Послевоенная коллективизация и «раскулачивание» в советской историографии 1940–1950-х гг.

Кананерова Елена Николаевна ORCID: 0000-0002-6218-2618 кандидат исторических наук доцент; кафедра истории и культурологии; Московский энергетический университет 119034, Россия, г. Москва, Красноказарменная, 17, оф. стр.1Г Kananerova Elena Nikolaevna PhD in History Associate Professor; Department of History and Cultural Studies; Moscow Power Engineering University 119034, Russia, Moscow, Krasnokazarmennaya 17, office building 1G ekananerova@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

В предыдущих статьях было рассмотрено развитие историографии послевоенной коллективизации по каждому отдельному региону, вошедшему в состав СССР накануне ВОВ или после нее ^{[1, с. 47; 2, с. 258; 3, с. 5; 4, с. 69]}. В данном исследовании мы предприняли попытку обобщить и проанализировать развитие советской исторической мысли, посвященной послевоенной коллективизации во всех западных областях и республиках.

Хронологическими рамками исследования стали 1940–1950-е гг., когда советская историческая парадигма окончательно сформировалась под влиянием изданного в 1938 г. «Краткого курса истории ВКП (б)».

В период с 1939 по 1945 гг. к УССР, МССР и БССР были присоединены западные области, в состав СССР вошли прибалтийские республики, а также Северная часть Восточной Пруссии (Кёнигсбергская, а в последствии Калининградская область). На присоединенных территориях были образованы советские социалистические республики, новые области и районы и началось советское переустройство экономики, в том числе колхозное строительство ^{[5, с. 28]}.

В годы Великой Отечественной войны экономика оккупированных западных областей и республик серьезно пострадала. Аграрные реформы и, в том числе, колхозное строительство были временно приостановлены. В середине 1940-х гг. были опубликованы документальные сборники, содержащие в основном сведения о преступлениях нацистов, ^{[6, с. 123; 7, с. 321; 8, с. 72]}, а также обобщающие работы по экономике СССР в период ВОВ. Однако в указанных сборниках и обобщающих трудах содержатся и данные о нанесенном войной экономическом ущербе и начале послевоенного восстановления и перестройки сельского хозяйства в рамках советской экономической модели ^{[9, с. 143; 10, с. 16; 11, с. 128]}.

Развитие отечественной историографии послевоенной коллективизации в западных районах и республиках в рамках советской исторической парадигмы 1940–1950-х гг.

В рамках статьи мы рассмотрим первый этап изучения послевоенной коллективизации и раскулачивания в западных областях и республиках в советской историографии 1940–1950-х гг. Изучения данной проблемы в советской исторической науке в 1960–1980-е гг. будут предметом последующих статей.

Основными факторами развития советской исторической парадигмы были идеологический (марксистско-ленинская концепция и методологические принципы) и политический. Политический фактор в 1940–1950 гг. не однороден. С 1930-х гг. до 1953 г. основным ориентиром в развитии советской исторической науки были взгляды И. В. Сталина, а научная дискуссия прекратилась после публикации «Краткого курса» истории ВКП(б) (1938 г.), который определил направления развития и оценки советских историков ^{[29, с. 34]}. Под влиянием работы И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.) коллективизация в целом рассматривалась советскими историками как единственный возможный и прогрессивный путь развития сельского хозяйства в стране. Эти оценки автоматически переносились исследователями 1940–1950-х гг. и на послевоенную коллективизацию ^{[13, с. 12; 14, с. 131; 15, с. 41]}.

Первое послевоенное десятилетие (1940–1950) стало начальным этапом изучения коллективизации областях и республиках, вошедших в состав СССР накануне ВОВ и по ее итогам. Отметим, что историки 1940–1950-х гг., писавшие о послевоенной коллективизации и раскулачивании были их современниками. Послевоенная коллективизация завершилась лишь в начале 1950-х гг., в связи с чем при исследовании мы намеренно избегали работ, носивших откровенно агитационно-пропагандистский характер. Исследование раннего этапа позволит проследить эволюцию историографии послевоенной коллективизации на протяжении всего советского периода.

Изучая историографию 1940-1950-х гг. мы стремились выяснить, как развитие советской исторической парадигмы в целом повлияло на изучение послевоенной коллективизации.

Историки 1940-х гг. уделяют внимание отдельным аспектам послевоенной коллективизации, в частности аграрной реформе 1940–1941 гг.

Большая часть советских исследований рассматриваемых в статье относится к 1950-м гг. Смерть И. В. Сталина в 1953 г., XX съезд 1954 г. и начавшаяся «десталинизация» не привели к снятию партийного контроля над развитием советской исторической науки. Тем не менее, новые условия стимулировали изучение послевоенной коллективизации на местах, чему способствовало расширение доступа историков к архивам, публикация документов партии и правительства.

Для изучения послевоенной коллективизации и «раскулачивания» советские историки изучали документы из архивных фондов министерств животноводства, плодоовощного хозяйства, заготовок, и др., а также республиканских, государственных и партийных архивов. Историки также ссылаются в своих работах на материалы центральных архивов (ЦПА ИМЭЛ, ЦГИАМ, ЦГАНХ, архив Наркомата земледелия СССР (с 1946 г. министерства сельского хозяйства). Историки данного периода ввели в научный оборот значительное число официальных документов, посвященных послевоенной коллективизации, опубликовав сборники архивных документов.

В 1950-е гг. изучение послевоенной коллективизации происходило под влиянием интенсивной работы по исследованию довоенной коллективизации. Значительное число работ посвящено кооперации в сельском хозяйстве западных областей и республик, как основы для перехода к коллективизации; развитию материально-технической базы колхозов; созданию квалифицированных кадров. В советских исследованиях 1940-начала 1950-х гг. декларировался сталинский тезис об обострении классовой борьбы при социализме в контексте колхозного строительства. Во второй половине 1950-х гг. республиканские историки выделяют различные формы сопротивления колхозному строительству, что является важным достижением.

В конце 1950-х гг. на смену отельным статьям и диссертациям приходят тематические сборники научных трудов и материалы конференций. Появляются немногочисленные монографии, в том числе и коллективные, посвященные послевоенному восстановлению народного хозяйства западных областей и республик. Отметим, что проблема послевоенной коллективизации в Калининградской области РСФСР рассматривается советскими исследователями 1940-1950-х гг. лишь в обобщающих трудах.

Цель и этапы аграрных преобразований в историографии 1940–1950-х гг.

Авторы довоенных работ впервые характеризуют основные положения земельной реформы 1940–1941 гг., предшествующей коллективизации ^{[12, с. 65; 17, с. 48; 18, с. 54]}. В послевоенных работах были определены этапы коллективизации: подготовительный (аграрные реформы 1940–1941 гг.), послевоенное восстановление (1944-1948), сплошная коллективизация (1949–1950) ^{[20, с. 79; 21, с. 12; 22, с. 34]}.

Аграрные реформы 1940–1941 гг. в западных республиках, по мнению авторов рассматриваемого периода проводились для «ликвидации буржуазного землевладения и коренного преобразования земельных отношений» ^{[15, с. 29; 21, с. 54]} и «приведения мелкотоварного сельского хозяйства в соответствие с крупным промышленным производством» ^{[28, с. 102]}. Кроме того, советские историки, отмечают наличие многоукладности экономики в западных областях и республиках, препятствовавшей коллективизации. Многие авторы отмечают, что аграрные реформы были инструментом ликвидации многоукладности, которая была переходной и не соответствовала социалистической экономике СССР ^{[16, с. 19; 24, с. 100; 25, с. 284]}. В. Ю. Нюнка отмечает переходный характер экономики Латвийской советской социалистической республики, сочетавшей в себе элементы социализма и капитализма ^{[19, с. 536]}.

В 1950-е гг. публикуются первые обобщающие труды по истории западных областей и республик, в которых историки сосредотачивают внимание на последствиях ВОВ. Сведения о послевоенной коллективизации носят фрагментарный и иллюстративный характер и рассматривают ее как часть естественного и закономерного «процесса послевоенного восстановления народного хозяйства» ^{[5, с. 276]} и вхождения хозяйства присоединенных территорий в сформировавшуюся в СССР до ВОВ, социалистическую экономику, которая подразумевала ликвидацию многообразия форм земельных отношений ^{[5, с. 276; 8, с. 45; 9, с. 43; 10, с. 281; 16, с. 34; 18, с. 17; 23, с. 286]}.

На территории Калининградской области до Великой Отечественной войны существовали только мелкие крестьянские хозяйства, что осложняло, по мнению советских исследователей, проведение коллективизации ^{[9, с. 75; 20, с. 62]}.

Предпосылки послевоенной коллективизации и роль государства в историографии 1940–1950-х гг.

Советские исследователи пишут, что в условиях многоукладности экономики западных районов и республик государство и помощь союзного центра играли центральную роль при проведении коллективизации. ^{[20, с. 81; 24, с. 96; 26, с. 458]}. В работах конца 1940–1950 гг. названы методы подготовки условий для проведения послевоенной коллективизации. Одним из них стала агитация, проводимая теми, кто в годы войны был эвакуирован в тыл, где колхозы существовали с конца 1920-х гг., а также направленные в освобожденные регионы специалисты ^{[25, с. 361]}. Ю. Арутюнян и М. Вылцан отмечают, что «с 1944 по 1951 гг. сюда (в западные районы Украины) было направлено на постоянную работу 19 тысяч специалистов сельского хозяйства, почти 44 тысяч учителей» ^{[22, с. 165]}. В обобщающих трудах, посвященных развитию сельского хозяйства в годы первой послевоенной пятилетки, советские исследователи отмечают, что в Калининградской области строительству колхозов предшествовало создание подсобных хозяйств при военных частях и последующее массовое переселение колхозников с территории РСФСР и БССР ^{[20, с. 42]}. Историки 1950-х гг. не приводят точной численности переселенцев, но подчеркивают, что с собой они перевозили сельскохозяйственный инвентарь, домашнюю птицу и скот, а также фураж. Советские авторы пишут, что переселенческие семьи, не имевшие коров, согласно предписанию союзных властей, могли получить коров до переезда или получить ссуду на приобретение животных на месте ^{[10, с. 81]}.

Возрождение колхозов, созданных в 1939-1940 гг., началось на освобожденных территориях еще до окончания ВОВ. Советские историки отмечают, что до войны было создано лишь незначительное число колхозов, не называя их точного количества ^{[19, с. 19; 26, с. 22]}.

Помимо агитации и пропаганды Ю. Арутюнян и М. Вылцан, Ф. Ю. Деглав, М. А. Грегораускас, авторские коллективы «Истории Латвийской ССР», «Очерков развития народного хозяйства Украинской ССР» и «Истории Молдавской ССР» называют в качестве предпосылок послевоенной коллективизации национализацию земли и аграрную реформу. Кроме того, значительную роль играло введение дифференцированного налога для различных категорий крестьян. Помимо налоговых послаблений бедняки и середняки западных областей и республик могли рассчитывать на льготный кредит. В то же время кулацкие хозяйства должны были выплачивать повышенный налог. Накануне сплошной послевоенной коллективизации в 1948 г. размер налога для кулаков был повышен на 50–100 % от налога бедняцких и середняцких хозяйств ^{[22, с. 95; 24, с. 22; 18, с. 75; 23, с. 76; 27, с. 215; 25, с. 141]}. В Калининградской области переселенцы вне зависимости от уровня благосостояния освобождались от уплаты налога ^{[33, с. 103]}.

В западных областях и республиках партийные органы принимали решения о стимуляции крестьянской кооперации, чтобы крестьяне могли сами убедиться в преимуществах коллективного хозяйства ^{[13, с. 412; 23, с. 95; 29, с. 46; 28, с. 126]}. Так в частности, к 1947–1948 гг. до 70 % крестьянских хозяйств были охвачены кооперацией ^{[29, с. 281]}.

Коллективизация конца 1920–начала 1930-х гг. не могла бы состояться без индустриализации, то есть поставок в деревню сельхозтехники. Послевоенная коллективизация шла параллельно с послевоенным восстановлением промышленности. Но зачастую создание и развитие МТС в Прибалтике, Молдавской ССР, западных районах УССР и БССР осуществлялись за счет переброски туда тракторов и сельскохозяйственных машин с территории старших советских республик ^{[24, с. 274; 31, с. 13]}. Историки отмечают, что за счет таких мер, тракторная мощность МТС выросла в четыре раза в Латвийской ССР за 1946–1950 гг., а в Украинской ССР за 1948–1950 гг. ^{[29, с. 343]}. В Калининградской области с 1946 по 1950 гг. государство передало МТС 1278 тракторов, в связи с чем уровень механизации в области был выше, чем в остальных районах СССР ^{[22, с. 251]}.

Сплошная коллективизация и ее темпы в западных районах и республиках в историографии 1940-1950 гг.

Историки 1940–1950-х гг. сходятся во мнении, что сплошная коллективизация в западных областях и республиках началась в 1949 г. в соответствии с постановлением правительства о переходе к форсированному этапу построения колхозной системы ^{[31, с. 342; 32, с. 76]}.

В статьях и монографиях конца 1940–1950-х гг. 1949 г. указан в качестве начала сплошной коллективизации на территории прибалтийских республик, правобережных районах МССР, западных районах УССР и БССР, а также Калининградской области РСФСР. По данным, приведенным теми же авторами, мероприятия по сплошной коллективизации были завершены в этих регионах в январе 1951 г.

Советские исследователи отмечали, что к концу 1949 г. в Латвийской советской социалистической республике наблюдались высокие темпы коллективизации, в результате которых 93% крестьянских хозяйств стали частью колхозов. К началу июля 1950 г. аналогичная тенденция наблюдалась в Эстонской ССР и западных районах УССР, где уровень коллективизации превысил 95%. По состоянию на начало 1951 г. в правобережных районах Молдавской советской социалистической республики уровень коллективизации крестьянских хозяйств составил 92,7% ^{[23, с. 20; 25, с. 536; 30, с. 401]}. В обобщающих работах по истории союзного сельского хозяйства приводятся следующие данные о темпах коллективизации в Калининградской области РСФСР. В 1946 г. в Калининградской области было 30 колхозов, к середине 1947 г. - 312, к середине 1950 г. – 472 ^{[9, с. 175]}.

Высокие темпы послевоенной коллективизации в западных областях и республиках, на наш взгляд объясняется не добровольностью вхождения крестьян в колхозы, а опытом довоенной коллективизации, значительной финансовой и технологической помощью союзного центра, а также опытом проведения довоенной коллективизации в некоторых из них. Прежде всего, мы имеем ввиду УССР и МССР, а в республиках Прибалтики до Великой Отечественной войны была проведена аграрная реформа.

Особенности послевоенной коллективизации в историографии 1940–1950-х гг.

Несмотря на значительное сходство послевоенной и довоенной коллективизации, историки 1940–1950-х гг., выделяют специфику послевоенной коллективизации.

По мнению советских исследователей 1940–1950-х гг. общей для всех западных областей и республик в ходе послевоенной коллективизации была возможность получать техническую помощь от старших советских республик. Кроме того в эти регионы были направлены технические специалисты, вернулись те, кто был эвакуирован в годы войны и ознакомился с колхозным строем, пропагандируя его преимущества ^{[21, с. 60; 23, с. 98; 25, с. 295; 26, с. 26; 28, с. 287]}. Так в восточных районах УССР, БССР и МССР колхозы были созданы во время коллективизации 1920-1930-х гг., а партийные кадры имели значительный опыт для проведения сплошной коллективизации. Все это стало основой для послевоенной коллективизации в присоединенных областях ^{[24, с. 276; 33, с. 81; 37, с. 324]}. Советские исследователи отмечают, в Калининградской области РСФСР сельскохозяйственная техника до начала сплошной коллективизации передавалась колхозам частями советской армии, либо была собрана на оставленных немецких хуторах и в поместьях ^{[22, с. 51]}.

Авторы работ о коллективизации в Прибалтийских республиках связывают сложности при проведении коллективизации в Прибалтийских республиках после ВОВ с тем, что в силу низкого плодородия почв здесь не развивалось пашенное земледелие, а, значит, не сложилось и общинного землепользования. Земля находилась в частной собственности на условиях подворного землевладения. Хутора строились на значительном расстоянии друг от друга без общих хозяйственных построек для скота. Ю. Палецкис, М. А. Грегораускас, В. Г. Матин, Ф. Ю. Деглав подчеркивают, что хуторская организация сельского хозяйства, отсутствие построек для скота, который должен был стать колхозным стадом, были помехой для проведения коллективизации ^{[16, с. 82; 18, с. 73; 21, С. 97; 24, с. 23]}.

Советские исследователи указывают специфические проблемы при проведении коллективизации в Калининградской области. В годы Великой Отечественной войны в области была практически разрушена мелиоративная система, большая часть племенного скота и местного посевного материала была уничтожена в ходе боев осени 1944-весны 1945-го гг., что затрудняло послевоенное восстановление сельского хозяйства и организации колхозов ^{[33, с. 127]}.

Принцип добровольности коллективизации и «раскулачивание» в историографии 1940-1950-х гг.

Историки 1940-1950-х гг. подчеркивают, в соответствии с советской исторической парадигмой, добровольность послевоенной коллективизации при высокой активности крестьян ^{[19, с. 128; 24, с. 315; 30, с. 312; 31, с. 4]}. Однако статистические данные в работах историков 1940–1950-х гг. противоречат этому тезису. В исследовании Г. А. Барадача и опубликованном Постановлении республиканского съезда потребительской кооперации БССР, приведены следующие сведения. В начале 1948 г., до начала сплошной коллективизации, в колхозах состояли 9,6 % крестьянских хозяйств западных районов БССР. Эти хозяйства, безусловно, вошли в колхозы добровольно. Однако и с началом сплошной коллективизации не удалось оперативно достичь высоких темпов. К 1 января 1949 г. в колхозы были объединены 49 % крестьян. Сплошная коллективизация была завершена в западных районах БССР к 1 июля 1950 г., когда в колхозы вошли 92,7% крестьян ^{[26, с. 5]}.

Общим для всех изученных работ является следующий тезис: целью политики «раскулачивания» было ограничение экономического влияния кулаков. Данная оценка несет нас себе отпечаток официальной идеологии, утверждавшей, что в ходе социалистических преобразований усиливается классовая борьба, в нашем случае кулацкое сопротивление коллективизации ^{[15, с. 43; 28, с. 235]}.

Как и в случае с довоенной коллективизацией советские историки не указывают точного числа кулаков, однако мы можем соотнести приведенные в статьях и монографиях статистические данные с классическими ленинскими критериями кулацкого хозяйства.

В. И. Ленин относил к кулацким хозяйства с 4 и более лошадьми, владевших не менее чем 25 десятинами (27,3 га) и использующих наемных работников (кроме сезонных). Подчеркнем важный момент, надел в 16-18 десятин (17,5–19,6 га) составлял, по мнению В. И. Ленина, необходимый минимум для обеспечения потребностей одной крестьянской семьи ^{[31, с. 39]}.

В статьях, монографиях и обобщающих трудах 1940–1950-х гг. не содержится четких критериев, на которые власти опирались при определении статуса хозяйств как кулацких.

Согласно данным историков рассматриваемого периода к кулацким относили хозяйства, имевшие в своем распоряжении от 13,8 десятин в Литве до 20 га (18,3 десятины) ^{[20, с. 77; 28, с. 79; 30, с. 387]}. Что касается тягловой силы, которой владели такие хозяйства, то количество лошадей составляло от 1,1 до 3 голов. ^{[15, с. 49; 20, с. 76; 33, с. 365]}.

Проблему «раскулачивания» рассматривают в своих работах лишь отдельные историки. Главной темой советских исследователей в этом контексте стали методы сопротивления объединению в колхозы, называя среди них порчу сельскохозяйственной техники и инвентаря, срывы сельхоззаготовок и сокрытие зерна. Особо злостным, по мнению советских историков, рассматриваемого периода, был саботаж колхозных работ. Многие действия рассматривались властями как диверсии. Кроме того, авторы упоминают убийства и насилие в отношении руководителей колхозов ^{[18, с. 75; 28, с. 265]}.

Однако, данных о категориях и численности «раскулаченных», о мерах, принимаемых в отношении них (расстрел, высылка, переселение в пределах республики) сведений нет.

Отметим, что советские историки рассматриваемого периода не разделяют кулацкое и в целом крестьянское сопротивление и коллаборационистское движение в бывших оккупированных территориях, рассматривая их как единый процесс ^{[33, с. 265]}.

Кроме того, советские историки 1940–1950-х гг. отождествляют борьбу кулаков, коллаборационистов и националистов, которые, на наш взгляд, следует разделить для объективного исследования ^{[25, с. 417; 33, с. 197]}.

Итоги коллективизации в историографии 1940–1950-х гг.

Советские историки 1940–1950-х гг. считают послевоенное социалистическое преобразование сельского хозяйства в западных областях и республиках естественным и единственно возможным процессом ликвидации многоукладности и буржуазных отношений в сельском хозяйстве во вновь присоединенных регионах и создания коллективных сельских хозяйств под руководством государства и партии. Большинство авторов статей о коллективизации в отдельных республиках и областях, а также обобщающих работ о развитии сельского хозяйства после ВОВ сосредотачивают свое внимание на успехах ускоренного колхозного строительства. Важнейшим достижением, по мнению В. Г. Матин, В. Ю. Нюнка, Я. Крастынь коллективы авторов «Народное хозяйство БССР» и «История Молдавской ССР» и др., называют ускоренное послевоенное восстановление сельского хозяйства ^{[21, с. 98; 17, с. 129; 15, с. 48; 11, с. 203; 25, с. 321]}.

При этом в отдельных работах советских историков 1940–1950-х гг. появляется тема голода 1946 г. Однако, голод не связывают с коллективизацией, называя основной причиной голода неурожай. Значительно подробнее авторы обобщающих трудов по истории Латвийской, Украинской ССР останавливаются на теме помощи, оказываемой руководством СССР жителям западных районов и республик, пострадавших от голода 1946 г. ^{[23, с. 371; 27, с. 328]}. Советские исследователи отмечают, что в Калининградской области РСФСР факторами голода стали также уничтожение во время ВОВ племенного скота и местного семенного фонда, а также разрушение немецкой мелиоративной системы, в результате чего значительная часть сельскохозяйственных земель оказалась затоплена ^{[9, с. 254]}.

Неизученные и малоизученные темы в историографии 1940–1950-х гг.

В исследованиях 1940–1950-х гг. есть значительное число неизученных аспектов коллективизации.

Советские историки подчеркивают добровольный характер коллективизации, а нарушения при сплошной коллективизации считают единичными ^{[10, с. 264; 37, с. 104]}. Основными факторами формирования таких оценок являются идеологические ограничения, а также ограниченный круг статистических данных, доступных для изучения в рассматриваемый период. В 1960-1980 гг. проблематика советских исследований расширится благодаря введению в научный оборот широкого круга документов партии и правительства.

Кроме того, в 1940–1950-е гг. не изученными оставались вопросы объективных причин трудностей послевоенной коллективизации, цели укрупнения колхозов. Авторы этого времени либо ограничиваются констатацией факта этих процессов, либо шаблонным перенесением оценок коллективизации в СССР 1920–1930 гг. ^{[30, с. 276; 31, с. 239; 37, с. 310]}.

Историография проблем целей и предпосылок послевоенной коллективизации рассматриваются в 1940–1950-е гг. в рамках советской исторической парадигмы в условиях ограниченной источниковой базы. Необходимо проследить эволюцию малоизученной и неизученной в историографии 1940–1950-х гг. проблематики.

Выводы

Изучив развитие советской историографии послевоенной коллективизации в 1940–1950-х гг., мы пришли к следующим выводам.

Начало первого периода советской историографии послевоенной коллективизации и «раскулачивания» приходится на время, когда изучаемые процессы еще не завершились. Однако изучение самых первых работ способствует исследованию развития советской исторической парадигмы в целом, эволюции тематики и оценок советских историков.

Среди основных факторов развития отечественной историографии 1940-1950-х гг. послевоенной коллективизации следует назвать идеологический (марксистско-ленинская методология) и политический. Однако изученный нами период не равномерен с точки зрения политического фактора. До 1953 г. историография послевоенной коллективизации находилась под влиянием взглядов И. В. Сталина и рассматривали лишь отдельные аспекты послевоенной коллективизации. XX съезд и начало «десталинизации» открыли советским историкам доступ к более широкому кругу документов и стимулировали развитие региональных исследований в области послевоенной коллективизации.

Все авторы 1940-1950 гг. согласно идеологическим установкам рассматривают коллективизацию как единственный возможный и прогрессивный путь развития сельского хозяйства в стране. Наибольшее число работ историков 1940–1950-х гг. посвящено вопросам целей, предпосылок и методов коллективизации. «Десталинизация» сделала для советских историков возможным начать изучать проблему «раскулачивания», в частности методы сопротивления колхозному строительству.

Советская историография с ее объективными достижениями, но идеологизированными выводами требует критического осмысления. Кроме того, историки 1940–1950-х гг. проанализировали и ввели в научный оборот значительный массив официальных документов государства и партийного руководства.

На примере исследования коллективизации и «раскулачивания» конца 1920–начала 1930-х гг., очевидно, что основные документы оседали в архивах чрезвычайных органов, принимавших непосредственное участие в «раскулачивании». Также отметим, что в статьях и монографиях 1940–1950-х гг. недостаточно ссылок на данные статистики. Среди опубликованных трудов мы практически не встречаем сборников статистических данных. Однако те статистические данные, которые приводят некоторые авторы, расходятся с идеологическими оценками. В частности, во всех работах советские историки пишут о том, что коллективизация носила добровольный характер. Но данные о темпах коллективизации в западных областях и республиках показывают, что до начала сплошной коллективизации, то есть добровольно в колхозы объединились не более 10% крестьянских хозяйств.

Тем не менее, к достижениям советской историографии можно отнести подробное изучение нетабуированных идеологией тем: предпосылки, хронологические рамки и этапы аграрных преобразований и коллективизации, темпы проведения коллективизации, особую роль государства при проведении аграрных реформ, коллективизации и последовавшего за ней голода 1946 г.

Отметим незначительное число работ советских историков 1940–1950-х гг. посвященных отдельным аспектам коллективизации в Калининградской области, рассмотренным в контексте проблемы развития сельского хозяйства РСФСР в годы первой послевоенной пятилетки. Тем не менее, советские исследователи рассматриваемого периода, указывают особенности коллективизации в области (роль военных в развитии сельского хозяйства, переселение колхозников, использование трофейной техники, уничтожение племенного скота и местного семенного фонда).

Недостаточно изученными являются проблемы нарушений при проведении коллективизации, количество и категории «раскулаченных», применяемые к ним меры (расстрел, высылка, переселение) в силу политических и идеологических факторов, а также ограниченного круга документов, к которому историки 1940–1950-х гг. имели доступ.

В советской исторической науке 1940–1950-х годов вопрос сопротивления созданию колхозов рассматривался в связке с темой коллаборационистского движения. Исследования, проведенные в 1990–2000 гг., анализировавшие документы рассекреченных архивов чрезвычайных органов, показали, что крестьянское сопротивление при вступлении в колхозы не было связано с политическим или идеологическим конфликтом с советской властью. Оно основывалось на экономических мотивах крестьян. Однако в 1940–1950-е гг. доступа к документам этого ведомства историки не имели.