Глобальные и политические процессы: становление эволюционного подхода

Урсул Аркадий Дмитриевич доктор философских наук профессор, директор Центра, академик, Академия наук Молдавии, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ) 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские горы, 1, стр. 51 Ursul Arkadii Dmitrievich Doctor of Philosophy Head of the Center, Scholar at theof the Academy of Sciences of Moldova; Professor, Moscow State Univeristy 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory 1, building #51 ursul-ad@mail.ru Другие публикации этого автора     Урсул Татьяна Альбертовна доктор философских наук заведующий кафедрой, Национальный исследовательский технологический университет "Московский институт стали и сплавов" 119180, Россия, г. Москва, Ленинский проспект, 4 Ursul Tat'yana Al'bertovna Doctor of Philosophy Head of the Department at National University of Science and Technology "Moscow Institute for Steel and Alloys"  119180, Russia, g. Moscow, Leninskii prospekt, 4 ursult@mail.ru Другие публикации этого автора

Ильин Илья Вячеславович доктор политических наук декан, заведующий кафедрой, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 119991, г.Москва, Ленинские горы, д.1, стр.51, факультет глобальных процессов МГУ Il'in Il'ya Vyacheslavovich Doctor of Politics Dean, Head of the Department, Moscow State University named after M.V. Lomonosov Russia, 119991, Moskva, Leninskiye gory, d.1, str.51, Faculty of Global Processes of the Moscow State University info@fgp.msu.ru

В последние годы основное внимание глобального знания, т.е. знания, касающегося всего, что существует и развивается на планете Земля в контексте общепланетарной целостности, было сосредоточено в основном на глобализации и глобальных проблемах, причем "центр тяжести" в настоящее время сместился в сторону исследования проблем глобализации.

Глобализация представляет собой один из наиболее важных глобальных процессов, формирующий целостность мира не только в социальном измерении, т.е. в системе «человек-общество», но и в системе «человечество-природа» (социоприродная целостность). Конечным результатом глобализации, как предполагается, должно стать формирование целостности человечества и его переход на коэволюционные взаимоотношения с природой.

Глобальные проблемы отражают объективно существующие социальные и социоприродные противоречия, обострение которых приводит в основном к негативным эффектам в социосфере и биосфере. Несмотря на то, что глобализация в целом представляет собой позитивный процесс созидания в ходе человеческой деятельности взаимосвязанного целостного мира, для нее также характерно нарастание отрицательных последствий. Это сопряжено со стихийным развитием глобализации и других глобальных процессов, однако ими необходимо, причём опережающим образом, управлять. Между тем, имеет место отставание политической составляющей глобализации и других глобализационных процессов от многих других и, прежде всего, мировой экономики и процессов информатизации. Политическая составляющая глобализации и других глобальных процессов будет давать о себе знать при попытках решения проблем мирового развития и, так или иначе, будет подталкивать к соответствующим политическим трансформациям общепланетарного масштаба.

Упомянутая смена исследовательских акцентов в глобальных исследованиях с течением времени приводит к выводу, что предметное поле глобалистики как междисциплинарного направления исследований и далее будет достаточно интенсивно эволюционировать. Становится очевидным, что среди глобальных феноменов, кроме упомянутых, существуют и другие, которые должны изучаться глобалистикой, если ее мыслить более широко и глубоко, чем принято сейчас. В более широком смысле глобалистика представляет собой не только мульти– и трансдисциплинарную, интегративно-общенаучную область научных исследований, посвященных изучению глобальных процессов и систем, но и глобальную практическую деятельность, направленную на утверждение позитивных и преодоление негативных для человека и биосферы последствий этих процессов. Неохваченные глобалистикой процессы и проблемы глобального характера так или иначе будут изучаться, но уже за ее пределами - в более широком поле глобальных исследований.

Политические концепции, изучающие глобальные процессы и системы, составляют направление исследований, которое в нашей стране стали именовать термином “политическая глобалистика” ^[1]. Политическая глобалистика, на наш взгляд, уже по своему наименованию входит в системно-междисциплинарное предметное поле глобалистики, составляя одно из ее направлений. Хотя можно мыслить и по-иному, считая, что просто расширяется предметное поле политических наук, как это имеет место с науками о международных отношениях и мировой политике и даже появляется глобальная политология как часть политических наук.

Наука о политических процессах – политология возникла раньше глобалистики и глобальных исследований как междисциплинарных направлений изучения глобальных процессов. И понятно, что обособившаяся от других наук и, тем самым, возникшая почти на сто лет раньше глобалистики (глобальных исследований) политология, не акцентировала внимание на глобальных политических процессах, поскольку вначале вообще считалось, что сфера политической деятельности ограничивается в основном государственными границами и не распространяется на всю планету. Политическая деятельность обычно рассматривалось как особая сфера социальной деятельности, государственная либо общественная активность, направленная на решение тех или иных проблем власти и властно-управленческих отношений. Именно власть выступает тем понятием, сквозь призму которого рассматривается вся политическая деятельность и ее выделение из других форм и видов социальной активности.

Политическое пространство рассматривалось в основном в рамках территории государства как ядра (субъекта, единицы) политической организации общества. Но в условиях глобализации уже никто не ограничивает политическое пространство рамками государства (как и политическую деятельность только деятельностью государственных институтов). Решение глобальных проблем и участие в других глобальных процессах приобретает политический характер, если оно затрагивает проблемы властно–управленческих отношений. Глобализация приводит к «уравниванию» внутриполитических и международных, внешнеполитических проблем и даже к доминированию этих последних, что особенно заметно в области экономики, где мировое хозяйство становится сильнее и весомее национальных хозяйств. Блага и негативы глобализации теперь имеют отношение и к внутренней, и к внешней политике. Политическое пространство стало более тесно связанным с глобальными процессами, которые придали политическому процессу тенденцию и инерцию все большего «отхода» от государственно-центристской модели мира и ярко выраженную мировую – общепланетарную направленность.

Политика в политических науках предстает как всемирно-исторический процесс сознательной деятельности людей в политической сфере, где происходят различные процессы, связанные с метаморфозами феномена власти, т.е. с борьбой за власть, с действиями, направленными на достижение (завоевание), распределение, удержание, укрепление и использование власти, причем, прежде всего, в конкретном государстве. Вместе с тем оформилось такое направление политической деятельности, которое выходит за пределы внутригосударственного видения политической деятельности и выступает как политическое взаимодействие государств (и внегосударственных – транснациональных акторов) за пределами территории каждого из них. Это политическое взаимодействие проявлялось в международных отношениях, включая геополитические отношения. Чаще всего эту форму политической деятельности связывают с мировой политикой, которая представляется глобальным феноменом ^[2].

Согласно А.Г. Дугину, политический анализ международных отношений можно представить в виде двух частей – постоянной и переменной. Постоянная часть – это геополитика, которая исходит из принципа, что цивилизации и государства в своих основах отражают специфику ландшафта, в котором они возникли и развивались ^{[3, с. 5-6]}. Переменная и более динамичная часть этих отношений, т.е. история, оказалась в центре внимания политических исследований.

Можно и по иному рассматривать эти две составляющие международных отношений: постоянную – геополитическую часть считать в основном пространственной, а наиболее подвижную – темпоральной, в соответствии с которой выделяются исторические периоды и соответствующие им модели общества разделяются на традиционное – аграрное общество (премодерн), современное – индустриальное (модерн) и постиндустриальное общество (постмодерн). Реально почти в каждом государстве наличествуют в различных его территориях одновременно все три временных периода, воплощенные в тех или иных моделях локального социума. Что касается всего пространства планеты, то в определенных ее частях можно встретить и доаграрные общества, еще не прошедшие через «горнило» неолитических и связанных с ними последующих политических трансформаций – племена синполитейного палеолита.

Политология как обособившаяся наука до недавнего времени ограничивалась анализом политических отношений в государстве, а другие отношения изучались в рамках исследования международных отношений как научной дисциплины, в которой доминировала политическая составляющая. Однако процессы глобализации в политической сфере привели к синтезу этих двух относительно автономных областей научного поиска, в результате чего появилось новое крупное направление исследований, связанное с мировой политикой (и даже – с глобальной политикой).

«Международные отношения» и «мировая политика» имеют названия не только соответствующих областей политической деятельности, но и научных и образовательных дисциплин (специальностей). И это способ наименования существенно отличается от другой политической науки – политологии, название которой слагается из двух греческих слов («политика» – искусство управления государством и «логия» – учение). Можно понять, что добавлять в конце терминов «международные отношения» и «мировая политика» еще и окончание сложных слов «логия» (или что-то иное) было бы явно неуместно. Однако называть науку так же, как называется изучаемый ею предмет (объект) не является удачным способом наименования. Объект и его отражение в знании – это разные аспекты и уровни, один относится к «онтологической плоскости», а другой к гносеологической. В этом смысле в англоязычной литературе для выделения научных исследований часто используется термин «studies» (international studies, global studies), что вполне уместно и адекватно. Не исключено, обсуждаемые здесь наименования еще будут изменены и станут более приемлемыми на какой-то будущей стадии развития этих наук.

Надо сказать, что и геополитика также разделяет эту двойственность обозначения предмета научной дисциплины и объекта ее изучения (хотя для перехода геополитики на планетарный уровень исследования предлагается, например, такое наименование как глобальная политология ^{[3, с. 14]}).

Глобалистика как научное направление вступает во взаимодействие с другими научными дисциплинами и областями исследований, порождая на этом пути новые интегративно-междисциплинарные направления поиска. Глобалистика тесно взаимодействует с геополитикой, порождая новые подходы в обеих областях исследований, расширение их горизонта видения глобальных процессов. В условиях глобализации становится понятным, что геополитика перестает быть уделом отдельных государств, поскольку сейчас необходимо согласованное взаимодействие всех членов международного сообщества в выработке и реализации общепланетарной геополитики, в основе которой лежали бы интересы спасения цивилизации для будущих поколений ^{[4, с. 223; 5]}.

Речь уже идет и о космогеополитике. Так, американский автор Э. Долман предложил концепцию астрополитики, или геополититки космического пространства, в котором США должны занять доминирующее место (продолжая мировое господство) в борьбе за планеты Солнечной системы и находящиеся на них ресурсы ^[6]. По сути, в США уже несколько десятилетий развертывается новая доктрина – космогеополитики, логически продолжающая доктрину экстенсивной «геополитики», базирующейся на идее раздвижения жизненных границ в пределах Земли – фронтира (или фронтьеризма). Вместе с тем приходится констатировать, что как развитие геополитики оказалось связанным с глобалистикой, так и развитие космоглобалистики сопровождается становлением космогеополитики, несмотря на разные наименования, которые даются учеными. Сейчас уже это последнее направление считается находящимся на первом этапе своего становления и к этому выводу независимо друг от друга пришли не только американские, но и российские авторы ^{[7, 8]}.

Геополитика, уходя от государственно-регионального видения к глобально-цивилизационному мышлению сталкивается в планетарном и космическом аспектах с социоприродно-экологическими проблемами. Они начинают оказывать на эту науку влияние, по сути, подготавливая новое видение будущего как международных отношений, так и проблем глобализации в постбиполярных условиях. Если в биполярный период о глобализации фактически не говорилось, поскольку, каждый полюс реализовывал «свою глобализацию», а фактически своеобразную регионализацию, то проводимая после холодной войны «геополитика мира» дала начало новому видению интегративных процессов в международных отношениях. Развертывание постбиполярной геополитики оказалось связанным с началом того понимания глобализции, которое А.Г.Дугин назвал «планетарной глобализацией» (в отличие от предшествующего этапа «региональной глобализации») ^{[3, с. 224]}.

Ряд авторов, имея в виду взаимосвязь глобалистики и политических наук, как уже упоминалось, специально выделяют их общую область научного поиска – «политическую глобалистику». Так, И.А.Василенко, автор также уже упомянутого учебного пособия «Политическая глобалистика» полагает, что политическая глобалистика – это «направление в современной глобалистике, исследующее политические аспекты процесса глобализации» ^{[9, с. 806]}. И хотя в самой работе речь идет и о глобальных проблемах, тем не менее, в упомянутом определении они не указаны, хотя в общем определении понятия глобалистики, которое дается другими авторами, указываются как минимум и процессы глобализации и глобальные проблемы. И здесь мы в свете нового эволюционного подхода к глобалистике выскажем свое понимание взаимосвязи глобалистики и политических наук.

Прежде всего, мы обращаем внимание на то, что политический подход к глобалистике, как и «глобальный» подход к наукам о политике должны исходить не из какого-то одного, пусть и наиболее разработанного направления исследований, а всего возможного их спектра, определяемого как теоретическими потенциалами глобальных исследований, так и политических наук, которые ввиду более длительного периода развития можно считать более весомым. При этом возможны два наиболее общих подхода. Один из них направлен от политологии и других наук о политике к глобалистике (глобальным исследованиям), тогда как второй подход имеет обратное направление. В рамках возможного развития этих двух направлений – глобалистики (политической глобалистики) и политологии (глобальной политологии) будет в дальнейшем происходить исследование политических процессов – на международно-планетарном и на национально-государственном уровнях, которые на стадии глобализации становятся все более тесно взаимосвязанными и взаимопроникающими.

При этом мы исходим из понимания глобалистики как междисциплинарной области исследования глобальных процессов и систем, которые включают в себя глобализацию и глобальные проблемы, но только к ним не сводятся ^{[10, 11]}. А это означает, что те политические науки, которые исследуют глобальные процессы и системы, также могут быть включены в глобалистику, претендуя на свое направление исследований, которое в принципе может быть названо политической глобалистикой. Поскольку российская система классификации научных специальностей ориентирована на дифференциацию и специализацию наук, а не на интеграцию, то междисциплинарные области исследований, к которым относится глобалистика, оказывается пока вне этой официальной классификации и, видимо, будут включены в такую классификацию только через некоторое время. И то в случае осознания необходимости включения в такую классификацию междисциплинарных областей исследования, а не только конкретно глобалистики. Термин «глобалистика», имеющий российское происхождение, практически не встречается в западных он-лайновых сетях и библиотеках, где, хотя и не очень часто встречается термин «glоbal studies» (больше всего публикаций по проблемам глобализации и глобальному образованию).

А поскольку политология, международные отношения и мировая политика в этой классификации выделяются по традиционному принципу дифференциации (специализации) наук, то можно считать, что те части глобалистики, которые соприкасаются с уже «узаконенными» научными специальностями, могут быть представлены как области исследования этих, более традиционных наук, в данном случае науки о политике в государстве, межгосударственной политике, геополитике и мировой политике. Если не обращать внимание на формально-бюрократические обстоятельства, а исходить из проблемы соотношения двух областей научного знания по существу, то политическую глобалистику в определенной части можно включить в системно-предметное поле глобалистики в качестве одного из ее направлений. Это соответствует логике становления глобалистики как междисциплинарого гносеологического феномена, местонахождение и роль которого в системе современного научного знания представляет собой еще не решенную проблему ^{[12, 13]}.

На наш взгляд, а об этом еще пойдет речь в конце статьи, основная задача политической глобалистики – это изучение глобальных закономерностей и тенденций, которые проявляются в политических процессах, способных обеспечить оптимизацию формирующейся глобальной деятельности, направленной на обеспечение выживания цивилизации и сохранение биосферы. Если параллельно будет развиваться глобальная политология, то она станет акцентировать внимание уже на политических процессах и закономерностях, обретающих глобальный масштаб. Как видим, здесь дело в акцентах: глобалистика, захватывая политические науки, все же интересуется закономерностями глобальных процессов, а глобальная политология – политическими процессами, эволюционирующими до общепланетарных масштабов.

Уместно также отметить, что в литературе, наряду с понятием мировой политики, уже давно используется и термин «глобальная политика». В связи с этим возникает вопрос: чем они различаются? Пока трудно однозначно ответить на этот вопрос, но можем высказать мнение, что глобальная политика – это некоторый глобально-политический инвариант, формируемый на базе мировой политики. В этом смысле глобальная политика окажется некоторым идеалом, или аттрактором, к которому будет стремиться мировая политика в процессе глобализации.

Можно также встретить термины мировая политика и глобальная политика не только для соответствующего вида деятельности, но и для исследовательского и образовательного направлений. Есть мнение, что предметом мировой политики выступают национальные интересы, представленные в контексте глобальных проблем человечества ^[14]. В этой интерпретации мировая политика составляет вид политического влияния, который обусловлен необходимостью решения глобальных проблем человечества и формируется на основе взаимодействия руководителей ведущих государств современного мира, являющихся субъектами данной политики. Это означает, что мировая политика образует особую разновидность межгосударственной политики и потому носит межгосударственный характер.

В то же время и под глобальной политикой понимается политическая деятельность по решению современных глобальных проблем. В таком понимании она входит в мировую политику, хотя при другом понимании глобальной политики она может быть шире мировой политики, что может произойти, если рассматривать политический аспект всех глобальных процессов, а не только глобализации и глобальных проблем. Именно из понимания глобальной политики как политического аспекта глобального развития мы будем исходить в настоящей работе.

Но как бы не решалась проблема соотношения двух широких обсуждаемых областей знания (глобалистики и политических наук), важно выявить основные проблемы, которые уже исследует и может исследовать политическая глобалистика или глобальная политология. Во всем спектре взаимосвязей глобальных исследований и политологии имеются проблемы, которые выступают в качестве основных на пресечении их предметных полей.

Пока процессы глобализации шли не очень интенсивно и они не замечались, не отображались в сознании людей, политические процессы и, прежде всего, процессы политического управления не ставили задачу создания системы политического управления глобальными процессами. В какой-то мере говорилось о решении глобальных проблем и даже некоторые научные направления двигались в этом направлении, но речь пока не шла о развитии широких политических процессов, в функцию которых входило бы управление глобальными процессами. Между тем, основная область взаимодействия между глобальными и политическими исследованиями, на наш взгляд, как раз и находится в изучении проблем создания политических форм, механизмов и институтов для управления глобальными процессами.

Политика – это не только борьба за власть, но и искусство эффективного использования этой власти, искусство принятия адекватных и оптимальных управленческих решений. Решение глобальных проблем и иные формы реализации глобальной деятельности как ответы на глобальные вызовы и проблемы обязательно содержат в качестве основной политическую составляющую, поскольку включает в себя акты принятия решений, имманентно связанные с властно-управленческой деятельностью. Без формирования глобального политического управления, целью которого станет выживание цивилизации и сохранение среды ее обитания, невозможно разрешение планетарно-цивилизационных противоречий. Изучение становления глобального политического управления является, на наш взгляд, важнейшей задачей как политической глобалистики. так и глобальной политологии (если таковая станет развиваться столь же активно как и первое упомянутое направление).

Международные отношения как специфическая область общественных отношений и процессов включает в себя не только политические, но и все многообразие существующих отношений (процессов) – экономических, военных, дипломатических, правовых, информационных, экологических, географических и т. п. При этом международными отношениями могут быть отношения, когда они устанавливаются между, по меньшей мере, двумя основными субъектами мирового сообщества (государствами) или какой-то их группой. Это двустороннее взаимодействие, прежде всего, и понимается как межгосударственное – международное отношение. В этом случае международные отношения отличаются от такого же рода отношений в том случае, если бы они обрели глобальный характер и масштаб хотя бы в пространственном отношении. Однако, пока в современном мире международные отношения лишь обнаруживают тенденцию стать «глобальными отношениями» в перипетиях очень сложных процессов глобализации и решения глобальных проблем. Можно констатировать, что процессы глобализации, их интенсификация ведут к усилению международного взаимодействия и выдвигают на приоритетное место в межгосударственных отношениях вопросы широкого международного сотрудничества, взаимного доверия и предсказуемости, что позволяет существенно продвинуться в решении многих крупных международных, в том числе и глобальных проблем. Во всяком случае, пока можно констатировать, что международные отношения и глобальные отношения – это отнюдь не совпадающие понятия.

Надо сказать, что традиционное понимание международных отношений имеет свойство «близкодействия»: каждое государство в первую очередь интересуют его соседи вдоль его границ, затем уже располагаются другие страны в соответствии с приоритетами национальной безопасности и социально-экономического развития. Поэтому международные отношения не носят еще всеобъемлющего общепланетарного характера, который они могут обрести при их трансформации в глобальные отношения, где уже «принцип близкодействия» если и не будет утрачен, то дополнен, причем по существу, глобальными критериями отношений между государствами и другими субъектами мировой политики.

Международные отношения только тогда окажутся глобальными отношениями, когда они станут удовлетворять критериям глобальности, которые не сводятся только к пространственно-количественному критерию. Вовлечение все большего числа государств вплоть до включения всех существующих на планете стран в глобально-международный процесс взаимодействия – это обязательное условие появления и устойчивого существования глобальных отношений, их перерастания из международных в глобальные отношения и процессы. Такая перспектива вырисовывается в условиях интенсивного развертывания глобализации, включая глобализацию международных отношений. Пока глобализация не вступила в завершающую фазу своей эволюции, международные отношения для значительного числа государств и транснациональных акторов глобализации, по крайней мере, в политическом плане именуются мировой политикой ^{[15, 16]}. И здесь дело не только в количестве государств, но и в том, что в международные отношения уже включены не только государства.

И здесь возникает вопрос о путях, формах, средствах и критериях такого перерастания международных отношений в глобальные. Мы выскажем некоторые предварительные соображения по этой проблеме. Пространственно-географический критерий, число стран, вовлеченных в международно-глобальный процесс – это одно из направлений глобального процесса превращения международных отношений в наиболее широкие и целостные отношения и взаимодействия государств на планете. Дело в том, что даже в нынешних международных отношениях довольно много аспектов и направлений, в которых принимают участие далеко не все государства, как и им подобные политики. Например, не все существующие государства на планете входят в ООН, имеют посольства в других государствах и т.д. И, вполне понятно, что и в дальнейшем большинство стран не смогут полноправно участвовать во всех возможных направлениях и аспектах международных взаимодействий и важно выявить те основные направления, которые важны для формирования именно глобальных отношений. Причем уже сейчас можно высказать предположение, которое вряд ли может быть оспорено, что ряд ныне существующих международных отношений и их аспектов не станут глобальными. Они могут остаться, если не просто двусторонними межгосударственными отношениями, то только региональными (субрегиональными), регулируя взаимодействия между некоторой группой или коалицией стран, объединенных если не только географическими особенностями, то еще какими-то экономическими, политическими либо другими интересами (прежде всего, интересами обеспечения безопасности). В процессе глобализации международных отношений будет идти борьба между упомянутым принципом близкодействия и принципом глобализации, превращающим эти отношения в общепланетарные.

Далеко не все страны могут быть в силу тех или иных соображений заинтересованы стать участниками будущих глобальных отношений и это ставит определенные вопросы в понимании того, что в конечном итоге представляет собой глобализация. Если конечным результатом глобализации является обретение целостности всего человечества, то в каком плане соотносится эта целостность с установлением глобальных отношений? Ведь совершенно очевидно, что в результате обретения упомянутой общепланетарной целостности между всеми участниками (субъектами) международных отношений будут установлены самые разные взаимодействия, многие из которых не будут полностью отвечать тем или иным критериям глобальности. Поэтому перед формирующейся теорией глобализации стоит проблема определить какой-то базовый набор глобальных отношений и взаимодействий, который позволит считать, что глобализация уже состоялась как планетарный феномен. Либо предстоит предсказать и нормативно прогнозировать финальные этапы завершающей стадии глобализации.

Поэтому действительно возникает проблема выявления основных критериев глобальности международных отношений. До сих пор на эту проблему почти не обращалось внимания и как-то складывалось впечатление что «международное» и «глобальное» в отношениях государств едва ли не одно и тоже. Однако это принципиально разные отношения и в каком-то плане международные отношения относятся к глобальным как процессы интернационализации относятся к процессам глобализации. Международные отношения становятся более масштабными, транснациональными, если их участников объединяют важные для каждого из них цели и интересы. Глобальные отношения в ходе расширяющихся международных взаимодействий появятся только на завершающей стадии глобализации, когда этот процесс проявит себя не просто как тенденция стремления к общепланетарной целостности человечества, а как сама эта уже не потенциальная как в настоящее время, а реальная целостность и единство человечества.

Нужно также иметь в виду, что превращение международных отношений в глобальные – это не только пространственно-географический процесс, но и системно-содержательный. После опыта использования системного подхода к международным отношениям с середины прошлого века стало понятным, что те или иные системы международных отношений между конкретной группой государств представляют собой не просто их «количественную» совокупность, аддитивное множество, а уже и некоторое системное качество, некую целостность, которые влияют на деятельность того или иного государства, на его внутреннюю, так и внешнюю политику.

И это особенно очевидно после разрушения биполярной системы геополитических отношений как до недавнего времени наиболее крупной и определяющей системы, стоявшей на пути глобализации. Постбиполярная ситуация кардинальным образом изменила конфигурацию этих отношений. В ближайшее время можно ожидать очередной «системно-международной бифуркации», которая должна привести к становлению новой системы межгосударственных взаимодействий, характеризующейся эволюционным отходом уже от однополярной их системы к многополярной. В этой новой международной системе решение глобальных проблем и другая глобальная деятельность будет направлена на достижения приемлемого соглашения как между государствами, отстаивающими свои национальные интересы, так и интересы других субъектов мировой политики. В ходе глобализации просматривается перспектива, когда обретение цивилизацией своей целостности приведет к тому, что появится и единый субъект глобальной политики и глобальной деятельности во всех ее ракурсах (о чем далее еще пойдет речь).

Мы здесь в основном акцентируем внимание на трансдисциплинарной концепции в направлении исследований, которые, получив наименование политической глобалистики, претендует на относительно самостоятельную область знания как некоторая часть глобалистики, тесно взаимосвязанная с политическими науками, в первую очередь, с дисциплинами, изучающими политические аспекты международных отношений и мировую политику. Однако, эти последние отрасли политических наук были в силу исторически сложившихся обстоятельств по иному ориентированы как в исследовательском, так и в образовательном направлениях, поскольку в них глобальные процессы (причем в основном глобализация) занимают лишь незначительную часть их предметного поля. Глобалистика же сосредотачивает внимание именно на глобальных процессах, исследуя их междисциплинарные связи и отношения, включая и политический аспект не только глобализации, но и всего спектра глобальных и глобализационных процессов (как направлений глобализации).

Как выше мы отмечали, предполагается, что политическая глобалистика будет изучать закономерности и тенденции развертывания глобальных процессов, систем и проблем в социально-политическом ракурсе. В первую очередь в научном и практическом плане речь идет о формировании глобальной деятельности, которая может обеспечить эффективное управление и оптимизацию глобального развития, ориентированного на обеспечение выживания цивилизации и сохранение биосферы. Становление глобального политического управления общепланетарным развитием является основной исследовательской проблемой политической глобалистики ^[17-20]. Развитие проблематики политического управления в глобальном ракурсе вместе с тем означает, что здесь будет существенно усилено внимание к проблеме развития глобальных и глобализационных процессов, поскольку управление должно будет влиять на них в необходимом и оптимальном направлении. Поэтому можно предположить, что политическая глобалистика сконцентрирует свое внимание на глобальном управлении и глобальном развитии, т.е. существенно усилит внимание к эволюционному аспекту глобальных политических процессов.

Каждый исследователь прежде всего через защиту диссертационных работ «приучен» использовать исторический подход. И многие из ученых полагают, что исторический подход и эволюционный подход – это одно и то же либо очень мало различаются между собой. В результате мы не так много видим эволюционных направлений в современной науке, а исторические исследования есть в каждой дисциплине. Причем исторические исследования стимулируются в постдипломном – научном образовании как при сдаче кандидатских экзаменов по философии и истории науки, так и при написании диссертационных работ. Поэтому здесь придется обратить внимание на соотношение истории и эволюции (и тем самым исторического и эволюционного подходов акцентируя внимание на рассматриваемых областях знания), поскольку на этом внимание обычно не акцентируется.

Как полагает Л.Е. Гринин: «В отличие от исторического метода эволюционный метод анализа процессов и явлений рассматривает не все временные изменения, а только наиболее важные, качественные изменения и трансформации (реорганизации) и оценивает направления таких изменений, например: являются ли они усложнением или упрощением. Новым уровнем эволюции или явлением, аналогичным биологической адаптивной радиации; прослеживается ли историкогенетическая связь или установить ее не удается ^{[21, с. 106]}». Эволюционный подход отличается и от логического, который также противопоставлялся историческому методу. Но здесь этот вопрос нами не рассматривается.

Исторический подход как более ранний, чем эволюционный, предстает скорее как описание и в той или иной степени осознание экзистенциально-процессуальной динамики человеческого бытия и он вначале не распространялся на природу. Эволюционные представления в той или иной степени были «вплетены» в исторический подход, но на них не акцентируется внимание, их предстоит еще выделять для создания картины развития исследуемого процесса. Ситуация сейчас все же меняется, если история как наука будет распространена на природу, то это будет не история общества, а, как минимум социоприродная история. Однако исторические феномены, которые интересуют именно историческую науку – это, прежде всего, ранее имевшие место события, факты, процессы.

Термин «история» амбивалентен: в его онтологическом понимании история предстает как хронологическая последовательность объективных процессов и событий, как уже прошедшие процессы бытия человеческого общества. В теоретико-познавательном плане история – это наука о феномене человека и человечества, обо всех видах и формах человеческой деятельности, реализовавшихся во времени и пространстве исторического процесса. Историю представляют как науку о прошлом: исторические феномены, которые интересуют именно историческую науку – это, прежде всего, ранее имевшие место события, факты, процессы ^[22]. Однако историку дано не само прошлое, а лишь оставленная им информация в настоящем, которую он анализирует, причем накопление информации в вещественных формах составляет содержание прогресса в истории ^{[23, с. 72; 24]}.

История как наука предстает как коллективная память о прошлом человечества, она выполняет функцию сохранения знаний о цивилизации и культуре. Сами же историки полагают также, что ретроспективное освоение исторического процесса позволяет понять современное состояние человечества, оно жизненно необходимо для определения перспектив и его места в мироздании, своей судьбы, путей и способов выживания и дальнейшего развития. Однако это мнение фактически не разделяется многими другими учеными и особенно лицами, принимающими государственные и другие важные решения, не обращающими внимание на исторические ошибки и принимающими эти решения в условиях «цейтнота».

Обычно под процессом (от лат. processus – прохождение, продвижение) понимается совокупность последовательных, взаимосвязанных между собой изменений, в которых проявляется как текучесть, изменчивость бытия объекта, так и его устойчивость, высшей формой которых выступает развитие. Процессуальность выступает как наиболее фундаментальная характеристика бытия в видимом фрагменте Вселенной. Процесс – это всегда последовательная смена следующих друг за другом состояний (стадий) изменения какого-либо объекта, которые представляют собой единое движение во времени и в пространстве.

Подавляющее большинство исследователей исторических процессов как мировой динамики констатируют их ускорение, нарастающие темпы исторических перемен. И это – объективная характеристика быстро меняющегося мира, требующая новых подходов к исследованию современных процессов, которые не только ускоряются, но и утрачивают линейный характер. Долгое время мир казался медленно изменяющимся и малодинамичным, однако современность все ярче демонстрирует динамизм и перемены, которые не были характерны для прошлого. Социальное бытие и окружающая природа уже не представляются чем-то стационарным и способным длиться вечно. Вообще сейчас понятие вечности едва ли не уходит в прошлое, если, конечно, не реализуется переход к тому будущему, которое будет адаптировано к перманентным и ускоряющимся процессам – глобальным и космическим.

Исторические процессы, которые постигаются наукой, в какой-то степени содержат в себе сведения об эволюции предмета (и объекта) исследования. И в той или иной степени исторический подход предполагает изучение процессов зарождения, становления, расцвета, деградации и краха исследуемых феноменов. В прошлом, так или иначе, объективно всегда (или почти всегда) содержатся процессы эволюции понимаемой как развитие в самом широком смысле (об этом еще будет идти речь далее). Мы полагаем, что исторический подход имплисите, уже с самого начала опирается на то или иное понимание развития изучаемого объекта. И вместе с тем историческое исследование в итоге уточняет это понятие. Историки исходят из каких-то представлений о развитии в процессе своих исследований. Известны точки зрения, когда исторический процесс многими учеными-историками рассматривался исключительно как прогресс либо регресс, или циклический процесс и от этих позиций лишь совсем недавно пришлось отказаться. Стало понятно, что история содержит в себе больший спектр путей и трендов развития, нежели это виделось сторонниками однолинейного движения человечества во времени.

Весьма часто в истории как науке исторический и эволюционный процессы неразрывно связаны, их трудно отделить и разделение зависит от целей исследования. При эволюционном видении исторического процесса акцент делается на результатах реального процесса развития, т.е., как правило, прогресса либо регресса исследуемого объекта. Когда говорится об эволюции материи во Вселенной, то часто отождествляют понятия эволюции и развития: «развитие – это славянский эквивалент латинского термина эволюция» ^{[25, с. 343]}. Но в общем случае эти категории не всегда совпадают. В научной литературе имеются различные точки зрения на соотношение категорий эволюции и прогресса, так, например, предполагается, что понятие прогресса и эволюции характеризуют только биологическую форму движения материи, тогда как более широкая концепция относит понятие эволюции ко всей Вселенной.

Мы будем исходить из широкой точки зрения, что прогрессивное развитие присуще не только живой материи, но и всем структурным уровням организации материи. Обратим внимание на соотношение категорий эволюции и прогресса по отношению ко всей материи в целом и, прежде всего, рассматривая эти понятия не только в планетарном, но и космическом ракурсе. Когда речь идет об эволюции материи на длительные отрезки времени, то практически понятие эволюции отождествляется с развитием материи. В данном случае обычно не принимается во внимание то различие понятий эволюции и развития, когда под эволюцией понимают постепенные количественные изменения, лишь затем переходящие в качественные, которые проявляются в виде скачка. В таком более широком понимании эволюция материи включает в себя и количественные, и качественные изменения, а также взаимосвязь прогрессивного и регрессивного, и других существующих в природе видов и форм развития. Такое широкое понимание эволюции допускается в философии, например, когда говорится, что эволюция «в широком смысле – синоним развития; процессы изменения (преимущественно необратимого), протекающие в живой и неживой природе, а также в социальных системах» ^{[26, с. 786]}.

Трактовка эволюции в широком смысле имеет место в ряде современных научных дисциплин, где под эволюцией понимают любое изменение во времени, независимо от того, является ли оно прогрессивным или регрессивным. При употреблении понятия эволюции оговаривается обычно, в каком плане это понятие понимается: например, в широком или узком плане. В современной литературе наиболее часто встречаются следующие основные представления об эволюции: 1) как направленных и зачастую необратимых изменений содержания процессов и систем; 2) как постепенно-поступательных количественных и качественных направленных трансформаций материальных объектов; 3) как плавных, в том числе и обратимых, количественных изменений объектов без качественных скачков.

Все эти трактовки понятия эволюции тождественны категории развития. Именно в таком широком плане мы и рассматриваем здесь понятие эволюции, хотя имеется понимание последнего как полярного понятию революционных изменений, т.е. как процесса длительных, постепенных, достаточно медленных изменений, приводящих к образованию новых форм, структур, систем. И хотя категория революции употребляется главным образом для характеристики коренных качественных изменений в социальной ступени развития материи, тем не менее, в научной литературе понятие революции употребляется и в отношении перехода от одного структурного уровня материи к другому, более высокому. Такое раздвоение смысла категории эволюции по сути дела имеет место в учебной и научной литературе, и мы здесь данный факт не просто констатируем, но и специально обращаем на это внимание с тем, чтобы в дальнейшем развить это широкое понимание эволюции.

Под эволюцией в широком смысле будем понимать процесс спонтанной самоорганизации (либо самодезорганизации) материальных систем, направленные изменения их структуры и содержания, включающие восходящие и нисходящие ветви, структурные (одноплоскостные), циклически-волновые и иные изменения.

Сейчас все большее число ученых привлекает точка зрения, когда в историческом процессе уже четко просматриваются усиливающиеся деградационно-регрессивные тенденции, в том или ином смысле предполагающие «конец истории», который понимается в том или ином смысле. Если это понимать не иносказательно, а как возможный трагический финал существования человечества, то это, в частности, означает, что приближается время, когда завершается история человеческого рода и, следовательно, не будет и историков (если не предполагать существование их внеземных по происхождению коллег).

Наметившееся противодействие дальнейшей деградации человечества (например, в форме реализации общемировой стратегии устойчивого развития и дальнейшего ноосферогенеза) предполагает отказ от видения будущего как стихийно-линейного продолжения человеческой истории. Появляется новое видение будущего, которое не вписывается в традиционные исторические схемы и требует введения в историческую науку новых взглядов и подходов, имеющих принципиально эволюционное содержание. Предполагаемая «история в перспективе» теперь может видеться как своего рода футурологическая «нормативная эволюция» всей человеческой цивилизации, стратегическая цель которой будет заключаться в ее сохранении в окружающей природной среде.

Линейно-традиционному представлению истории как стихийному процессу тем самым приходит конец, поскольку для продолжения истории придется не просто описывать то, что было, а уже и социально-технологически конструировать «потребное» для выживания цивилизации будущее. История по-прежнему станет акцентировать внимание на экзистенциально-процессуальной динамике человечества, но будет вынуждена во все большей степени учитывать желаемую эволюционную направленность процесса бытия. Скорее всего, в этом «эволюционном перевороте» в истории будет играть основную роль видение нашего общего безопасного и устойчивого глобального будущего. История как наука, начиная с какого-то момента, вынуждена будет обращать внимание на прошлое и настоящее, учитывая уже и будущую судьбу человечества, причем в мировом и далее космическом масштабе. История станет глобализироваться и экологизироваться, становясь как минимум, глобальной и социоприродной историей, и продлеваться не только в пространстве, но и во времени, т.е. футуризироваться и давать свои – исторические прогнозы для научного обеспечения выживания человечества. Придется выявлять негативы и позитивы прошлого для того, чтобы одни из них можно было бы усиливать, а другие уменьшать, как и изыскивать новые пути для возможной полифуркации эволюционно-исторических путей развития, оптимизируя траектории прогресса к желаемому безопасному будущему.

Однако схематически описанную выше «историю в перспективе» трудно включить в традиционно понимаемую историческую науку, поскольку эта последняя имеет дело с фактами и отражением уже прошедших событий. Будущее лишено таких фактов и истин и выступает лишь в качестве предсказаний, прогнозов и возможных сценариев развертывания исследуемого процесса. Но это дает возможность на основе виртуальных результатов исследования будущего формировать из настоящего желаемую (нормативную) эволюцию этих процессов. Отсутствие «фактологических оснований» в «футурологической истории» («исторической футурологии») сопряжено с таким позитивным фактором, как возможность конструирования будущего, в той или иной степени придания ему нормативного характера. А это означает, что в случае исследования будущего эволюционный подход в его «нормативно-потребностном» варианте проявляется более эффективно и рельефно и становится научно-историческим подходом лишь тогда, когда то или иное предполагаемое будущее реализуется, превратившись в исторические факты и события.

Поэтому исследование будущего фактически остается за эволюционным подходом, а прошлое и настоящее глобальных и политических процессов будет по-прежнему исследовать исторический подход в его общепринятом понимании. Поэтому мы для осознания будущего не станем употреблять понятие «глобальная» история, относя эти понятия в основном к прошлому и настоящему. В отличие от ряда других авторов, которые не различают (либо отождествляют) историю и эволюцию, мы будем акцентировать внимание на проблеме эволюции, особенно, если речь будет идти о будущем, поскольку историки уже достаточно серьезно озабочены созданием исторических прогнозов (хотя проблема исторического будущего была поставлена еще О.Шпенглером) ^[27].

Эволюционный подход, который используется в этой работе, выходит за рамки, если можно так считать, первых исследовательских программ (и проектов) в области глобальных исследований и, по сути дела, знаменует начало нового этапа развертывания методологически более перспективной программы и подхода к исследованию глобальных в их земном и более широком значении.

Если принять в качестве исходного выдвигаемое нами положение, что глобалистика изучает глобальные процессы и системы, то можно несколько по иному увидеть предметное поле глобалистики и даже всего глобального знания ^[11]. Напомним, что под глобальными процессами понимаются природные, социальные и социоприродные процессы, развертывающиеся на планете Земля и имеющие эволюционную значимость, в числе которых такие социоприродные процессы как глобализация, глобальные проблемы, устойчивое развитие, ноосферогенез и др. Хотя в глобалистике не отрицалась проблема развития и, так или иначе, эволюционный аспект присутствовал даже в определениях этого научного направления, тем не менее, «процессуально-эволюционный» фактор пока не занял должного места в глобальных исследованиях. Глобалистика не могла сразу появиться в своей полноценной «эволюционной версии», т.к. в начальный период формирования научного направления происходит процесс выделения предмета исследования, его описание, а затем систематизация. Только на какой-то более поздней стадии начинается осознание и выделение адекватных предмету исследования методов и подходов. Так происходило формирование практически всех наук и научных направлений и глобалистика – не исключение. В качестве примера этого можно назвать не только биологию, геологию, но и экономику, теория которой развивается уже не одно столетие и только в последние три десятилетия эволюционная экономика ^[28] заявила о себе как сложившееся научное направление, т.е фактически в то же время, когда стала формироваться глобалистика.

Причем на эволюционной основе появляется возможность предсказания становления новых направлений глобальных исследований, практической глобальной деятельности и особенно глобального образования. Глобалистика пока приступила к формированию своего предметного поля как в исследовательском, так и в практическом, в том числе и в образовательном ракурсах. Предложение о том, что предметом глобалистики становятся не только глобализация и глобальные проблемы, а более широкие феномены, т.е. глобальные процессы и системы в их эволюции (а, точнее, коэволюции), существенным образом меняет теоретико-познавательную ситуацию в глобальных исследованиях. На смену начальному – стихийно-накопительному и, в основном, описательному периоду развития глобалистики приходит новый – эволюционный этап генерации глобального знания.

Речь идет о возможности развития эволюционной глобалистики – одного из направлений глобалистики во всех ее аспектах, а также о становлении нового этапа развития самого глобального знания. Скорее всего, эволюционная глобалистика будет вначале развиваться как одно из направлений глобалистики, наряду с другими направлениями глобальных исследований. Но по мере осознания необходимости применения эволюционного подхода в глобальных исследованиях эти последние будут «наполняться» идеями развития и не исключено, что уже наступает новый – «эволюционный» этап развития глобального знания и глобальных исследований в целом.

Здесь предлагается не только и не просто процессуально-системный, но и эволюционный, или даже глобально-эволюционный подход, позволяющий более адекватно определить место изучаемых глобальных процессов и систем в современной науке и общенаучной картине мира эпохи глобализации. Использование процессуальных и одновременно на их основе эволюционных представлений расширяет горизонты развития глобального знания, дает возможность активнее включить глобалистику в процессы трансдисциплинарного синтеза и формирования интегративно-общенаучного знания в его общепланетарном измерении.

Если принять в качестве исходного утверждение, что глобалистика (за рубежом, как правило, употребляется термин «глобальные исследования», который, как мы считаем, шире понятия глобалистики) изучает глобальные процессы и системы, то можно несколько по иному развернуть предметное поле глобалистики и всего глобального знания, а на этой основе – и становления новых направлений глобальной деятельности и особенно глобального образования. Глобалистика лишь приступила к формированию своего предметного поля как в исследовательском, так и в образовательном аспектах. С признанием того, что предметом глобалистики являются глобальные процессы и системы в их эволюции (а, точнее, коэволюции), ситуация кардинальным образом меняется. На смену стихийно-накопительному и описательному периоду развития глобалистики приходит новый этап развертывания глобального знания, как представляется, и по предлагаемой нами концептуально-логической модели эволюционной глобалистики ^[11].

Уже нельзя ограничивать предметное поле глобалистики лишь глобализацией и глобальными проблемами, поскольку появились глобальные процессы, которые, хотя и связаны с ними, но, тем не менее, таковыми не являются. В качестве примера можно привести глобальные природные процессы либо ряд негативных тенденций общепланетарного характера, которые не направлены на рост взаимосвязи между фрагментами социума и обретение целостности человечеством. Глобализацию в целом можно представить как особый и пока основной тип глобального развития и вместе с тем один из интегративных глобальных процессов, в принципе имеющий позитивную (прогрессивную) по своей конечной «цели» (аттрактору) ориентацию. Поэтому глобализация, по мнению авторов, с одной стороны, состоит из ряда глобальных процессов, которые в литературе по глобалистике именуются направлениями, или тенденциями глобализации (экономическая, политическая, информационная, культурная и т.п. формы глобализации). Эти глобальные процессы, в своей системной целостности составляющие процесс глобализации, имеет смысл именовать глобализационными процессами, в отличие от других глобальных процессов, которые в глобализацию не входят. Однако, глобализация, будучи сама общепланетарной системно-интегративной тенденцией, оказывается лишь одним из интегративно-глобальных процессов при широком понимании глобалистики и глобальных исследований, когда в них включаются глобальные проблемы, глобальные природные процессы и т.д.

Если признать, что предметом глобалистики являются глобальные процессы и системы в их эволюции (и коэволюции), т.е. глобальное развитие, то концептуальная система глобалистики существенным образом меняется и глобалистика трансформируется в эволюционную глобалистику. В этом случае в единое целое соединяются два методологических подхода – глобализм и эволюционизм. Глобализм, акцентирует внимание на представлении единства мироздания и социального мира как целого, в котором доминирует общепланетарное видение общечеловеческих проблем и происходящих глобальных процессов. Эволюционизм мыслится при этом в самом широком смысле как мировоззренческая установка, рассматривающая мир в развитии, выделяющая векторные изменения структуры и содержания процессов и систем (т.е. прогресса, регресса и других направлений и форм развития).

Обратим внимание на соотношение исторического и эволюционного подходов в глобалистике. Историческая глобалистика ^{[29, 30]} предстает скорее как описание и в той или иной степени фактологическое отображение мировой динамики человеческого бытия, а эволюционная глобалистика как изучение эволюции и коэволюции глобальных процессов и их системно-синергетического феномена – глобального развития.

Мы ожидаем формирование эволюционной глобалистики как междисциплинарного концептуального подхода к исследованию глобальных процессов и систем в эволюционном ракурсе и, прежде всего, с позиций глобального (универсального) эволюционизма. Эволюционные идеи в глобалистику проникают различными путями, но одним из главных мы считаем магистраль глобального эволюционизма, мощный интегративный поток которого захватывает все растущее число научных направлений и особенно – глобальных исследований, формируя в них все большую «плотность» эволюционных представлений. Глобальный эволюционизм представляет интегративно-общенаучную концепцию глобальной (универсальной) эволюции, в которой самоорганизация материальных систем предстает в качестве единого и основного перманентного процесса прогрессивного развития в видимой Вселенной ^{[31, 32]}. Глобальная эволюция – это непрерывная самоорганизация материальных систем в неживой природе, живом веществе и обществе, продолжающаяся далее в социоприродной форме и охватывающая материальные системы вещественного фрагмента Вселенной.

В принципе эволюционный подход в глобальных исследованиях может формироваться и без глобального эволюционизма, однако, это происходит гораздо медленнее и не столь целенаправленно, как при сознательном использовании общенаучной концепции глобальной (универсальной) эволюции.

И хотя в глобалистике всегда присутствовала историческая динамика, тем не менее, сознательное использование эволюционных представлений для исследования глобальных процессов не носило целенаправленного системного характера. Отчасти это было связано с тем, что предметное поле глобалистики ограничивалось происходящим, т.е. в основном современными историческими процессами (с акцентом на глобализацию), в которых не просматривались долговременные тренды и эволюционные горизонты ни в прошлое, ни в будущее. Но стоило расширить предметное поле, как это сразу же стимулировало эволюционное видение уже изучаемых глобальных процессов и новых претендентов на их роль.

Если глобалистика в широком ее понимании изучает глобальные процессы и системы, то эволюционная глобалистика исследует их уже как процессы глобального развития. Глобальное развитие как эволюция (и коэволюция) глобальных процессов и систем – основной предмет эволюционной глобалистики. Пока трудно сказать, будет ли эволюционная глобалистика каким-то разделом ныне существующей глобалистики или же ее развитие изменит весь ее облик. Так, например, для другой системы научного знания, каким является право, при формировании права устойчивого развития происходит переход к качественно новому праву ^{[33, 34]}.

При акцентировании внимания на исследовании глобального развития как эволюции глобальных процессов они могут и должны рассматриваться в более широком временном интервале не только как происходящего в настоящее время, но и в прошлом и будущем. Причем все существую­щее множество глобальных процессов (и глобальных систем) мы делим на три группы: социальные, социоприродные и природные, возникающие, существующие и проявляющиеся в общепланетарном масштабе. В приведенной выше классификации глобальных процессов четко просматривается некоторый эволюционный подход: вначале глобальные процессы были природными, а с появлением социальной ступени эволюции появились социальные и социоприродные процессы.

Если выйти в широкие пространственно-временные масштабы, то можно выявить определенные направленные изменения всех глобальных процессов в основном как результат совокупной деятельности человечества и развертывания социального (социоприродного) этапа планетарной эволюции. С позиций применения эволюционного подхода в глобалистике все глобальные процессы имеют прогрессивную, регрессивную, циклическую, волновую либо иную направленность и форму развития. Эволюционная векторность глобальных процессов в своей совокупности формирует совокупно-результирующую направленность глобального развития. Важно при формировании глобальной деятельности таким образом ее организовать, чтобы содействовать утверждению позитивных и преодолению негативных тенденций глобального развития, направив его на сохранение цивилизации и биосферы. Переход к этому безопасно-поступательному типу планетарной эволюции может существенно изменить характер антропогенной активности, оптимизируя ее в антиэнтропийном направлении, поскольку необходимо действовать таким образом, чтобы не ухудшались возможности удовлетворения жизненно важных потребностей нынешних и будущих поколений людей.

Подобное ценностное ранжирование имеет смысл не только для дальнейшей исследовательской, но особенно для практической глобальной деятельности, как совокупной деятельности мирового сообщества, направленной на решение глобальных проблем и позитивную ориентацию других глобальных процессов, от которых, в конечном счете, зависит судьба цивилизации и биосферы.

Эволюция глобальных процессов уже сейчас реализуется и в стратегической перспективе станет осуществляться через планетарный переход к устойчивому развитию (УР), что в принципе будет содействовать утверждению позитивных и преодолению негативных тенденций глобального развития. УР представляет собой будущий общепланетарный эволюционный процесс, направленный на сохранение цивилизации и биосферы, их коэволюцию и дальнейшее безопасное развитие. Переход к этому типу планетарной эволюции существенно изменяет характер любой антропогенной активности, поскольку необходимо действовать таким образом, чтобы выполнялись как глобально-биосферные цели УР, так и не ухудшались возможности удовлетворения жизненно важных потребностей нынешних и будущих поколений людей.

Здесь требование «вписывания» совокупной глобальной деятельности людей в несущую емкость экосистем расширяется как в пространственном аспекте – на всю планету в целом (т.е. от локального до глобального масштабов), – так и продлевается во временном измерении, т.е. не только на ныне живущие поколения людей, но и на будущие поколения, поскольку речь идет о выживании человеческого рода и о его способности к неопределенно долгому прогрессивному развитию. Но это дает возможность социоприродному развитию вписаться не только в эволюцию биосферы, но и в универсальную эволюцию, стать органической частью вселенского процесса перманентной самоорганизации.

В политических науках гораздо раньше, чем в глобальных исследованиях стало развиваться направление, исследующее проблемы политического развития ^[35-43]. Под эволюцией политических процессов в широком смысле понимается любой вид развития в политической сфере, в котором может быть зафиксирована направленность изменения содержания конкретного процесса либо объекта в прогрессивном, регрессивном, либо ином направлении развития. Развертывание политических процессов рассматриваются в широком эволюционном ракурсе как формы и виды политического развития, на основе которых создается все многообразие политических систем.

Более раннее становление политических наук привело и более раннему использованию эволюционного подхода, что свидетельствует о степени развития тех или иных наук. Так, достаточно известен эволюционный подход немецкого ученого Н. Лумана, рассматривающего эволюцию права, политики, науки, образования, религии и искусства, экономики и т. д. ^[43] Он вычленяет такие эволюционные функции как варьирование (изменчивость), селекцию (отбор) и рестабилизацию (закрепление признаков). Этот подход использовался также для исследования эволюции демократии ^[44].

Известный американский ученый Дж. Модельски исследовал развитие мировой политической системы как единый нелинейный эволюционный процесс, в котором происходят взлеты и падения мировых держав, имеют место длинные циклы как “круговорот” великих государств. Длинный цикл рассматривался как процесс, посредством которого отбираются претенденты на роль глобального лидера, удовлетворяющего следующим условиям: передовая экономика, открытое общество, наличие политико-стратегической организации глобального радиуса действия, чувствительность к глобальным проблемам. Ученый использует эволюционную парадигму, в соответствии с которой смена лидерства представляет собой промежуточный этап в эволюции глобальной политики, чьей следующей крупной фазой может стать постепенное включение неформальной роли глобального лидерства в сеть более формализованных позиций в рамках нарождающейся глобальной организации федералистского типа ^[35].

Какого-то “образца”, по которому можно формировать модели эволюции тех или иных политических процессов, не существует, но есть идея эволюции, которую пытаются использовать и в глобально-политических исследованиях. Чаще всего все-таки отталкиваются от модели биологической эволюции, но нередко применяют синергетическую методологию, а также подходы ряда естественных наук для анализа эволюционных процессов. Появился информационный подход и начала формироваться информационная модель эволюции политических процессов (и систем).

Различные концепции политического развития были стимулированы теориями модернизации, исследованиями перехода от традиционного общества к индустриальному, затем к постиндустриальному, становлением информационного общества, а также глобализацией, глобальными проблемами и процессами. В условиях взаимодействия политических и глобальных процессов идет процесс расширения и трансформации политического пространства, которое не ограничивается территорией конкретного государства, оно все больше охватывает территории планеты и позволяет рассматривать этот тип эволюции в глобальной системе координат.

Как отмечает В.И. Пантин, существование эволюционных циклов и волн указывает на наличие в политическом (и экономическом) развитии не только поступательной, но и колебательной составляющей. Особое значение играют кондратьевские циклы, которые во многом являются “ведущими ритмами” мирового развития, в которых тесно связаны экономические и политические аспекты этого развития ^{[45, с. 119-123]}. Упомянутый ученый также полагает, что есть веские основания считать, что нынешняя волна глобального кризиса связана с переходом к понижательной волне кондратьевского цикла и фазе потрясений в экономике и политике. Это, по сути, кризис прежнего мироустройства и мирового порядка, что делает его последствия гораздо более масштабными и долговременными.

В связи с наличием циклически-волновой составляющей и порождаемой ею в период понижательных волн глобальных кризисов, возникает необходимость смягчения их отрицательных последствий. Как полагает В.И. Пантин: «Говоря о мировых, глобальных процессах, можно отметить, что роль “свободного рынка” возрастает в периоды повышательных волн и уменьшается в периоды волн понижательных, в то время как роль государственного регулирования, напротив, возрастает в периоды понижательных волн и уменьшается в периоды волн повышательных. Точно так же интерес к социализму в мире возрастает в периоды понижательных волн, а интерес к либерализму в целом усиливается в периоды повышательных волн. Важно также отметить, что переходы от повышательной волны к понижательной, как правило, сопровождаются масштабными войнами, а переходы от понижательной волны к повышательной – масштабными революциями» ^{[45, с. 132]}.

Наряду с упомянутыми, в совокупном общепланетарном развитии существуют глобальные тенденции регрессивного характера, которые связаны с существенным ухудшением окружающей среды и изменением климата не только в результате естественных причин, но и под влиянием антропогенной деятельности. Именно эти глобально-деградационные факторы и процессы стали поводом для принятия мировым сообществом нового курса цивилизационного развития – стратегии перехода к устойчивому развитию. Этот новый, нормативно прогнозируемый тип будущего развития человечества, по замыслу инициаторов перехода к УР, должен предотвратить дальнейшие регрессивные экологические и другие изменения, уменьшив их до приемлемого уровня, не ставящего пределы поступательному развитию, а главное – существованию цивилизации.

Вместе с тем, поскольку устойчивое развитие не сводится только к противодействию негативным тенденциям в области окружающей среды, а затрагивает также глобальное экономическое и социально-политическое развитие, то его необходимо будет “конструировать’ таким образом, чтобы одновременно снижались, а, может быть, в перспективе и элиминировались кризисные явления, зависящие от антропогенного фактора.

Но, поскольку негативные последствия и кризисно-эволюционные явления в социальном и социоприродном развитии зависят не только от человека и человечества, но и от природных (земных и космических), окружающих цивилизацию факторов, то можно предположить, что в принципе от волнообразного и циклически-ритмических компонентов в принципе не удастся избавиться, в том числе и в социально-политической составляющей глобального развития. Ведь, например, уже установленные влияния космических факторов на социальную деятельность (11-летний цикл, в результате которого происходит изменение полярности магнитных полюсов Солнца, а также более длинные периоды изменения магнитных полюсов Земли и т.д.). Периодичность циклических факторов, как земных, так и внеземных, будет влиять на социальные процессы, и здесь важно их более детальное изучение и учет влияния природных циклов на социальную, в том числе и политическую эволюцию.

В условиях глобализации существенно возрастают как вещественно-энергетические, так и информационные потоки, которые в принципе способствуют усложнению включенных в глобализацию стран и территорий. Очевиден и рост сложности политических наднациональных структур и международной политической системы, поскольку появляются новые институты, организации и акторы (участники, субъекты глобально-политического процесса). Международно-мировая политика обретает целостность в рамках стремления цивилизации к тому этапу глобализации, который будет развертываться через переход к устойчивому развитию. Формируются и универсальные политические процессы, стандарты и правила, которые в основном задаются более многообразными и более совершенными политическими структурами и системами. Это ведет, несмотря на присутствие нелинейных, центробежных, колебательно-волнообразных и поляризационных тенденций, к общепланетарному эволюционному усложнению мировой политической системы.

Уже стало понятным, что волнообразность и цикличность политического развития – закономерный процесс развития политической системы, ее ответы на возникающие вызовы и воздействия со стороны социальной и даже социоприродной среды. Циклически-волновая составляющая политического развития, взаимодействуя с его поступательно-прогрессивной составляющей, порождает сложное эволюционное движение политической системы. Волновой ритм политической эволюции “не мешает” эволюционному усложнению политических систем, а является одной из основных форм развития. Несмотря на существование волновых процессов, эволюционные циклы выступают одним из ритмов постепенного нарастания сложности политической системы, хотя ее состояние в некоторых отношениях оказывается подобным тому, в котором она находилась в начале этого цикла. Эволюционный цикл выступает в качестве элементарного звена эволюционного процесса, который демонстрирует механизм эволюции политических процессов и систем ^[41].

Причем это относится как к циклически-волновому “способу” усложнения отдельных политий-государств, так и ко всему мировому процессу. Можно также сделать вывод, что, несмотря на трудности, сложности и наличие катаморфных изменений, мировой политический процесс все же характеризуется эволюционным усложнением, и эта тенденция продолжится и в будущем на глобальном уровне. Глобализация политических процессов сопряжена с их эволюционным усложнением как прогрессивным развитием, которое, в свою очередь, связано с различными составляющими и направлениями развития, включая деградационные изменения и циклически-волновые процессы.

Несмотря на наличие всей гаммы эволюционных изменений политических процессов в ходе глобализации и развёртывание других глобальных процессов, можно выделить магистраль эволюционного усложнения мировой политической системы как главную траекторию глобального развития.

Развертывание глобальных процессов и формирование глобальной деятельности цивилизации приводит в политической среде к многовекторным нелинейным процессам. Речь идет не только о том, что на фоне длинных и коротких циклически-волновых процессов происходит организационное и информационное усложнение политических институтов и других систем. Глобальная политическая среда наполняется инновациями, существенная часть которых появляется за счет глобализации и иных общепланетарных факторов и процессов. Происходит эволюционное усложнение и ускорение ритма политической жизни на планете и ее осознание за счет глобальных сетей и коммуникаций.

Вектор глобализации политической деятельности, идущий от локального местодействия к планетарному, оказывается одновременно и вектором ее прогрессивного развития. И это связано с основной тенденцией и критерием глобальной эволюции – информационным критерием, который “требует” для прогрессивного развития систем перманентного накопления их информационного содержания. На уровне “государственного развития” и традиционных малоинтенсивных международных взаимодействий уже (или почти) исчерпаны возможности накопления информации (в том числе политической, включая и зафиксированную в политических организациях и системах).

Выход в глобальное измерение политического процесса открывает новые возможности и способы накопления этой информации, но уже на внегосударственном уровне, когда появляется новое многообразие связей между государствами и иными факторами (и акторами) мировой (глобальной) политики и других взаимодействий. И эта особенность социально-политических процессов продолжает ту специфику культурно-цивилизационных процессов, которая отличает их от биологических, регулирующихся генетическими механизмами. Человечество накапливает свое информационное содержание благодаря внегенетическим механизмам, создавая новые сферы и направления деятельности на надындивидуальном, а теперь и надгосударственном уровнях. Это позволяет и далее накапливать социальную (в том числе и политическую информацию), используя новый механизм – глобализацию и другие глобальные процессы.

Предполагается, что наиболее фундаментальные и ускоренные эволюционные трансформации в дальнейшем будут происходить не на уровне государственных политических процессов, а на более высоком – международно-глобальном уровне. Эта ситуация будет напоминать эволюцию человеческого рода, когда в его развитии утвердилась социальная природа и биологическое развитие передало свою эстафету социальному развитию, которое стало эволюционировать гораздо быстрее по сравнению с биологическим развитием человека и претерпевать более кардинальные трансформации.

Познание эволюции глобальных политических процессов необходимо для оптимального развёртывания глобальной деятельности, перехода её от стихийного развития к управляемому развитию, ориентированного на цели выживания и дальнейшего устойчивого развития человечества.

Мы полагаем, что как политологический подход к глобалистике (в более общем случае – к глобальным исследованиям), так и «глобальный» подход к наукам о политике, должны исходить не из какого-то одного, пусть уже и наиболее разработанного направления исследований. При этом могут быть реализованы два наиболее общих подхода: один из них направлен от политологии и других наук о политике (наук о международных политических отношениях и мировой политике) к глобалистике, тогда как второй – имеет обратное направление. В рамках возможного развития этих двух направлений – глобалистики (политической глобалистики) и политологии (глобальной политологии) будет в дальнейшем происходить исследование политических процессов – на международно-планетарном и на национально-государственном уровнях, которые на стадии глобализации становятся все более тесно взаимосвязанными и взаимопроникающими.

Мы здесь предпочитаем строить трансдисциплинарную концепцию в направлении исследований, которые, получило наименование политической глобалистики по той простой причине, что это направление глобалистики впервые, насколько нам известно, появилось в России и мы также развивали свои исследования в этой области. Глобальная политология как область научного знания о глобальной политике развивалась за рубежом как исследование глобальной политики, о чем шла речь выше. Зачастую эти исследования не именовались глобальной политологией, а входили в широко понимаемые глобальные исследования. Поэтому можно обратить внимание на достаточно очевидную корреляцию политической глобалистики с развитием глобалистики в нашей стране, а исследований глобальной политики – с зарубежными глобальными исследованиями.

Политическая глобалистика претендует на относительно самостоятельную область знания как некоторая часть глобалистики, тесно взаимосвязанная с политическими науками, в первую очередь, с дисциплинами, изучающими политические аспекты международных отношений, мировую, а перспективе и глобальную политику. Однако эти последние отрасли политических наук были в силу исторически сложившихся обстоятельств по иному ориентированы как в исследовательском, так и в образовательном направлениях, поскольку в них глобальные процессы (причем в основном глобализация) занимают лишь незначительную часть их предметного поля. Глобалистика и глобальные исследования сосредотачивают внимание именно на глобальных процессах, исследуя их междисциплинарные связи и отношения, включая и политический аспект не только глобализации, но и всего спектра глобальных и глобализационных процессов. Предполагаемое нами другое направление взаимодействия политических наук и глобальных исследований – глобальная политология будет развиваться, скорее всего, из мировой политики (по крайне мере в нашей стране) и обретет свои зримые контуры, когда понятие глобальной политики станет столь же значимым как и термин «глобальная экономика» для экономической науки. Кстати, уместно обратить внимание, что понятия и области знаний под названием «экономическая глобалистика» не существует (нам такое словосочетание не встречалось).

Предполагается, что политическая глобалистика будет изучать закономерности и тенденции развертывания глобальных процессов, систем и проблем в социально-политическом ракурсе. В первую очередь в научном и практическом плане речь идет о формировании глобальной деятельности, которая может обеспечить эффективное управление и оптимизацию глобального развития, ориентированного на обеспечение выживания цивилизации и сохранение биосферы. Становление глобального политического управления общепланетарным развитием, как упоминалось, представляется нам основной исследовательской проблемой политической глобалистики ^{[17, 46]}. Развитие проблематики политического управления в глобальном ракурсе вместе с тем означает, что здесь будет существенно усилено внимание к проблеме развития глобальных и глобализационных процессов, поскольку управление должно будет влиять на них в необходимом и оптимальном направлении. Поэтому можно предположить, что политическая глобалистика сконцентрирует свое внимание на глобальном управлении и глобальном развитии (особенно в своем эволюционном ответвлении). Что касается глобальной политологии, то вряд ли эту проблему она обойдет, но будущее покажет как будут соотносится предметные поля этих только начавших развиваться областей научного знания.

Говоря о глобальном управлении, следует обратить внимание на то, что этот новый тип политического управления ещё не существует, но он уже в той или иной форме начинает формироваться, может и должен состояться в будущем. Без глобального управления невозможно будет решить глобальные проблемы и перейти к УР. И хотя в процессе становления глобального управления приоритет будет за национальными интересами государств как главных субъектов международных отношений и мировой политики, тем не менее, всё больше будут и должны удовлетворяться интересы существующих и будущих акторов этого становящегося глобально-политического процесса. Ведь от этого зависит как стабильность глобального политического пространства, так и перспективы его эволюции как коэволюции с социально-экономическими и экологическими составляющими мирового развития.

Мы уже отмечали отставание политической составляющей глобализации и глобальных проблем (от экономической и информационной). А это будет давать о себе знать при попытках решения всех других вопросов глобального развития и, так или иначе, будет подталкивать к соответствующим политическим трансформациям, что должно привести к перераспределению властных отношений с государственного на наднациональный и в итоге – на глобальный уровень управления. Современная цивилизация, которая должна решать глобальные проблемы и устранять негативы глобализации и других глобальных процессов, к сожалению, не имеет эффективных управленческих форм выполнения решений и соответствующих механизмов политического регулирования. По мере того как многие современные процессы в мире постепенно и нередко стихийно обретают свой глобальный статус, становится понятным, что этот процесс нуждается в соответствующем управлении. Вместе с тем процессы управления также обнаруживают тенденцию к глобализации и становления качественно нового типа управления – глобального управления ^{[47, 48]}. Глобализация управления и формирование глобального управления – это процессы, которые помогут обретению цивилизацией своей целостности и смогут направить другие глобальные процессы по оптимальному пути перехода к устойчивому развитию. Появление новой формы управления необходимо для того, чтобы создать когерентное (направляемое общепланетарное) поступательное движение всех стран по пути к устойчивому развитию.

Формирование механизмов глобального политического управления и вообще выдвижение политических способов решения глобальных проблем (т. е. политическая глобализация) будут выходить на первый план по отношению к другим глобализационным процессам. Это обусловлено как уже начавшимся переходом мирового сообщества к устойчивому развитию, так особенностями глобализации как процесса, когда цивилизация становится единой, но ее развитие подвергается различного рода ограничениям, обусловленными как социальными, так и природными факторами.

Глобальное управление, ориентирующееся на новые цивилизационные цели, развивается ООН, на форумах которой и была принята стратегия устойчивого развития. Мы полагаем, что именно этому направлению "управляемой глобализации" как глобализации через переход к устойчивому развитию принадлежит будущее, о чем шла речь как в одном из первых научных обоснований (докладе Брундтланд) этого типа развития ^[49], так и в решениях ЮНСЕД, ВСУР, Рио+20 и других форумов ООН. Такой сценарий развития демократии и управления противоречит публикациям некоторых политологов (Ф.Фукуяма и др.), заявивших о конце истории и дальнейшем ее линейном продолжении на все оставшиеся времена в форме современных демократических обществ, что создает впечатление о своего рода конце эволюции политических процессов. Впрочем, тот же Ф.Фукуяма уже начал развивать иную точку зрения ^[50].

Политическая глобалистика отходит от традиционного политологического исследования и в своём предметном поле, рассматривая глобальные политические процессы и структуры (институты), влияние на современную политику (как внутреннюю, так и внешнюю) глобализации, глобальных проблем и процессов. Речь идёт о формировании политики глобального развития как глобальной политики, становления не только наднациональных, но и глобальных по своему содержанию структур и систем политического управления общепланетарными процессами и трансформации международных отношений и мировой политики в свои глобальные формы. Тем самым можно констатировать, что в политических науках происходит трансформация политологического подхода, причём новый – глобальный подход соотносится с глобальным политическим процессом.

Процесс формирования политической глобалистики идёт, испытывая воздействие как глобалистики, так и политической науки во всех областях исследования. Поэтому вряд ли можно видеть становление политической глобалистики лишь на пути изучения трансформации международных отношений в глобальные взаимодействия и дальнейшей эволюции мировой политики в глобальную политику (включая геополитику и глобальную геополитику ^[5]). Уместно также еще раз напомнить, что теория международных отношений – это не только политическое, но в целом междисциплинарно-социальная область знания, поскольку изучает весь спектр связей и отношений взаимодействий между субъектами, действующими на мировой арене.

Как отмечает П.А. Цыганков, в литературе по политологии (особенно как учебной дисциплине) международные отношения либо отсутствуют, либо упоминаются чисто формально, как некое необязательное дополнение. Такая ситуация основана на том, что многие политологи уверены в том, что политология – это наука о внутренней политике, ограниченной рамками организованного государственного общества. Тем самым постулируется самостоятельность науки о международных отношениях, но, как оказалось, подобная самостоятельность сводится к чисто количественному измерению, к географическому различию ^{[15, с. 37-38]}.

Трудности выделения особой науки о международных отношениях связаны со сложностью вычленения специального предмета этой науки: ведь как во внешней, так и во внутренней политике речь идёт о властных отношениях, распределении ресурсов и других аспектах политического управления ^{[15; с. 37, 40]}. Тем более, когда внешняя и внутренняя политика настолько взаимосвязаны, что их трудно выделить из этого единства, хотя в случае внешней политики конкретное государство в общем случае влияет меньше. Короче говоря, отсутствие чётких границ в предметном поле этих двух политических областей исследований свидетельствует о единстве политической науки, хотя международно-политическая наука исследует ряд проблем, которые не исследует «внутригосударственная политология». Т.е. в проблемном поле можно выделить специфические и в этом случае автономные предметы и концепты международно-политической науки (дипломатия, одно-, би- и многополярность, национальный интерес, международная безопасность и т.д.)

Поэтому, несмотря на то, что об автономности науки о международных отношениях говорить пока рано, тем не менее, можно считать, что в значительной степени речь идёт о единой политической науке, которая исследует как внутреннюю политику, так и международные отношения и мировую политику, претендуя на изучение глобальной политики. Тем более это «политическое единство» научных исследований будет существенно усиливаться с процессом глобализации и становлением политической глобалистики. Возможно, что в ближайшее время речь более решительно заявит о себе и глобальная политология, а не только политическая глобалистика. Здесь всё зависит от доминирующего воздействия либо глобалистики, либо политологии.

Формирующаяся в результате глобализации целостность человечества открывает возможность также появления целостной, или единой науки, в том числе и политической, в которой ныне автономные (в том числе и вышеупомянутые) области знания окажутся еще более тесно взаимосвязанными. И хотя уже произошло превращение политики в относительно самостоятельное пространство общественных отношений, движимое внутренними закономерностями и «своей» логикой изменения и развития, тем не менее, эти изменения и эволюционные трансформации политической сферы тесно взаимосвязаны с социально-экономическим развитием.