Наследие П. Фейерабенда: взгляд из цифровых реалий XXI века

Колесова Ольга Валентиновна ORCID: 0000-0001-6274-2323 доктор философских наук доцент, кафедры Информационных технологий в гуманитарных исследованиях, Нижегородский государственный университет им. Н. И.Лобачевского национальный исследовательский университет 603155, Россия, Нижегородская область, г. Н. Новгород, ул. Ковалихинская, 62, кв. 18 Г Kolesova Ol'ga Valentinovna Doctor of Philosophy Kolesova Olga Valentinovna Ph.D., Associate professor of Department of Information Technology in Humanities Research of Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod National Research University 603155, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Kovalikhinskaya str., 62, sq. 18 G kolesovaov@yandex.ru

Введение

В 2024 г. исполняется сто лет со дня рождения австро-американского философа науки Пола Фейерабенда. Вторая половина XX и начало XXI вв. связаны с осмыслением его методологического наследия с позиций, которые нельзя назвать однозначными. Наряду с признанием его как яркого представителя позитивизма отмечается, что различные интерпретации творчества философа делают его фигуру как привлекательной, так и отталкивающей ^{[10, с. 422]}. А. Сокал и Ж. Брикмон указывают на его глубокое знание трудов по таким дисциплинам как физика, история и философия науки, но в тоже время отмечают, что Фейерабенд не чуждался роли шута, которую ему иногда приписывали ^{[11, с. 75]}. В философе ценили умение принимать парадоксы ^{[15, с. 79]}, позицию, заключающуюся в том, что он имеет право не знать ^{[13, с. 195]}, свидетельствующую об ответственности учёного. К числу его достоинств относили умение возвыситься над мелочами ^{[7, с. 28]}, его решимость ^{[8, с. 6]}, умение чувствовать пульс времени, выражающийся в относительности и равноправии всех познавательных практик ^{[12, с. 13]}.

В своих исследованиях автор уже позиционировал метод П. Фейерабенда в качестве индикатора ментального выражения европейской науки в пространстве культуры постмодерна, обозначив в нём концептуальную, нормативную и ценностную составляющие ^{[4, 202 с.]}. В связи с предстоящим юбилеем со дня рождения философа, есть повод ещё раз осмыслить сформулированный им метод, ставший "знаменем постмодернизма". Памятуя о том, что для П. Фейерабенда проблема научного метода элиминируется из контекста науки в контекст культуры как таковой ^{[4, 194 c.]}, мы полагаем возможным проанализировать значимость метода исследования философа в качестве некоей онтологической установки, имеющей ценностное выражение, проявляемой не только в рамках науки, но и реализуемой в культуре. Данное исследование является частью общего изучения проблемы динамики ментальности культуры (культура понимается как способ бытия человека), осуществляемого автором.

В связи с этим, представляется актуальным произвести анализ основных положений предлагаемой П. Фейерабендом концепции "эпистемологического анархизма" с точки зрения их реализации в цифровой реальности как форме современной культуры. В качестве базовых характеристик цифровой реальности берутся её описания, данные в материалах онлайн-мероприятий 2021 года, инициированных исследовательским центром Интернета вещей (г. Москва) и кафедрой философии и социологии ЮЗГУ (г. Курск), посвящённых философским проблемам информационных технологий киберпространства.

Учитывая то обстоятельство, что философское осмысление понятия "цифровая реальность" является проблемой дискуссионной, мы будем исходить из её понимания как нового качества реальности в котором человек взаимодействует с другими объектами благодаря электронно-цифровым устройствам. Таким образом, объектом нашего исследования является специфика цифровой реальности, а предметом – формы реализации в ней методологического подхода П. Фейерабенда как ценностной онтологической установки.

Целью нашего исследования является выявление форм реализации методологического посыла П. Фейерабенда как ценностной онтологической установки деятельности человека в современном цифровом обществе и познании.

Научная новизна работы заключается в фиксации распространения методологических идей П. Фейерабенда на реальность современного гибридного мира с его способами мышления.

Методологической основой статьи являются аксиологический, гипотетико-дедуктивный и герменевтический подходы, а также общенаучные методы. Аксиологический подход позволяет позиционировать функционирование культуры как системы ценностей (объективных смыслов, согласно Г. Риккерту). Гипотетико-дедуктивный подход (версия П. А. Сорокина) позволяет автору предположить, что основные идеи П. Фейерабенда, связанные с "расширением" классической рациональности, действуют в современном обществе не только как познавательные ориентиры, но и как принципы организации жизни. Герменевтический подход (версия Г. Г. Гадамера, ориентированная на рост знания) используется автором при объяснении соотнесения основных положений концепции Фейерабенда с феноменами цифровой реальности.

Основная часть

Эпистемологический анархизм П. Фейерабенда

Основные положения предлагаемого Фейерабендом подхода связаны с отказом от рационалистической традиции, сформированной в рамках философии науки. Исходя из того, что любая методология является ограниченной ^{[12, с. 51]}, и призывая к расширению возможностей познания, Фейерабенд провозглашает принцип «допустимо всё» ^{[12, с. 48]}. Он вводит «контрправила», то есть правила противоположные тем, что приводят к продуктивным действиям в традиционном понимании. Принцип пролиферации – первое «контрправило». Оно призывает поощрять несовместимые с подтверждёнными и признанными теориями гипотезы. Фейерабенд, включая социологический контекст в основания своей методологии, полагает, что выдвигать версии могут все люди, вне зависимости от их мировоззрения и психических особенностей. Принцип пролиферации содержит, по мнению Фейерабенда, «необходимое свойство открытия» ^{[12, с. 68]}. Большие надежды он возлагает на плюралистическую методологию, полагая, что в ней совпадает субъективно произвольное с объективно закономерным ^{[12, с. 68]}. Он отказывает науке в поиске истины, считая, что движение целого (развитие познания О. К.) сводится к посылке софистов «делать слабое более сильным» ^{[12, с. 50]}.

Принцип несоизмеримости является вторым «контрправилом». Согласно ему, возможна разработка гипотез несовместимых с результатами экспериментов ^{[12, с. 50]}. Это позволяет всякой новой теории формулировать факты, несопоставимые с фактами других теорий, которые не могут подтвердить или опровергнуть то, что выходит за её собственные пределы. Соблюдение «контрправил» и реализация «эпистемологического анархизма», по мысли Фейерабенда, гарантирует непротиворечивое сосуществование авторам с самыми разными взглядами, так как критериев для оценки их версий просто нет, то есть допустимо всё.

Отказ от рационалистической традиции и переосмысление рациональности сопряжены у Фейерабенда с пониманием необходимости исходить в познании из принципов дорефлексивного восприятия человека архаической эпохи. Вступая в противоборство с традиционной рациональностью, он возлагает на Разум все «издержки» современной ему культуры. В частности, его гнев направлен на сформированные разумом деспотичные понятия, которые держат, с его точки зрения, человека в страхе, такие как «Истина», «Справедливость», «Любовь», наконец, само понятие «Разум». Ценностные критерии концепции Фейерабенда базируются на онтологических основаниях культуры. Для него значимость представляет не только рациональное восприятие человека, но и его мировоззренческие, и религиозные установки. Плюрализм лежит в основе его понимания человечности. Подобный пиетет становится возможным, благодаря его видению особенностей восприятия архаичного человека, которое характеризуется, по его мнению, «терпимостью» ^{[12, с. 250]}. Для архаичного человека не было характерно интеллектуальное единство, присущее современникам, в котором происходит совмещение физического и духовного начал. Античный человек может быть описан с позиций «отсутствия компактности». События для него, по мнению Фейерабенда, представлялись как сложное распределение частей, в которое вставлялось тело-марионетка ^{[12, с. 250]}. Фейерабенд считал, что мир, в котором отсутствуют метаустановки человечнее, чем современный ему мир. Архаичный человек к своему описанию мира добавлял чужие мифы и богов, не противясь им. По Фейерабенду, дегуманизация, связана с освоением человеком таких интеллектуальных процедур как анализ, систематизация, введение абстрактных понятий.

На наш взгляд, Фейерабенд, будучи разочарован современным ему «одномерным» человеком западной цивилизации, так же как в своё время К. Юнг обращался к архаике, полагая, что возможность «пережить дух заново» ^[17] позволит через приобщение к иррациональным основам культуры выйти на новый уровень, преодолеть современный кризис.

Принцип пролиферации и цифровая реальность

Жизнь всегда богаче и неожиданнее наших разнообразных прогнозов. Её новые горизонты оказались не возвращением к иррациональным истокам культуры, а усугублением рациональности. Подтверждением тому стала созданная человеком цифровая реальность.

Ярким свидетельством проявлений современности, соответствующим установкам П. Фейерабенда, на наш взгляд, является «считывание», так называемых, «контрправил» – пролиферации и несоизмеримости, в описании киберфизической реальности в исследованиях современных учёных.

Сегодня учёные рассуждают о появившейся новой реальности, обозначаемой ими как смешанная или дополненная, в которой переплелись «виртуальное» и «материальное» ^{[1, с. 42]}. Они отсылают к понятию «гибридного общества» Стефани Мейера, определяемого как представленное людьми и «встроенными» цифровыми технологиями. Е. Кузнецов обозначает понятием «метавселенная», виртуальное пространство, построенное на основе физической реальности ^[5].

Многие современные авторы полагают, что разнородные технологические реалии и связанные с ними акторы (действующие индивидуальные или коллективные субъекты), представляющие эту гибридную среду, связывает лишь одно общее основание, коим является темпоральная неоднородность ^{[1, с. 45]}. Если вспомнить социологическую отсылку Фейерабенда о том, что творческий процесс должен подпитываться людьми, представляющими разные социальные страты и даже психические особенности, то сегодняшнее разнообразие, представленное людьми, «ботами», текстами, агентами искусственного интеллекта, самовоспроизводящимися кодами, вполне может быть воспринято как реализация этого многообразия в условиях нового витка технического прогресса. Кроме того, происходит постоянная трансформация этого цифрового «контента», так как во взаимодействии друг с другом акторы переопределяют среду, формируют новые конвенции, протоколы и алгоритмы и обновляют технологии ^{[3, с. 19]}. Таким образом расширяется поле возможного творчества и открытий за счёт постоянного пополнения и переформатирования «действующих персонажей» цифровой реальности, что вполне коррелирует с первым «контрправилом» австро-американского философа.

Принцип несоизмеримости и неоднородные модальности

В связи с постоянными изменениями и многообразием акторов, представляющих цифровую среду, для которых нет «общей почвы» ^{[3, с. 19]}, общего знаменателя, возникает проблема их соизмеримости. Фейерабенд давал оправдание существованию так называемых «несоизмеримых» теорий. Мы констатируем сегодня неоднородность среды, её постоянную трансформацию и переопределение, возникновение новых конвенций и так далее, что реализует в практической плоскости отсутствие общих критериев для сопоставления результатов деятельности, возникающих описаний среды, представляемых мировоззрений и т. п. Международный исследовательский центр в университете Хеймница, существующий с 2020 года, так и называется: Collaborative Research Centre «Hybrid Societies: Humans Interacting with Embodied Technologies» ^[19]. Действительно, мы живём в мире самоуправляемых машин, дронов, умных протезов и домов. Этот гибридный мир позиционируется как «самоорганизующиеся коллективные системы», состоящие из разных компонентов (природных и искусственных) или людей, взаимодействующих благодаря техническим системам ^[21].

Современные описания цифровой реальности, в которых антропоцентризм воспринимается как одна из сингулярностей общего сетецентричного, монадологического (Лейбниц) процесса космоцентричной эволюции, на наш взгляд, коррелируют с принципом несоизмеримости Фейерабенда. Мир в таком описании состоит из разнородных модальностей.

Происходящие изменения затрагивают и форматирование методологических принципов изучения новой реальности, инструментов мышления. Аршинов с коллегами полагают, что они не даны ещё в окончательном виде, но предполагаются как осмысливаемые вместе со сложностью (понятие В. И. Аршинова «мышление вместе со сложностностью») и требуют создания, изобретения, конструирования ^{[1, с. 43]}. Учёные отмечают возросшую значимость в постнеклассической науке понятий "коммуникация", "автопоэзис" и "семиозис". Аршинов указывает на киберсемиотику – трансдисциплинарную метатеорию, позиционирующую коммуникацию как основную форму реальности. В ней знание представлено четырьмя позициями. Описание природы даётся естественными науками. Человеческую телесность описывают биологические науки. Субъективный мир человека является прерогативой феноменологии. Социальность транслируется социальными науками. Постнеклассическая наука формирует собственную эпистемологию. Её существенной характеристикой является функционирование синергетического наблюдателя сложности, различающего прошлое, настоящее и будущее. Понятие "синергетический наблюдатель сложности" определяется как эволюционирующий распределённо-сетевой семиотический концепт с квантовоподобными свойствами ^{[1, с. 43-44]}. Под синергетическим наблюдателем подразумевается сеть наблюдателей, находящихся в коммуникации. Таким образом, новому типу рациональности соответствует новый рефлексивный субъект, наблюдающий и себя самого, включённого в конкретные познавательно-проектные ситуации. Подразумевается, что синергетический наблюдатель имеет в себе предпосылки интерсубъективности, т. е. он содержит в себе внутреннего и внешнего наблюдателя.

Существующие описания цифровой реальности и способы рефлексии по её поводу, формируемые методы мышления, таким образом, вполне можно воспринимать как иллюстрацию второго «контрправила» Фейерабенда – принципа несоизмеримости. Он конкретизирован такими понятиями как "сложность", "сингулярность", "сетецентричность", "синергетический наблюдатель", "разнородные модальности", что наполняет его конкретикой жизненных воплощений.

Интернет и анимизм

Важнейшей характеристикой цифровой реальности стало «оразумнивание среды» – «одушевляемые» технологиями объекты вписываются в общий культурный контекст, создавая современный цифровой и кибернетический анимизм ^[24]. Необходимо заметить, что к пониманию анимизма существуют разные подходы. На ранних этапах своего становления антропологические представления были выдержаны в контексте просвещенческих идей и позиционировали верования "примитивных" народов как ранний этап становления человека, который будет преодолён в последующем. Архаичный человек представлялся экстраполирующим свою психологическую конституцию на окружающие его явления природы, персонифицирующим их, дающим им имена ^{[2, с. 21]}, создающим богов и творящим мифы ^{[2, с.107]}, в попытке обуздать-объяснить-подчинить превосходящие его силы природы ^{[14, с. 29]}. Судьба современного человека, реализующего принцип «по-става» (М. Хайдеггер), то есть втянутого в бесконечный процесс доказательства собственного бытия через создание чего-то нового, может быть описана через иную систему интерпретаций. Принцип "одушевления" неживого современными антропологами сформирован в связи с "антропологическим поворотом" середины XX в., давшим новое прочтение понятия "личность". Отправной позицией, фундирующей поворот, стала работа И. Хэллоуэлла "Онтология, поведение и мировоззрение оджибве" ^[20] в которой показано, что в качестве "одушевлённых" выступают все существа, с которыми люди поддерживают межличностные отношения. Для индейцев оджибве понятие "человек" несёт более узкий смысл, чем понятие "личность". В их представлении существуют "личности-люди", "личности-медведи", "личности-камни" и т. д. Все эти личности, по их представлениям, имеют разум, волю, язык. Таким образом, с ними возможна коммуникация. Индикатором одушевлённости личностей, в данном случае, выступает включённость в отношения.

На эти идеи опирается анимистическая концепция Н. Бёрд-Девид, где "одушевлённость" связывается с отношениями, возникающими между акторами ^{[18, с. 72]}. Сходные позиции занимает Э. Повинелли ^{[23, с. 20]}.

Важными для наших рассуждений моментами в этом новом видении критериев одушевлённости является то, что любой неодушевлённый предмет может выступать с позиций одушевлённого, так как с ним возможно общение.

В контексте приведённых выше концепций выдержано видение проблемы анимизма Д. Проктором. Он показывает, что люди, использующие Интернет, возвращаются к анимизму. Так позиционировать происходящее Проктор считает возможным, в связи с тем, что в Интернете людей разделяет пространство и время. Для осуществления коммуникации они выражают себя через нечеловеческие сущности (тексты, фотографии, аватары), общаются с нечеловеческими сущностями, к примеру, «ботами» или самовоспроизводящимися кодами, которые действуют по человеческому подобию. Он полагает, что достижения искусственного интеллекта и действия в рамках заданных правил всё более затрудняют идентификацию человеческого и нечеловеческого в виртуальном пространстве. Таким образом, он утверждает, что сегодня вновь актуальна анимистическая практика и пользователи интернета выступают агентами кибернетического анимизма ^[24]. Более традиционные аргументы приводит в пользу киберанимизма Йоханес Шик, считая, что человечество проходит стадию развития, в которой цифровые инструменты воспринимаются дорефлексивно как продолжение человеческого тела и сознания ^[25]. Его трактовка вполне коррелирует с видением Дж. Вико, рассуждавшего о распространении внутреннего мира человека на явления природы.

Мы полагаем, что в данном прочтении коммуникации можно усмотреть так называемую распределённость, так как все вписывающиеся в "мозаику" акторы дополняют картину мира, устраняют его центричность, что соответствует представлению П. Фейерабенда о "терпимости" восприятия архаичного человека. Таким образом, современный человек возвращается к архаике через новое понимание коммуникации и новое видение коммуницирующих акторов.

На состоявшейся открытой дискуссии в феврале 2021 года в числе многих аспектов рассмотрения проблем трансгуманизма (позиционирует человека, модифицированного генной инженерией) и антропоцена (эпоха высокого уровня активности человека) речь шла и о том, что необходимо сегодняшнюю гибридную, материально-цифровую реальность наделить целостностью. Эту мысль высказала У. С. Струговщикова (ИФ РАН). По её мнению, современному обществу необходимы сильные мифологии, задачей которых становится, с учётом многомерности и гетерогенности восприятия и мышления, формирование цельной картины мира. ^{[16, с. 110]}.

С ней солидаризировался и Роб ван Краненбург, заявивший, что анимизм – существенный источник культуры. Время, когда люди перестали одушевлять природу очень незначительно в сравнении с историей человечества. Необходимость воспринимать планету как живую сущность связана с экологическими кризисами и нехваткой ресурсов. Он распространил эту мысль на мир, созданный человеческими руками, приведя цитату А. Родченко о том, что вещи должны быть равными человеку, быть его товарищами, с которыми человек сумеет смеяться, радоваться, разговаривать ^{[16, с. 110]}. В данном случае, на наш взгляд, актуализируются две отсылки. Одна может быть связана с пониманием «мистической сопричастности вещей и событий друг другу» К. Леви-Брюля, которая обозначает отсутствие вещей в их простом предметном виде ^{[6, с. 35]}. Другая коррелирует с посылкой Хэллоуэлла по поводу понимания не-людей, в качестве личности. Вещь, в данном случае, выступает как включённый в коммуникацию актор. То есть, действительно, «одушевление» на современном витке истории соотносится с искусственным миром вещей.

Необходимо заметить, однако, что миф сам по себе жёсток и тоталитарен. Фейерабенд, обращаясь к архаике, прежде всего подразумевал отсутствие центрированности, отсутствие рефлексии, способной её создать, которая выражалась в «непротиворечивом» вписывании тела-марионетки в любой контекст. Сегодня мы констатируем, с одной стороны, сингулярность, разнородность, сложность, что подтверждает соответствующие представлениям Фейерабенда условия для творчества и новых открытий. С другой стороны, в контексте этого «благоденствия» сингулярностей формулируются тенденции и обоснования для создания неких общих критериев, служащих взаимодействию разнородностей и придающих «устойчивое» развитие обществу в целом.

Взаимодействие человека и кибер-иного в свете реализации "эпистемологического анархизма" как ценностной онтологической установки

Сегодня речь идёт о необходимости коэволюционного взгляда на путь развития, противостоящего системным техносоциальным кризисам современности, таким как глобальное потепление, пандемия COVID-19, экономические кризисы ^{[1, с. 53]}. Обстоятельства задают, по мнению исследователей, вектор современной практической философии в цифровую эпоху. Авторы прорисовывают черты «будущих» космотехник реальности оформляющегося Неоцена. Она описывается как киберфизическая, кибербиологическая и киберсоциальная ^{[1, с. 54]}. С точки зрения исследователей, устойчивое развитие Новацена (эпоха сверхразумных роботов) ^[22] может быть обеспечено применением в цифровую эпоху инвариантов мышления различных исторических периодов прошлого. Предлагается из мифолого-религиозных форм реактуализировать анимизм, тотемизм, фетишизм и другие магические практики. Возрождение может стать источником переосмысления и использования в новых условиях, к примеру, поэтических космогоний, рационализирующих натурфилософий, глобальных социальных утопий и т. п. Новое время может пополнить современные практики в изменённом виде феноменами алхимии, переосмыслением фигуры мага, религиозно-мистическими течениями и нерелигиозными группами, сектами, как предвестниками научно-технической революции. Могут быть осмыслены в новом ключе эстетика Ренессанса, этика Реформаторства, гении Возрождения. Современность сфокусировала интересы авторов на области киберизменений, а также разнообразии, связанном с возрастными, гендерными, социоэкономическими и этнокультурными особенностями.

Важно отметить, Аршинов с коллегами полагают, что в представленном в цифровом обществе разнообразии его значимой особенностью становится необходимость в построении отношений с кибер-иным и кибер-другим ^{[1, с. 53]}. Проблема видится в том, что, в гибридном мире мы имеем дело с «умными вещами», обладающими субъектностью, и возникает вопрос о распространении поля ответственности на агентов искусственного интеллекта, которые смогут «чувствовать», «осознавать» себя, выражать «эмоции» ^[16].

Интересно то, что во всём многомерном и постоянно трансформирующемся многообразии, при регулярном выделении различий акторов и указании на их гибридность, всё же предполагаются, так или иначе, соотнесения с человеческими качествами, измерениями, даже этикой.

Даже новые вводимые понятия такие, как нечеловеческие сущности, к примеру, «боты» или самовоспроизводящиеся коды, понятие «трансгуманизм», представления о киберфизической, кибербиологической и киберсоциальной реальности или Неоцене, его продолжении и усовершенствовании Новацене, в контексте размышлений цитируемых нами исследователей, предполагают, что нечеловеческие сущности всё же действуют по человеческому подобию, а новые реальности являются преобразованием старых, то есть они сопоставимы.

Но по поводу наших перспектив есть и другие мнения. К примеру, Т. В. Черниговская выделяет два, с её точки зрения, значимых аспекта в развитии искусственного интеллекта. Первый – заключается в невероятной скорости его самообучения, пугающей самих разработчиков. Второй – в том, что ИИ может пойти по пути, который не будет понятен человеку ^[9].

В связи с этим, по её мнению, может оказаться так, что останется человеческий интеллект со всеми его «грехами» и возникнет искусственный, который будет совершенно другим. Вопрос в том, будет ли востребован человеческий интеллект в таком случае?

Черниговская видит ценность и «спасение» человеческого интеллекта в том, что он способен на уникальные творения искусства, в то время как ИИ может творить, но в рамках заданного алгоритма, даже если в качестве такового выступает манера того или иного гения.

Возникает опасение, что несоизмеримость, позиционируемая как условие роста творчества и открытий, может стать для человека смертельным приговором.

Заключение

Подводя итоги нашего исследования, выделим в нём значимые моменты. Необходимо признать, что относимая к эпистемологии роль П. Фейерабенда как «основоположника рациональных основ современного иррационализма», как её определил А. Л. Никифоров ^{[12, с. 13]}, дополнилась тем, что его методологический подход в современной цифровой культуре стал ценностной онтологической установкой деятельности человека. Основные положения эпистемологического анархизма находят применение как в функционировании цифровой культуры, так и в способах её мышления. В частности, первое «контрправило» или принцип пролиферации, связанное с социальным «разнообразием» субъектов познания, вполне соотносимо с современной трансформацией цифрового «контента», постоянным переопределением среды взаимодействующих друг с другом акторов, формирующих новые конвенции, протоколы и алгоритмы, обновляющих технологии ^{[3, с. 19]}. Происходит постоянное пополнение и переформатирование «действующих персонажей» цифровой реальности.

Реализация второго «контрправила» или принципа несоизмеримости в цифровом обществе вытекает из реализации принципа пролиферации. Исходя из условий сложной, гибридной среды, представленной самыми разными вариантами живого, неживого, многообразными способами соединения естественного и искусственного, возникающими между ними коалициями и типами связей, невозможностью использования общих критериев для выражения этих субъектов, приходится констатировать их несоизмеримость.

Следующая посылка П. Фейерабенда, имеющая отношение к архаическому восприятию человека мифологической эпохи, также находит свою реализацию, воплощаясь в цифровом и кибернетическом анимизме с его акцентами на коммуникативной составляющей. В данном случае, мы находим выражение коммуникативных проявлений нечеловеческими сущностями, осуществляющими общение в формате подобном человеческому. Затрудняемая идентификация человеческого и нечеловеческого в виртуальном пространстве перестаёт быть значимой, так как критерием анимизма становится коммуникация. Пользователи интернета – агенты кибернетического анимизма.

Таким образом, становится очевидной не только актуальность методологических посылок П. Фейерабенда, но и их жизненное воплощение на новом этапе технического развития в современной цифровой культуре. Справедливости ради, нужно отметить, что воплощение главных идей философа не сделало их менее спорными. Контекст их применения существенно «онтологизировался». Идея презумпции несоизмеримости несёт в себе явную неоднозначность. Прямо об этом свидетельствуют настораживающие прогнозы относительно возможного сосуществования человеческого и искусственного интеллектов. Косвенными доказательствами относительного блага сосуществования несоизмеримых друг с другом субъектов являются поиски современных исследователей в направлении наделения сегодняшней гибридной, материально-цифровой реальности целостностью и разработка различного рода космотехник, отвечающих этой цели.

Проведённое исследование подтверждает выдвинутую автором гипотезу о функционировании метода исследования П. Фейерабенда в качестве ценностной онтологической установки деятельности человека, проявляемой не только в рамках науки, но и реализуемой в реальности цифровой культуры. В контексте общего изучения проблемы динамики ментальности культуры, осуществляемой автором, результаты данного исследования могут использоваться как аргумент для обоснования ценностных приоритетов культуры в качестве агентов конструктивной трансформации её ментальности.