Трансформация миграционной политики России: этапы, особенности, проблемы (1989-2023)

Введение

Российская Федерация является одной из пяти стран – лидеров, как по числу мигрантов, так и по количеству эмигрантов ^[1].

По состоянию на 2023 г. коэффициент чистой миграции (net migration rate) для России составляет 0,621 на 1000 чел. населения, что на 16,98 % ниже, чем в 2022 г., и почти в три раза меньше, чем в 2016 г. [Примечание: Формула N = (I-E) / M x 1000, где N – коэффициент чистой миграции, I – количество иммигрантов, прибывших в страну; E – число эмигрантов, покинувших страну; M – среднегодовая численность населения страны. Позволяет оценить влияние миграции на население страны].

Несмотря на снижение коэффициента чистой миграции, особенно за годы после начала пандемии (см. Таблица 1), Российская Федерация по-прежнему остается страной с активной миграционной ситуацией: численность населения постепенно прирастает за счет иностранных граждан. При этом ежегодное среднее количество иммигрантов примерно равно или чуть превышает число российских граждан, живущих за границей, и составляет около 11-12 млн. чел.

Таблица 1. Динамика коэффициента чистой миграции в Российской Федерации, 2016-2023 гг.

Источник: United Nations - World Population Prospects; Russia Net Migration Rate 1950-2023 /Population. URL: https://www.macrotrends.net/countries/RUS/russia/net-migration

Эффективное управление миграционными ресурсами – одна из актуальных и нетривиальных задач для современного государства, поскольку миграция является одновременно как одним из важных инструментов содействия экономическому развитию в условиях демографического кризиса и дефицита трудовых ресурсов, так и источником рисков для общественно-политической стабильности. В этом контексте представляет интерес анализ документов миграционной политики на длительном промежутке времени с целью её периодизации (выделения этапов, отличающихся своим содержанием) и выявления факторов, определяющих стабильность и изменчивость системы управления миграционными потоками.

Периодизация современной российской миграционной политики

Источниковой базой исследования стал массив правовых актов Российской Федерации с 1989 по 2022 годы (около 100 документов) – федеральные законы, указы и распоряжения Президента Российской Федерации, постановления и распоряжения Правительства Российской Федерации, концепции миграционной политики, акты министерств и ведомств, а также материалы выступлений Главы государства, заседаний различных межведомственных комиссий и профильных рабочих групп высокого уровня.

Анализ источников показал, что, начиная с 1989 г., можно выделить семь этапов эволюции миграционной политики в Российской Федерации, критерием для выделения которых является изменение приоритетов в отношении органов власти к миграции (см. Таблица 2).

Каждый этап отличается своими особенностями в подходах к целям и задачам миграционной политики. А изменение подходов, точнее – уточнение акцентов в приоритетах, влечёт за собой перемены правового и институционального характера, поскольку для реализации принятых политических решений необходимы соответствующие механизмы. Речь идёт о принятии новых или уточнении действующих законов и других нормативных правовых актов, о создании или реорганизации профильных органов, разработке информационных и иных цифровых систем, разного рода стандартов и правил.

Таблица 2. Этапы в изменении подходов органов государственной власти к целям и задачам миграционной политики России (1989-2022)*

* Примечание: перечень источников, упоминаемых в таблице и далее в тексте (нумерация в скобках ), – см. в Приложении в конце статьи

Особенности последних этапов миграционной политики

Представляется целесообразным более детально обратиться к последним двум этапам адаптации российской миграционной политики к новым вызовам. Так, шестой этап очередной смены в приоритетах миграционной политики страны начался в 2019 году и был связан с серьезными изменениями во внешних и внутренних социально-экономических и политических условиях, в которых происходило регулирование миграционных потоков.

Весной 2019 г. органы государственной власти, приняв во внимание критический экспертный обзор миграционной ситуации в стране, заявили о необходимости принятия срочных политических решений. Среди факторов, повлиявших на позицию государства, стали отрицательный естественный прирост населения и резкое сокращение показателей чистой миграции ^[3-5]. Решая задачи роста экономики в условиях высокой демографической нагрузки на трудоспособное население и межрегиональных социально-экономических диспропорций, Правительство Российской Федерации утвердило Стратегию пространственного развития страны(28) и обновило Государственную программу «Содействия занятости населения»(29).

Впервые в истории российской миграционной политики Глава государства создал рабочую группу высокого уровня по реализации Концепции государственной миграционной политики на 2019-2025 гг. В состав группы вошли руководители всех ветвей власти государственных органов – от подразделений Администрации Президента Российской Федерации до профильных министерств и ведомств(30). Такого рода управленческие инструменты, объединяющие руководителей высокого уровня, позволяют оперативно разрабатывать, согласовывать и принимать стратегические решения.

Формально старт шестому этапу был дан решением Президента Российской Федерации форсировать работу органов государственной власти страны по реформированию миграционных режимов и института гражданства в рамках существующей Концепции и на основе предложений, разработанных рабочей группой(31). Личное участие Главы государства стало своего рода стимулом, чтобы ускорить работу по устранению перекосов и недостатков в системе управления миграцией, среди которых основными стали: (а) непоследовательность миграционной политики, (б) отсутствие прозрачного (и не коррупционного) механизма получения вида на жительство и гражданство, а также (в) отсутствие понятной системы дифференцированного отбора мигрантов(26).

В основу предложенного похода легли идеи унификации существующих миграционных правил (прежде всего, чтобы снизить эффекты нелегальной и скрытой временной трудовой миграции) и резкого повышения эффективности предоставления государственных услуг и осуществления государственного контроля в сфере миграции за счет быстрого и широкого использования информационных технологий.

Принципиальная возможность масштабной цифровой трансформации миграционной сферы основывается на таких объективных обстоятельствах, как высокие темпы цифровизации и наличие позитивного опыта использования все возрастающего числа цифровых сервисов в нашей стране. Например, в 2020 г. количество зарегистрированных пользователей на Едином портале государственных услуг составляло более 78 млн. человек (почти 2/3 всех граждан России старше 14 лет) ^[6], а в первом полугодии 2022 г. превысило 97,5 млн. человек ^[7]. В уточненных национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года, важное место занимает цель «цифровой трансформации» - достижения «цифровой зрелости» ключевых отраслей экономики и социальной сферы, а также государственного управления(32).

Согласно рекомендациям рабочей группы высокого уровня, на протяжении последних лет последовательно создаётся новая компонента государственной информационной инфраструктуры в виде цифровой платформы, которая содержит и обрабатывает информацию об иностранных гражданах и миграционных потоках и предназначена для использования всеми заинтересованными государственными органами. В рамках такой платформы должны решаться все вопросы оформления, выдачи и применения единого идентификационного документа иностранного гражданина при условии его регистрации с использованием биометрической идентификации. Предполагается, что важным элементом мониторинга миграционных потоков в режиме реального времени должна стать геолокация персональных мобильных устройств мигрантов. Однако на текущий момент эта идея пока не реализована. Частично вопросы цифровой трансформации миграционной сферы решаются за счет использования возможностей портала Государственных услуг. Например, уже в январе 2022 г. с помощью нового сервиса «Уведомления по трудовым мигрантам» работодатели получили возможность отправлять в соответствующие структуры МВД России электронные уведомления по различным аспектам трудовых отношений с иностранными гражданами ^[8].

Представляется значимым обстоятельством тот факт, что в 2020-2022 годах тема трудовой миграции как ресурса для экономического развития вошла в политическую повестку дня на федеральном уровне. Например, в апреле 2020 г. Агентство стратегических инициатив публично предложило Правительству Российской Федерации комплекс мер в сфере труда и занятости с использованием ресурса трудовых мигрантов. В частности, предлагалось приравнять трудоустроенных мигрантов к гражданам России для получения ими пособий по безработице и запустить процедуры подготовки мигрантов под высвобождающиеся рынки и для рынков обслуживания IT-инфраструктуры за счет перераспределения средств национального проекта «Производительность труда и поддержка занятости» ^[9]. Промежуточные итоги развития этой темы подвел в июле 2020 г. Президент Российской Федерации, когда заявил о том, что дефицит работников становится реальным ограничителем экономического роста России, а потому страна нуждается в притоке мигрантов, в особенности тех, кто является носителем русской культуры. «Что касается экономики, то совершенно очевидно, что с развитием экономики в России нам уже не хватает, а скоро это будет очень заметно, не будет хватать рабочих рук. Это становится реальным, объективным ограничителем экономического роста в стране. Это одна из серьезных проблем», - заявил В.В. Путин ^[10].

По состоянию на июль 2023 г. ключевые решения Правительства Российской Федерации по выполнению Перечня поручений Президента Российской Федерации от 6 марта 2020 г. № Пр-469 реализованы следующим образом(33) (см. Таблица 3):

Таблица 3. Состояние выполнения Правительством РФ мероприятий из Перечня поручений

Президента РФ от 6 марта 2020 г. № Пр-469

Текущий, седьмой этап развития миграционной политики характеризуется сочетанием жёсткой публичной риторики в защиту национальных интересов и правопорядка от рисков, возникающих из-за притока мигрантов (речь в частности идёт о попытках «раскачивания» межнациональной стабильности в России через миграционные каналы ^[14]), с прагматичным снижением барьеров на пути легальной трудовой миграции и созданием условий для увеличения «масштабов организованного привлечения иностранных граждан к осуществлению трудовой деятельности на территории Российской Федерации»(27).

В качестве аргументов в поддержку такой характеристики можно привести ряд событий и решений высокого уровня в сфере миграционной политики. Так, в октябре 2022 г. на заседании Совета Безопасности Российской Федерации Президент Российской Федерации В.В. Путин поручил вновь скорректировать действующую Концепцию государственной миграционной политики, с тем чтобы учесть «новые глобальные и региональные факторы, влияющие на миграционную сферу», отразить «весь комплекс как существующих, так и потенциальных вызовов» ^[2]. Среди новых факторов: рост в 2022 г. миграционного оттока населения Российской Федерации за рубеж; увеличение в том же году на треть (после ослабления карантинных ограничений) числа иностранцев, прибывающих в Россию с целью трудоустройства, а также большой поток беженцев (в частности речь идет о примерно 5 млн жителей Донбасса и юго-восточных регионов Украины) ^[15].

В марте 2023 г. по итогам коллегии МВД России была создана специальная межведомственная рабочая группа для разработки предложений, нацеленных на противодействие рискам миграции для общественного порядка. Эти предложения должны содействовать развитию комплексной системы социально-культурной адаптации иностранных граждан.

В мае 2023 г. на заседании Совета по межнациональным отношениям Глава государства, комментируя необходимость корректировки Стратегии государственной национальной политики с целью противостояния новым вызовам и угрозам, которые возникают, в том числе, из-за миграции, создающей острые проблемы для межнациональных отношений в стране, тем не менее, позитивно оценил значение иностранной рабочей силы. Он подчеркнул, что Россия открыта «для специалистов, которые необходимы отечественной экономике, … в первую очередь для наших соотечественников, людей, близких по культуре, языку, религии» ^[14].

Адаптивный характер миграционной политики

Содержательный анализ источников показал, что современная российская миграционная политика постоянно адаптируется к внешним и внутренним вызовам. Однако эта изменчивость имеет свои границы, которые заданы двумя приоритетами, одинаково значимыми (с точки зрения их важности и ценности) для национальных интересов страны. Этими равными по значению приоритетами являются интересы национальной безопасности и интересы стимулирования экономического развития в условиях дефицита трудовых ресурсов и демографического кризиса.

На Рисунке 1 схематично показано, как колебались концептуальные подходы миграционной политики на разных этапах между двумя одинаково значимыми полюсами интересов (приоритетов).

Рисунок 1. «Колебания курса» миграционной политики

Интерес представляет синхронный анализ изменения коэффициента чистой миграции и приоритетов миграционной политики (см. Таблица 3 и Рисунок 2).

Представляется, что гипотеза о том, что «ужесточение» или «либерализация» курса миграционной политики вызывают соответствующий отклик в увеличении или снижении миграционных потоков, не находит достаточного подтверждения. Если на начальных этапах коэффициент чистой миграции с некоторой задержкой увеличивался вслед за либерализацией миграционной политики и снижался – после ужесточения курса, то, начиная с 2009 года он устойчиво падал, несмотря на переход к умеренно жесткому курсу и мерам по стимулированию легальной трудовой миграции.

Таблица 3. Изменение коэффициента чистой миграции на фоне колебания курса

миграционной политики Российской Федерации (1989-2023)

Только за 2020-2023 годы сальдо миграции за период сократилось на 38%, а суммарные среднегодовые темпы изменений (GAGR) чистого коэффициента миграции составили: – 11,3% (отрицательные темпы) (см. Рисунок 2).

Рисунок 2. Изменение коэффициента чистой миграции (1990-2022)

Нужно отметить, что за последние 8 лет более, чем в два раза сократилось число заявок от субъектов Российской Федерации на привлечение иностранных работников. Если исключить влияние ограничений на трансграничные перемещения вследствие пандемии COVID-19, то пока нет однозначного ответа на вопрос, означает ли падение интереса к привлечению иностранных работников свидетельством улучшения ситуации с трудовыми ресурсами на региональных рынках труда, либо оно отражает нежелание региональных властей «усложнять себе жизнь» из-за того, что увеличение числа иностранных работников ухудшает показатель уровня социальной напряженности на рынке труда(35).

Рисунок 3. Изменение потребностей субъектов Российской Федерации в иностранных работниках (2015-2023), чел.

Со всей очевидностью, предложения рабочей группы высокого уровня (2020) внесли «свежие ноты» в сложившийся дискурс миграционной политики (на фоне уроков пандемии СOVID-19), в частности, за счет идеи систематического ограничения избыточных по своей сути процедур, сокращения видов документов на жительство и переноса акцента с особенностей возможной деятельности мигрантов на факт и условия их пребывания на территории России.

Начиная с этого времени, новую модель управления миграционными процессами активно продвигает и Глава государства, постоянно подчеркивая необходимость «оперативно отладить все административные процедуры, связанные с миграцией, максимально перевести их в «цифру», сделать понятными, чёткими и доступными» ^[16]. Однако идея ускоренного прорыва в управлении миграционными потоками за счет внедрения цифровых сервисов, централизации процедур учета и организации на этой основе тотального контроля реализуется не так быстро, как планировалось.

С одной стороны, в силу того, что миграция имеет «правоохранительную» и «экономическую» составляющие, сохраняется традиционная межведомственная разобщенность, на преодолении которой настаивает Глава государства: «очень важно, чтобы у Правительства, его социально-экономического блока и правоохранительных органов здесь были единые подходы, общее понимание результатов работы, которые необходимо достигнуть» ^[16]. Понятно, что без надежного обеспечения интересов национальной безопасности невозможно стабильное экономическое развитие, а без устойчиво развивающейся современной экономики и демографического благополучия состояние национальной безопасности также находится в зоне риска. Однако на практике мероприятия, которые обеспечивают профилактику угроз от притока иммигрантов для общественно-политической стабильности, конфликтуют с мерами, нацеленными на решение проблем с дефицитом трудовых ресурсов за счет привлечения иностранных работников.

С другой стороны, цифровая трансформация миграционной сферы – сложный дорогостоящий проект ^[17], сроки реализации которого объективно удлиняются из-за отсутствия единых концептуальных подходов, трудностей интеграции уже существующих сервисов и баз данных ^[18], а также технических проблем вследствие влияния западных санкций. Так, например, в начале июля 2023 г. Минцифры Росссии было принято решение о дооснащении системы миграционного и регистрационного учета «Мир» оборудованием на российских процессорах ^[19].

Кроме того, замедляет качественный переход ориентация при реализации миграционной политики на чисто административные методы мониторинга и прогнозирования, локализация проблем по «ведомственным квартирам», использование сугубо бюрократических процедур координации, и неразвитость, в конечном итоге, инклюзивных политических и экономических институтов ^[20].

Выводы

Анализ последних этапов развития миграционного регулирования показывает, что российская политика в области управления миграцией становится все более адаптивной. Адаптивным управлением называется процесс принятия решений в условиях неопределенности методом «проб и ошибок» (с постоянной оценкой последствий). Во всем мире подобные управленческие технологии, в том числе в сфере миграции, стали особенно активно внедряться под влиянием эффектов пандемии COVID-19, когда обстановка существенно менялась в очень короткие сроки при отсутствии надежных прогнозов и ориентиров ^[21].

Начиная с 1989 года, курс российской миграционной политики колеблется в коридоре, определенном двумя одинаково ценными, одинаково значимыми приоритетами: интересы национальной безопасности и интересы экономического развития. На практике меры, которые позволяют обеспечивать указанные приоритеты, реализуются разными управленческими блоками (правоохранительный и социально-экономический) и конкурируют между собой. Как следствие, российская миграционная политика характеризуется противоречивостью и является «дважды адаптивной». Во-первых, изменения зависят от смещения баланса в стратегических подходах к миграции (выходят ли на первое место представления о том, что миграция является безусловной угрозой, либо начинают доминировать идеи о миграции как ресурсе для решения текущих проблем экономики в условиях дефицита трудовых ресурсов). Во-вторых, миграционная политика адаптируется к воздействию новых, подчас неожиданных вызовов внешней среды (пандемия, СВО, санкции и пр.).

Хронологический анализ показывает нарастание скорости перемен в миграционном регулировании (характерные примеры - резкие изменения под влиянием пандемии COVID-19, эффекты специальной военной операции и международных санкций), что делает актуальным вопрос: а каковы пределы изменчивости миграционной политики? (Под пределами изменчивости политики целесообразно понимать её способность адаптироваться к неожиданным сильным вызовам внешней среды без ущерба для её сущностных, стратегических целей).

В настоящее время отсутствуют исследования, позволяющие понять, как сказываются быстрые (по историческим меркам) колебания курса миграционной политики на социально-экономических реалиях. Однако без такого рода работ трудно оценить пределы адаптивности миграционной политики. Это важный сюжет, потому что в условиях неожиданных внешних вызовов миграционная политика может потерять свою цель и субъектность, стать инструментом решения локальных задач. Например, в период пандемии миграционное регулирование, нацеленное на ограничение трансграничных и внутристрановых перемещений, в течение нескольких лет играло подчиненную роль, решая, скорее, санитарные задачи государств, а отнюдь не экономические. Необходимо оценить и подсчитать, к каким последствиям это привело. Связь между динамикой изменения подходов к задачам миграционной политики и социально-экономическими эффектами этих перемен требует специальных исследований.

В целом, происходящие в настоящее время процессы прагматизации и рационализации миграционной политики при неизменной декларации ценностей приверженности идеям развития и защиты «цивилизационного кода» страны являются, безусловно, позитивными. Однако текущая работа по совершенствованию механизмов управления миграционными потоками не исключает поиска ответов на вопрос о долгосрочных целях такой деятельности. Формирование «миграционной ситуации», которая способствует решению задач в сфере социально-экономического, пространственного и демографического развития страны, повышения качества жизни ее населения, обеспечения безопасности государства» формально не может быть конечной целью, поскольку, согласно Концепции, миграционная политика «является вспомогательным средством для решения демографических проблем и связанных с ними экономических проблем» (см. пп. 14 и 15 Концепции(23)).

Понятно, что в любом сценарии социально-экономического развития, предполагающем устойчивый экономический рост не ниже среднемирового уровня, необходимо задействование новых факторов роста. В свою очередь, это требует структурных изменений в направлениях возрастания качества человеческого капитала и максимизации вклада знаний людей в развитие, технологического прорыва для выхода на новые рынки и расширения способности государства (capacity) быстро изменять институциональные условия развития ^[22-23].

Однако, в условиях объективного спада экономической активности в мире, в том числе, под влиянием пандемии COVID19, на смену глобальным подходам к управлению миграционными потоками приходят процессы регионализации, связанные со стремлением государств использовать ресурс миграции для решения проблем национального развития. В таком контексте эффективная миграционная политика является производной от ясного формулирования целей национального развития и методов их достижения. На текущий момент концептуальные попытки найти место и роль, прежде всего, трудовой миграции в стратегии развития новой России носят пока довольно схематичный и формальный характер.

Это происходит потому, что все редакции отечественной Концепции миграционной политики, несмотря на совершенствование, по своему статусу являются не документами стратегического планирования, а своего рода краткосрочными «дорожными картами» текущего миграционного регулирования. Эксперты не раз отмечали, что в отличие от стратегий, концепция, по своей сути, является творческим документом, содержащим последовательное изложение политического замысла и системы взглядов на решение значимой общественной проблемы, и не предполагает программных мер ^[24]. Эта позиция подтверждается и тем фактом, что в федеральном законе о стратегическом планировании, содержащем исчерпывающий список документов стратегического планирования, не содержит актов под названием «концепция»(36).

Представляется, что для повышения эффективности управления миграционной сферой, Российской Федерации необходима долгосрочная Стратегия государственной миграционной политики, которая будет учитывать системный характер феномена миграции и многоуровневые эффекты, которые возникают в результате воздействия на миграционную ситуацию. Стратегия должна основываться на долгосрочных прогнозах социально-экономического и демографического развития страны, поскольку многие текущие процессы, влияющие на принимаемые решения в миграционной сфере, изменятся уже в среднесрочном периоде.

Например, сценарии развития трудовой и образовательной миграции показывают, что к моменту реализации соответствующих задач миграционного регулирования (2024-2025) при сохранении текущих социально-экономических условий привлекательность российского рынка труда и образования для основных доноров, прежде всего, стран СНГ снизится, что потребует разработки других решений, связанных, в частности, с новой политикой интеграции ^[5]. Также к 2025 году может исчерпать себя политика привлечения соотечественников и мигрантов из стран, близких в этнокультурном отношении, но сохранится большое число иностранцев, обладающих необходимыми профессиональными навыками и готовыми к интеграции, что потребует специального комплекса социально-политических мер по снижению возможной социальной напряженности.

Особого внимания требует вопрос беженцев и вынужденных переселенцев. Очевидно, что миграция по гуманитарным соображениям должна быть контролируемой и законной (легальной) и быть «неотъемлемой частью сбалансированной и всеобъемлющей миграционной политики ^[25-26]. Поскольку мигранты, прибывающие в Российскую Федерацию по гуманитарным соображениям, отличаются по своим характеристикам и жизненным сценариям от трудовых мигрантов, необходимы специальные мероприятия по их социальной реабилитации. Рассуждая в экономических категориях, гуманитарная миграция – это расходная статья бюджета, трудовая – доходная. Стратегия государственной миграционной политики должна содержать меры, нацеленные на балансирование расходов на мигрантов и доходов от миграции, а также на предупреждение рисков миграционного кризиса.

Приложение. Перечень процитированных нормативных правовых источников

1. Закон Российской Федерации от 28 ноября 1991 г. № 1948-1 (ред. от 06.02.1995, с изм. от 16.05.1996) «О гражданстве Российской Федерации» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 6. Ст. 243.

2. Указ Президента Российской Федерации от 14 июня 1992 г. № 626 «О Федеральной миграционной службе России» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 25. Ст. 1422.

3. Соглашение о безвизовом передвижении граждан государств Содружества Независимых Государств по территории его участников (г. Бишкек, 9 октября 1992 г.) // Бюллетень международных договоров. 1993. № 10. Ст. 34 (утратило силу).

4. Постановление Верхового Совета Российской Федерации от 13 ноября 1992 г. № 3876-1 «О присоединении Российской Федерации к Конвенции о статусе беженцев и Протоколу, касающемуся статуса беженцев» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 49. Ст. 2863.

5. Закон Российской Федерации от 1 апреля 1993 г. № 4730-I (ред. от 27.12.2019) «О Государственной границе Российской Федерации» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 17. Ст. 594.

6. Федеральный закон от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ (ред. от 01.03.2020) «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» // СЗ РФ. 1996. № 34. Ст. 4029.

7. Указ Президента Российской Федерации от 9 августа 1994 г. № 1668 (ред. от 13.06.1996) «О федеральной миграционной программе» // СЗ РФ. 1994. № 18. Ст. 2065. (утратил силу); Постановление Правительства Российской Федерации от 10 ноября 1997 г. № 1414 «О Федеральной миграционной программе на 1998-2000 годы» // СЗ РФ. 1997. № 47. Ст. 5406; Постановление Правительства Российской Федерации от 30 декабря 2000 г. № 1034 «О продлении срока реализации некоторых федеральных целевых и иных программ» // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 183.

8. Федеральный закон от 24 мая 1999 г. № 99-ФЗ «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом» // СЗ РФ. 1999. № 22. Ст. 2670.

9. Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ (ред. от 24.04.2020) «О гражданстве Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 22. Ст. 2031.

10. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ (ред. от 01.03.2020) «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032.

11. Федеральный закон от 18 июля 2006 г. № 109-ФЗ (ред. от 01.05.2019) «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2006. № 30. Ст. 3285.

12. Указ Президента Российской Федерации от 9 марта 2004 г. № 314 (ред. от 12.04.2019) «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» // СЗ РФ. 2004. № 11. Ст. 945.

13. Указ Президента Российской Федерации от 22 июня 2006 г. № 637 (ред. от 12.01.2010) «О мерах по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом» // СЗ РФ. 2006. № 26. Ст. 2820.

14. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 1 марта 2003 г. № 256-р (О Концепции регулирования миграционных процессов в Российской Федерации) // СЗ РФ. 2003. № 10. Ст. 923. (утратило силу).

15. Указ Президента Российской Федерации от 9 октября 2007 г. № 1351 (ред. от 01.07.2014) «Об утверждении Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года» // СЗ РФ. 2007. № 42. Ст. 5009.

16. Указ Президента Российской Федерации от 14 сентября 2012 г. № 1289 (ред. от 24.07.2020) «О реализации Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом» // СЗ РФ. 2012. № 38. Ст. 5074.

17. Указ Президента Российской Федерации от 21 мая 2012 г. № 636 (ред. от 21.01.2000) «О структуре федеральных органов исполнительной власти» // СЗ РФ. 2012. № 22. Ст. 2754.

18. Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года (утв. Президентом РФ 13 июня 2012 г. № Пр-1490) (утратила силу).

19. Постановление Правительства Российской Федерации от 15 апреля 2014 г. № 298 «Об утверждении государственной программы Российской Федерации "Содействие занятости населения"» // СЗ РФ. 2014. № 18. Ст. 2147.

20. Федеральный закон от 1 декабря 2014 г. № 409-ФЗ «О внесении в Трудовой кодекс Российской Федерации и статью 13 Федерального закона "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" изменений, связанных с особенностями регулирования труда работников, являющихся иностранными гражданами или лицами без гражданства» // СЗ РФ. 2014. № 49 (ч. VI). Ст. 6918.

21. Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ. 2016. № 1 (ч. II). Ст. 212.

22. Указ Президента Российской Федерации от 5 апреля 2016 г. № 156 (ред. от 15.05.2018) «О совершенствовании государственного управления в сфере контроля за оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров и в сфере миграции» // СЗ РФ. 2016. № 15. Ст. 2071.

23. Указ Президента Российской Федерации от 31 октября 2018 г. № 622 «О Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019 - 2025 годы» // СЗ РФ, 2018. № 45. Ст. 6917.

24. Федеральный закон от 27 декабря 2018 г. N 544-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О гражданстве Российской Федерации"» // СЗ РФ. 2018. № 53 (ч. I). Ст. 8470.

25. Распоряжение Президента Российской Федерации от 6 марта 2019 г. № 58-рп (ред. от 06.07.2020) «О рабочей группе по реализации Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019-2025 годы» // СЗ РФ. 2019. № 10. Ст. 957.

26. Федеральный закон от 24 апреля 2020 г. № 134-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О гражданстве Российской Федерации" в части упрощения процедуры приема в гражданство Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства» // СЗ РФ. 2020. №17. Ст. 2712.

27. Указ Президента РФ от 12 мая 2023 г. № 342 «О внесении изменений в Концепцию государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019 - 2025 годы, утвержденную Указом Президента Российской Федерации от 31 октября 2018 г. № 622» // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202305120003 (дата обращения: 11.07.2023).

28. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 13 февраля 2019 г. № 207-р (ред. от 31.08.2019) (Об утверждении Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года) // СЗ РФ. 2019. № 7 (ч. II). Ст. 702.

29. Постановление Правительства Российской Федерации от 28 марта 2019 г. № 348 (ред. от 30.03.2020) «О внесении изменений в государственную программу Российской Федерации "Содействие занятости населения"» // СЗ РФ. 2019. № 14 (ч. II). Ст. 1538.

30. Распоряжение Президента Российской Федерации от 6 марта 2019 г. № 58-рп (ред. от 06.07.2020) «О рабочей группе по реализации Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019-2025 годы» // СЗ РФ. 2019. № 10. Ст. 957.

31. «Предложения по реформированию миграционных режимов и института гражданства Российской Федерации» // Приложение к перечню поручений по вопросам реализации Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019-2025 годы (утв. Президентом РФ 6 марта 2020 г. № Пр-469).

32. Указ Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» // СЗ РФ. 2020. № 30. Ст. 4884.

33. Распоряжение Правительства РФ от 22 февраля 2019 г. № 265-р (ред. от 20.12.2022) (О плане мероприятий по реализации в 2019 - 2021 годах Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019 - 2025 годы) // СЗ РФ. 2019. № 9. Ст. 869.

34. Постановление Правительства Российской Федерации от 29 июля 2022 г. № 1352 (ред. от 24.03.2023) «О грантовой поддержке талантливых иностранных граждан и лиц без гражданства, обучающихся в российских организациях, осуществляющих образовательную деятельность на территории Российской Федерации» // СЗ РФ. 2022. № 32. Ст. 5829.

35. Постановление Правительства Российской Федерации от 15 октября 2015 г. № 1106 (ред. от 13.10.2017) «Об утверждении Правил проведения мониторинга ситуации на рынке труда Российской Федерации по субъектам Российской Федерации» // СЗ РФ. 2015. № 43. Ст. 5965.

36. Федеральный закон от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ (ред. от 31.07.2020) «О стратегическом планировании в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2014. № 26 (ч. I). Ст. 3378.