Литературные аллюзии в детективных романах Агаты Кристи

Поринец Юрий Юрьевич кандидат педагогических наук доцент, кафедра зарубежной литературы, Российский Государственный Педагогический Университет имени А. И. Герцена 191186, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Наб. Р. Мойки, 48 Porinets Yurii Yur'evich PhD in Pedagogy Associate Professor of the Department of Foreign Literature at Herzen State Pedagogical University of Russia 191186, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Nab. R. Moiki, 48 porinets2015@yandex.ru Другие публикации этого автора

В детективных романах Агаты Кристи присутствуют многочисленные аллюзии на литературные тексты. Преимущественно это аллюзии на произведения английской литературы. Но встречаются и отсылки к текстам иных национальных литератур.

Например, в романе «Десять негритят» личность убийцы раскрывается более полно с помощью отсылки к «Божественной комедии» Данте. Герой, рассуждая о казнимых им преступниках, говорит: «Мои жертвы должны были умирать в порядке строгой очередности – этому я придавал большое значение. Я не мог поставить их на одну доску – степень вины каждого из них была совершенно разная. Я решил, что наименее виновные умрут первыми, дабы не обрекать их на длительные душевные страдания и страх, на которые обрекал хладнокровных преступников» ^{[1, с. 707]}. Очевидно, что очередность смерти преступников связана с распределением грешников по кругам ада в поэме Данте. Ад в поэме создан Богом, так что претензия судьи из романа на то, чтобы быть Высшим Судией, его одержимость возмездием и собственным величием раскрывается в том числе и с помощью этой параллели с Данте.

Встречаются и редкие отсылки к произведениям русской литературы. Например, в романе «Немезида»: «Что-то русское, – пробормотала мисс Марпл. – «Три сестры»? Кажется, Чехов. А может, Достоевский? Право же, не помню. Три сестры. Но явно не те, что так стремились в Москву. Эти никуда не собираются и не желают уезжать, в этом я нисколько не сомневаюсь» ^{[2, с. 273]}. Фактически с помощью отсылки к пьесе Чехова раскрывается атмосфера романа, показано время, остановившееся в доме героинь, прошлое, которое не отпускает их, позволяет им жить. «Мне показалось, что в этом доме царит атмосфера печали и тоски, беды, несчастья и страха», – говорится в другом месте романа ^{[2, с. 395]}.

Огромное значение имеют в детективах Агаты Кристи, в центре которых всегда расследование преступления, отсылки к роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Прямая отсылка к Достоевскому присутствует в романе «Хикори, Дикори, Док…», когда Колин, один из студентов, говорит Пуаро, что его «кругозор ограничивается лишь «преступлением и наказанием» ^{[3, с. 544]}. Неоднократно в романах обсуждается возможность убийства, совершенного ради благой цели, при отсутствии возмездия («Десять негритят», «Убить легко», «Объявлено убийство», «Свидание со смертью»). Дискуссия на данную тему является прямой отсылкой не только к изображаемому в «Преступлении и наказании» разговору Зосимова и студента, который подслушал Раскольников, но и к парадоксу о китайском мандарине из «Гения христианства» Р. Шатобриана и «Отца Горио» О. де Бальзака.

Важно, что для Агаты Кристи, как и для Достоевского, убийство одного ради собственного благополучия и блага всех неприемлемо и не оправдано ничем, о чем прямо говорит Пуаро в романе «Свидание со смертью». «Мне все равно, была ли жертва святой или чудовищем. Факт остается фактом – человеческое существо лишили жизни, а я всегда говорю, что не одобряю убийства» ^[4].

В некоторых романах Агаты Кристи (например, «Зеркало треснуло») присутствуют отсылки к «Королевским идиллиям» А. Теннисона. В романе «Зернышки в кармане» прямо упоминается этот сборник. Два брата Фортескью носят имена ее героев: Персиваля и Ланселота, будучи по характеру их полной противоположностью. Строки Теннисона цитируются и в других романах (например, в «Трагедии в трех актах»).

Сэр Юстэс, главный преступник в романе «Человек в коричневом костюме», сравнивается с Джоном Сильвером из романа «Остров сокровищ». Важно, что этот персонаж несмотря на свои поступки вызывает у главной героини симпатию. Это прямо отсылает к роману Р. Л. Стивенсона, в котором Джим Хокинс симпатизирует Сильверу. Когда же герою удается бежать, рассказчик испытывает облегчение. Эта коллизия почти полностью воспроизводится в детективе, героиня довольна бегством сэра Юстэса.

Один из персонажей романа «В 16.50 из Паддингтона» Джосайя Крэкенторп во многом похож на старого скрягу Кроули из романа У. М. Теккерея «Ярмарка тщеславия». Эпизод, в котором Крэкенторп показывает Люси свои богатства, критикует своих детей и намекает на возможный брак с ней – явная отсылка к роману Теккерея, в котором старый Кроули делает предложение юной Бекки Шарп.

В романе «Убийство Роджера Экройда» мисс Флора говорит рассказчику, что любит роман Джордж Элиот «Мельница на Флоссе». Упоминание этого романа важно не только в силу того, что доктор Шеппард строит свое повествование во многом в традициях викторианской литературы. Второстепенные героини романа (мисс Каролина Шеппард и миссис Экройд) – явно отсылают нас к героиням викторианских романов.

Пуаро в романе произносит фразу: «Недаром говорят, что каждый англичанин всегда скрывает одно – свою любовь» ^{[5, с. 595]}. В романе Элиот главная героиня, исходя из представлений о морали и долге, подавляет свое любовное чувство. В «Убийстве Роджера Экройда» свое чувство из тех же побуждений пытается подавить майор Блент, а мисс Флора также из чувства долга настаивает на своем браке с Ральфом, которого несправедливо обвиняют в убийстве. Но роман Агаты Кристи – не викторианский роман, а детектив, предполагающий счастливую развязку любовной коллизии, поэтому благодаря вмешательству Пуаро любовная история заканчивается благополучно. Любопытно в этой связи, что расследование Пуаро разрушает изначальный замысел повествования рассказчика, который хотел посвятить свой роман изображению неудачи детектива, а в результате описал свою собственную. Подобно этому иначе раскрываются линии, напоминающие о романе Элиот, на который во многом ориентировано повествование доктора.

Довольно часто в романах используются цитаты из сказок Л. Кэрролла. Они служат для создания юмористического колорита и как будто указывают читателю на заведомую литературность происходящего. Например, в романе «В 16.50 из Паддингтона» Люси произносит фразу «Чем дальше, тем интереснее…» ^{[6, с. 288]}. В романе «Зернышки в кармане» инспектор Нил цитирует фразу «Все они очень неприятные люди» ^{[7, с. 215]}. Цитата из «Алисы в стране чудес» присутствует и в романе «Пассажир из Франкфурта». События, которые происходят в романе «Часы», сравниваются Пуаро со стихотворением «Морж и плотник» из «Алисы в Зазеркалье».

В романах Агаты Кристи присутствует ряд отсылок к романам Ч. Диккенса. Например, в романе «Загадка Ситтафорда» герой явно похож на диккенсовских персонажей, что прямо указано в тексте: «Майор Барнэби занимался своими расчетами, или, используя выражение в духе Диккенса, просматривал дела» ^{[8, с. 197]}. Отсылка к роману «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита», в котором Сара Гэмп постоянно рассказывала истории о несуществующей миссис Гаррис, присутствует в романе «Загадка Эндхауза»: «Как только я пришел, меня ввели в столовую, и, оглядевшись, я сообразил, что здесь находятся все лица, включенные Пуаро в его список, начиная от А и кончая И. Отсутствовал лишь К, по той основательной причине, что, подобно миссис Гаррис, такого человека «отродясь-то не бывало» ^{[9, с. 401]}. Именно под фамилией Гаррис зарегистрировали человека, место которого должно было остаться пустым, и которое в итоге занял Пуаро в романе «Восточный экспресс».

Особенно много аллюзий на роман «Дэвид Копперфилд». Изображение мошенников Крофтов в романе «Загадка Эндхауза», ведущих себя лицемерно, явно отсылает к образам Урии Хипа и его матери. С этим же персонажем прямо сравнивается Эдгар Лоусон в романе «Фокус с зеркалами». «Это был весьма обыкновенный молодой человек, очень подавленный и в своем смирении даже напоминавший Урию Хипа. Он выглядел очень молодо, был немного вульгарен и довольно жалок» ^{[10, с. 115]}. В романе «Причуда мертвеца» сэр Джорж, выгоняющий туристов из своих владений, напоминает героине: «Бетси Тротвуд, воюющую с ослами» ^[11]. Описание домашнего хозяйства четы Саммерхейз в романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» – отсылка к образу домашнего быта Микоберов. Совершенно очевидно, что образы майора Саммерхейза и его супруги Морин ориентированы на диккенсовских чудаков. Образ семейной жизни рассказчика в романе «Убийство в доме викария» – отсылка к изображению семейного быта Дэвида и Доры, в котором многое не ладится, в частности, у них нерадивая прислуга. Жена священника не умеет вести домашнее хозяйство, относится к этому легкомысленно, во многом воспринимая это как игру, что также напоминает роман Диккенса. Бетси Тротвуд называет Дору Цветочком, мисс Марпл Гризельду – Душечкой. Но есть и важные отличия. Героиня Агаты Кристи в отличие от Доры обладает незаурядным чувством юмора. Дэвид Копперфилд мечтает о том, что его жена изменится после рождения ребенка. Но в романе Диккенса семейная жизнь Доры и Дэвида заканчивается трагически, героиня умирает после родов. «Убийство в доме викария» заканчивается, напротив, радостным известием о беременности Гризельды, сама героиня говорит о том, что скоро она станет серьезнее. Это безусловно является счастливым финалом, соответствующим формуле детективного жанра. Чтобы у читателей не осталось никаких сомнений в благополучном исходе, в романе «В 16.50 из Паддингтона» упоминается сын викария и его жены.

В романе «Раз-два-три-пряжку застегни» есть героиня, которая разыгрывает роль чудаковатой мисс Сил, напоминающую диккенсовских персонажей. Колоритных героинь Диккенса явно напоминают и Люси Энкателл («Лощина»), и тетушка Люцилла («Сверкающий цианид»). На диккенсовских героев-чудаков похож и майор Хортон («Убить легко»), которому принадлежит, например, следующее суждение: «чтобы мужчина был в форме, ему необходима жена» ^{[12, с. 454]}.

Диккенсовские аллюзии в романах Агаты Кристи во многом, как и в романах ее современников (Г. К. Честертона, И. Во, П. Г. Вудхауза, Г. Грина, Д. Сэйерс и других) не только способствуют созданию национального английского колорита, но и подчеркивают принадлежность к определенной литературной традиции. Изображение поэзии спокойной мирной жизни, яркие второстепенные герои, утешающие финалы, герои-чудаки – все это восходит к традиции Диккенса.

Агата Кристи часто использует прием, связанный с барочной литературой, когда все оказывается не тем, чем кажется, внешнее впечатление обманчиво, герои выдают себя за кого-то другого («Слоны умеют помнить», «Третья», «Фокус с зеркалами», «Час ноль», «Убить легко», «После похорон», «Вилла «Белый конь»). Барочный принцип «мир – театр», часто используемый Шекспиром и ассоциируемый с ним в последующие эпохи, можно наблюдать, например, в «Загадке Эндхауза». Героиня, Ник, организует спектакль, выдавая себя за потенциальную жертву преступника и совершая убийство, в котором собирается обвинить свою подругу. Пуаро устраивает свой спектакль, разоблачающий убийцу. Преступник пытается играть активную роль в расследовании в романах «Трагедия в трех актах», «Убийства по алфавиту», «Убийство Роджера Экройда, «Смерть лорда Эджвера», также разыгрывая свой спектакль. В финалах романов, как и в барочной литературе, открывается истинное положение вещей. В романе «Спящее убийство» присутствуют аллюзии на пьесу барочного драматурга Д. Уэбстера «Герцогиня Амальфи», связь с этой пьесой постоянно подчеркивается автором. Именно отсылки к этой барочной драме помогают раскрыть преступление.

Особое место занимают в романах аллюзии на шекспировскую драматургию. Например, множество цитат из Шекспира присутствуют в романе «Свидание со смертью». Через строки сонета Шекспира юная героиня романа «Каникулы в Лимстоке» выражает свое чувство к герою, тем самым расширяется семантическое поле романа, шекспировская цитата сообщает формульному повествованию глубину. Героиня романа «Третья» Норма неоднократно в течение романа сравнивается с Офелией, с помощью этого сравнения автор подчеркивает ее хрупкость и беззащитность. Образ Эльзы Гриер («Пять поросят») раскрывается с помощью сравнения с Джульеттой, схожесть с образом шекспировской героини лишь подчеркивает их отличия. Эльза – «хищная», она не умерла молодой, а осталась жить, она выбрала не юного Ромео, а женатого гениального художника, она требовательна, безжалостна, расчетлива и цинична. Агата Кристи как будто пытается показать обратную сторону шекспировской героини. Героини, в которой нет жертвенности, подлинной любви, а есть лишь страсть, ранимость, требовательность и нежелание считаться с обстоятельствами, присущие юности. Такая Джульетта становится в романе не жертвой, а убийцей, навсегда запечатленной на портрете убитого ею художника. Здесь, возможно, присутствует и отсылка к роману О. Уайльда «Портрет Дориана Грея», в котором на портрете героя отображался истинный облик его души.

Бартон, герой романа «Сверкающий цианид», в эпизоде, когда узнает об измене своей жены, сравнивает себя с Отелло. С героем шекспировской трагедии сравнивает его и полковник Рейс. Упоминается Отелло и в романах «Пять поросят» и «Человек в коричневом костюме». В романе «Загадка Эндхауза» Пуаро объясняет Гастингсу, что гениальность преступления Яго заключается «в том, что оно совершено чужими руками» ^{[9, с. 322]}?

В некоторых романах дается интерпретация пьес Шекспира. Например, в романах «Вилла «Белый Конь» и «Немезида» писательница обращается к трактовке образа ведьм из «Макбета». В ее интерпретации шекспировские ведьмы должны быть показаны на сцене «тремя совершенно обычными старушками» ^{[2, с. 281]}.

Если в детективах о мисс Марпл героиня постоянно говорит о том, что расследует преступления по аналогии с жителями Сент-Мэри-Мид, то Пуаро проводит аналогии с литературой. Например, в «Береге удачи» дается отсылка к шекспировской драматургии. «Это сложно, – согласился Пуаро. – Это очень сложно. Потому что, видите ли, здесь перед вами два различных вида преступления, и соответственно – у вас должно быть два разных убийцы. Входит Первый убийца, входит Второй убийца…

– Не цитируйте Шекспира, – стонал Спенс. – Это не драма времен Елизаветы.

– Да нет, это как раз по Шекспиру. Здесь налицо все чувства, человеческие чувства, которыми Шекспир упивался: ревность, ненависть, внезапные поступки в порыве страстей. Есть стремление использовать счастливый случай: «Прилив бывает и в делах людей. Прилив, который – если не упустишь – к богатству приведет…» Кто-то играл эту роль, старший инспектор. Схватить счастливую возможность и повернуть ее по-своему – все это было блистательно исполнено и, так сказать, под самым вашим носом» ^[13]. Цитируемая фраза принадлежит Бруту из трагедии «Юлий Цезарь». Пуаро меняет слово «успех» из оригинальной реплики трагедии на «богатство», приспосабливая ее к конкретной ситуации. С помощью шекспировской аллюзии фактически разъясняется подоплека происходящего.

Роман «Вечеринка в Хэллоуин» соотнесен с пьесой «Буря». Одна из героинь носит имя Миранда. Герой-художник мечтает об острове, где сможет создать подобие рая, что явно отсылает читателя к острову Просперо. В романе присутствует диалог между Мирандой и Пуаро, в котором прямо используется цитата из пьесы: «Прекрасен мир, где жители такие!» Но на самом деле так не бывает, правда? (…) Прекрасный новый мир всегда существует, – ответил Пуаро, – но только для удачливых людей – для тех, которые способны создать такой мир в самих себе». ^[14]. Роман затрагивает природу зла в человеке, что сближает его с шекспировской трагикомедией.

В романах Агаты Кристи есть персонажи, относящиеся к типу беспринципных, дерзких, предприимчивых и безжалостных убийц, в этом отношении они похожи на шекспировского Ричарда III («Берег удачи», «Зернышки в кармане», В 16.50 из Паддингтона, «Труп в библиотеке», «Миссис Макгинти с жизнью рассталась», «Сверкающий цианид»). Эти персонажи переступили границу, отделяющую добро от зла. Следует отметить, что этих героев можно, как у Достоевского, назвать «преступившими».

Роман «Печальный кипарис» открывается эпиграфом из «Двенадцатой ночи». Любовный сюжет романа соотнесен с комедией Шекспира, где Герцог, в течение пьесы безответно влюбленный в Оливию, убедившись в невозможности брака с ней, обнаруживает в финале стремление жениться на Виоле, которая его любит. Следует отметить, что в комедиях Шекспира только взаимная любовь является безусловно подлинной. Упорствующий в своей неразделенной любви герой у Шекспира похож на человека, который, по словам Шута, пытается поймать «собственный хвост» ^{[15, с. 154]}. В романе отсутствует шекспировская концепция взаимной любви, но близость сюжету шекспировской комедии очевидна. Элинор страстно любит Родди, который не отвечает ей взаимностью, не понимает ее любви, но в течение некоторого времени собирается на ней жениться. В финале романа очевидно, что она не выйдет за него замуж, о чем прямо говорит Пуаро, никогда не ошибающийся в своих итоговых оценках. Ее будущим мужем станет доктор Питер Лорд, который любит ее и готов пожертвовать ради нее всем, что отсылает к любви Виолы к Герцогу в пьесе Шекспира. Героиня не испытывает к доктору страстной любви, но именно его лицо в зале суда выглядит «успокаивающим» и «обычным» ^{[16, с. 350]}. Как говорит Пуаро: «Она любила Родерика Уэлмана. Ну и что? Зато с вами она сможет быть счастливой» ^{[16, с. 358]}. Таким образом очевидно, что с романом пьесу Шекспира объединяет сюжет, в результате развития которого несчастливая, безответная любовь сменяется счастливой, ведущей к браку. Если в комедии любовь Герцога к Оливии во многом является надуманной, что и позволяет ему в финале принять любовь Виолы и осознать, что он сам любит ее, то в романе любовь Элинор к Родерику изображается как подлинное глубокое чувство. Предполагаемый же брак с доктором показан как возможность счастья, покоя, героиня нуждается в Питере Лорде и готова принять его любовь. Эта коллизия близка не столько Шекспиру, сколько финалу роману И. С. Тургенева «Рудин», в котором Наталья Ласунская, пережив любовную драму с главным героем и не найдя покоя и счастья в страстной любви, выходит замуж за надежного Лежнева.

Настоящая любовь, которая сменяет воображаемую, изображается и в романе «Сверкающий цианид». Ссылка на Шекспира прямо дается в тексте: «В эту минуту он почувствовал то же, что чувствовал Ромео, пытавшийся думать о Розалинде, когда он впервые увидел Джульетту» ^[17]. «Даже у Ромео была Розалинда, прежде чем его покорила Джульетта» ^[17], – объясняет Энтони Браун своей невесте в романе.

Как и для многих представителей английского детектива, для Агаты Кристи большое значение имело творчество Г. К. Честертона. Как верно отмечает Н. Н. Кириленко, «Постоянная игра ведется Кристи как с предшественниками, так и с собственным творчеством, вплоть до цитирования». В качестве примера исследователь отмечает «явные иронические отсылки к «Сломанной шпаге» Честертона в «Убийстве по алфавиту» ^{[18, с. 37]}.

В романе «Убийство в доме викария» убийца даже косвенно цитирует Честертона, говоря о том, что преступника могли не заметить. Данная реплика является прямой отсылкой к рассказу о патере Брауне «Невидимка». В ответ рассказчик прямо говорит: «Вы начитались Честертона» ^{[19, с. 541]}.

«Всегда лучше рассматривать все с такой высоты, – с восхищением подумала Эмили. – Как будто ты сверху заглядываешь внутрь кукольного дома», – говорится в романе «Загадка Ситтафорда» ^{[8, с. 146]}. Эта фраза является аллюзией на часто встречающийся у Честертона образ кукольного дома как воплощения уюта и покоя, указывает, на какую традицию опирается Агата Кристи.

Рассказ «Случай недовольного военного» из цикла о мистере Пайне представляет собой вариацию сюжета из рассказа Честертона «Невероятное происшествие с майором Брауном», входящего в цикл «Клуб невероятных промыслов». Главный герой Агаты Кристи, майор Уилбрехем имеет тот же военный чин, что и герой Честертона, в финале рассказа он также женится на участнице инсценированного приключения. Только в отличие от произведения Честертона герой Агаты Кристи сам обращается к Паркеру Пайну, в то время как майор Браун становится участником событий по ошибке. Героиня, которая становится женой майора Уилбрехема, тоже заплатила деньги Паркеру Пайну, в то время как у Честертона роль жертвы играет профессиональная актриса. Целью Паркера Пайна изначально было устроить брак майора, у Честертона это становится следствием стечения обстоятельств. Наиболее существенным отличием между рассказами является то, что в «Невероятном происшествии с майором Брауном» раскрываются важные для Честертона мотивы (любви, современной цивилизации, города, семьи, удивления и др.). Рассказ же Агаты Кристи носит по преимуществу развлекательный характер, весь интерес сосредоточен исключительно на неожиданных фабульных поворотах, небольших психологических комментариях Пайна и юмористических моментах.

Агата Кристи, как и многие английские авторы детективных романов, испытала сильное влияние П. Г. Вудхауза. Писательница была хорошо знакома с творчеством Вудхауза и посвятила ему роман «Вечеринка в Хэллоуин» ^[20]. Но сам роман навряд ли имеет смысл соотносить с произведениями английского юмориста. Это посвящение выглядит прежде всего данью уважения писателю, а не попыткой обозначить ориентацию данного текста на его творчество. В романе, что в целом для Агаты Кристи нехарактерно, присутствует лишь один юмористический фрагмент. Любопытно, что сам Вудхауз мечтал о написании детективного романа, в его собственных произведениях встречаются элементы детектива ^[21].

Параллели с творчеством Вудхауза встречаются в других произведениях Агаты Кристи. Особенно много их в романе «Почему не Эванс?», герои которого, юные влюбленные, вовлеченные в расследование загадочной смерти, очень сильно напоминают персонажей Вудхауза. Главный герой, Бобби, от лица которого ведется повествование, похож на незадачливого Берти Вустера. Подобно Вустеру и другим героям Вудхауза он обожает второсортные развлекательные романы с криминальным сюжетом. «Его терпения хватило на пять минут. Для ума, вскормленного на «Третьем пятне крови», «Деле убитого эрцгерцога» и «Диковинном приключении Флорентийского кинжала», «Джон Галифакс, джентльмен» был довольно скучен» ^[22]. В романе обыгрывается излюбленный мотив Вудхауза – мотив надевания фальшивой бороды, этот вопрос обсуждают герои, останавливаясь в итоге на фальшивых усах. Дается в романе и произвольная трактовка шекспировского произведения, трагедии «Макбет», воспринимающаяся комически. Подобные наивные интерпретации довольно часто присутствуют в рассуждениях героев Вудхауза.

Один из второстепенных персонажей, Бэджер, напоминает героев английского юмориста, которые постоянно ввязываются в различные авантюры, терпят крах и занимают пять фунтов у знакомых. О Бэджере в романе мы узнаем, что он держал кур, пытался быть биржевым маклером, его отправляли в Австралию, теперь же он держит фирму по продаже подержанных автомобилей. Весь роман выдержан в духе Вудхауза. На героя Вудхауза похож и Ронни Марш, герой романа «Смерть лорда Эджвера», который одалживает пять фунтов и ведет легкомысленный образ жизни.

Отсылки к текстам Вудхауза есть и в других романах Агаты Кристи. В манере Вудхауза, герои которого довольно часто переживают из-за деспотизма своих теток ^[23], выдержаны сетования Ронни («Загадка Ситтафорда») на свою тетушку. Сам персонаж во многом похож на Вустера и других подобных персонажей Вудхауза, беззаботных, легкомысленных, не умеющих подойти к делу всерьез. «И вечно поднимают шум эти старые хрычи, – подумал про себя Ронни. – Они и понятия не имеют, какое проклятие для всех их пунктуальность, их стремление делать все минута в минуту, их дурацкие упражнения для сохранения бодрости и здоровья». В голове у него приятно затеплилась озорная мысль о бракосочетании майора и его тети. «Кто из них, интересно, окажется хозяином положения? Несомненно, тетя. Забавно представить себе, как она, хлопая в ладоши и пронзительно крича, призывает майора» ^{[8, с. 198]}. Подобные попытки с помощью воображения невозможных вещей о родственниках (тетях и дядях) скрасить свое реальное положение часто можно встретить и в цикле о Дживсе и Вустере. Рассказ «Немейский лев» из цикла «Подвиги Геракла», в котором служанка подменяет пекинесов, отсылает к сюжету рассказа Вудхауза «Бинго и пекинесы».

В романах можно встретить иронические отсылки к произведениям русской классической литературы, что довольно часто встречается в произведениях Вудхауза. Например, в романе «Спящее убийство» присутствует следующий диалог: «Мисс Марпл ответила, что она видела одну пьесу русского автора, показавшуюся ей очень интересной, хотя и чуть длинноватой.

– Ох уж мне эти русские! – вознегодовал полковник, вспомнив о романе Достоевского, который ему дали почитать, когда он лежал в клинике» ^[24].

В романе «Тайна семи циферблатов» трепетное отношение леди Кут к своему садовнику – отсылка к рассказу Вудхауза «Хранитель тыквы». Собственно, описание замка, в котором происходит также действие романа «Тайна замка Чимниз» – отсылка к циклу о замке Бландингс, в котором действуют эксцентричный владелец, множество комических героев и присутствуют любовные перипетии, описанные в юмористическом духе. Отсылки к текстам Вудхауза служат прежде всего для создания юмористического фона во многих произведениях Агаты Кристи, что является их важной составляющей частью.

Представляется интересным вопрос о соотношении детективных романов Агаты Кристи и современной ей «высокой» литературы. В частности, важно в этой связи рассмотрение психологизма. Анализируя в этом контексте фрагмент романа писательницы, П. Н. Моисеев пишет: «деталь может вводиться в произведение как психологическая (это дает ей право быть упомянутой), но подлинное значение ее оказывается совсем не психологическим. Так, в романе «Берег удачи» героиня должна сделать сложный выбор. Ей, погруженной в размышления, все вокруг напоминает о ее проблеме, и даже дым паровоза вдалеке кажется похожим на знак вопроса. Перед нами типичная и для «высокой» литературы «психологизация» пейзажа. Но надо ли говорить, что весь этот психологический пассаж нужен Кристи исключительно ради упоминания о дыме от паровоза, который окажется важным доказательством в деле» ^{[25, с. 193]}. Следует во многом согласиться с этим суждением. Но в то же время следует отметить, что психологизм присутствует в некоторых детективных романах безо всякой связи с описанием преступления или в качестве отвлекающего читателя маневра. Можно проследить, в том числе, и в других фрагментах данного романа. Например, в диалогах между Лин и Роули, во внутренних монологах Лин, в описании взаимоотношений между Джереми Клоудом и его женой Фрэнсис.

В некоторых из своих детективных романов Агата Кристи демонстрирует следование тенденциям современной литературы. Она использует и психологизм (например, изображение отношений в семье Фаррадеев в романе «Сверкающий цианид»), показывает потерянность современного человека («В 16.50 из Паддингтона», «Конец человеческой глупости», «Берег удачи»), кризис современного сознания и цивилизации («Отель «Бертрам»). В романе «Вилла «Белый Конь» говорится о том, что современный мир – «опасный мир, поистине опасный» ^[26]. Героиня романа «Загадка Эндхауза» изображает в одном из эпизодов человека «потерянного поколения». «Вдруг сдали нервы – и конец. А тут еще это… (…) Да, собственно, ничего. По-моему, это то самое, что в газетах называют перенапряжением современной жизни. Слишком много коктейлей, слишком много сигарет, слишком много всего остального. Просто у меня сейчас какое-то дурацкое состояние» ^{[9, с. 297]}. Здесь она как будто цитирует эссе Ф. Скотта Фицджеральда «Отзвуки века джаза» (1931), в котором говорится о «всей этой нервной энергии, скопившейся и оставшейся не израсходованной в годы войны», о «состоянии нервной взвинченности» ^[27]. Любопытно отметить, что роман Агаты Кристи вышел в свет на год позже опубликования текста американского писателя.

Следует отметить, что за редким исключением («Пассажир из Франкфурта», «Вилла «Белый Конь», Отель «Бертрам», «Хикори, Дикори, Док…», «Зеркало треснуло») Агата Кристи избегает погружения в проблемы современности и ограничивается упоминанием незначительных примет эпохи. Как говорит ее героиня, автор детективных романов, писательница Ариадна Оливер, в романе «Вилла «Белый Конь»: «Битники, спутники, «Разбитое поколение» и все такое. Я про них не пишу, боюсь перепутать названия. Лучше писать о том, что знаешь. Спокойнее» ^[26].

Присутствует в романах Агаты Кристи и критика основных тенденций современной литературы. В романе «Карибская тайна», например, мисс Марпл рассуждает о современных романах: «Читать их почти невозможно – обычно там говорится об очень неприятных людях, которые совершают непонятные поступки, не испытывая, по-видимому, от этого никакого удовольствия» ^[28]. В романе «Убийство в доме викария» рассказчик, который стремится описать расследование убийства, ориентируясь на правила любимого им (подтверждение этому есть в тексте) жанра детектива, высказывает свое ироническое отношение к модернистской литературе. О сочинениях племянника мисс Марпл, которые высмеиваются и ей самой, он замечает: «У него в стихах нет ни одной заглавной буквы; как я понимаю, это основной признак авангардизма. Все его романы о пренеприятных людях, влачащих неимоверно жалкое существование» ^{[19, с. 572]}.

В романе «Лощина» Агата Кристи демонстрирует владение техникой модернистского повествования, использует прием потока сознания. Думается, что использование этого приема здесь неслучайно. Ведь одна из центральных проблем романа – проблема взаимодействия гения с повседневной жизнью (образ гения в иных ракурсах раскрывается и в романах «Пять поросят», «Вечеринка в Хэллоуин»). Рассмотрение этой темы безусловно сближает роман с модернизмом.

В этом романе писательница как будто показывает, что она вполне способна писать в модернистском ключе, владеет приемами «высокой» литературы. Особенно существенно то, что значительная часть романа фактически показывает разные потоки сознания, существующие замкнуто, непроницаемо, автономно друг от друга (Джона Кристоу, Герды, Мидж, Генриетты). В романе таким образом не только показаны различные точки зрения героев на происходящие события, но и возникает эффект крайней степени отчуждения героев друг от друга. Но сознание героев отличается и внутренней разорванностью. Одним из примеров в тексте является монолог Генриетты: «Машина, как тигр… желтая и черная… в полосах… Это джунгли… Рядом река… Большая тропическая река, текущая в сторону моря, в сторону порта, откуда уходят белые пароходы… Хриплые голоса кричат: «До свидания!»… Она – на палубе… И Джон рядом с ней… Они оба уходят в совершенно синее море… За обедом он улыбнулся ей… Это было так, как будто бы они в золотом дворце… Бедный Джон!.. Машина, скорость… сумасшедшая езда, все дальше и дальше от Лондона… Дюны… Леса… Преклонение… «Долина»… Люси… Джон… Болезнь Риджуэй… Дорогой Джон…» ^[29]. Обозначен в романе и мотив отчуждения человека от самого себя, один из ведущих мотивов литературы XX века. Один из героев, Эдуард, говорит о себе «я не существую в полном смысле слова, я знаю это» ^[29]. В романе «Берег удачи» о героине сказано: «Она постояла в комнате, с любопытством разглядывая свое лицо в зеркале. «Совершенно чужое лицо», – думала она. Внезапно ее охватил приступ гнева. Она сошла вниз как во сне. Сны, думала она, бывают очень опасными…» ^[14]. Подобный эпизод есть и в романе «Испытание невиновностью»: «Остановив кресло у туалетного стола, взял щетку и старательно зачесал назад нависавшие надо лбом волосы. Собственное лицо показалось ему незнакомым. «Кто я? – спросил он себя. – Куда иду» ^{[30, с. 558-559]}? Момент, когда герой смотрит в зеркало и воспринимает себя отчужденно, присутствует, например, в романе Ж. П. Сартра «Тошнота». В этой связи любопытно отметить, что К. Чапек в своем эссе «Холмсиана» пишет, что детектив «не размышляет над тем, что есть человек, он размышляет над тем, где он. Его мир заполнен конкретными вопросами и конкретными фактами» ^{[31, с. 330]}. Герой же процитированного фрагмента, Филип, как раз выступает в качестве детектива-любителя. Таким образом, можно утверждать, что Агаты Кристи иногда выходит за рамки детективного жанра, в данном случае это происходит с помощью литературной аллюзии.

Литературные аллюзии в детективном жанре имеют непосредственное отношение к проблеме эскапизма. Детектив часто рассматривают как явление, связанное с эскапизмом, уходом от проблем реального мира. Это относится и ко всем жанрам формульной литературы. Б. Брехт писал: «По одну сторону стоят литературный роман и реальная жизнь, по другую — роман детективный, особый срез реальной жизни» ^{[32, с. 282]}. Это же свойство отмечает Д. Сэйерс, называющая детектив «разновидностью литературы эскапизма» ^{[33, с. 76]}. У. Х. Оден в своем эссе «Виновность усадьбы викария» пишет: «В то время как миметическая литература дает читателю чувство погружения в бытие, помогает ему постичь реальность и свое место в нем, литература формульная дает ему забвение» (Перевод наш – Ю. П.) ^[34]. Как отмечает Д. Кавелти: «формульный элемент создает идеальный мир, в ко­тором отсутствуют беспорядок, двусмысленность, неопределенность и ог­раниченность реального мира» ^{[35, с. 45]}.

Литературные аллюзии в детективном романе, с одной стороны – проявление эскапизма, присущего данному жанру, указание на то, что перед нами не реальность, а именно литература (ярким примером, кроме романов Агаты Кристи, является, например, роман «Медовый месяц в улье» Д. Сэйерс, в котором количество аллюзий насколько велико, что создается ощущение полной литературности происходящего), с другой – погружение в мир высокой литературы, указание на ту литературу, на которую детектив ориентируется как на образец. Это во многом аналогично тому, что делает в своих произведениях П. Г. Вудхауз. ^[21].

С помощью литературных аллюзий расширяются границы произведения формульной литературы, одновременно подчеркивается вторичность текста и в то же время его принадлежность к высокой культуре. Д. Кавелти утверждает, что «в формульных произведениях делается особый акцент на интенсивные и немедленные пе­реживания в противоположность более сложному и неоднозначному ана­лизу характеров и мотиваций, лежащему в основе миметической литера­туры» ^{[35, с. 54]}. С помощью литературных аллюзий Агата Кристи, оставаясь в рамках формульной литературы, как раз вводит ту неоднозначность характеров и мотиваций, о которой пишет Кавелти. Аллюзии во многом позволяют рассматривать сложные психологические проблемы, изображать неоднозначные характеры в духе классической английской литературы.

Подчеркивая принадлежность к формульной литературе, снимая претензию на новизну, автор имеет возможность ориентироваться не на современную модернистскую литературу, а на традицию, в которой, по выражению У. С. Моэма одной из важнейших составляющих является «история» ^{[36, с. 136]}. Литературные аллюзии в романах Агаты Кристи часто отсылают к конкретным текстам классической литературы и подчеркивают ориентацию на них.