Культурный геноцид аборигенов Канады: от отрицания к примирению

Френк Галина Юрьевна преподаватель, кафедра теории преподавания иностранных языков, Московский государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова 119234, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1 Frenk Galina Yur'evna Educator, the department of Theory of Teaching Foreign Languages, M. V. Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 galadav90@mail.ru Другие публикации этого автора

В Конвенции ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 1948 года под геноцидом подразумеваются действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу. К таким действиям относятся: 1) убийства представителей той или иной группы; 2) причинение телесных повреждений или умственных расстройств; 3) намеренное создание таких жизненных условий, которые приводят к физическому уничтожению представителей группы; 4) меры, направленные на предотвращение рождаемости внутри группы; 5) насильственное изъятие детей у представителей группы с последующим размещением в среде представителей другой группы ^[2].

В основу Конвенции о геноциде легли идеи польского исследователя Рафаэля Лемкина, потерявшего в Холокосте большинство своих родственников и друзей. Лемкин не только предложил сам термин «геноцид» (от греч. γένος – род, племя и лат. caedo – убиваю), но и сыграл значимую роль в лоббировании в международном праве наказания за проявления геноцида ^{[4, c. 296]}. Будучи юристом и размышляя над юридической ответственностью за уничтожение этнических групп, в частности армян и евреев, Лемкин задался вопросом об отсутствии международного законодательства, применяющего моральные критерии в случае уничтожения целой этнической и религиозной группы, нации, этноса.

В 1944 году мировая общественность познакомилась с наиболее известным трудом Лемкина «Правление государств Оси в окупированной Европе», в котором автор сформулировал концепцию культурного геноцида, не утратившую свою значимость и в настоящее время. Культурный геноцид подразумевает не только физическое уничтожение представителей какой-либо расы или этноса, а подрыв и уничтожение ее религиозных, культурно-исторических, духовных основ ^[2]. К проявлению культурного геноцида было предложено отнести: насильственную передачу детей из одной человеческой группы в другую; принудительные ссылки и депортации индивидов, представляющих культуру группы; запрет на использование национального языка в частном общении и/или в системе образования; запрет на публикацию изданий на языках той или иной группы; cистематическое разрушение памятников материальной культуры и архитектуры исторического, религиозного и общекультурного значения; уничтожение объектов, используемых для религиозного поклонения ^[1].

Однако, в период подготовки Конвенции о геноциде именно вокруг концепции культурного геноцида развернулись ожесточенные дискуссии. Ряд стран, в том числе США и Канада, выступили против включения понятия «культурный геноцид» в международное правовое поле. В 2007 году в процессе ратификации Декларации прав коренных народов Канада продолжала придерживаться той же позиции.

Культурный геноцид является одной из наиболее болезненных тем в Канаде, главным образом в связи с деятельностью закрытых школ-интернатов – основного инструмента культурной ассимиляции аборигенов. Как заявил в 2013 году бывший премьер-министр Канады Джон Макдональд: «То, что происходило в школах-интернатах, было использованием образования для культурного геноцида» ^{[5, c. 205]}.

Cистема школ-интернатов для ассимиляции аборигенов была введена в Канаде в 1880-х гг. Педагогические идеи, легшие в основу этой системы, Канада заимствовала у США, где к тому времени уже был накоплен определенный опыт в данной области. Он строился на представлении о том, что учебно-воспитательный процесс в рамках аборигенной культуры не способен подготовить детей к жизни и научить их чему-либо. Традиционный хозяйственный уклад и образ жизни аборигенов рассматривался как отсталый; подчеркивалась необходимость приобщения коренных народов к «высшей», европейской культуре, европейским нормам жизни.

Управление школами осуществляли церковные организации, финансирование поступало из федерального бюджета. Обучение в школах-интернатах было принудительным и по решению властей должно было осуществляться в изоляции детей от семьи и племени. Оторванное от привычной культурной среды, подрастающее поколение быстро утрачивало свое этническое самосознание. С 1920 года отказ отдавать детей на обучение в школы-интернаты стал караться тюремным заключением.

Что касается самого образовательного процесса в школах, то он включал в себя основы грамоты, основы религии, а также практические навыки и элементарные знания сельского хозяйства и ремесла. Девочек обучали шитью, готовке, уборке, навыкам ведения домашнего хозяйства, мальчиков – земледелию, плотничному делу, сапожничеству и т.д. Большая часть учебного дня отводилась практической, нежели академической деятельности. Обучение в школах-интернатах было нацелено на создание из представителей молодого коренного населения трудового низшего класса.

Для достижения поставленной цели был взят курс на искоренение культурных и языковых традиций аборигенов. Именно поэтому общение на родных языках в школах-интернатах было строго запрещено. Переписка с семьей разрешалась исключительно на английском языке, которым учащиеся поначалу не владели. Обязательным для всех учеников было получение нового «европейского» имени, новая дата рождения, приобщение, а затем и строгое следование христианским религиозным традициям. Воспоминания бывших учеников и очевидцев свидетельствуют о том, что нарушение правил школьной дисциплины каралось жестокими телесными наказаниями.

Официальные данные, обнародованные в Канаде только к середине XX века, пролили свет на реальное положение дел в большинстве закрытых школ для аборигенов. Так, большие трудности в функционировании школ-интернатов были связаны с проблемами их финансирования. Федеральное правительство не выделяло достаточно средств для организации обучения и создания благоприятных условий для проживания детей, вследствие чего хозяйственные работы по обслуживанию школ велись преимущественно самими учениками.

Отсутствие надлежащих условий для содержания детей вело к высокому уровню заболеваемости и смертности. Халатное и равнодушное отношение к заболевшим усугубляло сложившуюся ситуацию: в период с 1894 по 1908 гг. только в одной отдельно взятой школе от болезней (преимущественно туберкулеза) умерло 28% обучающихся ^{[6, p. 32]}.

Сохранились данные, свидетельствующие о крайне низких показателях успеваемости в школах-интернатах, что было напрямую связано с недостатком квалифицированных преподавательских кадров: по результатам правительственного мониторинга от 1948 года, более 40% работников школ-интернатов не имели какой-либо профессиональной педагогической подготовки ^{[3, с. 32]}.

Опыт культурного геноцида, который пережили несколько поколений аборигенов, прошедших через школы-интернаты, назван в Канаде «коллективной душевной травмой» ^{[5, c. 206]}. Последняя школа-интернат официально закрыла свои двери только в 1996 году.

Трагическим последствием культурного геноцида коренных народов в Канаде стала утрата части аборигенных языков. Подавляющее число сохранившихся языков в настоящее время находятся под угрозой исчезновения: по официальным данным, лишь 17% аборигенов заявляют о владении одним из языков коренных народов ^{[7, pp. 603-605]}. В основном это лица пожилого возраста, проживающие в пределах резерваций. Утрата языковых навыков привела к исчезновению многих памятников устного народного творчества – произведений фольклора и народного эпоса.

Лишь в 2008 году власти Канады в лице премьер-министра Стивена Харпера принесли официальные извинения аборигенам и жертвам режима ассимиляции. Справедливо будет отметить, что в настоящее время в Канаде растет число государственных и благотворительных фондов, образовательных и культурных программ, направленных на восстановление этнокультурного наследия первожителей страны. Возрождению этнического самосознания и восстановлению родных языков и культуры способствуют крупные аборигенные общины, получившие право на собственные органы управления.