Development of the institution of preemptive rights in Russian civil law

Zalivin Kirill Post-graduate student, the department of Civil Law and Procedure, North-Caucasus Federal University; 355000, Russia, Stavropol'skii krai, g. Stavropol', ul. Dzerzhinskogo, 152 cyberkrik@gmail.com Other publications by this author

Современная унификация европейского гражданского прав оказалась возможной в силу общности подходов различных европейских правовых систем ко многим базовым принципам гражданского права, в том числе, допускавшим отход от базового принципа равноправия всех участников гражданских правоотношений в отдельных, специально регламентированных обстоятельствах, так называемых преимущественных правах, связанных с отношениями собственности, обязательствами, наследственными и корпоративными правоотношениями. Регулирование гражданско-правовых отношений в России развивалось в общем европейском русле, следовало тем же тенденциям, что вполне объяснимо существованием довольно обширных связей России и Европы начиная еще с самых древних времен. Поэтому не стоит утверждать о какой то исключительной «самобытности» или «отсталости» российского гражданского права по сравнению с европейским «цивильным» правом. Также, как европейское право, российское гражданское право допускало отступление от принципа равноправия сторон в гражданском обороте, признавая наличие особых – преимущественных прав, одних участников гражданских правоотношений, перед другими, в отдельных категориях правоотношений.

Также как и в Европе, к примеру, издревле признавалось преимущественное право на наследование наиболее близкими родственниками умершего, причем преимущество признавалось именно за совместно проживавшими с умершим, а потом выстраивалась своеобразная лестница «преимуществ» - очереди наследников.

Другим аспектом преимущественного права в России, как и в Западной Европе в свое время, было установление торговых ограничений, как правило договорных между торгующими субъектами, или государственных ограничений в иностранной торговле с целью устранения конкуренции для собственных товаропроизводителей ^{[11, с.443]}. Так, у дореволюционного исследователя Н.Н. Товтолеса, приведен пример Новгородской купчей грамоты, в которой купцы договариваются о преимуществах взаимной торговли ^{[15, с.134]}, то есть, договариваются о предоставлении торговых преференций только для определенного круга лиц.

Все же, основным источником возникновения преимущественного права было право общей собственности, участники которой имели преимущество на приобретение долей такой собственности. Если обратиться к общей собственности по древнерусскому праву, то она, как правило, шла из семейной общности, и регулировалась нормами обычного права. Так, можно отметить преимущественное право младшего сына на наследование родительского дома, тогда как старшим «доставалась лошадь».

Соборное Уложение 1649 года в ст. 14 главы XVII «О вотчинах» устанавливает последствия распоряжения одним из сособственников своей долей в общем имуществе без согласия других сособственников. Таким последствием являлось отбирание доли о покупателя и возврат ее остальным сособственникам. Из этого можно сделать вывод, что Соборное Уложение устанавливало преимущественное право прочих сособственников на приобретение отчуждаемой доли. Причем каждый такой сособственник имел право самостоятельно инициировать судебную тяжбу и требовать возврата проданной доли общего имущества, не требуя такого согласия от прочих сособственников общего имущества.

Одним из примеров регулирования прав соучастников коммерческой деятельности, каждый из которых вложил свою долю в такую деятельность, следует признать Устав 1781 года о купеческом водоходстве, или торговле морскими и речными путями. Управление и распоряжением общим кораблем осуществлялось по согласованию участников такого предприятия. В регулировании такой деятельности можно увидеть признаки регулирования отношений современных хозяйственных обществ. В частности, если один из участников хотел продать свою долю, то он был обязан сначала получить согласие других участников на продажу долю постороннему, и в случае отказа требовать от участников выкупить его долю по справедливой цене. То есть, Устав 1781 года предоставлял прочим участникам общего предприятия преимущественное право на выкуп доли.

Дальнейшее развитие института преимущественного прав связано уже с принятием Свода гражданских законов ^[14]. Согласно ст.555 Свода, имение, «состоящее в общем владении многих лиц, не может быть отчуждено одним из них без согласия всех; но каждый соучастник может продать или заложить то, что на часть его из общего причитается, с тем однако же, что прочим соучастникам, если не захотят они допустить до выдела той части, предоставляется сохранить оную за собою, заплатив за нее деньгами по оценке»^[14]. Преимущественные права наследников по закону регулировались положениями ст.1127- 1147 Свода. Кроме того, содержались и специальные правила преимущественного наследования в отношении отдельных объектов.

В целом, можно утверждать, что как и в западной Европе, в дореволюционной России преимущественное право в основном было связано с институтом общей собственности, причем эта общность была обусловлена семейно-родовыми обстоятельствами. Поэтому право преимущественного выкупа родовой собственности (вотчины) признавалось в первую очередь за другими членами семьи (рода). Данное преимущественное право родового выкупа сохранялось в России вплоть до революционных событий 1917 г.

В советский период существовало право преимущественной покупки, которое также было связано с отношениями общей собственности ^{[5, с.161]}, а также установленным порядком очередности призвания к наследованию по закону. Нововведением советского периода следует признать закрепление преимущественного права аренды, впервые установленного в ст.154 ГК РСФСР 1922 года ^{[9, с.17]}. Кроме того, в ст. 64 ГК РСФСР 1922 г. предусматривала, что участник в общей собственности имеет преимущественное право покупки при отчуждении кем-либо из них своей доли постороннему лицу, кроме случая продажи с публичных торгов. Судебная практика 20 - 30-х годов прошлого века придерживалась той точки зрения, что продажа постороннему лицу не только признается недействительной, но что сособственник в силу права преимущественной покупки может требовать перевода на него прав приобретателя с внесением в суд уплаченных приобретателем денег и других расходов и с принятием на себя всех обязательств покупателя ^{[5, с.161]}.

Право преимущественной покупки нашло свое отражение и в Гражданском кодексе 1964 года, ст.120 которого была посвящена именно этому преимущественному праву. В целом, данная норма почти без изменений была воспринята и современной ст.250 ГК РФ.

В отношении наследственного права, как отмечают О.Е. Блинков и С.Е. Никольский, преимущественные права в отношении отдельных категорий наследуемого имущества – домашней обстановки, предметов обихода, были закреплены в ст. 421 ГК РСФСР 1922 г., а затем и в статье 533 Гражданского кодекса РСФСР 1964 года. Дальнейшее закрепление указанные вопросы получили с принятием части третьей действующего ГК РФ ^[4].

Дальнейшее развитие преимущественных прав, их видового разнообразия, связано уже с принятием действующего Гражданского кодекса РФ, в котором нашли свое отражение как преимущественные права, вытекающие из обязательств – купли-продажи, аренды, так и из вещных, в том числе и наследственных прав.

В обязательственных правоотношениях преимущественные права возникают у участников этих правоотношений, как правило, у одной из сторон, за которое признается преимущественное, по сравнению с другими потенциальными «односторонними» участниками, право на вступление в обязательное правоотношение с другой стороной, при котором, единственное отличие прочих возможных «односторонних» участников заключается в отсутствии этого самого преимущественного права при прочих равных условиях. И.А. Емелькина совершенно справедливо обращает внимание на тот факт, что в европейских странах прослеживается тенденция к расширению сферы действия права преимущественной покупки предоставлением возможности управомоченному лицу реализовать свое право при заключении обязанным лицом не только договора купли-продажи, но и ряда других сделок ^{[6, с.107]}. То есть, тем самым преодолеваются различные способы преодоления права преимущественной покупки путем «маскировки» сделки под иной вид обязательственных правоотношений. Стоит согласиться с мнением И.А. Емелькиной, что расширение сферы применения права преимущественной покупки имущества есть неизбежный процесс и для отечественного законодательства. Это подтверждается соответствующими изменениями ГК РФ, а также наличием разных подходов в судебной практике. Несомненно, расширение сферы применения права преимущественной покупки имущества положительно скажется на защите имущественных интересов участников гражданских правоотношений ^{[6, с.108]}.

В группу преимущественных прав, возникающих из вещных правоотношений, стоит отнести наследственные и исключительные преимущественные права. Вопросы преимущественных прав при наследовании довольно подробно рассмотрены в различных исследованиях [см., например: 2;3; 8; 12;13; 17; 18], особо среди которых стоит отметить очень подробную монографию О.Е. Блинкова и С.Е. Никольского^[4].

Отдельно регламентируются преимущественные права участников корпоративных правоотношений, признанных в настоящее время особым видом гражданских правоотношений, не совпадающих с вещными и обязательственными правоотношениями. В научной литературе отмечается, что виды преимущественных прав в корпоративных правоотношениях объединяются в две большие группы:

- права на приобретение прав участия за счет других участников общества;

- права на приобретение прав участия за счет внесения дополнительных вкладов в уставный капитал^{[1, с.176]}.

Таким образом, можно утверждать, что институт преимущественных прав берет свое начало с самых первых источников российского права, и изначально предназначался для регулирования отношений собственников общего имущества, как правило, семейного или родового, в вопросах наследования. Позднее он распространил свое действия на отношения коммерческого оборота, предоставляя преимущества представителям «отечественного бизнеса» перед иностранцами, что было общим проявлением политики протекционизма в международной торговле.

Усложнение хозяйственной жизни и появление первых акционерных обществ, со своими особенностями правового регулирования как внешней деятельности таких обществ, так и «внутренних» отношений между участниками таких обществ, обусловило необходимость установления отдельных преимуществ в этих «внутренних» отношениях.

В аспекте установления и регулирования преимущественных прав российское право в целом соответствует основным тенденциям и направлениям развития института преимущественных прав и в других правовых системах. Поэтому, при выявлении проблем правового регулирования и прогнозировании тенденций дальнейшего развития института преимущественных прав необходимо учитывать как отечественный, так и зарубежный опыт в данной сфере, но, не увлекаясь при этом бездумным копированием норм зарубежного права.