Бабушки и дедушки в произведении Ю. Кузнецовой о Варе и Оле: архетипическое и современное

Октябрьская Ольга Святославовна доктор филологических наук профессор, кафедра истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса, Московский Государственный университет имени М. В. Ломоносова 119192, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1, оф. 967 Oktyabr'skaya Ol'ga Svyatoslavovna Doctor of Philology Professor, Department of Contemporary Russian Literature and Modern Literary Process, M. V. Lomonosov Moscow State University 119192, Russia, Moscow, Leninskie Gory str., 1, office 967 svyatolga@yandex.ru Другие публикации этого автора

Процесс воспитания подрастающего поколения и формирования характера личности ребенка /подростка немыслим в большинстве случаев без старшего поколения, в частности, участия бабушек и дедушек. Художественная литература, особенно адресованная детям и подросткам, точно отражает этот тип взаимоотношений двух поколений – детей и их дедов, прочно опираясь на архетипическую основу данных явлений. Начиная с дедушки Иринея В.Ф. Одоевского, нянь А.С. Пушкина и И.А. Гончарова, бабушек Н.Г. Гарина-Михайловского и М. Горького, наставников из произведений Л.Н. Толстого и И.С. Шмелева, образы бабушек-дедушек-нянь-наставников, их архетипичная природа и индивидуальность становятся предметом научного исследования.

Настоящая статья посвящена осмыслению образов дедушек и бабушек, выявлению их архетипической основы и индивидуализации в конкретных произведениях русской детской литературы самого последнего времени. Заявленная проблема актуализирована, прежде всего, самим фактическим материалом, который вышел в свет недавно и лишь начинает изучаться литературоведческой наукой, а также весьма важными и актуальными проблемами воспитания подрастающего поколения, поднятыми в трилогии Юлии Кузнецовой о Варе и Оле. Это вопросы, связанные с особенностями взаимоотношений взрослых и детей, их коммуникациии и взаимопонимания, что остается насущной проблемой как для ребенка, так и его родственников. Своевременность и актуальность данного вопроса определена важностью выявления тех аспектов жизни ребёнка, которые способствуют не только его самореализации в семье, дружеском и школьном коллективе и адаптации в социуме, но и выявлению личностных качеств каждого индивида, а также необходимостью формирования системы нравственных ценностей. Исследование проблемы взаимоотношений ребенка со старшими родственниками и отражение её в художественной литературе для детей имеет большую теоретическую и практическую значимость. Теоретическая значимость данной статьи обусловлена вкладом в общую методологическую и прикладную основу исследования психологической основы художественного произведения, типологии характеров как детей, так и взрослых. Практическая значимость данного исследования заключается в возможности использования полученных результатов в учебном процессе в школах, организациях профтехобразования и вузах. Теоретической базой данной статьи стали фундаментальные труды литературоведов, а также работы современных учёных, занимающихся данной проблематикой. Так, к разным аспектам исследования психологической прозы обращаются Л.Я. Гинзбург ^[1], Г. С. Спиридонова ^[2] и др. Своеобычность героя и авторская интерпретация характеров осмыслены в работах М. М. Бахтина ^[3]. Особый вклад в исследование архетипов русской и мировой литератур внес Е.М. Мелетинский в основополагающей работе о литературных архетипах ^[4], что актуализирует рассмотрение образов внуков-дедов/бабушек как архетипических и одновременно концептуально авторских. Данный вопрос неоднократно обсуждался критикой и литературоведением в научной сфере. Так, Е.И. Шевчугова ^[5] в статье «Архетип бабушки в произведениях И. А. Гончарова, М. Горького и В. П. Астафьева: традиции и авторская интерпретация» на примере произведений русской классической литературы рассматривает важные архетипические черты характеров бабушек, а также их индивидуализацию в конкретных произведениях. Исследователю важно показать сходство героинь всех трех произведений («Обрыв» И.А. Гончарова, «Детство» М. Горького, «Последний поклон» В.П. Астафьева), а также те различия, которые маркируют самостоятельный авторский взгляд и конкретную историческую эпоху. Процесс воспитательного воздействия бабушек и дедушек на внуков в русской и зарубежной современной литературе исследуют Е.М. Шастина, О.В. Шатунова, Д.Ф. Гизетдинова ^[6] в проблемной статье «Влияние старших родителей на формирование внуков в детской литературе XX-XXI веков». О типологии старух-бабушек рассуждает И.Л. Савкина ^[7] в статье «У нас уже никогда не будет этих бабушек?». Ж.К. Гапонова и Е.В. Никкарева ^[8] размышляют о роли старших родственников в сохранении духовно-нравственных ценностей и трансляции культурного кода семьи, рода, общества в русской литературе для детей и юношества конца ХХ-начале XXI вв. Рецептивная эстетика помогла этим же авторам ^[9] рассмотреть вопрос о значимости образа бабушки с позиции читателя и его читательского опыта.

Г.Н. Божкова и Д.Ф. Гизетдинова ^[10] анализируют преемственность современной детской литературы как русской, так и зарубежной, культурным традициям и знаковым архетипам при создании образов бабушек и дедушек.

Именно данная проблема выходит на первый план в трилогии Юлии Кузнецовой о Варе и Оле. Писательница в немудреном сюжете не просто воспроизводит жизнь, быт и характеры девочек младшего школьного возраста, но и показывает незаметный для читателя-ребенка процесс воспитания героинь, при этом представляет его как многовекторный. Как взрослые способны поделиться собственным опытом, многому научить ребенка, направить его поведение в нужное русло, а также успокоить и подбодрить свое чадо или внушить ему уверенность в собственных силах, так и ребенок благодаря своим искренности, тяге к справедливости, желанию прекратить конфликт подталкивают своих старших и младших родственников к определенным поступкам, к верному решению. Кроме того, сами дети способны что-то перенять у своих ровесников и друзей. Идея взаимовоспитания и эмоционально-опытной коммуникации оказывается в основе отношений Вари и Оли и друг с другом, и с бабушкой Оли – Мариной Георгиевной, и с Анной Александровной, и с бабушкой Тан.

Примечательно, что когда взрослые беседуют с внуками, они друг друга стараются именовать с чёткой зависимостью от родственно-возрастных отношений – бабушка Вари, дедушка Толик, дед Слива, бабушка Тан и т.д. А вот в личной беседе они называют друг друга так, как было принято в их детстве или взрослой приятельской среде: Танька, Анька, Мариша, Мишка и т.д.

Фактически в трилогии деды и бабушки выступают в двух ипостасях: во-первых, они бабушки и дедушки Вари и Оли, родители их отцов и соседи по отношению друг к другу, взрослые, умудренные жизненным опытом люди; во-вторых, они ровесники, росшие вместе и с разных ракурсов вспоминающие собственное детство и детскую дружбу.

Вместе с тем мир детства в данной трилогии формируется не только за счёт привычных для детского произведения явлений: создания полноценных детских характеров, выстраивания взаимоотношений маленьких героев, особенностей их коммуникации друг с другом и старшими, но самое главное – воспроизведение того культурного кода, с помощью которого формируется характер младшего школьника. Это и круг чтения и интересов ребёнка, воспроизведение горизонта читательских ожиданий представителями разных психологических типов, и интересы младшего школьника, игры и развлечения, которые создаются во многом за счет воспитательной деятельности взрослых, в том числе бабушек и дедушек. Так, именно бабушка и мама предопределили круг чтения Оли, что помогает ей быть в курсе всех книжных новинок и даже делиться своим читательским опытом и с Варькой, и с классом. У Варьки круг чтения и интересов предопределен более ранним общением с дедушкой, погибшим несколько лет тому назад. Некоторая ретардация сюжета и мотив воспоминаний, связанных, прежде всего, с Варькой, показывает крепкую связь уже погибшего деда и внучки, перенимающего все его привычки и навыки. Большое внимание уделено проблеме восприятия прочитанной литературы детским сознанием. Это не только чтение того или иного произведения, а попытка обсуждения его прежде всего с бабушкой, а также с подругой, с одноклассником, споры и толкования той или иной проблемы, дискуссии с близкими родственниками по поводу прочитанного, заполнение читательского дневника и изображение самых важных моментов книги в рисунках. Именно визуализация литературных сюжетов и отдельных мизансцен, воспроизведение в рисунках и эскизах героев прочитанных книг помогает Оле достаточно свободно рассуждать о прочитанном, использовать книжные образы для иллюстрации собственных мыслей и действий, быть своеобразным книжным навигатором для Варьки и т.д. Однако во многом данный культурный код приходит и от деда, который рассуждает и говорит с Олей и супругой, используя определенные литературные константы, апеллируя к знаковым книжным фигурам. Таким образом, широта кругозора Оли определяется не столько определенными параллелями, сколько общей творческой атмосферой семьи и собственной способности к развитию.

Варя же не получает такого творческого посыла от своей семьи, так как ее родители – ученые-вулканологи, мало занимающиеся ребенком в силу специфики профессии и вечной занятостью на службе. Книжный кругозор Варьки только начинает формироваться, а желание ее бабушки воспитать во внучке усидчивость и требование читать книги в качестве наказания встречает обратную реакцию ребенка. Бабушка Аня в силу своего возраста и представления об идеале воспитанного ребенка пытается не воспитать, а перевоспитать внучку и навязать ей определенное занятие (чтение книги, вышивка или вязание), чем вызывает еще больший негативизм у Вари. В этом плане Анна Александровна во многом противопоставлена бабушке Тан, которая добивается бОльших результатов спокойной уверенностью речи, предложением разных идей, умением заинтересовать девочек и вовлечь их в необычную для них игру, воспроизводящую сказочную атмосферу.

Писатель не просто показывает процесс коммуникации старших взрослых с детьми, но и дифференцирует эти отношения и выстраивает определенную типологию детских и взрослых натур, выявляя основополагающую роль бабушек и дедушек в воспитании героинь и формировании их характеров. Сразу выявляется доминанта бабушек над дедушками. Основным воспитательным потенциалом Кузнецова наделяет бабушек, которые не только выполняют свои обязанности по воспитанию внучек, но и соответствуют каждая своей архетипической природе, берущей начало как в мифологической традиции, так и в литературной. Так, мифологическая архетипическая традиция выделяет такие характерные черты бабушки, как хлопотливость и заботливость, связь с родом, бабушка выступает хранителем родовой памяти и связующим звеном между предками и потомками, которым именно бабушка передаёт сакральные знания, историю рода и т.д., она же становится своеобразным хранителем магических знаний и т.д. При этом литературная архетипичность создаёт образ асексуальной, маргинальной по отношению к более молодым членам семьи, заботливой женщины, которая имеет характерные признаки старости. Кузнецова в трилогии ориентируется на отдельные архетипические черты определенного типа персонажа, но и создаёт своеобычный тип бабушки. Дедушки не столь активны и мобильны, чем бабушки. Мифологическая архетипичность старика связана с такими явлениями, как мудрость, жизненный опыт, рассудительность, граничащие с некоторой отстраненностью от жизни. Литературная архетипичность связывает образ деда с любовью к внукам и заботой о них, а также с некоторой утратой силы, но не умений и мастерства, которые он и передаёт внукам. Так, дедушка Вари погиб несколько лет тому назад, хотя память о нем очень важна – все на даче наполнено результатами его труда, а героиня считает себя дедушкиной внучкой, продолжателем его традиций и сходной с ним по характеру. Его мастеровитость, художественный вкус и изобретательность на слуху у всех взрослых героев трилогии, а плоды его деятельности отличаются прочностью и изысканностью. Однако в паре Анна Александровна – дед Михаил главную роль играет супруга. Детские воспоминания бабушки Марины утверждают именно такую расстановку сил между Анной и Михаилом: «У них Аня верховодила. Вот уж генерал! С утра объявляла: идем туда-то! И Таня с Мишкой слушались» ^{[11, с. 400]}. Кинэстетическая модальность ощущений Михаила передалась и его внучке Варьке – это герои-практики, экспериментаторы, но сила воли и характера Варьки, умеющей настоять на своем и сделать все по-своему, противостоит податливости Михаила. Если Варька – кинэстетик гипертивного типа, то Михаил, скорее, кинэстетик педантичного типа, для которого характерны склонность к порядку, усидчивость, скрупулезность во всем.

Дедушка Оли Толик тоже зависим от своей супруги, он часто ворчит на жену и внучку, а героине дороги именно отношения с бабушкой. Любое непослушание бабушке Марине грозит деду Толику неприятностями – гипертонический криз, перелом руки и т.д. Однако отношения Марины и Толика весьма гармоничны. Они оба сохранили обаяние молодости и желание подшутить над партнером, но и вовремя прийти на помощь партнеру – неслучайно Оля ставит эти отношения даже в пример родителям: «они и сейчас молодые, перешучиваются, подтрунивают друг над другом, а еще у них столько занятий интересных» ^{[11, с. 106]}. Именно дедушка Толик в соответствии с архетипической природой данного типа многому учит и родную внучку, и её друзей – Гришку и Варьку: чистить грибы, удить рыбу, строить горку и т.д. Но именно он в определенные моменты теряет свою архетипические корни и походит на ребенка, практически полностью подчиняясь супруге и находясь от неё в зависимости. Неслучайно эту детскость понимает и Оля, когда сравнивает отношения дедушки-бабушки и родителей. Если родители ведут взрослые разговоры, они абсолютно соответствуют своему возрасту и во многом осуществляют лишь наставническую функцию по отношению к дочери, то бабушка с дедушкой готовы разделить забавы внучки, по-юношески подколоть друг друга и т.д.

В трилогии появляется и сосед героев дед Слива, который воплощает, скорее, дистимный тип личности, характеризующийся социопатией, угрюмостью, неразговорчивостью, пессимистическим взглядом на жизнь, заниженной самооценкой. Маленькие героини могут лишь наблюдать позитивную роль бабушки Тан в социализации Сливы и зарождающимися чувствами между ними.

Отцы тоже играют небольшую роль в воспитании Вари и Оли. Но если отец Оли часто рядом с ней, только предпочитает не вмешиваться в воспитательный процесс, то отец Варьки – вулканолог – находится слишком далеко от дочери, на Севере, что делает его схожим по типу отношений с дочерью с воскресным папой. Героиня идеализирует отца, ждёт встречи с ним, надеется на решение всех проблем с появлением его рядом. И именно неожиданное и чудесное появление родителя в новогоднюю ночь на подмосковной даче позволяет говорить о жанровых чертах святочного рассказа в данном произведении. Мать Варьки практически не появляется на сцене, а мама Оли способна помочь дочери уладить какие-то проблемы в школе, направить её деятельность и помочь проявить оригинальные способности.

Таким образом, основным воспитательным потенциалом Кузнецова наделяет бабушек, которые не только выполняют свои обязанности по воспитанию внучек, но и соответствуют каждая своей архетипической природе, берущей начало как в мифологической традиции, так и в литературной. Кузнецова в трилогии ориентируется на отдельные архетипические черты данного типа персонажа, но и создаёт своеобычный тип бабушки, воплощая его в трёх разных образах – бабушки Оли Марины Георгиевны, бабушки Вари Анны Александровны и бабушки-соседки – бабушки Тан, то есть Татьяны Александровны Николаевой. Так, тип строгого наставника, воспитателя, блюстителя порядка и одновременно романтичной героини воплощает в себе бабушка Вари. Ей доверена важная миссия – присматривать за Варей, пока её родители находятся в длительной производственной командировке. Её педантичный тип личности заставляет забыть собственное детство и навязывать Варьке не то, что было важно лично ей, маленькой Ане, а то, как, по её мнению, должна себя вести девочка девяти лет. Одновременно визуальная модальность получения информации заставляет Анну Александровну стараться воспитывать во внучке и её подруге чувство прекрасного, умение понять прелесть летнего вечера, ощущение запаха прекрасного цветка и т.д. Именно бабушка Аня умеет красиво и стильно одеваться и превращает свой дачный участок в райский сад.

Бабушка Марина – традиционный тип хлопотливой бабушки-заботы, родоначальницы семьи, умеющей вязать, образцово вести хозяйство, вкусно стряпать (готовит кашалотку, варит варенье, которое все-таки иногда у нее пригорает, делает желе, печёт пироги и т.д.), но именно она отличается от архетипического истока задором, умением быть популярным блогером, а также быть интересной, неожиданной и привлекательной для своего мужа. Она становится связующим звеном между прошлым и настоящим. В её доме хранятся старинные елочные игрушки, фотографии прошлых лет. Эмотивная природа её личности позволяет бабушке Марине воспринимать происходящее весьма эмоционально реагировать на выпады соседа, поведение мужа или внучки и т. д. Одновременно она готова вникать в проблемы Оли, примирять как девочек-школьниц, так и взрослых соседей (Варю и Олю, а также Тан и Анну Александровну), она не только знакомит внучку с историей семьи, но и является хранителем тайны отношений бабушки Тан и Анны Александровны, подводит внучку к важным и серьёзным «взрослым» откровенным беседам по душам в максимально благоприятной форме – вести «смородиновые» или «шиповниково-рябиновые» разговоры.

Наконец, бабушка Тан менее всего отвечает архетипу бабушки. Она не только принимает участие во всех забавах девочек, но и сама их генерирует, опираясь на свой детский опыт и воображение. Это тип спасителя, мудрого советчика, креативного наставника и одновременно хранителя сакральных знаний. Этот гипертив не просто знакомит героинь с играми, вызывавшими когда-то детский восторг – игра в резиночку, с бумажной куклой, которой надо нарисовать, раскрасить и вырезать наряды, производство духов и девичьих секретиков, постройку шалаша из крапивы или иглу из снега, она предлагает те занятия, которые подойдут для разных типов детского темперамента, она предлагает творческий поиск, она учит видеть хрупкость и красоту природы, а также уметь не только себя занять, но и выжить в лесу. В то же время она реализует потенциал своей архетипической природы – она обладает сакральными знаниями и щедро делится этим с героями. Именно она учит своих «кукушечек» делать вишнёвый чай, печь пирог, мастерить кукол и т.д. К её дому прилетают «дождевые летуньи <…> феи дождя, летают они на зонтиках» ^{[11, с. 321]} и т.д. Она не просто учит героинь мечтать, но и креативно мыслить, верить в волшебство и видеть его рядом. Вместе с тем благодаря сложившимся обстоятельствам (дед Михаил погиб в автокатастрофе, сопровождая бабушку Тан в больницу со сломанной ногой) Анна Александровна фактически навязывает героине роль разлучницы и вредительницы. При этом только вмешательство Вари и Оли в отношения взрослых помогает не только восстановить доброе имя Тан и снять с нее несправедливо навязанную ей роль.

Таким образом, старшие родственники и соседи главных героинь трилогии Кузнецовой выполняют важные эмоционально-воспитательные функции. Каждый из взрослых героев самобытен и оригинален, у них разный темперамент, тип характера, несмотря на сходные статусы (Марина Георгиевна, Анна Александровна, Тан – бабушки, Михаил, Слива, Толик – деды). Вместе с тем именно эта многовекторность помогает младшим героиням понять разнообразие и сложность жизни, постичь цену дружбы и родственных связей, увидеть красоту и сказочность природы, усвоить определенные нравственные ценности. В произведении все роли чётко распределены и статусно закреплены, что делает его цельным, дидактически значимым и весьма увлекательным.