Трансформация дискурса партии «Лига» в годы лидерства М. Сальвини

Охотников Даниил Игоревич ORCID: 0009-0000-7311-6109 аспирант; сектор философии российской истории; Институт философии РАН 109240, Россия, г. Москва, ул. Гончарная, 12 строение 1 Okhotnikov Daniil Igorevich Postgraduate student; Department of Philosophy of Russian History; Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences 109240, Russia, Moscow, Goncharnaya str., 12 building 1 danoxot@gmail.com

Введение. В последние десятилетия расхожим местом в политических исследованиях и публицистике стало утверждение о наступлении эпохи популизма, рост влияния партий популистского типа наблюдается в подавляющем большинстве стран мира ^{[1, с. 7]}. В государствах-членах ЕС результаты национальных и европейских выборов раз за разом подтверждают высокий уровень электоральной поддержки правых партий, а значит, пропагандируемые правыми популистами нарративы не теряют убедительности в глазах избирателей. Однако, даже на фоне общего «поправения» европейского политического ландшафта, итальянский кейс представляет особый интерес для политолога, ведь у власти в этой стране уже без малого два года находится самое правое правительство в истории Итальянской республики. Из трех основных партий правящей коалиции две – «Братья Италии» (БИ) и «Лига» – традиционно считаются ультраправыми, их программы сходны по многим вопросам, что делает их прямыми конкурентами. При этом, после взрывного роста в 2018-2019 гг. поддержка «Лиги» снизилась с рекордных 34,3%, продемонстрированных на европейских выборах 2019 г., до 8,8% на последних выборах в национальный парламент. В то же время БИ показали обратный тренд, нарастив за указанный период рейтинг с 6,4% до 26% ^[2]. Очевидно, что «Лига», находящаяся в центре внимания данной работы, с 2022 г. переживает период застоя, из которого отчаянно ищет выхода. В то же время М. Сальвини, одному из самых ярких политиков, возглавляющему партию с 2013 г., несколькими годами ранее удалось спасти «Лигу» из ситуации тяжелого кризиса и вывести на вершину итальянского политического Олимпа. Мы предлагаем рассмотреть подробнее путь, пройденный партией под руководством Сальвини, анализируя трансформацию ее публичного дискурса.

Материал и методы. Борьба за избирателя на одном политическом поле вкупе с меняющейся конъюнктурой вынуждает партии постоянно корректировать позиции, что приводит к изменениям в их дискурсе, которые мы можем отследить на протяженных временных отрезках. Анализ дискурса, прежде всего, предполагает определение набора тем, которые поднимает партия, особенностей их трактовки и места, которое им уделено. Лучшим источниками в данном случае служат предвыборные программы и агитационные материалы. Кроме того, структурообразующей функцией в дискурсе обладают ключевые понятия, метафоры, оппозиции, фреймы, использование которых с наибольшей ясностью прослеживается в программных речах и интервью политиков. Наконец, нас будут интересовать стиль и инструменты политической коммуникации лидера, поскольку его роль в трансформации дискурса партии в последние десятилетия становится определяющей. Нельзя не согласиться с К.Г. Холодковским в том, что итальянская политика эпохи Второй Республики, отсчет которой традиционно ведут с начала 1990-х гг., носит отчетливо персоналистский характер, иными словами, соревнуются не столько партии, сколько харизматичные популистские лидеры ^{[3, c. 9]}, что великолепно иллюстрируют такие неординарные фигуры, как С. Берлускони, У. Босси, М. Ренци, М. Сальвини, Дж. Мелони.

Мы исходим из убеждения, что дискурс, в том числе политический, по своей природе не статичен, он постоянно адаптируется под меняющуюся повестку, под политические цели, аудиторию, инструменты передачи информации. Следовательно, для описания этих изменений необходимо провести сравнительный анализ содержания программных документов, а также лозунгов и ключевых концептов, представленных в дискурсе партии в различные фазы ее развития, стиля коммуникации партийных лидеров, одновременно привлекая данные электоральной статистики.

Результаты исследований и их обсуждение. Истоки современной «Лиги» лежат в сепаратистских движениях, возникших в северных областях Италии в 70-е гг. XX в., самые влиятельные из которых сформировались в наиболее экономически развитых Ломбардии и Венето ^{[4, c. 52]}. Образованная на их базе в 1989 г. «Лига Севера» (ЛС) во главе с харизматичным Умберто Босси демонстрировала автономистский вариант правого дискурса, который, набрав популярность в северных регионах страны, к началу 1990-х гг., когда политическое поле Италии было усеяно обломками «тяжеловесов» Первой Республики, рухнувших под тяжестью обвинений в коррупции в рамках процесса «Чистые руки», предоставил избирателю серьезную альтернативу правому дискурсу постфашистского Итальянского социального движения, на протяжении послевоенных десятилетий находившегося на обочине политического процесса.

Главным пунктом программы ЛС было требование расширенной автономии для всех северных регионов, порой доходящее до прямых призывов к образованию на их основе независимого государства Падания ^[5]. Важно понимать, что основную привлекательность данной идеи обеспечивали не политические, а экономические выгоды, которые руководители ЛС сулили избирателям своих областей, выстраивая популистский дискурс на образе врага в виде погрязших в коррупции политиков Рима, во время финансового кризиса 1990-х гг. обирающих трудолюбивых северян и отдающих заработанные ими деньги праздным южанам. Остальные проблемы в виде разгула преступности или же нелегальной миграции на тот момент рассматривались в тесной связи с экономикой. Сецессионистская риторика достигла пика к 1996 г., когда У. Босси в пропагандистских целях провозгласил независимость Падании. Примечательно, что до конца 1990-х гг. идеологии ЛС был присущ еврооптимизм, партия ратовала за евроинтеграцию, но на уровне регионов, одним из которых и должна была стать развитая Падания.

Однако, подобная стратегия принесла лишь ограниченный успех и проект независимой Падании был постепенно свернут в пользу более реалистичных требований расширенной автономии, прежде всего, фискальной. К 1998 г. резко сменилась и позиция У. Босси по вопросу евроинтеграции в связи с обсуждавшимся введением единой европейской валюты: еврооптимизм «Европы регионов» (Europa delle regioni) сменился неприятием предложенной модели валютной интеграции, при которой отсталый в экономическом отношении Юг угрожал дальнейшему развитию Севера ^{[6, c. 28]}. При проведении кампании к национальным выборам 2001 г. на роль главного врага вместо «мафиозного Юга» и «Рима-ворюги» отныне все чаще назначалась «Европа масонов», «Европа олигархов» ^{[7, c. 175]}. В последующие годы при сохранении на первом плане экономической повестки, обозначился изоляционистский переход от либерализма к протекционизму на фоне растущих глобалистских посягательств ЕС, а после терактов 11 сентября 2001 г. к антимигрантской риторике добавилась антиисламская. С 2000 г. партия тесно сотрудничала с праволиберальной «Вперед Италия» и правоконсервативным «Национальным альянсом» и входила в состав всех кабинетов С. Берлускони.

Отдельного необходимо сказать о радикально новом для 1990-х гг. стиле коммуникации, который ввели в обращение в итальянскую политику отец-основатель ЛС У. Босси и другие руководители партии: сниженная просторечная лексика, призванная продемонстрировать дистанцию от традиционных политиков, принадлежавших старой коррумпированной элите ^{[8, c. 46]}, эпатаж, провокационное визуальное оформление агитационных материалов ^[9]. У. Босси оставался у руля партии вплоть до 2012 г., когда был вынужден уйти со своего поста в результате громкого скандала с нецелевым использованием средств из партийной кассы.

Кампания к выборам в национальный парламент в 2013 г., пришедшаяся на непродолжительный период руководства партией Роберто Марони, велась непривычно вяло. Переход от агрессивного стиля эпохи Босси к сдержанно-прагматичному бросается в глаза в краткой предвыборной программе, которую партия, выдвинув несколько дежурных тезисов о «Европе Народов» (Europa dei Popoli) и разделении Италии на макрорегионы под лозунгом «Больше Европы Народов, меньше евробюрократии», полностью посвящает социально-экономическим вопросам. Конечной целью программы заявлены «развитие, рост и модернизация страны» ^[10]. Тотальную ориентацию дискурса на экономические проблемы исчерпывающе иллюстрирует набор агитационных плакатов ЛС ^[11]. Вот список требований и предложений, которым там нашлось место: детские сады с бóльшим количеством мест, работа для молодежи, достойные гарантированные пенсии, снижение стоимости лекарств и медицинских исследований и поезда, выдерживающие расписание. Все вышеперечисленное предлагалось реализовать при условии удержания в регионах 75% собранных налогов, то есть речь снова шла о некоторых уступках в области фискальной политики. После откровенно разочаровывающих результатов выборов (4,08% и 18 мест в Палате депутатов и 4,33% и 17 место в Сенате ^[12]) стало очевидно, что партия остро нуждается в новых идеях и принципиально иной стратегии.

В конце 2013 г. федеральным секретарем партии был избран молодой амбициозный политик из Милана Маттео Сальвини. В начале своей работы он продолжает активно продвигать федералистскую повестку. Первым крупным испытанием в новой должности стали выборы 2014 г. в Европейский парламент, к которым «Лига» представила развернутую программу на 39 страниц ^[13] с таблицами, цитатами и ссылками на статистику и сочинения мыслителей, близких правой идеологии, таких как М. Венециани. Таким образом новый секретарь стремился продемонстрировать серьезный и основательный подход к решению ключевых проблем итальянского общества, недостаток которого партия испытывала с конца 1990-х после разрыва с Дж. Мильо, идеологом «Лиги», разработавшим концепцию разделения Италии на три макрорегиона ^{[14, c. 48]}. В предисловии программы утверждается, что Европа в существующем виде переживает экзистенциальный кризис, недемократична в своем устройстве, не в состоянии справиться с последствиями глобального финансово-экономического кризиса и при этом препятствует странам, пытающимся действовать на этом фронте самостоятельно. Надо заметить, что в 2011-2013 гг. Италия, находившаяся на грани дефолта, была вынуждена существовать в режиме жесточайшей экономии под контролем ЕС. Основной фокус, таким образом, продолжает быть на экономике и, хотя слово «Север» рассыпано по станицам программы, под требования, озвученные в ней, мог подписаться любой итальянец. Это программа жесткой критики ЕС, но не защиты интересов «северян». При этом, в списке претензий к Европе появился пункт, на который позже будет сделана крупная ставка во всех последующих избирательных кампаниях ЛС и БИ. В нем предлагается заменить оппозицию «левые – правые» на «глобализм – идентичность». Правые обвиняют ЕС в навязывании глобалистской повестки в стремлении лишить гражданина его корней, общности, ценностей, превратив в безликого «потребителя». Подводя итог, можно утверждать, что программа 2014 г., выхолостив понятие «Север» и абстрактно поставив вопрос о защите идентичности, уже знаменовала собой поворот к новой «Лиге», готовой выйти за пределы северных регионов.

В том же 2014 г. Италия ощутила на себе первый тяжелейший удар миграционного кризиса, по итогам года в страну морским путем из Сирии и стран Африки перебрались более 170 000 нелегальных мигрантов, в последующие несколько лет порядок цифр оставался аналогичным: 154 000 (2015), 181 000 (2016), 119 000 (2017) ^[15]. Как было указано выше, в риторике ЛС антимигрантская и антиисламская темы присутствовали и ранее, однако чрезвычайная ситуация подобного масштаба, к тому же затронувшая жителей абсолютно всех регионов, стала еще одним веским мотивом к кардинальной перестройке партийного дискурса.

Один из крупнейших исследователей европейского популизма Д. Альбертацци определяет осуществленную М. Сальвини трансформацию как переход от партии регионалистского толка к партии нативистской, говоря о том, что именно «лидер ЛС переформулировал идеологию своей партии через призму нативизма» ^{[16, c. 660]}, причем легкость перехода была обеспечена популистским характером идеологии партии, сохранившимся и после трансформации. Оппозиция «мы – они» закрепилась в дискурсе лигистов в совершенно новой интерпретации, где под «мы» отныне подразумевались все итальянцы, объединенные общей бедой, а под «они» - бесконтрольно наводняющие страну нелегальные мигранты и Европа в лице ЕС, не делающая ничего для защиты своих границ.

В программе ^[17], представленной к национальным выборам 2018 г., по итогам которых «Лига за Сальвини премьера» (партия основана в декабре 2017 г. параллельно к продолжавшей существовать ЛС, которую она фактически подменит собой к 2019 г.) уступит только триумфально выступившему «Движению 5 звезд», концепт безопасности является организующим. Е.С. Алексеенкова отмечает, что к 2018 г. в публичной повестке абсолютно ключевую роль приобрели два главных вопроса, на которых и была построена избирательная кампания лигистов, – экономические проблемы и иммиграция, причем оба они фреймировались в дискурсе «Лиги» как угрозы итальянскому обществу ^{[18, c. 107]}. В работе «Политика страха» Р. Водак подробно исследует основные дискурсивные фреймы правых популистов в том числе на примере ЛС, рассматривая праворадикальный дискурс как своего рода механизм производства и эксплуатации страха перед «Другим», противопоставленным «нам» по признаку расы, национальности, религии ^[19]. В 2019 г. на выборы в Европарламент вместо «Лиги Севера» шла «Лига за Сальвини премьера» («Лига»), главный лозунг был изменен с «Север прежде всего» на «Италия прежде всего». Авторы программы, по мысли исследователей, вдохновлялись идеями французского «Национального объединения» ^{[20, c. 33]}, требуя выхода из зоны евро, пересмотра трактатов ЕС с целью возвращения нациям полного суверенитета, защиты национальной идентичности, принятия жестких мер по противодействию нелегальной миграции.

По мнению некоторых исследователей, параллельно с переформатированием повестки, а также организационной структуры и символики партии, Сальвини смягчил риторику с целью привлечения новых избирателей ^{[21, c. 62]}. Это справедливо, но лишь в отношении темы сецессионизма. Впрочем, по мысли Альбертацци, автономистская повестка к 2018 г. практически полностью исчезает из дискурса Сальвини, уступая место проблеме отношений Италии и ЕС. ^{[16, 665]}. В том же, что касается риторики по остальным вопросам, с 2015 г. градус ее только нарастает. Возвращаясь к вопросу о роли лидера, можно смело утверждать, что взрывной рост популярности «Лиги» во второй половине 2010-х гг. не в последнюю очередь был обусловлен личным вкладом Сальвини, который сделал себя главным орудием партии. При Сальвини, закрепившем за собой прозвище «Капитан» (Il Capitano), культ лидера расцвел еще более буйным цветом, чем при Босси. Миллионы подписчиков в соцсетях, постоянные прямые эфиры, поездки по городам и весям, в которых глава Лиги с неисчерпаемым энтузиазмом общался с городскими и сельскими жителями любого региона, фоторепортажи из повседневной жизни «среднего итальянца» по имени Маттео - с помощью информационных технологий глава «Лиги» вошел в жизнь большинства итальянских семей. Разумеется, за «Капитаном» стояла солидная команда SMM-специалистов, которая разработала чрезвычайно эффективную машину пропаганды ^[22]. Образ лидера строился с ориентацией на архетип Воина (Героя), но одновременно интегрировал в себя черты «человека из народа». Та же стратегия лежала в основе выпущенной в 2016 г. автобиографии М. Сальвини.

Последствия ранее непредставимых глобальных кризисов, которые европейские страны переживают с начала 2020-х гг., внесли существенные коррективы в баланс сил на итальянской политической арене, в том числе в правоцентристской коалиции ^[23]. В середине 2021 г. «Братья Италии» обошли «Лигу» и далее разрыв между правыми партиями только увеличивался. Обе партии на протяжении многих лет вели совместные кампании, умело используя суверенистский дискурс, однако БИ всегда находились в оппозиции, в то время как «Лига» дважды входила в состав правительств с партиями с иной идейной платформой, что не шло на пользу ее рейтингу.

По результатам парламентских выборов в сентябре 2022 г., на которых партия Сальвини получила менее 9% голосов, победившей правоцентристской коалицией из БИ, «Лиги», «Вперед Италия» и не обладающего широкой поддержкой блока «Мы умеренные» было сформировано первое в истории послевоенной Италии правительство под эгидой крайне правых сил во главе с лидером БИ Дж. Мелони ^{[24, c. 60]}. Партия, которую левые силы продолжают обвинять в не изжитых до конца симпатиях к фигуре Муссолини, превалирует над союзниками как в парламенте, так и в правительстве, в формировании повестки и распределении государственных должностей, что вызывало ряд опасений в ЕС. Тем не менее, учитывая степень зависимости страны от внешней политической и финансовой конъюнктуры, очевидно, что, перейдя из оппозиции в правительство, первоочередной задачей для правых было гарантировать ЕС и НАТО сохранение прежнего внешнеполитического и экономического курса, что, среди прочего, привело к резкому смягчению антиевропейской риторики. Кроме того, партии не могли продолжать с прежним негодованием обличать социальные и экономические проблемы страны, управление которой доверили им избиратели. В связи с этим официальные каналы коммуникации получили иной вектор работы – популяризация достижений нового кабинета министров. Шокирующие посты в социальных сетях о совершенных мигрантами преступлениях и угнетенных непомерными налогами итальянцах сменили инфокарточки с радужной статистикой и победные реляции о выполненных пунктах предвыборной программы.

М. Сальвини, получивший пост вице-премьера и министра транспорта и инфраструктуры, сконцентрировался на вверенном участке работы, актуализируя в своей коммуникации темы труда на всеобщее благо и бесстрашия, проявленного в процессе его достижения. На сей раз «враги», необходимые для сохранения фрейма конфликта и поддержания образа Воина, были найдены внутри Италии. Две категории являются традиционными для всех итальянских правых: левые силы (la sinistra) и представители судебных органов (la magistratura, i giudici), якобы преследующие правых патриотов за их убеждения, либо же принимающие ангажированные решения под влиянием левой пропаганды. В интервью, постах и агитационных материалах М. Сальвини к ним добавилась третья – размытая группа людей, которые «сопротивляются модернизации», говоря всему новому и важному для страны «нет». Лозунгом этого «созидательного» этапа Лиги стала «Италия согласных / Италия тех, кто говорит ДА» (L'Italia dei Sì).

И все же к концу 2023 г. напряжение между «Лигой» и ее партнерами стало расти, что было обусловлено подготовкой к выборам в Европейский парламент, назначенным на начало июня 2024 г. На европейских выборах каждая из трех партий выступала самостоятельно, а значит, конкуренция между союзниками не могла не обостриться. В случае с «Лигой» вопрос носил принципиальный характер: партия, неудовлетворенная низким результатом на выборах 2022 г. и второстепенной ролью в коалиции, должна была попытаться взять реванш. Аналогично, ставки были чрезвычайно высоки и для М. Сальвини, рискующего потерять пост секретаря вследствие нового провала.

В то время как Дж. Мелони уверенно вела курс на сближение БИ с умеренно правым европейским истеблишментом, прежде всего, в лице главы Европейской народной партии М. Вебера и председателя Еврокомиссии У. фон дер Ляйен, стратегия Сальвини состояла в том, чтобы, вновь обратившись к риторике противостояния с «олигархической Европой», вернуть «Лиге» голоса ультраправой части электората. Тем не менее, вернуться к полному отрицанию евроинтеграции в актуальных обстоятельствах лидер «Лиги» уже не мог. Речь в программе ^[25] под лозунгом «Больше Италии, меньше Европы» (Più Italia meno Europa) идет о том, как можно «подправить» ЕС, остановить «безумства» (follie) проводимой им политики («зеленая сделка», делокализация производств, милитаризация, бесконтрольный прием мигрантов, размывание традиционных ценностей и т.д.), руководствуясь «здравым смыслом» (buonsenso). Из наследия ЛС вновь извлекается дискурс о территориальных автономиях и требование к Еврокомиссии обсуждать в приоритетном порядке все планируемые нововведения с Комитетом Регионов Европы.

Со сдержанно-официальным тоном программы, однако, контрастируют другие элементы кампании «Лиги». Набор информационных карточек, публикуемых в соцсетях партии ежедневно в последние недели перед выборами, имеет задачу наглядно продемонстрировать впечатлительным избирателям те самые «безумства», доведенные до абсурда: беременного мужчину, сожжение «Божественной комедии» группой людей, похожих на мусульман, «аппетитный» бургер с червями и личинками насекомых, французского президента в полном боевом обмундировании. Э. Макрон и У. фон дер Ляйен в агитационных материалах «Лиги» служили персонификацией «неправильной» Европы, где первый назначался ответственным за втягивание Европы в мировую войну, а вторая в принципе за все противоречащие здравому смыслу решения ЕС. Эти имена неоднократно прозвучали и в программной речи М. Сальвини, которой он закрыл съезд партий, входящих в европейское ультраправое объединение «Идентичность и демократия» ^[26]. Провозглашаемые со сцены лозунги, направленные против мигрантов, мусульман, цензуры и евробюрократии, возвращают нас ко временам громогласных кампаний 2018-2019 гг., но не приносят ничего принципиально нового. Единственным нестандартным ходом Сальвини в этой кампании, вызвавшим крайне оживленные дискуссии, стало решение отдать первое место в избирательных списках не являющемуся членом «Лиги» генералу Р. Ванначчи, опубликовавшему несколькими месяцами ранее скандальную книгу «Мир наоборот», которая, не стесняясь в выражениях, критиковала неолиберальную повестку современного общества ^[27].

Результаты, полученные партией в июне этого года, в целом соответствуют демонстрируемому последние месяцы в опросах неутешительному уровню народной поддержки: преодолеть психологически важный барьер в 10% не получилось, в итоге Лига отправила в новоизбранный Европарламент всего 8 депутатов вместо 28 в предыдущем созыве. Последовавший за этим распад «Идентичности и демократии» и переход избранных от партии депутатов в новое объединение «Патриоты за Европу» знаменовал собой конец эпохи лидерства «Лиги» на европейском правом фланге. С учетом того, что «Вперед Италия», включившая в свой список кандидатов от «Мы умеренные», напротив, упрочила свои позиции, набрав 9,58% голосов, Лига (8,97%) переместилась на третье место в правящей коалиции ^[28].

Заключение. Исходя из результатов проведенного анализа, можно сделать вывод, что действительно кардинальная смена дискурса в истории партии «Лига» была проведена М. Сальвини во второй половине 2010-х гг. Смещение повестки с локальных экономических проблем северных регионов Италии на вопросы защиты национальной идентичности от внешних угроз, осуществленное при помощи агрессивного использования социальных медиа, обеспечило партии и ее лидеру беспрецедентный уровень электоральной поддержки по всей территории страны, положив конец эпохе затянувшегося кризиса. На нынешнем же этапе партия, растерявшая значительную часть былой популярности во внутрикоалиционной борьбе с союзниками из правого лагеря, пытается нащупать новую нишу, то смягчая риторику под влиянием меняющейся внешней и внутренней конъюнктуры, то ужесточая ее в стремлении «обойти справа» ближайшего конкурента в лице «Братьев Италии». Однако, без радикальной смены дискурсивной структуры эти попытки не приносят успеха, представая в глазах избирателей сомнительными тактическими маневрами, которые, напротив, рискуют лишить «Лигу» поддержки части ее традиционного электората.

Представляется, что изложенные выводы могут быть использованы в прогнозировании динамики политической борьбы, прежде всего, внутри правящей коалиции. Мы видим, что при сохранении текущей ситуации со стабильным правительством тактика ограниченной радикализации не приносит ожидаемых плодов, партия кажется обреченной находиться на второстепенных ролях, а ее лидер - в тени объективно более сильного конкурента в лице премьер-министра Дж. Мелони. На этом фоне в самой партии все чаще можно слышать голоса, призывающие «вернуться к корням», иными словами, к «северному вопросу». Очевидно, для М. Сальвини настало время непростых решений и, возможно, мы стоим на пороге открытия новой фазы в более чем 40-летней истории «Лиги», в которой правый дискурс вновь подвергнется радикальной трансформации.