Трансформация юридического статуса монгольских земель, вошедших в состав маньчжурских провинций при создании Хэйлунцзяна, Ляонина и Гирина

Дудин Павел Николаевич ORCID: 0000-0002-9407-8436 доктор исторических наук, доктор политических наук Ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук 670000, Россия, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Борсоева, 13 Dudin Pavel Nikolaevich Leading scientific fellow at the Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetological Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 670000, Russia, Republic of Buryatia, Ulan-Ude, Borsoeva str., 13, sq. 31 dudin2pavel@gmail.com Другие публикации этого автора

Базаров Кирилл Юрьевич Научный сотрудник, Тихоокеанский институт географии Дальневосточного отделения Российской академии наук 690041, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Радио, 7 Bazarov Kirill Yur'evich Researcher, Pacific Institute of Geography, Far Eastern Branch of the Russian Academy of Sciences 690041, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Radio str., 7 kbazarov@mail.ru

Исследование выполнено за счёт гранта Российского научного фонда № 22-68-00054 «Маньчжуро-монгольский мир Внутренней Азии в первой половине ХХ в.».

Внутренняя Монголия на начало ХХ в. представляла из себя государственно-правовой феномен, поскольку в основе своего устройства сохранила полу-самостоятельные феодальные княжества – хошуны, управляемые назначаемыми центральными властями в Пекине, но, по сути, наследственными монархами, дзасаками – представителями родовой аристократии, потоками Чингисхана или его ближайших родственников. Свой статус и привилегии дзасаки получили в 1636 г. после съезда в Чифыне, который собрал владетельных южно- и восточномонгольских правителей, князей и ханов, из княжеств Хорчин, Чжалайт, Горлос Харчин, Тумэт, Аохан, Найман, Байрин, Оннют, Чжаруд и др. и возвел маньчжурского императора Абахая на великоханский престол с титулом богдо-хан ^{[1, p. 2]} (Великий Хан), тем самым обеспечив его правопреемство империи Чингисхана. Несмотря на то, что переход суверенных прав князей Южной и Восточной Монголии (Хинганской) к маньчжурам лишал их того, что мы называем внешним суверенитетом, внутри своих владений они оставались полноправными хозяевами, в обязанности которых вменялось соблюдение немногочисленных церемониальных функций по отношению к верховной общеимперской власти. В результате их потомки продолжали править своими хошунами вплоть до прихода к власти коммунистов в 1949 г.

Полагаем, что, опираясь на собственные историко-теоретические изыскания в данной области ^[2], Внутреннюю Монголию в период вхождения в состав империи Цин и до 1914 г. мы можем характеризовать как автономное государство, представляющее собой такую политическую организацию, которая, располагая основным массивом признаков суверенного государства, имело договорный дефект внешнего суверенитета, что давало ему право в полном объеме осуществлять соответствующие прерогативы по организации внутренней политики в соответствии с древним укладом, но не позволяло быть полноценным субъектом международного права и международных отношений.

Нетипичный юридический статус порождал и необходимость в особой системе внешнего управления посредством специально уполномоченного органа власти, наделенного обширными и своеобразными полномочиями. До начала ХХ в. их осуществляло Ведомство/Палата управления зависимыми территориями (Лифаньюань/理藩院/Тулерги голо-бе дасара джургань), которую А. Л. Леонтьев называл Джургань внешних областей ^{[3, с. 48]} / Джургань, управляющая внешние области ^{[3, с. 72]} и которой отводилась часть 51 в «Тайцин гурунь…» ^{[3, с. 266-277]}. Особенностью этого органа было то, что, во-первых, аналогов ему в предшествующие эпохи не было ни в Китае, ни в других государствах региона. Созданное в 1636 г. как подразделение Льи бу, Монгол ямунь/Мэнгу Джургань, уже в 1639 г., расширяя при этом свое влияние за счет подчинения власти маньчжуров Тибета, Цинхпая и Синьцзяна Ведомство получает название Лифаньюань и уже в 1661 г. становится равнозначным по статусу учреждениям Лю бу седьмым Ведомством. Со временем в его полномочия вошли контакты с Россией, но в 1861 г. с образованием Государственной имперской канцелярии все внешнеполитические вопросы были переданы новому учреждению. В 1907 г. статус Лифаньюань был изменен на министерский, а с установлением республики оно было преобразовано в Комиссию по делам Монголии и Тибета во главе с князем Гунсэнноровом ^[4].

Исходя из своеобразия юридического статуса монгольских земель формируется унифицированная система внутреннего управления. Суть ее сводилась к следующему. Внутренняя Монголия была поделена на своего рода военные округа – сеймы, которых насчитывалось 6. К началу ХХ в. сеймы из военно-административных институтов превратились в координационные структуры, помогающие имперским властям управлять этими обширными пространствами. В качестве ключевого инструмента обеспечения управляемости существовали сеймовые съезды, проводимы раз в три года, на которых могли избираться руководитель/ председатель, именуемый «чигулгану-дарга», которому еще надлежало быть утвержденным в Лифаньюань, и его заместитель (дэд-чигулгану-дарга), формировались органы управления, решались полномочные вопросы (в области правосудия, учета населения, оперативного реагирования на те или иные ситуации, связанные с нарушением правопорядка др.).

Непосредственная власть родовой аристократии, сохранившей при маньчжурах свои владения исконными территориями, отныне ограничивалась пределами небольших княжеств – хошунов, число которых постоянно увеличивалось, дробя монгольское пространство и тем самым снижая вероятность сепаратистских выступлений, могущих угрожать империи изнутри. Так к началу ХХ в. во Внутренней Монголии насчитывалось 49 хошунов-княжеств (в 1691 г. их было всего 8). Во главе хошуна ставился дзасак – полновластный (в рамках своих полномочий, не выходящих за общеимперские рамки и полномочия сеймовых учреждений) правитель, утверждаемый Лифаньюань, как правило, из числа ближайших представителей одного рода, реализующего функции по назначению своей администрации, распределению пастбищ между кочующими подданными, регулированию перемещения сторонних лиц через свой хошун, организации хошунного ополчения и привлечения для этого подданных, осуществления правосудия, сбору податей и распределению повинностей на очередной период. Оперативное управление обеспечивала хошунная администрация – совет хошуна или Тамга.

Промежуточным звеном между сеймовой и хошунной организацией власти выступали аймаки – более крупные, нежели княжества, образования, вхождение в состав которых было продиктовано близким родством тех или иных князей и наличием среди них общих предков в относительно недавнем прошлом. Так хошуны Внутренней Монголии были объеденные в 24 аймака, как правило, по 2 или 3 в каждом. Так, например, в Шилин-Гольском сейме (на границе с Внешней Монголией) Сунитский аймак включал в себя хошун левой руки Цзун-сунит/ Цзун-Сунитский хошун цзасака туруйн-хэ-цзюнь-вана и хошун правой руки Барун-сунит/ Барун-Сунитский хошун цзасака туруйн-дурун-хэ-цзюнь-вана, а в Чжосотуском/ Чжасактуском сейме на юго-западе Внутренней Монголии Харачинский аймак включал в себя Цзун-харачин/ Харачинский хошун цзасака хошунай-бэйсэ/ Харачин левого крыла, Барун-харачин/ Харачинский хошун цзасака дурэн-хэ-цзюнь-вана/ Харачин правого крыла и Дунда-харачи/ Харачинский хошун цзасака хошунай-бэйсэ/ Харачин среднего/центрального крыла. Могло быть и так, что аймак состоял из одного хошуна, как это было в Чжу-Удском сейме на юго-востоке, где Аймак Аохань был и Аоханьским хошуном цзасака туруйн-хэ-цзюнь-вана. В свою очередь Их-Чжуский сейм на юге Внутренней Монголии состоял из одного аймака – Ордоса, который включал в себя 7 хошунов и т.д.

Однако ситуация кардинально меняется с 1880-х г., при ослаблении императорской власти, когда были нарушены древние маньчжуро-монгольские договоренности о неприкосновенности монгольских степей для заселения жителями т.н. «застенного» Китая. События, изменившие юридический статус монгольских земель, получили название китайской колонизации, о чем мы уже писали в наших предыдущих работах ^{[5, с. 301-304; 6, с. 482-484]}. В результате, с одной стороны, на монгольских территориях, наряду к традиционной, происходит формирование параллельной системы ханьского управления, что спровоцировало череду «парадов суверенитетов» на периферии в первые месяцы Синьхайской революции, приведших к отпадению Внешней Монголии (Халхи) в 1911 г. и Барги в 1912 г., а также попытке присоединиться к ним многочисленных хошунов Внутренней Монголии. Юридически отправной точкой этого неоднозначного процесса, который в течение последующих 30 лет принесет немало бедствий как монгольскому, так и китайскому населению, следует считать декабрь 1901 г., когда «цзяньцзюнь Сабао представил трону доклад о необходимости и важности заселения железнодорожной полосы от Харбина до Хайлара». Весной 1902 г., после его утверждения императором, начался отвод земель монгольских хошунов Дурбета, Северного Горлоса, Чжалайта и Чжасайту (Хорчинского правого крыла переднего хошуна). Переселенцами оказались жители, как правило, южных и центральных провинций, которые переезжали с семьями и родственниками, получая обширные наделы для их распашки и обработки, что сужало выпасную площадь и лишало монгольское население возможности вести традиционный образ жизни, перемещаясь вглубь региона. Следующим юридическим шагом стало создание в 1907 г. на родовых землях маньчжурских императоров трех провинций: Хэйлунцзяна, Гирина/ Цзилиня и Фэнтьяня/ Ляонина. Однако, помимо собственно маньчжурских пространств территории новых провинций приросли монгольскими территориями восточных сеймов, которые встраивались в общенациональную систему ханьского управления с разрушением в них родового уклада и исчезновением некоторых хошунов. В 1914 г. последовала новая административная реформа, разделившая территорию проживания монголов центральных и западных сеймов на ряд административных районов, три из которых включали саму Внутреннюю Монголию: Суйюань, Чахар и Жэхэ. На этих территориях образовывались китайские уезды, подчинявшиеся уже не дзасакам, а губернаторам провинций и соответственно этому шла перестройка всей системы управления. Получалась как бы надстройка ханьских государственных органов территориального управления над родовыми монгольскими институтами, при которой власть и привилегии дзасаков на контролируемых ими хошунах формально не упразднялись, тогда как территория самого хошуна уменьшалась или выкупалась полностью, что и приводило к его ликвидации.

Иллюстрацией этого уникального процесса трансформации служат карты Монголии ^[7] и Маньчжурии ^[8], составленные под руководством В.И. Сурина, которым мы уже давали описание ^{[9, с. 89]}. Данные картыв геоинформационном формате были загружены в программную среду ArcGIS Pro 3.0.1. Были созданы два полигональных векторных тематических слоя, которые описывали границы хошунов и уездов, соответственно, и один точечный, отображающий положение ставок князей. Во многих случаях границы хошунов и уездов приурочены к границам гидрографических объектов или дорогам (в т.ч. железнодорожным линия). При проведении границ были использованы современные данные (в векторном формате) об административных и муниципальных границах, дорогах и объектах гидросети. Например, граница между хошунами Чжалайт и Северный Горлос проходила по р. Нонни (совр. Нэньцзян) – для проведения границы было использовано местоположение современного русла. В работе также использовалась карта Монголии И.Я. Коростовца ^[10], которая также прошла процедуру пространственной привязки и была загружены ГИС-среду. Именно эта карта была использована как источник данных о расположении княжеских ставок (своеобразных кочевых «столиц» хошунов) и положении границ княжеств, отсутствующих на картах В.И. Сурина. Опершись на них, рассмотрим процесс изменения юридического статуса монгольских земель в Маньчжурии более подробно.

Итак, провинция Шэнцзи/ Фэнтянь/ Ляонин/ Мукденская провинция (по данным некоторых изданий КВЖД ^{[11, с. 98]}), на карте В.И. Сурина отмечена латинской цифрой III и в ее пределах находились: хошун Дархан-вана (№ 130), без выделения китайских уездов, вся территория в юрисдикции дзасака; хошун Тушету-вана (№ 131), на восточных землях которого был создан уезд с возможным центром в городе Чай-Юй (Кай-хуа-чжэнь) (на карте В.И. Сурина уезд захватывает юго-восточные земли хошуна, хотя фактически – всю его южной часть, которая тоже вошла в состав маньчжурской провинции); большая часть хошуна не была разделена на уезды и оставалась в юрисдикции дзасака; хошун Чжасакту-вана (№ 132), на южной половине которого, как указывает В.Ф. Дидушок, изначально были созданы 2 уезда: Кайтун-янь с центром в городе Кайтун и Цин-ань-сянь (на карте В.И. Сурина не обнаружен), затем к ним был присоединен уезд Ли-цюань-сунь ^{[12, с. 29]} (очевидно, на его территории на карте В.И. Сурина есть город Ду-цюань, а сам уезд захватывает часть приграничных северо-восточных земель хошуна Тушету-вана), однако мы видим еще 2 уезда: Тао-нань и Тао-нань-сян (Тао-нань-фу); северная часть оставалась в юрисдикции дзасака; хошун Туше-гуна (№ 133), на южной половине которого были созданы 2 уезда с возможными центрами в городах Чжень-дун и Ань-гуан-сян с центром в Ань-гуан; северная часть оставалась в юрисдикции дзасака; хошун Бо-вана (№ 134), с 6 уездами на юге и востоке (с возможными центрами в городах Кан-Пин, Чан-Ту-фу или Кай-Юань и др.); западная часть оставалась в юрисдикции дзасака; хошун Бинту-вана (№ 135), в центре которого сходились 3 китайских уезда (Чжан-Пу, Фа-Ку и др.), северная треть территории оставалась в юрисдикции дзасака.

Провинция Хэйлунцзян/ Цицикарская провинция (по данным того же издания КВЖД) – на карте В.И. Сурина отмечена латинской цифрой I и в ее пределах находились: хошун Чжалайт (б/н, с указанием названия на карте В.И. Сурина) с 3 уездами (с вероятными центрами в Цзин-Син-Чжень, Тайлайсянь и Таху (Лян-цзя-цза-дянь)); хошун Северный Горлос (б/н, с указанием названия на карте В.И. Сурина) с 7 уездами, 2 из которых (на севере и востоке) выходили за пределы княжества; из них, очевидно, 4 северных относились к бывш. хошуну Дурбет, территория которого обозначена на карте В.И. Сурина как территория Северного Горлоса; хошун Дурбет (присутствует на картах И.Я. Коростовца и П.Н. Меньшикова, отсутствует на карте В.И. Сурина, но у него и на карте П.Н. Меньшикова имеется указание ставки князя в западном углу около кумирни Мяо и города Тайлайсян) с 4 уездами (центра в городах Линлянь, Син-Лун-Чжень (находится за пределами княжества), Аньда и др.), отнесенными на карте В.И. Сурина к территории Северного Горлоса.

Наконец, провинция Гирин/ Цзилинь – на карте В.И. Сурина отмечена латинской цифрой II и в ее пределах находился хошун Южный Горлос (б/н, с указанием названия на карте В.И. Сурина) с 5 уездами.

Как мы могли убедиться при соотнесении данных карт и сведений, имеющихся в изданиях КВЖД, в большинстве случаев границы образуемых уездов были приурочены к границам хошунов (княжеств) и формировались в их пределах, но в ряде случаев уезды были «трансграничными», например: большая часть двух их трех уездов на территории Бинту-Вана находилась на территории соседнего хошуна Бо-Ван; уезд на севере Бо-Вана, также простирался на территорию княжества Чжасакту-Вана; в центральной части княжеств Чжасакту-Вана и Тушету-Вана располагался уезд, пересекающий их границы; в Северном Горлосе уезды на севере и востоке пересекали границы хошуна. Из десяти рассматриваемых в работе хошунов у половины (Дурбет, Чжалайт, Тушету-Ван, Северный и Южный Горлос) ставки князей располагались на территориях уездов, а ставка князя Бинту-Ван – в непосредственной близости от границы. Ставки князей Северного и Южного Горлоса к тому же находились в непосредственной близости к границам «материкового» Китая.

Вместе с тем, полученные данные свидетельствуют о том, что территориальная организация Северо-Восточного Китая в границах бывшей политии Маньчжурия (Дунбей) и в восточной части Внутренней Монголии в ее современном состоянии, после наложения карт И.Я. Коростовца и В.И. Сурина, отчасти сохранила исторические границы более мелких единиц, таких как аймак Хинган и аймак Шилин-Гол, городской округ Хулун-Буир, а также многочисленные современные хошуны, существующие на месте бывших монгольских княжеств (напр. Шинэ-Барга-Юци в Хулун-Буире или Джалайд/ Чжалайт – Ци в Хингане). Тем самым, по нашему мнению, руководство КНР при выстраивании своей национальной политики как на начальном этапе становления социалистической государственности, так и сегодня, старается обеспечить устойчивость и преемственность своей государственности древним институтам публичной власти и ее территориальной организации.