Факторы и тенденции социальной дифференциации: новые риски

Современные социальные процессы и их динамика в значительной части предопределены действиями трех институтов: государства, бизнеса и семьи. У каждого из институтов есть собственные механизмы преодоления напряженности, противоречий и конфликтов. В структуре каждого из них возникают собственные конфликты целей, ценностей и установок, методов взаимодействия. В современном обществе основополагающим противоречием между властью и обществом (социальными слоями и группами), то затухающим, то обостряющимся, выступает конфликт либерального государства (выборность и свобода) и демократии (широкие границы волеизъявления) в связи с возникающими проблемами низких доходов, социального неравенства, доступности качественного образования, здравоохранения и других социально значимых благ^[1]. Причинами обострения конфликтов выступают не гармонизированные властью цели реформирования социальной сферы, неудовлетворенность граждан уровнем и качеством жизни. Не в последнюю очередь это обусловлено тем, что современное общество переживает глубокие социально - экономические изменения. Трансформируются сложившийся социальный и экономический уклад, структура социальных связей, принципы социального управления. Издержки социальной трансформации нередко бывают чрезвычайно высоки. Общество не в полной мере адаптируется к изменяющимся общественным условиям, которые протекают болезненно, на фоне обострения социально-экономических и политических проблем. Государство и предпринимательское сообщество также не всегда готовы к адекватному восприятию новых социальных вызовов. Результат – стагнация в экономике, деформация ценностных ориентаций, неуверенность в завтрашнем дне, усиление социальной напряженности и конфликтности.

Более жесткую характеристику предпосылок и причин конфликтов, самым острым из которых является революция, дал П.А.Сорокин. По его мнению, непосредственной предпосылкой всякой революции, всегда было увеличение подавленных базовых инстинктов большинства населения, а также невозможность даже минимального их удовлетворения ^[2].

Следует отметить, что за минувшие 20 лет в России острых конфликтов между властью и социальными группами по поводу базовых жизненных потребностей не наблюдалось. Однако нарастала известная напряженность в связи с падением реальных доходов населения, качеством и доступностью ряда социальных благ. Это диагностировалось невысоким уровнем доверия населения к ряду органов власти и массовыми обращениями граждан к Президенту РФ ^[3].

Проявился конфликт между целями развития и реальной социальной практикой, целеполаганием в механизмах экономического и социального развития. Форсированная обращенность к запросам общества скорректировала среднесрочные цели и механизмы обеспечения социальной динамики. Вновь сформированное Правительство РФ предложило ряд мер, заметно корректирующих направления государственного воздействия на социоэкономическую практику.

Существенными изменениями, на наш взгляд, являются:

· Переход от концепции сокращения и «оптимизации» социальных расходов к увеличению масштабов поддержки малообеспеченных групп населения, в том числе молодых семей с детьми.

· В экономике - смещение акцента с укрепления макроэкономической сбалансированности к программе запуска нового инвестиционного цикла. Финансовая макросбалансированность в РФ в принципе достигнута, ее необходимо поддерживать, исключив одновременно использование механизмов, сдерживающих инвестиции.

· Корректировка национальных проектов ^[4]. Здесь оказались недоучтенными важные для общества преобразования в области здравоохранения и цифрового развития. Ряд индикаторов требуют уточнения. Проекты в области образования не отражают запросов общества и не обеспечивают решения актуальных проблем.

В социальной сфере складываются практики, которые невозможно изменить на уровне государства, тем более одномоментными институциональными решениями. Одна из них – неэффективная структура занятости, которая влияет на доходы населения.

Во - первых, наблюдается изменение соотношения между отраслями экономики. В минувшие 5-7 лет значительно возросла занятость в сфере торговли, которая обошла по данному показателю обрабатывающую промышленность. Это ведет к росту масштабов низких зарплат по показателям медианы и моды в оплате труда. В этой сфере существует существенное неравенство, сказывающееся на уровне доходов. У сферы торговли «женское лицо», в структуре занятости в торговле количество женщин почти в два раза превышает занятых в этой сфере мужчин ^[5].

Во-вторых, фактором, снижающим общие показатели оплаты труда, является миграционной прирост трудоспособного населения, который происходит, в основном, за счет неквалифицированных кадров, получающих невысокую зарплату. Сохраняющийся тренд миграционного прироста будет во все большей степени оказывать давление на рынок труда, увеличивая долю низкооплачиваемых работников.

В государственных программах последнего времени непосредственно не ставится вопрос о сглаживании социального неравенства. В этой связи одним из факторов решения этой непростой проблемы может быть сокращение бедности, выход за границу прожиточного минимума. Однако проблема неравенства носит многоаспектный характер и обладает серьезным потенциальным риском острых конфликтов, поэтому прямолинейное решение, ассоциирующееся с лозунгом «у всех все отнять и поделить» не представляется жизненным. Определенное выравнивание может быть достигнуто за счет привлечения высокодоходных групп населения к участию в финансировании государственных социальных фондов (пенсионного, социального страхования, обязательного медицинского страхования). Однако для этого необходимо изменить принципы начисления обязательных страховых взносов. Не секрет, что эти фонды сталкиваются с нехваткой средств и, как следствие, со стремлением к минимизации расходов на уставную деятельность. Подобные действия нередко вызывают негативную реакцию российского общества. Представляется, что следовало бы провести актуарные расчеты по одновременному сокращению выплат работодателей (а это значительная нагрузка на прибыль) и увеличению солидарных выплат населения, имеющего сверхдоходы.

Кроме того, общий контекст социального неравенства по доходам в современной России ассоциируется с другими видами неравенства. Во-первых, это неравенство в распределении собственности, сформировавшееся в 90-е годы в результате приватизации и воспроизводимое в сознании россиян как существенный элемент социальной несправедливости ^[6]. В странах со сложившейся финансовой аристократией эту проблему предлагается решать увеличением налогов на наследство, так как в общественном мнении несправедливым считается получение значительных активов по наследству от предшествовавшего поколения собственников ^[7]. В будущем этот вопрос актуализируется и для России. В настоящее время несправедливость в распределении собственности частично можно решать акцентированной благотворительной деятельностью и проявлением других форм добровольной социальной ответственности бизнеса.

В современной России актуализируются проблемы неравенства пространственного развития. Высокорентабельные бизнес-активы (нефтегазовые и финансовые) сосредоточены в ограниченном сегменте субъектов федерации, что ведет к существенной дифференциации уровня и качества жизни населения.

Российская Федерация отличается ярко выраженной пространственной неоднородностью, региональным многообразием, которое связано с проблемой неравномерного регионального развития и социального неравенства.

В основе мозаичности современной России лежит, во-первых, дифференциация по условной линии индустриальный север – аграрный юг (являющейся характерной глобальной особенностью); во-вторых, по линии староосвоенный запад - слабоосвоенный восток; в-третьих, классическая поляризация центр – периферия, и наконец, в-четвертых, деление на национальные республики и русские регионы ^[8]. Это многообразие может служить основой для вызревания всей гаммы конфликтов: целей, ценностей, распределения ресурсов и т.д. Поэтому очень важно, чтобы региональное неравенство не было избыточным, не вело к росту социальной напряжённости и конфликтов в обществе. Ярко выраженное региональное неравенство содержит в себе мощный конфликтный потенциал, усиливает напряжённость как в отношениях между регионами (например, донорами и реципиентами, богатыми и бедными регионами, между регионами – получателями государственных дотаций по поводу принципов их распределения), так и внутри регионов (как известно, в современной России наиболее экономически развитые регионы, отличаются наибольшей дифференциацией по доходам). Кроме того, нельзя забывать, что экономическое развитие далеко не всегда означает сбалансированное развитие. На практике экономический рост нередко сопровождается возникновением серьёзных экологических и социальных проблем. Экономическое неравенство регионов может быть результатом объективной реализации конкурентных преимуществ. В данной связи значительное экономическое выравнивание за счет масштабного перераспределения бюджетных доходов снижает стимулы развития для сильных регионов. Тем не менее очевидно, что социальное неравенство регионов необходимо смягчать, так как оно непосредственно влияет на воспроизводство человеческого капитала ^[9].

В России перераспределение финансов происходит крайне неравномерно как по горизонтали (между регионами, в том числе на основе геополитических приоритетов), так и по вертикали (между богатыми и бедными). Здесь однако необходимо сделать ремарку: в Стратегии пространственного развития Российской федерации до 2025 года, принятой в 2019 году, говорится о тенденции сокращения межрегиональных социально-экономических диспропорций в течение последних 10 лет вследствие проводимой государственной политики регионального развития. В качестве приоритетов в Стратегии пространственного развития обозначено опережающее развитие территорий с низким уровнем социально-экономического развития, обладающих собственным потенциалом экономического роста, а также территорий с низкой плотностью населения и прогнозируемым наращиванием экономического потенциала; развитие перспективных центров экономического роста с увеличением их количества и максимальным рассредоточением по территории Российской Федерации; социальное обустройство территорий с низкой плотностью населения с недостаточным собственным потенциалом экономического роста ^[10]. Соответственно, среди принципов пространственного развития Российской Федерации необходимо выделить, во-первых, обеспечение территориальной целостности, единства правового и экономического пространства Российской Федерации; во-вторых, обеспечение равных возможностей для реализации конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации на всей территории Российской Федерации (в том числе социальных прав); и в-третьих, дифференцированный подход к направлениям и мерам государственной поддержки социально-экономического развития территорий с учетом демографической ситуации, особенностей системы расселения, уровня и динамики развития экономики и специфических природных условий ^[10].

В данной связи в качестве целей региональной политики можно обозначить гармонизацию интересов граждан страны, проживающих в самых разных её частях, обеспечив гарантии их социальных прав. Соответственно, это будет в какой-то степени компромиссом между экономической эффективностью и социальной справедливостью. Устойчивое развитие включает в свою очередь совокупность экономического, социального, экологического и поселенческого развития. Прогрессивные изменения должны явиться результатом целенаправленной деятельности государства по совершенствованию организации расселения жителей, размещения на территории объектов экономики, социальной сферы, транспортной, энергетической и иных инфраструктур.

Новым видом социального неравенства, усиливающим ряд рисков пространственного неравенства, выступает цифровое неравенство («цифровой разрыв»). Этот вид неравенства обусловлен разными возможностями населения для приобретения современных средств мобильной связи и подключения к широкополосному интернету.

Углубление цифрового неравенства – одно из негативных последствий цифровой революции, которая выступает одним из важнейших факторов происходящих в современном обществе социальных трансформаций. Цифровая революция преобразует среду обитания человека, создает дополнительные возможности для наращивания человеческого потенциала, профессиональной самореализации и профессионального роста, повышения качества жизни. Однако, как любая революция, одновременно она разрушает сложившийся социально-экономический порядок, оказывает неоднозначное влияние на рынок труда и занятость населения, обостряет экономические и социальные риски, ведет к углублению старых и возникновению новых социальных противоречий и конфликтов.

Цифровизация способна стать драйвером экономического развития нашей страны, перевода российской экономики на инновационный путь развития. Она предполагает активное внедрение в процессы производства кибернетических систем, использование промышленных роботов, интернет – технологий. Цифровая трансформация выступает необходимым условием повышения глобальной конкурентоспособности российской экономики в условиях обострения глобальной конкуренции. Однако она, динамизируя процессы социальных изменений, вызывает и новые риски: неоднозначно влияет на отечественный рынок труда, обостряет проблему занятости и социального неравенства, изменяет его конфигурацию.

Цифровая революция предполагает переход России к новому технологическому укладу. Не в последнюю очередь он связан с массовым внедрением технологии 3D - печати, которое способно привести к качественным позитивным преобразованиям в медицине, образовании, обрабатывающей промышленности и даже строительстве. Сейчас использование 3D технологий сдерживается значительными издержками их применения. Однако в перспективе они обладают потенциалом широкого массового применения, так как имеют неоспоримые достоинства и конкурентные преимуществ. Среди них – снижение логистических издержек, возможность создания уникальных продуктов, в том числе строительных объектов, сокращение времени производства товаров, активное ресурсосбережение. В этой связи массовое применение 3D технологий в самых разных областях экономики уже в обозримой перспективе представляется реальным. В частности, глава Всемирного экономического форума К. Шваб считает, что уже к 2025 году с помощью технологии 3D – печати будут производиться потребительские товары ^[11]. Очевидно, что подобные новации неизбежно приведут к изменениям в структуре спроса на рабочую силу, отказу от использования труда работников ряда массовых профессий и увеличению количества вакансий для высококвалифицированных специалистов, обладающих соответствующими компетенциями.

Другое важное направление цифровой революции – роботизация экономических процессов. Индустриальная роботизация формирует предпосылки для вытеснения работников и замены их роботами практически во всех секторах народного хозяйства: обрабатывающей промышленности, в том числе автомобилестроении, машиностроении, производстве потребительских товаров длительного пользования, в сферах транспорта, складской логистики, интернет – торговли. Высказывается мнение, что в ближайшие десять лет активная цифровизация российской экономики приведет к тому, что могут исчезнуть от 9 до 50% всех ныне существующих профессий, а 19% всех рабочих - заменены роботами на 81%. ^[12]. Россия отстает от государств – лидеров в сфере роботизации. Однако и в нашей стране ряд крупных компаний, действующие в сельском хозяйстве и автопроме, используют подобные бизнес – практики. Очевидно, что активное внедрение промышленных роботов привносит новые социальные риски в современное российское социально – экономическое пространство, так как способно создать проблему массового высвобождения работников, увеличения сроков структурной безработицы и стать фактором углубления социального неравенства.

Российские эксперты в области социально – трудовых отношений не имеют единой позиции при оценке рисков цифровой трансформации для рынка труда и структуры занятости. Существует мнение, что в ближайшее десятилетие в России исчезнет около 6,5 млн. рабочих мест. При этом потенциальным претендентам на значительную часть из сохранившихся вакансий потребуются принципиально новые знания и компетенции ^[13]. Согласно более оптимистическим оценкам, «технологии Индустрии 4.0 приведут к сокращению около 610000 рабочих мест, но в тот же период появится около 960000 новых вакансий» ^[14].

Внедрение цифровых технологий в социально – экономические процессы актуализирует все более интенсивное использование Интернет – пространства для новых, нестандартных форм занятости, в том числе с применением мобильных приложений. В сфере занятости и самозанятости активно развивается фрилансерство ^[15]. Цифровизация позволяет переходить к дистанционной работе, к работе на нескольких работодателей на условиях подряда, к использованию интернет – технологий в собственном бизнесе. Нередко использование Интернета трансформирует любимое увлечение в эффективный высокодоходный бизнес – проект. Однако успешными интернет – предпринимателями и фрилансерами, как правило, становятся квалифицированные профессионалы, способные к творческой креативной деятельности. И это неслучайно, ведь для продвижения производимого продукта либо трудовых услуг необходимы специальные компетенции, знания и умения, без которых сложно адаптироваться к быстро меняющейся рыночной конъюнктуре, правильно определить сегмент рынка и потенциального потребителя.

В государствах, которые считаются наиболее продвинутыми в сфере использования цифровых технологий, фрилансерство и дистанционная занятость становятся нормой для представителей многих профессий. Более того, масштабы их применения продолжают увеличиваться. Высказывается мнение, что в США уже в 2020 году каждый второй занятый будет фрилансером. Создание и внедрение эффективных цифровых платформ, например, таких как Uber, позволяет напрямую соединить продавцов и потребителей товаров и услуг и исключить посредников. Прогнозируется, что граждане Евросоюза к 2025 году увеличат в двадцать раз объем транзакций через платформы, предоставляющие услуги по совместному пользованию недвижимостью и автомобилями, а также клининговые, парикмахерские, образовательные, патронажные услуги, увеличив занятость в этом сегменте рынка труда минимум на 17% ^[16].

В нашей стране в последние годы также все более активно используются новые, нестандартные, более гибкие формы занятости. Очевидно, что наши сограждане постепенно адаптируются к неоднозначным изменениям на рынке труда. Меняются настроения. Результаты социологических исследований показывают, что 33% россиян готовы работать удаленно или дистанционно. При этом на себя готовы трудиться 43%. У представителей старшего поколения (50-59 лет) показатель относительно невысок – 23%, в то время как у молодежи в возрасте 18-29 лет он заметно выше – 54%. При этом продвигать собственные бизнес – идеи при помощи интернет – технологий, а также трудиться как самозанятые готовы прежде всего россияне, обладающие хорошим образованием ^[17]. Следовательно, молодежь, которая в большей степени привыкла опираться на собственные силы и не всегда рассчитывает на патерналистскую поддержку со стороны государства, понимает неизбежность изменений, которые в обозримой перспективе ожидаются на отечественном рынке труда, и готова к переменам в своей профессиональной деятельности. Более того, цифровизация социально-трудового пространства интенсифицирует использование трансграничной удаленной занятости, что становится еще одним фактором социальной дифференциации и трансформации российского рынка труда и социально-трудовых отношений.

Развитие новых форм занятости с активным использованием интернет-технологий актуализирует проблему «теневой» занятости, неподконтрольной государству. Официальная статистика утверждает, что в 2018 году в неформальную занятость было вовлечено 15,4 млн. человек, или более 21% от общей численности работников во всех секторах народного хозяйства страны. Однако ряд экспертов считает приведенные данные заниженными и считают, что этот показатель составляет 30% или 25 млн. человек. Более того, свыше чем для 90% «неформалов» это занятие является единственной возможностью обеспечить приемлемый уровень жизни для своей семьи ^[18].

Очевидно, что не все работающие в неформальном секторе являются высококлассными высокооплачиваемыми профессионалами – специалистами в области цифровых технологий. Многие заняты малоквалифицированным низкооплачиваемым трудом. Однако, находясь вне сферы «государева ока», неформальная занятость создает для государства дополнительные социальные риски, в числе которых криминализация социально – трудовой сферы, сокращение доходов государственного бюджета, невыполнение социальных обязательств перед собственными гражданами. Решению данной проблемы должно помочь введение с 1 января 2019 года в рамках долгосрочного эксперимента, который продлится до 31 декабря 2028 года в четырех субъектах РФ – Москве, Московской и Калужской областях, а также Республике Татарстан новой системы налогообложения - «Налога на профессиональный доход». Налогом облагаются производители товаров (работ, услуг, имущественных прав), получающие доход от своей профессиональной деятельности. Налоговый период установлен в один месяц. Налог взимается по ставке 6% от реализации товаров и услуг юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям и 4% - физическим лицам. Однако доход самозанятого не должен превышать 2,4 млн. рублей в год. При этом плательщик налога не обязан платить обязательные страховые взносы в государственные социальные фонды ^[19].

Представляется, что цифровая революция в обозримой перспективе не вызовет шоковых негативных последствий на российском рынке труда. Но глубоких социальных трансформаций не избежать. И общество должно быть к ним готово. В настоящее время в России принята национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации», включающая 6 федеральных проектов. Ее реализация направлена на решение проблем правового регулирования цифровой среды, формирование адекватной современным вызовам информационной инфраструктуры, обеспечение информационной безопасности, активную разработку отечественных цифровых технологий и их внедрение в практику государственного управления, а также важнейшие отрасли экономики и социальной сферы, в частности, образование и здравоохранение ^[20].

При этом следует еще раз отметить те социальные вызовы, с которыми неизбежно столкнется российское общество в условиях цифровой трансформации. Прежде всего, возникают реальные риски масштабной структурной безработицы. Интенсифицируются процессы исключения из активной трудовой деятельности работников многих массовых профессий. При этом все более востребованными станут специалисты, способные адаптироваться к цифровой трансформации, использовать и развивать цифровые технологии. В этой связи на передний план выходит проблема подготовки и переподготовки кадров для цифровой экономики. В Государственной программе «Цифровая экономика России» в качестве определяющих условий ее успешной реализации закономерно выделяются «создание ключевых условий для подготовки кадров цифровой экономики; совершенствование системы образования, которая должна обеспечивать цифровую экономику компетентными кадрами; рынок труда, который должен опираться на требования цифровой экономики; создание системы мотивации по освоению необходимых компетенций и участию кадров в развитии цифровой экономики России»^[21].

Таким образом, последствия цифровой трансформации для современного российского общества и государства неоднозначны. С одной стороны, она способна стать фактором ускоренного перехода экономики России к более конкурентоспособной социально – экономической модели, основанной на инновациях. преобразить нашу жизнь, создавая практически неограниченные возможности во всех областях жизнедеятельности человека. С другой, цифровизация бросает вызов сложившемуся социальному порядку, вносит в него дополнительный элемент непредсказуемости. Активное внедрение цифровых технологий в бизнес- процессы, социальные практики, повседневную жизнь россиян становится важным фактором социальной дифференциации. То, что недавно казалось незыблемым, уходит в прошлое. Глубокие изменения наблюдаются в структуре среднего класса. Более того, традиционный средний класс – гарант социально-политической стабильности современного западного общества теряет свои позиции, испытывая серьезные проблемы под влиянием цифровизации и глобализации. Новую конфигурацию приобретает социальное неравенство. Для представителей многих профессий существует риск потери работы в краткосрочной и долгосрочной перспективе.

Цифровизация меняет характер труда, предъявляет новые требования к компетенциям работников. Конечно, газовики будут добывать газ, учителя учить детей, а врачи лечить больных. Однако кардинально изменятся требования как к работникам этих, так и других профессий. Потребуются новые знания, навыки, умения, соответствующие характеру социальных изменений. Обострение объективных условий глобальной конкуренции еще более актуализирует новые социальные вызовы. Государству предстоит предпринять решительные шаги, направленные на развитие системы образования и подготовки конкурентоспособных кадров, способных адаптироваться к массовому внедрению цифровых технологий. Другим важным направлением политики российского государства должно стать обеспечение равного доступа к цифровым технологиям для всех групп населения, независимо от уровня достатка и региона проживания, преодоление сложившегося цифрового неравенства. Предстоит переход к новой системе социального страхования и пенсионного обеспечения. Уже не выглядят фантастическими предложения о значительном сокращении продолжительности рабочего дня, установлении гарантированного базового дохода всем гражданам, независимо от трудового вклада, введении налога на роботов. В эпоху противоречивых социальных изменений, экономических и политических санкций, разрушения системы международного права, эскалации многочисленных вооруженных конфликтов, их реализация представляется маловероятной. Однако цифровая трансформация – процесс необратимый, создающий как новые возможности, так и новые проблемы. Избежать социальных рисков цифровой революции не удастся. Задача государства – найти правильные ответы на глобальные вызовы и помочь россиянам адаптироваться к глубоким социальным изменениям, затрагивающим социально – экономическое пространство нашей страны в условиях глобализации и цифровизации.