Сравнительный анализ актуальных ядерных и военных доктрин России и США

Иликаев Александр Сергеевич ORCID: 0009-0003-6773-9053 кандидат политических наук доцент, Институт гуманитарных и социальных наук, Уфимский Университет Науки и Технологий 450076, Россия, республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32 Ilikaev Aleksandr PhD in Politics Associate Professor, Institute of Humanities and Social Sciences, Ufa University of Science and Technology Zaki Validi str., 32, Ufa, Republic of Bashkortostan, 450076, Russia jumo@bk.ru Другие публикации этого автора

Фадеев Кирилл Владимирович кандидат политических наук доцент; высшая школа философии и социологии; Уфимский университет науки и технологий 450076, Россия, респ. Башкортостан, г. Уфа, Кировский р-н, ул. Заки Валиди, д. 32 Fadeev Kirill Vladimirovich PhD in Politics Associate Professor; Higher School of Philosophy and Sociology; Ufa University of Science and Technology 32 Zaki Validi str., Ufa, Kirovsky district, Republic of Bashkortostan, 450076, Russia rodbnafadeev@mail.ru

Введение. Объектом настоящего исследования является международная ядерная безопасность, обеспечиваемая, прежде всего, авторитетом, как обычных вооруженных сил Российской Федерации, так и ее тактического и стратегического ядерного арсенала. Предметом статьи мы избрали сравнительный анализ актуальных ядерных и военных доктрин России и США, принятых в 2024 и в 2018 гг. соответственно. Целью статьи были определены сходства и различия между ядерными и военными доктринами ведущих мировых ядерных держав, а также рекомендации в отношении ядерной и военной доктрин России с целью минимизации риска ядерной войны и эффективной реализации национальных и государственных интересов Российской Федерации. Для достижения обозначенной цели исследования следовало решить ряд задач: 1) провести анализ научной литературы преимущественно политологической направленности по вопросу понятия ядерной безопасности, рассмотреть предысторию принятия существующих ядерных и военных доктрин России и США; 2) провести сравнительный анализ содержания ядерной доктрины США, преобразованной в 2018 г., и новой ядерной доктрины Российской Федерации 2024 г., а также связанных с ними документов по национальной и военной безопасности, отметив сходства и различия в подходах к ядерной безопасности в России и США; 3) предложить пути совершенствования российской нормативно-правовой базы в области ядерной безопасности с целью минимизации риска ядерной войны и одновременной надежной защиты национальных и государственных интересов Российской Федерации.

Методологическую основу настоящего исследования составил анализ нормативно-правовой базы, научной литературы и интернет-ресурсов, касающихся проблемы ядерной и военной политики России и США, сравнительно-исторический подход для разбора доктринальных установок ядерной политики РФ и их корректировок с соответствующими доктринами США.

Актуальность работы заключается в том, что после принятия новой ядерной доктрины России в 2024 г. произошло обострение информационной войны, связанной с активизацией антироссийской пропаганды и попытками дискредитации ВС РФ, что остро ставит вопрос о необходимости выработки комплекса мер для противостояния разрушительным формам экстремистских идеологий, направленным на нарушение международного ядерного баланса сил и политическую дезорганизацию россиян ^[5]. Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты могут применяться не только для изучения проблемы внешнеполитических рисков в условиях возрастании опасности ядерной войны, но и для разработки и реализации конкретных шагов в области совершенствования российских доктринальных установок по ядерной и военной безопасности.

Новизна исследования заключается в установлении сходств и различий между ядерными и военными доктринами ведущих мировых ядерных держав, а также в формулировке рекомендаций в отношении ядерной и военной доктрин России с целью минимизации риска ядерной войны и эффективного отстаивания национальных и государственных интересов Российской Федерации.

Степень научной разработанности изучаемого вопроса до настоящего момента представляется крайне неравномерной. Проблемы национальной и военной безопасности в целом, а также ядреной безопасности в частности неоднократно становились предметом изучения, как политологов, так и специалистов в области обороны (Н. И. Бубнова, Я. Д. Вишняков, О. Г. Карпович, Р. Н. Шангараев, В. И. Мизин, А. И. Подберёзкин, П. И. Севостьянов, А. М. Воронов, А. А. Громыко, Д. Квасов, П. Лапинс, С. В. Лебедев и др.) ^{[4; 5; 9; 14; 15; 6; 7; 11; 12; 13]}. Имеются статьи, имеющие своим предметом анализ в том числе новой ядерной доктрины России 2024 г. Среди последних работ следует отметить статьи В. И. Мизина, П. И. Севостьянова (2024) ^[14], А. В. Матюхина (2024) и К. В. Богданова (2025) ^{[2; 3]}. Обзору ядерных доктрин США посвящены статьи таких американских исследователей как Ч. Д. Фергюсон (2002) ^[17], Х. М. Кристенсен (2005) ^[18], Д. Э. Сенглер, Т. Шанкер (2010) ^[21], А. Мета (2018) ^[19] и др.

Результаты исследования и их обсуждение. Обзор научной литературы по вопросу понятия ядерной безопасности. Проблема международной безопасности, особенно ядерной безопасности, как уже указывалось выше, является достаточно разработанной в науке. Например, в статье Е. Е. Харман рассматриваются сущностные характеристики понятия ядерная безопасность. Исследователь отмечает, что понятие ядерная безопасность не присутствует ни в одном действующем международном нормативно-правовом акте ^{[16, с. 138]}. Е. Е. Харман справедливо считает, что принятых в 1960-х и 1970-х гг. соглашений о нераспространении ядерного оружия в настоящее время, в связи с возрастанием неопределенности в международной политике, обострением военных конфликтов с участием ядерных держав, оказывается явно недостаточно. Более того, число стран, обладающих ядерным оружием, не уменьшилось и продолжает расти ^{[16, с. 139–140]}. Е. Е. Харман перечисляет ряд авторов, в той или иной мере дающих свои определения ядерной безопасности (работы Т. В. Вербицкой, А. П. Зрелова, М. С. Капилина, К. К. Кожевникова, И. А. Крыловой, О. Г. Парамузовой). Так, А. П. Зрелов и М. С. Капилина подчеркивают прямую зависимость соблюдения ядерной безопасности от наличия в законодательстве соответствующих норм ^{[16, с. 144]}. Как считает А. Крылова, ядерная безопасность является наиважнейшей частью мировой и национальной систем безопасности ^{[16, с. 144]}. Ценным является определение Т. В. Вербицкой, согласно которому ядерную безопасность России определяет такое состояние защищенности державы, которое гарантируется исключительно неприменением в отношении ее оружия массового поражения ^{[16, с. 144]}.

По мнению Е. Е. Харман, проведенный Т. В. Вебрицкой анализ «Стратегии национальной безопасности России» (2021) ^[7], а также «Военной доктрины России» (2010, 2014), ^{[2; 1]} показывает, что они не включают в себя понятия ядерной безопасности. Исследовательница соглашается с мнением К. К. Кожевникова о необходимости внесения дефиниции «ядерная безопасность» в указанные базовые в отношении национальной безопасности нормативно-правовые акты ^{[16, с. 144]}. Особое внимание Е. Е. Харман уделяет понимаю О. Г. Парамузовой понятия ядерная безопасность в широком и узком смысле. В широком смысле ядерная безопасность означает недопущение условий, при которых будет возможно применение ядерного оружия. В узком смысле ядерная безопасность должна включать контроль за процессами нуклеизации и денуклеизации ^{[16, с. 144]}.

Анализируя новую ядерную доктрину РФ (2024), К. В. Богданов видит в ней понижение ядерного порога применения оружия массового поражения, в том числе с учетом обеспечения Россией соответствующего защитного зонта над Белоруссией ^{[2, с. 27]}.

Ход нынешнего вооруженного конфликта на Украине выявил ядерные угрозы, как в широком, так и в узком смысле. Например, в широком смысле они проявились в рисках использования стратегического и тактического ядерного оружия, а также применения обычного вооружения с использованием радиоактивных элементов. В узком смысле – в нарушении безопасности ядерных станций (Чернобыльской АЭС, Курской АЭС, Запорожской АЭС и др.), заявлений о создании «грязной бомбы», возобновлении Украиной исследований и испытаний в области ядерных разработок и т.п.

Как отмечают Я. Д. Вишняков и С. П. Вишнякова, в настоящее время (в 2024 г.) человеческая цивилизация вновь достигла того порога, когда угроза гибели разумной цивилизации на Земле стала реальной. Между тем еще в конце прошлого столетия российским и зарубежным специалистам удалость создать в общественном мнении стойкое понимание невозможности какого бы то ни было применения ядерного оружия. Причем, это мнение было сформировано также у правящих элит самых разных стран. Убедительность результатов расчетов была достигнута сразу двумя обстоятельствами. Во-первых, исследования проводились независимыми группами экспертов. Во-вторых, они осуществлялись фактически противостоящими друг другу сторонами в самый разгар холодной войны. Математически была подтверждена возможность возникновения необратимых последствий для всей биосферы, связанных с явлениями «ядерной зимы» и «ядерной ночи» ^{[5, с. 96]}.

С Я. Д. Вишняковым и С. И. Вишняковой в данном вопросе согласны такие исследователи как В. И. Мизина, П. И. Севостьянов и А. В. Матюхин. В частности, они отмечают, что проблема ядерного паритета между СССР и США уже давно стала объектом научного интереса. К числу «классических» работ по этой теме они относят исследования А. Вольштеттера, Р. Макнамары, Х. Кана, К. Уолца ^{[14, с. 105]}. Современное положение дел в области ядерной безопасности, особенно с учетом противостояния России НАТО, по мнению указанных ученых, рассматривается в работах целого ряда как западных, так и отечественных политологов: Р. Готемюллера, Л. Кулеша, У. Перри, Э. Вульфа, Дж. Эктона, С. Чарапа, С. Бидгуда, Л. Рустена и М. Меламеда. При этом, как считают В. И. Мизина, П. И. Севостьянов и А. В. Матюхин, понятие ядерной безопасности рассматривается указанными политологами преимущественно с позиций безопасности стран НАТО ^{[14, с. 105]}.

Тем не менее, на наш взгляд, работы американских и других зарубежных ученых не следует трактовать столь однозначно. Так, У. Перри, оценивая значимость Карибского кризиса для последующих поколений, например, приходит к справедливому выводу о том, что существуют разногласия между новыми и архаическими представлениям о войне. Как указывает У. Перри, и в советском, и в американском руководстве были люди, не представлявшие качественно иной глобальной природы ядерных угроз. Эти люди продолжали мыслить категориями победы и поражения в обычных, неядерных военных конфликтах и едва не поставили мир на грань ядерной катастрофы ^{[20, с. 5]}.

Что касается защиты национальных интересов России в смысле стратегической стабильности и ядерного паритета, то их прежде всего выражают работы преимущественно современных российских ученых: А. И. Антонова, А. Г. Арбатова, А. А Кокошина, В. З. Дворкина, В. И. Батюка, С. К. Ознобищева, Л. Сокольшика и Д. Суслова ^{[14, с. 105]}.

Тем не менее проблема анализа, сравнения актуальных ядерных и военных доктрин России и США является еще достаточно малоисследованной областью политологического знания. Например, отсутствуют работы, посвященные вопросу выработки основных направлений политики, связанной с принятием новой ядерной доктрины РФ (2024).

Анализ предыстории принятия существующих ядерных и военных доктрин России и США. Представляет интерес история принятия нынешней ядерной и военной доктрины России. Несмотря на то, что СССР был одной из двух ядерных сверхдержав, его руководство никогда публично не заявляло о применении ядерного оружия. Единственным документом подобного плана можно считать совместную декларацию стран Варшавского договора (1987), в которой провозглашался принцип отказа от первого применения ядерного арсенала. Nuclear Posture Review, документ, являющийся в США аналогом ядерной доктрины Российской Федерации, был впервые подготовлен в 1994 г. ^[9]. Однако и его, на наш взгляд, нельзя признать в полном смысле самостоятельным документом, поскольку он, в данной редакции, скорее, подводит своеобразный итог холодной войне, определяет сохранение старых вызовов и опасностей для США и их союзников, а также новые точки напряженности.

Обзору ядерной доктрины США 1994 г. посвящена аналитическая статья Х. М. Кристенсена. По мнению американского аналитика, изначально данная доктрина была нацелена на сдерживающие, а не боевые возможности использования ядерного оружия. Однако в виду того, что чисто боевая компонента всегда составляла неотъемлемую часть самой политики сдерживания, военные ведомства и «ястребы» в правительстве настояли на сохранении милитаристского характера Nuclear Posture Review 1994 г. Таким образом, по мнению Х. М. Кристенсена, вместо принципиально нового документа, мир получил уменьшенную, смягченную версию американской позиции времен холодной войны ^[18].

Таким образом, можно отметить, что ядерные доктрины до 90-х гг. ХХ в. отсутствовали не только у СССР, но и у США. Это объясняется целым рядом причин. Во-первых, основные риски и угрозы применения ядерной силы определялись исключительно двусторонними договорами между СССР и США. Как правило, они решались на основе компромисса (Карибский кризис 1962 г.) и признанием сфер влияния с разделением мира на лагерь социализма и капитализма (Хельсинские соглашения 1975 г.). Во-вторых, американо-китайские отношения еще находились в стадии преимущественно торгово-экономических связей. В условиях существовавшего противостояния между Восточным блоком и НАТО Китай не рассматривался как идеологический и военно-политический враг США. Более того, учитывая неурегулированность советско-китайских отношений, Китай продолжал считаться своего рода «троянским конем» в лагере социализма и если не союзником США, то явно не «просоветской» силой. В-третьих, в условиях жесткого контроля над ядерными арсеналами со стороны правительств, недостаточным развитием технологий, которые могли бы использовать террористические и повстанческие группы, вопрос о распространении ядерного оружия, в том числе применения так называемой «грязной бомбы» (маломощного ядерного оружия, способного вызвать радиоактивное заражение местности) не стоял остро в международной повестке дня. В-четвертых, СССР, по крайней мере официально, провозглашал принципы мира, борьбы с гонкой вооружений, осуждения войны, милитаризма и в этом смысле любой документ, который регламентировал даже обоснованное применение оружия массового поражения, нарушал бы коммунистические идеологические установки, нивелировал бы образ страны – борца за мировую разрядку.

2 ноября 1993 года, то есть сразу после роспуска Верховного Совета, президент Б. Н. Ельцин утвердил «Основные положения военной доктрины РФ». В отличие от «Обзора ядерной политики» США (1994), документ был полностью закрытым для общественности. В настоящий момент он также остается фактически недоступным для широкой общественности. Все, предлагаемые поисковиками результаты, ведут лишь к тексту соответствующего указа, который сопровождается лаконичным примечанием: «Без текста “Основных положений”» ^[6].

Как указывает А. Д. Качалков со ссылкой на А. Ю. Балуевского, в данных «Основных положениях…» аббревиатура НАТО даже не упоминалась. Внешнеполитические и военные угрозы России описывались в общих чертах. Хотя и было отмечено, что имеет место «наращивание группировок войск у границ России до пределов, нарушающих соотношение сил», данное заключение полностью обесценивалось декларацией о том, что Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику» ^{[10, с. 843]}.

Очевидно, что Nuclear Posture Review 1994, принятый в США годом позже в президентство Б. Клинтона, на которое пришелся пик потепления отношений между Россией и США, отличался куда меньшей степенью неопределенности и пацифизма. Во-первых, ядерный потенциал России по-прежнему провозглашался главной угрозой национальной безопасности США. Во-вторых, администрация Б. Клинтона подчеркивал готовность к дальнейшим переговорам по сокращению наступательных вооружений только при условии, что российское руководство будет сохранять курс на приверженность «демократическим ценностям» ^[9].

Несмотря на объявленную новым руководителем России В. В. Путиным всемерную поддержку США в борьбе с международным терроризмом после атак 11 сентября 2001 года, Nuclear Posture Review 2002 г., опубликованный в президентство Дж. Буша-младшего, уже называл Россию в числе «потенциально опасных стран», к которым также причислялись КНР, а также страны так называемой «Оси зла». Кроме того он провозглашал право США применять ядерное оружие против неядерных стран.

Анализу указанного документа посвящена обширная статья Ч. Д. Ферюсона (2002) – научного консультанта и сотрудника по науке и технологиям «Центра исследований нераспространения ядерного оружия им Дж. Мартина». Согласно ученому, ядерная доктрина США, принятая во время президентства Дж. Буша-младшего, вошла как особая часть в более значительное исследование вооруженных сил США, а именно в Quadrennial Defense Review, проводящееся раз в четыре года. Хотя ключевые моменты Nuclear Posture Review 2002 г. были опубликованы, полный тест отчета остался засекреченным. Это послужило основой распространения в общественности слухов о том, что США планируют разработать такое ядерное оружие, которое в значительной мере понизит порог его использования. В виду этого администрация президента Дж. Буша-младшего поспешила заявить, что Nuclear Posture Review 2002 г. в значительной степени представляет собой продолжение прошлой ядерной политики ^[17].

В связи с упоминанием о Quadrennial Defense Review, стоит отметить, что в США существует целый ряд документов, определяющих военную стратегию государства: уже упомянутый Quadrennial Defense Review («Четырехгодичный обзор обороны»), «Стратегия национальной безопасности США», «Стратегия национальной обороны США», «Национальная военная стратегия США». Основополагающим нормативно-правовым актом выступает National Security Strategy («Стратегия национальной безопасности»). Данный документ принимается Конгрессом США каждые четыре года. В настоящее время действует National Security Strategy, принятый в октябре 2022 г.

По мнению Ч. Д. Фергюсона, в фундаментальных положениях Nuclear Posture Review 2002 г. отражает политические паттерны администраций У. Клинтона и Дж. Буша-старшего. Во-первых, хотя он и соглашается со значительным потеплением отношений между США и Россией, в этом обзоре признается, что ядерная доктрина Соединенных Штатов должна считаться с тем фактом, что Россия является единственным государством на планете, обладающим ядерным оружием, которое может потенциально уничтожить США. Более того, неопределенность в ожиданиях по поводу будущего курса российской внешней политики мотивирует Соединенные Штаты сохранять огромные резервные силы ядерного оружия. Во-вторых, Nuclear Posture Review 2002 г. не ограничивается одной Россией и указывает на шесть других государств в качестве потенциальных целей для возможного ядерного удара США. В-третьих, Nuclear Posture Review 2002 г. подчеркивает, что ее целью является поддержание и повышение военной гибкости Соединенных Штатов ^[17].

Как считает Ч. Д. Фергюсон, Nuclear Posture Review 2002 г. в основном отличается от ядерной доктрины предыдущей администрации, отвергая соглашения о контроле над вооружениями, такие как «Договор по противоракетной обороне» (ПРО) и «Договор о всеобъемлющем запрещении испытаний» (ДВЗЯИ). Также новый документ существенно сокращает время, необходимое для подготовки к возобновлению ядерных испытаний с двух-трех лет до одного года ^[17].

Nuclear Posture Review 2009 г., предложенный в президентство Б. Обамы, несколько снижал воинственную риторику предшествующих заявлений, подчеркивая приверженность администрации США полному уничтожению ядерного оружия во всем мире. Акцент с России и Китая переносился на Иран и КНДР, превращая последних в своего рода государства-изгои, которые не вписываются в реалии нового мира. Будет важным отметить, что принятие данного документа совпало с президентством Д. А. Медведева (2008 – 2012 гг.), когда вновь окрепла иллюзия стабильного потепления отношений между Россией и странами коллективного Запада во главе с США. Даже случившаяся Пятидневная война 2008 г. между Россией и Грузией практически никак реально не отразилась на состоянии международных отношений. Правительство М. Саакашвили не только проиграло войну, но и было вынуждено уйти под гнетом внутренних противоречий. В настоящее время бывший президент Грузии заключен в тюрьму по обвинению в превышении должностных полномочий (растрате государственных средств). Россия вплоть до событий марта 2014 г. продолжила оставаться полноправным участником престижного саммита G8 («большой восьмерки») и даже успела побыть председателем клуба ведущих государств мира в 2006 и в первые два месяца 2014 гг.

Тем не менее характерно, что уже в этот период, по мысли отечественного военного аналитика Ю. Балуевского, проявилось ярко выраженное стремление США диктовать волю России и рассматривать весь мир в качестве зоны своих национальных интересов ^{[1, с. 35–36]}.

Разбору Nuclear Posture Review 2009 г. на этапе ее подготовки посвящена работа Д. Э. Сенгера и Т. Шанкера (2020). По мнению исследователей, ядерная стратегия президента Б. Обамы предписывает США воздержаться от разработки нового ядерного оружия, включая «ядерные бункерные бомбы», которые пропагандировала предшествующая администрацией Дж. Буша-младшего. При этом зарубежные ученые отмечают, что Nuclear Posture Review 2009 г. акцентирует внимание на сокращении ядерного потенциала Соединенных Штатов в пользу его оптимизации, устранения «лишнего» ядерного оружия. Исследователи делают важное замечание о том, что по состоянию на начало 2010-х гг. американское ядерное оружие (курсив наш. – И.А., Ф.К.) располагалось в таких странах как Германия, Италия, Бельгия, Турция и Нидерланды ^[21].

Мы полагаем, что факт нахождения ядерного оружия в Турции (точнее, около 200 бомб В-61) в непосредственной близости от границ России, сопоставим с фактом нахождения ядерных ракет России на Кубе в годы Карибского кризиса. Это лишний раз развеивает миф ура-патриотической пропаганды, что якобы в результате переговоров между администрациями Д. Кеннеди и Н. Хрущева был достигнут компромисс и возвращено статус-кво. Действительно, американские ракеты были выведены с территории Турции как и советские с территории Кубы. Однако не стоит забывать о том, что в настоящее время не только российское ядерное оружие в любом виде, но и вообще какие-либо значительные российские военные силы на постоянной основе вблизи границ США полностью отсутствуют. Данное положение, на наш взгляд, нельзя признать нормальным и обеспечивающим реальный баланс ядерных и обычных вооружений в мире. Несомненно, для достижения полного паритета России следует развернуть военные базы на Кубе, Никарагуа в Венесуэле.

По мнению Д. Э. Сенгера и Т. Шанкера определенные надежды внушал факт того, что администрацией Б. Обамы подымался вопрос о возможности выведения тактического ядерного оружия из вышеуказанных стран Европы, где оно играло больше политическую нежели военную роль ^[21].

В Nuclear Posture Review 2009 г. и соответствующим Quadrennial Defense Review, была высказана поддержка новому классу неядерного оружия, называемого Prompt Global Strike «быстрым глобальным ударом», которое могло быть запущено с территории Соединенных Штатов и поразить цель в любом месте менее чем за час. Данное нововведение обосновывалось соображениями противодействия радикальным акциям со стороны фундаменталистов в Пакистане и запусков ракет в Северной Корее. При этом предполагалось, что ракеты «быстрого глобального удара» будут доступны для российских и китайских инспекций для подтверждения их неядерного характера ^[21].

Несмотря на предложения ряда конгрессменов по смягчению цели в Nuclear Posture Review 2009 г., под давлением чиновников Пентагона и самого Белого дома, сохранилась достаточно двусмысленная формулировка, согласно которой основной целью ядерной доктрины США, но при этом не единственной, является сдерживание ядерного нападения (курсив наш. – И.А., Ф.К.). Соединенные Штаты, таким образом, оставляют за собой право использовать ядерное оружие против противников, которые «могли бы угрожать США биологическим или химическим оружием или передавать ядерные материалы террористам» ^[21].

Д. Э. Сенгер и Т. Шанкер делают вывод о том, что администрация Б. Обамы в целом сохранила преемственность с военной политикой Дж. Буша-младшего. Например, в вопросах развития беспилотных летательных аппаратов для нанесения бомбовых ударов по террористам, продолжении функционирования военной базы и тюрьмы в заливе Гуантанамо на Кубе ^[21].

Анализ содержания ядерной доктрины США (2018 г.) и новой ядерной доктрины Российской Федерации (2024 г.). Предложения по поводу совершенствования ядерной доктрины РФ. В новом Nuclear Posture Review 2018 г. была подчеркнута необходимость ядерного сдерживания России. Кроме того, объявлено, что США считают своими ключевыми противниками Россию и КНР. Также отдельно были выделены КНДР и Иран ^{[8, с. 8–13]}.

Подробный анализ Nuclear Posture Review 2018 г. представлен в статье Н. И. Бубновой. В частности, исследовательница отмечает такие нововведения по сравнению с предшествующими доктринами как провозглашение возобновления соперничества великих держав, возможность применения ядерного оружия и при неядерных угрозах. При этом неизменным остается подчеркивание права США первыми использовать оружие массового поражения. Тем не менее стоит отметить, что Н. И. Бубнова выступает против распространенного среди части российских пропагандистов мнения о том, что в документе говорится о желательности подобного развития событий ^{[4, с. 22–23]}. По нашему мнению, возражение исследовательницы, верное по существу, в свою очередь не учитывает того момента, что содержащаяся в тексте Nuclear Posture Review 2018 г. оговорка мало что меняет в сути самого документа и производит впечатление некой дипломатической условности.

Представляющий несомненный научный интерес анализ Nuclear Posture Review 2018 г. был осуществлен А. Мехта. По мнению американского исследователя, новый документ в значительной степени продолжает следовать паттернам, выдвинутым в обзоре 2010 г., проведенного администрацией Б. Обамы. Например, в части дальнейшей поддержки и реализации проектов ядерной модернизации, а также подтверждении обязательства по договорам о нераспространении оружия массового поражения ^[19].

Тем не менее по мнению А. Мехты, имеют место значительные расхождения Nuclear Posture Review 2018 г. по сравнению с предыдущей ядерной доктриной США. Прежде всего в документе времен президентства Б. Обамы подчеркивалась цель сокращение ядерных вооружений во всем мире (хотя и посредством американского лидерства). В доктрине, принятой в период первого срока Д. Трампа, был сделан ацент на наращивание военного потенциала, «для соответствия уровню России» ^[19].

Далее, отмечает А. Мехта, хотя в ныне действующей ядерной доктрине Соединенных Штатов имеются разделы, отведенные Северной Корее, Китаю и Ирану, основное внимание, очевидно, сосредоточено на России и тому, что требуется для обеспечения баланса военных сил с Москвой ^[19].

По мнению американских аналитиков, Россия в последние годы (видимо, речь идет о 2014 г., когда было осуществлено возвращение Крыма в состав российского государства) направила солидные средства в тактическое ядерное оружие малой мощности. Оно якобы может быть использовано Россией во время столкновения с НАТО до того, как США смогут применить свои крупные стратегические ядерные вооружения. Согласно А. Мехте, Nuclear Posture Review 2018 г. предлагает использовать в арсенале США два вида ядерных сил: маломощную боеголовку для баллистических ракет подводного пуска, а также новую крылатую ракету подводного пуска. Последнее средство будет использовано для того, чтобы удержать Россию от мысли, что США ничем не смогут ответить на применение тактического ядерного оружия ^[19].

Однако наиболее существенным моментом в общей стратегии Nuclear Posture Review 2018 г. по мысли А. Мехты, с чем мы только можем согласиться, является стремление поставить Россию перед фактом, что она якобы не имеет права, не нарушая мировой ядерной безопасности, пытаться компенсировать превосходство США и НАТО в обычных вооружениях средствами ядерного поражения ^[19].

О. Г. Карпович и Р. Н. Шангараев, проанализировав данную стратегию, отметили, что в ней в числе главных соперников США названы Россия, Китай и «другие авторитарные государства». При этом роль двух последних держав различна. Если Россия сохраняет решимость усилить свое «глобальное влияние» противостоять США, то Китай становится главной угрозой в виду того, что обладает не только «напористостью» в проведении своей политики, но и способностью и возможностью соединить имеющиеся у него экономические, дипломатические, военные и технологические ресурсы, бросив вызов сложившемуся после 1991 г. господствующему положению США в международной политике ^{[9, с. 26–27]}.

Характеризуя нынешнее состояние переговорного процесса между Россией и США в области контроля над ядерным оружием, В. И. Мизин, П. И. Севостьянов и А. В. Матюхина указывают, что он, по их мнению, характеризуется возобновлением попыток со стороны США использовать различные методы торга и давления на Россию с целью добиться более выгодных для себя результатов. Причем, как полагают исследователи, такая политика, в целом, даже в эпоху холодной войны не дала ощутимых результатов ^{[14, с. 108]}. Однако мы позволим себе не согласиться с данной оценкой. Дело в том, что экономическое положение современной России в корне отличается от экономического положения СССР, испытывавшего хронический недостаток продовольствия, являющегося, как известно, предметом первой необходимости в иерархии потребностей любого общества по А. Маслоу. Фактический провал политики санкций в отношении РФ и начало нового сближения позиций двух ведущих мировых держав свидетельствует о том, что своеобразный «рыночный» подход к ведению внешней политики теперь становится характерен не только для коллективного Запада, но и новой капиталистической России.

В. И. Мизин, П. И. Севостьянов и А. В. Матюхина в своей статье прямо не касаются проблем, связанных с ядерными доктринами России и США. Тем не менее представляет интерес их рекомендация в области политики контроля над оружием массового поражения. Прежде всего, речь идет о подтверждении запрета 1967 г. о недопустимости милитаризации космического пространства и применении любого вида вооружений на околоземных орбитах ^{[14, с. 110]}. Большое внимание анализу военных доктрин США и НАТО в условиях острого вооруженного конфликта на Украине (с 2022 г.) уделяет А. И. Подберёзкин. В своей статье он указывает на специфику нынешнего противостояния, заключающегося в невозможности одной из сторон победить в традиционной войне с участием ядерной державы. При некоторой различности стратегий США и их союзников по антироссийской коалиции, условный лагерь сторонников коллективного Запада объединяет стремление использовать военные силы Украины в качестве орудия для ослабления России, сдерживания роста ее могущества ^{[15, с. 31]}.

В то время как США начиная с 1994 г. регулярно принимали документы, определяющие их стратегию в сфере применения ядерных вооружений, отдельный нормативно-правовой акт подобного рода в России отсутствовал. Единственными документами, определяющими военную политику Российской Федерации оставались военные доктрины России 2000, 2010 и 2014 гг., а также «Стратегия национальной безопасности России» (2021) ^[8], которые, как об этом было сказано в начале статьи, никак нельзя было назвать полноценными ядерными доктринами, хотя вопросам ядерного вооружения, его характере и условиях применения отведены несколько разделов. Военные доктрины РФ 2000, 2010 и 2014 гг. во много дублируют друг друга. При этом отмечают возросшую угрозу со стороны НАТО ^{[7; 1; 2]}.

Гораздо большей степенью определенности в отношении потенциальных противников отличается «Стратегия национальной безопасности России» (2021), где прямо говорится о том, что «на фоне развития потенциала глобальной системы противоракетной обороны Соединенные Штаты Америки (США) проводят последовательный курс на отказ от международных обязательств в области контроля над вооружениями» (п. 36) ^[8]. Тем не менее и в этом документе США или любая другая страна не назывались в качестве потенциального противника.

Впервые самостоятельно тема ядерной безопасности прозвучала только в указе Президента Российской Федерации от 02.06.2020 № 355 “Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания” ^[3]. Согласно этому документу, Россия рассматривает ядерное оружие исключительно как сдерживающее средство. Применение средств массового поражения объявляется возможным только в случае, когда само существование Российской Федерации как государства ставится под угрозу. При этом во всем шестистраничном документе не говорится о том, что именно нужно считать угрозой существованию России. Также в тексте указа отсутствуют упоминания конкретных стран и военно-политических блоков. В целом документ изобилует предельно общими и обтекаемыми формулировками ^[3].

19 ноября 2024 г. была утверждена новая редакция ядерной доктрины России. Она получила официальное наименование – «Основы государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания». Документ в общем виде не претерпел радикальных изменений, сохранив свой достаточно общий, декларативный характер. Последнее проявилось в том, что в тексте по-прежнему отсутствуют какие бы то ни было упоминания США, НАТО и других государств и военно-политических блоков, обладающих возможностью использования ядерного оружия. Изменения коснулись, прежде всего, расширения категории государств и военных союзов, которые могут представлять угрозу безопасности России. Кроме того было признано, что ядерный ответ возможен при условии возникновении критичной угрозы национальной независимости России ^[4]. То есть, в данном случае, по нашему мнению, получила наконец разъяснения ситуация, при которой ядерной оружие может быть применено. Речь идет об угрозе потери Российской Федерацией суверенитета, территориальной целостности и т.п., что обычно связывается с понятием национальная независимость. Участие в агрессии против российского государства неядерной страны при поддержке ядерной державы стало трактоваться как совместное нападение. Также новым положением явилось включение возможности ядерного ответа на массированной атаки беспилотных летательных аппаратов. При этом еще раз была подтверждена приверженность России мирному решению конфликтов и предотвращению ядерного противостояния ^[4].

Таким образом, следует признать, что в концептуальном плане, плоть до настоящего дня, ядерные и военные доктрины России продолжают негласно наследовать дух «ельцинской» доктрины 1993 г., согласно которой Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику» ^{[10, с. 843]}.

Заключение. Проведенный анализ истории и содержания тесно связанных между собой ядерных и военных доктрин России и США позволяет прийти к определенным выводам.

Как было показано в статье, проблема международной безопасности, прежде всего контроля в сфере ядерных вооружений, является достаточно разработанной в науке. К числу работ, непосредственно анализирующих дефиницию ядерная безопасность, например, можно назвать статью Е. Е. Харман. В ней автор, соглашаясь с другими исследователями, указывает на необходимость внесения данного понятия в «Стратегию национальной безопасности России» и «Военную доктрину России».

О проблеме понижения порогам применения оружия массового поражения, в том числе в связи с необходимостью обеспечения суверенитета Союзного государства России и Белоруссии, пишет К. В. Богданов.

По нашему мнению, особенно проблемы ядерной безопасности обострились в связи с началом острого вооруженного конфликта на Украине. Специальная военная операция выявила целый ряд рисков, связанных с применением ядерных материалов.

Стоит согласиться с точкой зрения Я. Д. Вишнякова и С. П. Вишняковой, что в настоящее время мир снова оказался на пороге ядерной катастрофы.

Как показало изучение истории принятия ядерных доктрин России и США, вплоть до начала 1990-х гг. соответствующие документы у ведущих держав мира отсутствовали. Это объяснялось целым комплексом причин, среди которых главная состояла в том, что международные конфликты в эпоху холодной войны решались главным образом на основе компромисса и признания сфер влияния с разделением мира на два противоборствующих лагеря.

Российскую военную политику до 2010 г. определял документ под названием «Основные положения военной доктрины РФ», принятый еще в 1993 г. Хотя авторы его отмечали растущую военную опасность со стороны неких «группировок войск», документ в целом обесценивался заявлением о том, что Россия ни одно государство не считает своим противником.

Первой ядерной доктриной стал Nuclear Posture Review 1994, принятый в США. Однако если основываться на анализе документа и мнении экспертов, вплоть до 2009 г. данный нормативно-правовой акт скорее представлял собой своеобразное подведение итогов холодной войны, нежели документ, определяющий новую ядерную политику Соединенных Штатов. В отличие от «ельцинской» доктрины, в Nuclear Posture Review 1994 Россия прямо называлась вероятным противником США.

Некоторое смягчение риторики в отношении России, с переносом внимания на Иран и КНДР, имело место в Nuclear Posture Review 2009 г., хотя в целом преемственность с военной политикой предыдущих американских администраций была сохранена.

События 2014 г., связанные с возвращением Крыма в состав России и фактическим началом украино-российского противостояния, стали переломной точкой в американской ядерной политике.

Nuclear Posture Review 2018 г. закрепил положение о том, что Россия и КНР являются ключевыми противниками США.

К сожалению, все три военные доктрины Российской Федерации (2000, 2010 и 2014 гг. соответственно), включая также и «Стратегию национальной безопасности России» 2021 г. оказались документами во многом запоздало реагирующими на недружественные внешнеполитические шаги оппонентов. Тем не менее, именно в этих нормативно-правовых актах впервые был назван блок НАТО в качестве конкретного источника роста угроз безопасности Российской Федерации.

Впервые самостоятельно тема ядерной безопасности прозвучала только в указе президента Российской Федерации «Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания» (2020). Согласно названному документу, Россия рассматривает ядерное оружие исключительно как сдерживающее средство. Применение средств массового поражения объявляется возможным только в случае, когда само существование Российской Федерации как государства ставится под угрозу. При этом во всем шестистраничном документе не говорится о том, что именно нужно считать угрозой существованию России. Также в тексте указа отсутствуют упоминания конкретных стран и военно-политических блоков. В целом документ отличается общими и обтекаемыми формулировками.

Собственно первая ядерная доктрина России была утверждена только в самом конце 2024 г. По сравнению с предыдущими «Основами…» документ расширял категории государств и военных союзов, которые могут представлять угрозу безопасности России. Кроме того было признано, что ядерный ответ возможен при условии возникновении критичной угрозы национальной независимости России. Участие в агрессии против российского государства неядерной страны при поддержке ядерной державы стало трактоваться как совместное нападение. Также новым положением явилось включение возможности ядерного ответа на массированной атаки беспилотных летательных аппаратов. При этом еще раз была подтверждена приверженность России мирному решению конфликтов и предотвращению ядерного противостояния.

Таким образом, следует признать, что в концептуальном плане, плоть до настоящего дня, ядерные и военные доктрины России продолжают негласно наследовать дух «ельцинской» доктрины 1993 г., согласно которой Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику».

Проведенный сравнительный анализ ядерных и военных доктрин России и США позволяет нам отметить следующее: 1) необходимо признать внешнеполитическую реальность, особенно в свете текущей специальной военной операции (СВО) на Украине, и перечислить страны, осуществляющие акт опосредованной агрессии против Российской Федерации, а также страны и международные организации наиболее активно поддерживающие русофобские настроения. 2) Думается, что правильным, симметричным ответом соответствующим пунктам ядерных и военных доктрин США будет указать Соединенные Штаты, а также их ключевых союзников по НАТО – Великобританию, Германию и др. в качестве ключевых противников Российской Федерации. 3) Для достижения настоящего, а не мнимого паритета с США, России следует рассмотреть возможность развертывания военных базз на Кубе, Никарагуа в Венесуэле, то есть в непосредственной близости от границ Соединенных Штатов. 4) Мы также полагаем, что новая ядерная доктрина России должна включать отдельный раздел, касающийся укрепления и развития принципов Договора 1967 г. по космосу.

{1} Военная доктрина Российской Федерации (в редакции от 25 декабря 2014 г.) // Министерство иностранных дел Российской Федерации. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/official_documents/1584621/ (дата обращения: 31.03.25)

{2} Военная доктрина Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ от 5 февраля 2010 г. № 146) // Гарант. ру. Информационно-правовой портал. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/97383/ (дата обращения: 31.03.25)

{3} Указ Президента Российской Федерации от 02.06.2020 № 355 “Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания” Официальное опубликование правовых актов. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202006020040 (дата обращения: 22.04.25)

{4} Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания: Указ Президента Российской Федерации № 991 от 19.11.2024 // Российская газета. 2024. 19 ноября.

{5} Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон № 63-ФЗ от 13.06.2024., с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2025. О внесении изменений в ст. 280.3 УК РФ. «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации…» Консультант Плюс. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/?ysclid=m7k70hoibs238506951 (дата обращения 31.03.25)

{6} Указ Президента Российской Федерации от 02.11.1993 г. № 1833 Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/4747

{7} Указ Президента России «Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации» от 21.04.2000 г. N 706. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/4747

{8} Указ Президента РФ от 02.07.2021 N 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_389271/ (дата обращения 07.04.25)

{9} Nuclear Posture Review Final Report 2018. Office of the Secretary of Defense 75 р. URL: https://media.defense.gov/2018/Feb/02/2001872886/-1/-1/1/2018

{10} Review Recommends Reduction in Nuclear Force // News Release, Office of Assistant Secretary of Defense (Public Affairs), 22.09.1994 URL: https://nukestrat.com/us/reviews/dodpr092294.pdf 18.04.2025.