Ономатопы-окказионализмы как черта японской разговорной речи

Кузнецова Елена Михайловна преподаватель; кафедра японского языка; Институт стран Востока 117418, Россия, г. Москва, ул. Профсоюзная, 23 Kuznetsova Elena Mikhailovna Lecturer; Department of Japanese Language; Institute of East country 23, Trade Union Street, Moscow, 117418, Russia amateur-artist@mail.ru

Введение

Разговорная речь обладает рядом отличительных характеристик, среди которых наиболее часто исследователи выделяют её неформальный и непринуждённый характер, тесную связь с контекстом, а также импровизационный тип реализации, связанный с неподготовленностью разговорной речи ^{[1, стр. 18]}. Несмотря на наличие определённых норм, разговорная речь благодаря выше перечисленным свойствам более свободно допускает нарушение языковых правил нежели кодифицированный литературный язык, в связи с чем в ней часто можно заметить употребление окказиональных образований. Использование подобных сочетаний преследует несколько целей: восполнение нехватки языковых средств, экономию речевых усилий за счёт упрощения номинации и создание определённого эмоционального фона ^{[2, стр. 7]}.

Употребление окказиональных слов и неологизмов характерно и для лексического уровня японской разговорной речи, причём в процессе словотворчества могут быть задействованы как заимствованные слова гайрайго («гугуру» — «гуглить», где «гугуру» является японским произношением компании Google, а также вместе с этим «–ру» является глагольным аффиксом), так и собственно японские слова ваго («оси» — «любимчик», от яп. «осу» — «рекомендовать»), и даже в некоторых случаях китаизмы канго («тю:нибё:» — «синдром восьмиклассника», от яп. «тю:гакко:-но нинэнсэй» — «ученик второго года обучения средней школы» и «бё:ки» — «болезнь») ^{[3, стр. 93]}. В последствии некоторые из них могут даже закрепиться в языке. Ономатопоэтические слова также широко употребляются в разговорной речи и благодаря своей краткой форме и способности передавать одновременно различные виды ощущений делают речь более насыщенной образами.

Актуальность и научная новизна предпринятого исследования состоит в том, что тема японских ономатопов-окказионализмов не разбиралась подробно исследователями. Многие отмечают, что ономатопы участвуют активно в словотворческом процессе и способны образовывать новые сочетания самыми различными способами ^{[3, стр. 114; 4, стр. 197; 5, стр. 49]}, однако более детальному описанию этого явления в разговорной речи внимания не уделялось.

Цель нашего исследования — рассмотреть типы ономатопов-окказионализмов в японской разговорной речи, выявить причины их употребления. В качестве объекта исследования выступают ономатопоэтические слова японского языка. Предметом исследования являются их окказиональные варианты. В качестве фактического материала приводятся примеры высказываний японцев из видеороликов на видеохостинге youtube.com, а также отрывки из японского телешоу Love is Blind и отдельные сообщения японцев в социальных сетях.

Основная часть

Прежде чем описывать окказиональные варианты ономатопов, встречающиеся в разговорной речи, следует перечислить общие способы их образования. В качестве одной из наиболее распространённых моделей образования ономатопоэтических слов выступают различные виды редупликации ^{[6, стр. 300-301; 7, стр. 50-51]}. Повторяться может как весь корень целиком, так и его часть («потопото» и «потопо» о продолжительном падении каплеобразных предметов); сам корень может быть односложным или чаще двусложным («гу:гу:» о глубоком сне и «гусугусу» о заложенном носе). Ещё одной распространённой моделью является добавление форманта «–ри» к двусложному ономатопоэтическому корню («курури» о вращательном движении), зачастую при этом между двумя частями ономатопоэтического корня появляется гемината («гуттари» и «гутари» об отсутствии сил) ^{[6, стр. 302-303]}. Помимо форманта «–ри» ономатопоэтический корень может завершаться носовым согласным или геминатой («кусян» о чихании и «кукут» о поглощении жидкости залпом). Некоторые ономатопоэтические корни способны присоединять глагольные аффиксы «–цуку», «–мэку» и пр. («уроцуку» о бесцельном брождении и «соёмэку» о шелесте) ^{[8, стр. 25; 9, стр. 119]}. Х. Оцубо описывает также более редкий способ образования, которым является сложение двух ономатопоэтических корней («цурупика» о чём-то гладком и от того блестящем, от ономатопов «цуруцуру» о чём-то гладком и «пикапика» о блеске и сверкании), подобные единицы за счёт своей редкости чаще прочих относят к окказиональным образованиям ^{[9, стр. 125-126]}.

П. С. Тумаркин отмечает, что ономатопоэтические образования довольно часто встречаются в разговорной речи. В первую очередь к таким исследователь относит ономатопоэтический корень с глагольными аффиксами, к собственно разговорным единицам (т.е. не входящим в нормативный словарь) относятся ономатопы с аффиксом «–ру» («дэбуру» о ком-то толстом или «мофуру» о прикосновении к чему-то пушистому, от «дэбудэбу» и «мофумофу», соответственно). Иногда встречается сложение ономатопоэтического корня и основы ваго («метябомэ» — «захвалить», от ономатопа «мэтякутя» о чём-то чрезмерном и беспорядочном и глагола «хомэру» — «хвалить») ^{[3, стр. 93, 101; 10, стр. 61-62]}.

На примере разобранного нами материала мы можем выделить несколько языковых уровней, на которых появляются окказиональные варианты ономатопов: фонетический, морфологический и синтаксический.

На фонетическом уровне обращает на себя внимание употребление звука [b^w], нехарактерного не только для ономатопоэтических слов, но и для японского языка в целом:

(1) «Икари-га сайко:тё:-ни наттэ, «бва:» ттэ юттэ симау». — «Гнев достигнет своего пика, и я в итоге наору на него» ^{[11, 00:01:47]};

(2) «Кабу-кара бват-то хайттэ куру но». — «Они мгновенно вылезают из пенька» ^{[12, 7 серия, 00:36:52]}.

Н. А. Сыромятников отмечает, что на этапе существования классического японского языка существовали лабиализованные заднеязычные [k^w] и [g^w], употребление которых в позиции перед гласным [a] сохранялось вплоть до XIX в. ^{[13, стр. 73-74]}, однако в некоторых ономатопах очень редко это явление можно наблюдать и сейчас. Тем не менее, [k] и [g] были единственными согласными, которые подвергались лабиализации и на [b] это явление не распространялось. Можно предположить, что данное сочетание появилось в японском языке под влиянием английского, в котором существует возглас «bwah», употребляющийся в самых разных ситуациях, в том числе и при описании раздражения. Мы не можем однозначно утверждать, что произошёл процесс заимствования ономатопоэтического слова, поскольку это само по себе является крайне редким явлением, особенно когда в языке уже существует ономатоп со схожим значением. П. С. Тумаркин пишет, что японская молодёжь, предпочитая использовать в своей речи более привлекательные своей необычностью иностранные слова, быстрее привыкает к нетипичным для японского языка фонетическим сочетаниям и начинает их свободно произносить ^{[6, стр. 86]}. Следовательно, скорее всего, речь идёт о заимствовании нехарактерного для японской фонетики звука и его последующей адаптации под конкретные ономатопы, где подобный звук был бы уместен. Отметим, что данный звук появляется только в ярко эмоционально окрашенных предложениях как с точки зрения общего смысла высказывания, так и его интонационного рисунка.

Окказиональность японских ономатопов на фонетическом уровне может также проявлять себя в ситуации намеренного выделения долгих гласных и согласных звуков. Само по себе удлинение слога не является чем-то необычным, т.к. долгота играет смыслоразличительную роль в японском языке, однако речь идёт о единицах, где для более яркой передачи описываемого состояния гласный или согласный удлиняется в своём произношении в несколько раз:

(3) «Бикккури-сита». — «Я в шоке была» ^{[14, 00:01:59]};

(4) «Гохан табэтэтэ мо, дзут-то гэ:му тока, дзууут-то, хонто дзуууут-то гэ:му-ситэру кара, самисий ё нэ». — «Он всё время играет в игры, даже когда ест. Всё время, он реально постоянно играет, поэтому мне грустно» ^{[11, 00:07:38]}.

При употреблении ономатопов с настолько выраженными долготами усиливается эмоциональный фон высказывания, показывается, насколько сильно говорящий переживает описываемое событие. Ономатоп «биккури» из примера (3) зачастую описывает удивление, однако форма с подчёркнуто удлинённым согласным показывает, что событие было шокирующим для говорящего. Кроме того, таким образом говорящий может сконцентрировать внимание собеседника на описываемых ономатопами состояниях, подчеркнуть их важность. Особенно это заметно в примере (4), где ономатоп «дзут-то» повторяется три раза, при этом сначала он произносится совершенно спокойно, а в следующие два раза с подчёркнуто долгим гласным (в третий раз звук длиннее, чем во второй).

На морфологическом уровне на себя обращают нестандартные по своей форме ономатопы, которые, в сущности являясь неологизмами, постепенно стали употребляться большим количеством людей. К таким относится, например, «бонкюббон»:

(5) «Бонкюббон ва сайко: дэс». — «90-60-90 — это лучший вариант» ^{[15, 00:02:38]}.

Данное слово сравнительно недавно появилось в японском языке и вошло в повседневную речь молодёжи. Корень «бон» указывает на нечто большое и плотное, а корень «кют», наоборот, описывает нечто тонкое (в контексте внешности — подтянутое тело). В результате их соединения получилось ономатопоэтическое слово, описывающее параметры фигуры женщины 90-60-90, при которых у неё большая грудь, осиная талия и широкие бёдра.

К несколько иному типу относится ономатоп «фувафу:»:

(6) «Фувафу:-ситэ митэ». — «Попробуй подуть» ^{[16, 00:00:05]}.

Можно было бы предположить, что перед нами нестандартный вариант частичной редупликации, однако такое сложно представить в ситуации, когда долгота встречается во втором, а не в первом, из редуплицированных слогов. Кроме того, ономатоп «фувафува» может описывать процесс лёгкого покачивания, но не само дуновение, в отличие от «фу:фу:», имитирующего сильное выдувание воздуха. Скорее всего, перед нами сложение ономатопоэтических корней «фува» и «фу:», в результате которого описывается одновременно и действие, производимое человеком (дуновение), и его результат (покачивание волосков одуванчика). Употребление подобных ономатопов можно объяснить экономией языковых средств: желая описать явление с нескольких сторон восприятия, японец может соединить части разных ономатопов в одно новое слово.

Помимо основосложения в разговорной речи можно встретить и окказиональные образование с геминатой:

(7) «Сирой итиго ттэ сукоси фуват-то ситтяу, ва:т-то хирогэттяу. Корэ тётто амаса-га кют-то наттэ, тян-то тодоку» - «[Вкус] белой клубники «взрывается» и распространяется по всему рту. Но сладость этой клубники более прицельная и хорошо достигает вкусовых рецепторов» ^{[17, 00:17:28]};

(8) «Ия, дзу:т-то хитори нан дэ, ни дзю: иссай гурай токи-кара дзут-то хитори нан дэс ё» - «Нет, я уже долгое время один, где-то с двадцати одного года я уже долго ни с кем не встречаюсь» ^{[18, 00:02:25]}.

В данных примерах нас больше всего интересуют ономатопы «ва:т-то» и «дзу:т-то», поскольку употребление геминаты в ономатопоэтическом слове, если его корень заканчивается на долгий гласный, встречается очень редко. Ономатопы в данных примерах являются вариантами тех же самых ономатопов только без долгого гласного («ват-то» и «дзут-то», соответственно), поэтому, скорее всего, удлинение гласного здесь носит эмфатический характер.

В плане синтаксических связей на себя обращают внимание ономатопы, которые в роли определения присоединяют к себе аффикс полупредикативных прилагательных «–на», что является очень редким вариантом употребления. Оговоримся, что ономатопы могут выступать в качестве полупредикативных прилагательных в японском языке, однако чаще это достигается другими способами (с помощью аффикса «–яка»). Аффикс «–на», хоть и является типичным способом введения в предложение полупредикативного прилагательного в позиции определения, не употребляется обычно с ономатопоэтическими корнями, однако мы можем обнаружить подобные примеры в разговорной речи:

(9) «Ваку-на о-сирасэ тоттэмо таносими-ни ситэмас!» - «Я очень жду радостной новости!»;

(10) «Юккури-на хито на но». — «Я не особо расторопный человек» ^{[12, 4 серия, 00:29:02]}.

Отметим, что хоть ономатоп «ваку» или его редуплицированная форма «вакуваку» ещё может периодически встречаться с аффиксом «–на» в различных заголовках видео или записей в блогах («Вакуваку-на тярэндзи-о ситай аната-ни» — «Для тех, кто хочет бросить себе весёлый вызов» ^[19] или «Докидоки, вакуваку-на хару-но сики» — «Волнительная и радостная весенняя церемония»^[20]), то ономатоп «юккури» вовсе не находит иных примеров употребление с аффиксом «–на», обычно он вводится в предложение в роли обстоятельства образа действия при помощи форманта «–то». Введение ономатопа в предложение при помощи показателей, которым несвойственно употребление с ономатопами, может быть продиктовано желанием привлечь внимание собеседника к тому явлению, которое описывается ономатопоэтическим словом, сделать смысловой акцент именно на нём.

Заключение

На основании проведённого анализа можно сделать следующие выводы относительно окказиональности ономатопоэтических слов в японской разговорной речи. Разговорная речь, будучи постоянно развивающейся системой, наиболее легко относится к различным нарушениям норм языка, которые могут проявлять себя в том числе и в ономатопоэтических словах. Как правило, нарушение нормы может проходить на фонетическом или морфологическом уровнях, но встречается и на синтаксическом. На фонетическом уровне на себя обращают внимание употребление лабиализованного [b^w], нехарактерного для японского языка, а также эмфатическое удлинение гласных и согласных звуков. В плане морфологии можно отметить использование ономатопов, представляющих из себя сложение ономатопоэтических корней (некоторые из которых постепенно входят в словарь), а также редкие случаи присоединения геминаты к корню, оканчивающемся долгим гласным. Кроме того, на синтаксическом уровне можно отметить, как некоторые ономатопы, выступая в роли определения, вводятся в предложение при помощи несвойственного им аффикса полупредикативных прилагательных «–на».

Употребление перечисленных выше приёмов обуславливается рядом факторов. В первую очередь таким образом повышается общий уровень эмоциональности высказывания и оно становится более красочным, что является неотъемлемым свойством разговорной речи. Благодаря нестандартным с точки зрения словообразования сочетаниям могут заполняться пропуски на месте тех слов, которые отсутствуют в языке, и таким образом желаемое содержание передаётся говорящим в более сжатом виде. Кроме того, использование редких форм ономатопов способствует выполнению функции привлечения внимания, при которой слушатель первым делом фокусируется на описываемых ономатопами явлениях и состояниях.