Дискуссии о сущности и особенностях традиционной китайской культуры

Ян Цун кандидат культурологии аспирант; кафедра культурологии и социально-культурной деятельности; Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина 620062, Россия, Свердловская обл., г. Екатеринбург, Кировский р-н, ул. Мира, д. 19 Yang Cong PhD in Cultural Studies Postgraduate student; Department of Cultural Studies and Socio-Cultural Activities; Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin 620062, Russia, Sverdlovsk region, Yekaterinburg, Kirovsky district, Mira St., 19 1270494103@qq.com

Культура представляет собой совокупность сложившихся в обществе достижений в сфере производства, социального и духовного развития и дефинируется как «комплекс, включающий знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи, а также иные способности и навыки, усвоенные человеком как членом общества» ^{[1, с. 343]}. Культурой определяется развитость общества, потенциал его творческих сил и наличие в нем материальных и духовных ценностей.

В процессе бытования культура развивает «механизмы сохранения, воспроизводства и передачи, а также обновления социально значимого опыта» ^{[2, с. 49]}. Это делает культуру традиционной, что предполагает следование определенному канону. Традиционная культура этнически специфична, она влияет на формирование общенациональной картины мира.

Традиционная китайская культура опирается на духовное наследие, лежащее в основе национальной культурной памяти и идентичности и способствующее самосохранению нации. В современном Китае широко распространено влияние Конвенции об охране нематериального культурного наследия, принятой ЮНЕСКО в 2003 г. Национальная система Китая по защите этого наследия подразумевает работу по выявлению, документированию и сохранению фактов китайской традиционной культуры.

Однако, кроме нематериального культурного наследия, традиционная культура Китая включает предметы материальной культуры, также оцениваемые как наследие. Слово «遗产» (наследие) в китайском языке буквально значит «завещанное богатство». Материальная культура являет собой воплощение духовной культуры, представляя завещанное предками богатство, имеющее вещественное воплощение. В список входят архитектурные сооружения, предметы традиционных ремесел и декоративно-прикладных искусств, некоторые технологии и изобретения, одежда и украшения, традиционные музыкальные инструменты и пр.

Согласно мнению китайского культуролога И Цзюньцин, современная китайская культура слоиста: обогатившись идеями марксистской идеологии, она включает уже не только предметный и духовный слои, но и институциональный, вдохновленный режимом и идеологией. Однако и современная культура Китая сохраняет поразительное единство, нераздельность всех ее составляющих, что естественным образом приходит из традиционной китайской культуры ^[3].

Это единство исследователи, прослеживая ретроспективу китайской традиционной культуры, называются также «геном непрерывности» ^{[4, с. 2]}, позволяющим ей на протяжении столь долгого времени сохранять самобытность и противостоять деструктивным процессам, посягающим на ее целостность и автохтонность.

Вместе с тем, в китайском научно-исследовательском поле нет единого мнения о том, в чем заключаются сущность и особенности традиционной китайской культуры. Дискуссионность вопроса об определении традиционной культуры Китая проявляется в двух аспектах: структурном и историческом.

Говоря о структуре традиционной национальной культуры, китайские ученые сходятся во мнении о ее типовой организации, а именно о наличии ядра, концентрирующего в себе аксиологический компонент, нормы и эталоны общенациональной картины мира, и периферии, отвечающей за динамику, сменяемость социально-исторических обстоятельств. Так, Ждао Хонэнь и Ли Баоши, указывая на синхронное развитие традиционной китайской культуры, отмечают, что ее ядро сохраняет относительную статичность, но движется по бесконечной временной оси, а ее периферия подвергается влиянию новых идей, через призму которых переосмысляются традиции ^[5].

Спорным остается вопрос о том, какие элементы входят в структуру традиционной китайской культуры. Нередко в исследованиях китайских ученых духовно-мировоззренческие основы традиционной культуры рассматриваются через призму философии и религии, а к элементам культуры относят духовно-материальное наследие (каллиграфию, ремесла, изобразительные и неизобразительные искусства, литературу, а также церемонии, традиции и пр.).

Вместе с тем, как свидетельствуют исторические и художественные произведения Китая, составляющие его традиционный культурный канон, общенациональное мировоззрение китайцев имеет сложный генезис и восходит к духовно-ценностному ядру китайской культуры, получившему название «саньзцяо» (三教) ‒ буквально «три учения»: конфуцианство, даосизм, буддизм. В русле духовной жизни китайцы развивают собственную духовную и материальную культуру, которая постепенно приобретает черты регулярности, сохраняется и самовоспроизводится, становясь традиционной.

Иными словами, духовная жизнь китайцев, взращиваемая на философских концепциях трех учений, оказала влияние на сохранение и развитие культурных традиций Китая. В связи с этим закономерно говорить о том, что в структуру традиционной культуры Китая входит не только материальное и нематериальное культурное наследие, но и религиозно-философские учения, фундирующие эту культуру, и их концептуальные идеи.

К ним относится главный концепт даосской доктрины ‒ путь «дао» (道), указывающий на становление вещного мира. Дао «первично по отношению к Небу и Земле, самостоятельно и неизменно, оно есть великое и безграничное первоначало всех вещей, вбирающее в себя недосягаемое прошлое и будущее» ^[6].

В русле даосизма оформляются такие важные категории, как инь-ян (阴阳, дихотомическое единство светлого и темного, небесного и земного, мужского и женского начал), у син (五行, учение о пяти элементах, составляющих основу мира и обеспечивающих миропорядок) и тайзци (太极, идея о первичном космогенезе, получившая графическое выражение, имеющее, в том числе, апотропейную функцию) ^{[7, с. 83-84]}. Эти категории стали неизменными элементами китайской картины мира, обусловливая стремление к самопознанию и балансу человеческого и природного.

Ядро конфуцианства ‒ «жэнь» (仁, гуманность) ‒ резюмирует конфуцианскую этику и определяет регламент поведения совершенномудрого мужа ^{[8, с. 1346]}. Следование жэнь подразумевает доброжелательное и мудрое социальное взаимодействие. С ним неразрывно связано конфуцианское учение о сыновней почтительности «цзысяо» (子孝), сформулированное в трактате «Сяо цзин» и представляющее собой «моральное обязательство и норму поведения младшего» ^{[9, с. 136]}.

Сыновняя почтительность в современных реалиях из этического принципа превратилась в ценностный ориентир, но продолжает восприниматься как элемент традиционной китайской культуры.

В русле конфуцианства, воспринявшего даосскую категорию у син, зародилась идея о пяти добродетелях, которым соответствуют элементы-символы: гуманность ‒ дерево, справедливость ‒ металл, этикет («ритуал») ‒ огонь, благоразумие ‒ вода, искренность ‒ земля. Следование пяти добродетелям приближало человека к правильному миропорядку, а затем стало частью духовного опыта нации, что выражается в «воспитании в человеке высокого чувства ответственности за себя и общество, приемах высшего внутреннего самоконтроля» ^{[10, с. 127]}.

Буддистское учение, распространившееся в Китае в виде чань-буддизма, повлияло на восприятие жизни. Чань-буддизм обращался к духовной сущности человека и созерцательности, требовал следовать обстоятельствам, не связывать себя вещами и событиями, идя по пути обретения истинной природы.

Конгломерат трех учений «саньцзяо» сегодня представляется единым целым и реализуется в повседневной индивидуальной бытовой и духовной, а также общественной жизни: «в рамках личной жизни китаец исповедует даосизм, но когда дело касается общественных норм поведения, он становится конфуцианцем. Столкнувшись с неприятностями и жизненными невзгодами, китаец обращается к буддизму махаяны» ^{[11, с. 255]}.

До середины XIX в. значимые идеи этих религиозно-философских учений пересекались друг с другом. Титульным при этом всегда выступало конфуцианство, черпая из даосизма космогонические идеи, а из буддизма беря гносеологическую и онтологическую проблематику. В XI в. это привело к формированию неоконфуцианских идей ^[12].

Моу Цзунсань, Тан Цзюньи и Лян Шумин, апологеты неоконфуцианства, в своих трудах провозгласили конфуцианские догмы ядром традиционной китайской культуры. Так, Моу Цзунсань отмечал, что мораль присуща человеку, из чего следует, что конфуцианство ориентируется на обыденность и легко реализуется в жизни, а потому прочно фиксируется в картине мира китайца ^[13]. Тан Цзюньи, памятуя о концепции жэнь, высказывал мысль о том, что китайская традиционная культура сверхгуманна, что позволяет ей сохранять собственное наследие ^[14]. Лян Шумин, определяя китайскую культуру как мессианскую, сопоставил ее с культурным опытом всего человечества. Он также указал на способность китайской культуры к ассимиляции, способности «покорять при помощи добродетели», что в современном мире называется «мягкой силой» ^[15].

Традиционный период в хронологическом развитии китайской культуры оканчивается в XIX ‒ начале XX в., когда наступает период упадка и кризиса, массовой вестернизации и критики традиционной культуры. Вместе с тем, после реализации Политики реформ и открытости в 1970-х гг. Китай начал возвращаться к своим культурным корням, а традиционная культура постепенно стала восприниматься как значимая часть национальной идентичности. В это время, например, были реабилитированы и популяризированы некоторые традиционные праздники, впоследствии вошедшие в нематериальное культурное наследие Китая (китайский Новый год сегодня имеет важное, символическое значение для представителей культуры). Был возрожден интерес к богатейшему наследию китайской классической литературы и традиционным искусствам.

Как отмечалось выше, в структуру традиционной китайской культуры мы включаем духовно-материальное наследие, взращиваемое на почве идей религиозно-философских учений. Духовно-материальное наследие Китая безмерно велико. К наиболее ярким элементам, маркирующим традиционную культуру Китая как этнически специфичную, стоит отнести каллиграфию, боевые искусства, декоративно-прикладные искусства. Эти искусства как нельзя лучше отражают тесную взаимосвязь материального и духовного, имеют синкретичный характер и духовно-мировоззренческую основу.

В основе каллиграфии лежит даосская идея о естественной красоте природы и освобождении человеческой натуры ^{[16, с. 51]}. Каллиграфия представляет собой художественное осмысление и изображение графем китайской иероглифики, а также практику концентрации и искусство владения собой. Одним из первых, упомянутых в литературе, каллиграфов стал Ван Сичжи, создавший технику изображения иероглифа со значением «вечность», реализуя которую можно достичь мастерства в искусстве каллиграфии.

В зависимости от правильности применения правил приложения кисти (泚笔, «ци-би»), ведения (信笔, «син-би»), отрыва (手笔, «шоу-би»), держания (执笔法, «чжэ-би-фа») может меняться изображение иероглифа. Однако порядок черт остается неизменным, поскольку каждый изображенный иероглиф как бы заново реализует космогенез, соотносясь при этом с китайской системой из восьми триграмм.

Китайские боевые искусства представляют собой приемы боя, религиозно-философским фундаментом которых выступают идеи даосизма, буддизма, конфуцианства и даже ислама. Благодаря этому каждый боевой прием наделяется определенным смыслом, а бой становится искусством.

Существует множество боевых искусств, среди которых можно назвать кунг-фу (功夫), бак мэй (白眉), вин чун (咏春), люхэбафацюань (六合八法拳), багуачжан (八卦掌) и др. Вопреки разнообразию техник все китайские боевые искусства основываются на даосском понятии «тайцзи» (великий передел), первооснове всего сущего, которая дает возможность использовать в бое космологические идеи учения о пяти элементах и восьми триграммах. Это делает бой духовной практикой постижения мироздания.

Сегодня боевые искусства Китая привлекают своей синкретичностью, являя собой один из примеров «мягкой силы» ^[17].

Китайское декоративно-прикладное искусство представлено широким разнообразием видов, материалов и техник. В отличие от ремесленно-бытовой деятельности, в результате которой создаются изделия, пригодные для жизни, китайское декоративно-прикладное искусство наделяет материал и техники символическим значением, вырастающим из духовно-мировоззренческих основ китайской духовной жизни.

Впечатляющими воображение являются изделия, выполненные из нефрита, бронзы, фарфора, шелка и пр. В даосской традиции нефрит был камнем, символизирующим вечную жизнь и совершенство. Более того, нефрит еще в период действия мифологического сознания был камнем первого императора, что в языке выражается омонимией, а в китайской культуре порождает особое отношение: нефрит ‒ типично китайский камень, напоминающий о корнях, роде, традициях.

Широкий спектр цветов нефрита сегодня является отголоском ритуально-этикетных уложений и мировоззренческих представлений о мировой системе, в которой цвета имели символический характер и обозначали иерархию в обществе.

Не меньший интерес вызывает шелк. С этим материалом связана этимология Китая, родина шелководства. Шелк, как и нефрит, известен со времен Хуан-ди, жена которого считалась покровительницей искусства ткать шелк ^{[18, с. 284]}.

Шелковой назвали караванную дорогу, которая вела из Восточной Азии в Средиземноморские страны, а сегодня «шелковым путем» называют экономическую программу объединенных проектов международного сотрудничества. Шелк стал одним из главных культурных символов Китая, его неизменным атрибутом.

Различные виды декоративно-прикладного искусства Китая по достоинству считаются одним из ярких свидетельств его богатого духовно-материального наследия. Создаваемые из самых разнообразных материалов предметы обладают не только материальной ценностью: они хранят тайну особых мастерских техник, передаваемых из поколения в поколения, и печать китайской картины мира.

Безусловно, это лишь незначительная толика духовно-материального наследия Китая, отражающая единство, синкретичность традиционной китайской культуры. В структуру этой культуры должны войти все элементы нематериального культурного достояния страны и предметы материальной культуры, фундированные на духовно-мировоззренческих представлениях нации.

Ранее мы упомянули, что дискуссионный характер вопроса об определении традиционной китайской культуры Китая реализует себя не только в структурном, но и в историческом аспекте. Возникает вопрос о том, есть ли хронологические рамки у традиционной китайской культуры. Как уже было сказано, традиционным периодом считается время со становления Китая, характеризующееся своей прочной мифологической основой, вплоть до XIX в., когда династийный Китай начал приходить в упадок.

До этого периода культура Китая имела мощную духовно-мировоззренческую основу, передавая и развивая идеи конфуцианства, сохранившего, так или иначе, космогонические идеи даосизма и гносеологические и онтологические идеи буддизма.

Во многом это поддерживалось сложившейся за много веков существования Китая традицией составлять историю предшествовавшей династии, осмысляя ее не только как хронику, но и как период, упрочивший влияние конфуцианства. История предшествовавшей династии также была необходима для того, чтобы извлекать уроки из произошедших в тот период ошибок.

В XVIII в. был утвержден канон историографических памятников китайской культуры, получивший название «24 династийных истории». Сюда вошли хроники додинастийного Китая и истории династий вплоть до династии Мин. Обращаясь к этим историческим трудам, можно отметить значимость идей, сложившихся в период конфуцианства.

Так, в «Исторических записках» Сыма Цяня (史记, «Ши цзи», 91 г. до н.э.), описывающих становление Китая и его развитие, часто упоминаются культурные люди, которые высокообразованны, безупречны в поведении, умелы и талантливы, искусны в полемике и разных науках, музыке, дипломатии, военном деле и т.д. Себя историк так же относит к культурным людям, отмечая, что «последующие поколения не сумели добиться таких успехов в формировании государственного устройства и в развитии культуры» ^{[19, с. 65]}. Говоря о критериях культуры, Сыма Цянь, в сущности, описывал конфуцианского совершенномудрого мужа, способного «разделять и упорядочивать пределы гуманности и долга» [Там же, с. 245].

Историческая хроника ранней династии Хань (260 г. до н.э. ‒ 20 г. н.э.) «Книга Хань» составителя Бань Гу (汉书, «Хань шу», 82 г.) имеет комплиментарный характер: это время, когда китайская нация уже идентифицирует себя как отдельную этническую единицу и имеет прочную духовную основу, формируя на этой почве культурные традиции. В культуре этого периода сильна идея о мессианстве совершенномудрых мужей, поэтому, вероятно, обнаруживается подобное размышление: «Мы рано встаем и поздно ложимся, дабы способствовать мужам Поднебесной придерживаться своей дороги. Поэтому заботясь о старцах и восстанавливая сыновнюю почтительность и уважение [к старшим, Мы] отобрали обладающих незаурядным талантом культурных и образованных для их участия в делах управления и удовлетворения чаяний народа» ^{[20, с. 230]}.

Самоуважением и уважением к собственным традициям проникнуты «Записи о Троецарствии», периоде 189-280 гг., составленные Чэнь Шоу (三国志, «Сань го чжи», 289 г.). Историк рассматривает культуру и традиции других стран и народов через призму китайской цивилизации, воспринимаемой в качестве венца творения. Поэтому многие народы, с которыми ведутся военные и политические дела, называются им «восточными варварами». По мысли Чэнь Шоу, сознание этих народов еще мифологично, они имеют не культуру, а скорее обычаи и привычки. Так, описывая Когурё (раннефеодальное корейское государство) Чэнь Шоу отмечает, что «люди этой страны любят песни и танцы, поэтому до поздней ночи в селениях центра страны собираются толпами мужчины и женщины, вместе поют и играют», и констатирует, что «обычаи [в Когурё] развратны» ^[21].

На контрасте развитые традиции китайцев и конфуцианский этический комплекс, предъявляющий строгие требования к нравственности, изображают китайскую нацию высокоразвитой и духовно богатой.

Следующие исторические труды, уделяя много внимания историко-культурным событиям и достижениям в области литературы, искусства, музыки и пр., также славят конфуцианство, на фундаменте которого выстраиваются военная, политическая, экономическая и культурная жизнь страны. Исключение, пожалуй, составляет «История Поздней Хань», династии, наступившей за Хань (25-200 гг.), составленная Фань Е (后汉书, «Хоу Хань шу», 445 г.). В этом историческом труде описывается падение династии, при этом «отсутствуют целые пласты общественно-государственной жизни страны», а именно право, культура и экономика. В основном повествование фокусируется на разложении правящей верхушки, крестьянских восстаниях и ростах власти полководцев ^[22].

Таким образом, традиционная культура Китая, с точки зрения исторического аспекта, ‒ это культура, хронологически ограниченная рамками Маньчжурской династии империи Цин (1644-1912 гг.). В этот период представления о традициях основывались на конфуцианской доктрине, составляющей конгломерат с даосскими и буддистскими идеями и практиками. Каждое последующее поколение стремилось к достижению гармонии в управлении государством и в жизни, пытаясь учиться на ошибках предшественников. В этот период было создано богатейшее материальное наследие Китая и развито его нематериальное наследие.

Со сменой политического вектора меняется и представление о традиции. Интерес Запада к Китаю имел интрузивный характер: после Опиумных войн и обширного влияния западной культуры в разных сферах социокультурной жизни Китая традиционная китайская культура стала методично выхолащиваться. Кроме того, 4 мая 1919 г., вдохновленное опытом СССР, началось антиимпериалистическое движение в Китае. Оно «способствовало возникновению и развитию новых прогрессивных традиций, сохраняющих особое значение» для всей нации ^{[23, с. 32]}. Начался период активного заимствования западных идей, в том числе в культуру. Апологетами этой тенденции выступали Ху Ши, Янь Фу, Лян Ци-Чао и др. Хотя этот период был достаточно коротким, можно говорить о том, что начало формироваться новое видение традиции: активного знакомства с западной культурой, ускоренного изучения всего того, что в условиях автохтонной китайской культуры было недоступно.

В период управления Китаем Мао Цзэдунем проводилась политика уничтожения «феодальных пережитков». Наиболее травматичным событием для традиционной китайской культуры стала Культурная революция (1966-1976 гг.), когда преследованию подвергались представители интеллектуальной элиты, продвигающие идеи «ревизионизма», а культурные памятники и традиции предавались забвению. Вместе с тем, начали снова формироваться новые представления о традиции. Во главу угла были поставлены традиции коммунистического учения.

Революция стала основной темой творчества, установилась новая «революционная» культура, подпитываемая марксистской идеологией. Наиболее ярким ее представителем стал Ли Дачжао, один из основателей Коммунистической Партии Китая. Его работы, в которых он смело выражал надежду на рождение нового Китая, оказали глубокое влияние на развитие китайской культуры и социальных идеологических ценностей.

За этим периодом начался длительный период Политики реформ и открытости, реализуемый при Дэн Сяопине. Был взят ориентир на «построение социалистической культуры с китайскими характеристиками (китайской спецификой)» ^{[24, с. 33]}. Словно вновь возвращаясь к даосскому концепту гармонии, китайцы идут на компромисс, создавая новую культурную модель, учитывающую как достижения западной цивилизации, так и лучшие традиции китайской культуры. В этот период Китай обращается к истокам, к культурным корням, начинает задаваться вопросами о национальной идентичности. Поэтому популярностью начинают пользоваться позабытые традиции. Можно говорить о том, что этот период продолжается по сей день, поскольку государственная политика по защите нематериального культурного наследия Китая настаивает не только на его сохранении, реабилитации и популяризации, но и на интеграции его с достижениями и традициями других национальных культур.

Современный период, датируемый началом XXI в., отмечается противоречивыми процессами. С одной стороны, сегодня пестуется традиционная китайская культура, сформированная до XIX в. и обогатившаяся в последующие исторические периоды. Кроме того, престиж Китая укрепляется не только внутри страны, но и на международной арене. Государство поддерживает проекты, направленные на сохранение материального и нематериального культурного наследия, такие как восстановление исторических памятников и продвижение китайского языка и культуры через институты Конфуция. Можно говорить о том, что культурный капитал, собранный Китаем, на сегодняшний день чрезвычайно богат структурно и исторически.

С другой стороны, современный Китай с его культурой активно противостоят глобализации и массовой культуре, упрочившейся с развитием интернет-технологий. Неотъемлемой частью общемирового культурного ландшафта становятся китайские фильмы, музыка, литература и традиционные искусства и практики (каллиграфия, боевые искусства, чайная церемония и пр.). Китайцы используют интернет-технологии в целях культурной экспансии, применяя инструмент «мягкой силы» ‒ способности ассимилироваться в других культурах, привлекать к себе интерес за счет собственного культурного наследия. Исходя из этого, можно говорить о том, что сегодня представление о традиции также претерпевает изменения: с одной стороны, это способ заявить о себе в мире, укрепить общемировое влияние, с другой ‒ способ преодолеть кризис национальной идентичности и сохранить культурное достояние.

Современная китайская культура возвращается к конфуцианской мысли о мудрости: она не просто древняя, исторически древняя, материально и духовно богатая, она ‒ мудрая, сумевшая сохранить собственный ген, преемственность, но при этом углубиться, стать более многогранной и динамичной. Современная китайская культура чтит традиции и научена опытом инноваций и интеграции культурных достижений других цивилизаций. Она проницаема, но в то же время стабильна. В поле мировой культуры китайская культура сегодня манифестирует идею о ненасильственном объединении, дружбе и невмешательстве.

Резюмируя, нужно сказать, что дискуссии о сущности и особенностях китайской традиционной культуры, вызываемые глобализационными процессами, лежат в плоскости структурного и исторического аспектов.

Структура традиционной китайской культуры включает три значимых компонента: духовно-мировоззренческие основы, нематериальное культурное наследие и предметы материальной культуры, представляющие собой материальное воплощение духовной жизни китайцев.

Ретроспективный анализ понимания традиций в культуре Китая показывает, что существенный период китайская цивилизация характеризовалась как конфуцианская, поэтому традиции фокусировались вокруг этики конфуцианства и стремления достичь гармонии, став совершенномудрым мужем. Конец XIX-XX вв. стал эпохой стремительных перемен для Китая, в том числе относительно того, как понимается традиция в культуре. Период вестернизации нарушил изолированность китайской культуры: началось активное знакомство с достижениями западной культуры. Неоднозначный для традиционной китайской культуры марксистский период, с одной стороны, обозначил некоторые ее элементы как пережитки феодального прошлого, а с другой ‒ привнес новые элементы, дал надежду на строительство принципиально нового государства.

Политика реформ и открытости стала новой вехой в истории традиционной китайской культуры и понимании традиций: китайцы больше не стремились в прошлое, но и не торопили будущее, они стали осознаннее относиться к собственному наследию, выражая уважение к достижениям других цивилизаций. Сегодня традиционная китайская культура словно переживает второе рождение, она активно популяризируется средствами массовой информации и оценивается носителями культуры как инструмент «мягкой силы», позволяющей ненасильственно укреплять общемировое влияние и в то же время отвечать на вопросы о национальной идентичности, закрепляя традиционную культуру в национальной культурной памяти.