Трансформация концептуального поля «БЕДНОСТЬ» с конца XX века до наших дней

Кольцова Надежда Викторовна ORCID: 0000-0003-0854-3029 кандидат филологических наук аспирант филологического факультета Российского университета дружбы народов 117198, Россия, г. Москва область, г. Моква, ул. Миклухо- маклая, 6 Koltsova Nadezhda Viktorovna PhD in Philology Postgraduate student of the Department of Philology, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow region, Mokva, Miklukho-maklaya str., 6 navikoltsova@gmail.com Другие публикации этого автора

Введение

Влияние нестяжательства — одной из двух (наряду с иосифлянством) традиционных концепций, формирующих русский архетип, на формирование концептуального поля «бедность» трудно переоценить.

Впервые нестяжательство в качестве философского учения было сформулировано Нилом Сорским, русским религиозным деятелем XV–XVI веков, чье учение было противопоставлено концепции иосифлянства. Как отмечал А.И. Алексеев нестяжателями «критиковался не только факт обладания, но и потенциальное стремление к накоплению богатства» ^{[1, c. 223]}.

Традиция нестяжательства имеет глубокие религиозно-философские корни в русской культуре, что обусловлено, в первую очередь изложенной еще в нагорной проповеди Иисуса Христа идеей о собирании сокровищ не на земле, а на небе.

С.В. Львов указывает на то, что «Устойчивой связи между жизненным успехом и символом «богатство», а также неуспехом и «бедностью», которая присуща общественному сознанию западных стран, в российском общественном мнении пока нет. Тем не менее, значение этих символов, особенно «богатства», в определении характера социальной структуры очевидно» ^[4].

Вместе с тем, отмечается изменение в отношении русского общественного сознания к концептуальному полю «бедности», что оценивается некоторыми отечественными философами как «разрушение русского архетипа».

Так, Г.А. Югай в своих работах высказывает следующее мнение: «В России 90–х и первого десятилетия ХХI века на страну в буквальном смысле обрушились… стяжательские, в прямом смысле слова, беды: коррупция и приватизация. Этими двумя основными факторами стяжательства буквально задавлено нестяжательство — русский архетип души (духа)» ^[11].

И уже появляются и иные психолингвистические исследования, подтверждающие некие изменения нашего архетипа. Так Пономарева Е.Ю. в своей диссертационной работе анализирует данные ассоциативных экспериментов среди англичан и русских разных возрастов и приходит к выводу, что более зрелая группа русских участников не ассоциирует бедность с чем-то негативным, в то время как у молодежи негативные реакции составляют 10% ^{[5, с. 27]}.­­ ­

В связи с выше представленными идеями и фактами мы предлагаем детально проследить трансформацию концептуального поля БЕДНОСТЬ на материале ассоциативного словаря конца XX века и современных ассоциативных баз данных.

Сопоставительный анализ реакций на стимул БОГАТСТВО

В качестве материала исследования были использованы следующие базы данных:

1) «Русский ассоциативный словарь» под ред. Ю. Н. Караулова. Эксперименты, результаты которых в нем представлены, проводился в период с 1987 – 1997 год.

2) «Русский региональный словарь-тезаурус ЕВРАС» под ред. Черкасовой Г. А. База была создана в 2014 году и переиздан в 2018 году. «Авторы сознательно включили в список 700 слов-стимулов из русского ассоциативного тезауруса (РАС 1994 – 1998), чтобы иметь возможность изучать изменения, произошедшие в обыденном сознании молодого поколения русских в начале XXI века» ^{[2, с. 264]}. Это масштабный проект, в котором приняли участие студенты из различных регионов нашей страны.

3) «Русская региональная ассоциативная база данных», которая до сих пор продолжает разрабатываться и постоянно обновляется. Основной эксперимент проводился с 2008 по 2013 год в крупных городах азиатской части России. В качестве испытуемых выступили студенты 17 до 25 лет.

Ранее мы уже проводили исследование концептуального поля БОГАТСТВА на основании представленных баз данных.

Данные ассоциативных словарей и их интерпретация

Таблица №1

Стимул БЕДНОСТЬ

Концептуальное поле БЕДНОСТЬ в целом не претерпело значительной трансформации - процентное соотношение групп реакций осталось почти неизменным, однако оно несколько расширилось в содержательном плане.

Анализируя реакции на стимул бедность, можно представить следующий образ бедного человека: полон пороков, жадный. Посредством более поздних ассоциативных баз данных замечаем уточнение признаков ленивый, слабый, злой: алкоголизм (1), глупость (1), злость (1), жадность (1), лень (1), скупой (1), скупость (1) и т.д.. Ассоциации с негативной коннотацией, составляют от 8% до 6%. Процент реакций, обозначающих отрицательные черты характера в РАС выше, но в ЕВРАС и СИБАС их разнообразие шире. Впрочем, данные признаки приписываются и богатым, с той разнице, что у них порочные черты - следствие образа жизни, а у бедных – причина. Нестяжательное отношение к бедности тоже имеет место быть, однако, доля положительных реакций (добро (1), любовь (1), простота (1), щедрость (1), близость к богу (1) и т.д.) во всех словарях не превышает 4%.

Бедность вызывает множество негативных эмоций: мрак, страдание, горе и т.д. Россияне отчаялись в борьбе с ней, и несмотря на нежелательность ( некстати (1), не нужна (1), не хочу, не в радость (1), нездорово (1)) отчаялись в борьбе с ней и опустили руки: неизбежна (2), беспробудное (1), неизбежность (1), неспособность (1), судьба (1), удел (1) , пассивность (1), проклятье (1), прочная (1). По мнению некоторых социологов, это пассивное состояние является «основой адаптационной стратегии поведения» в условиях неверия в возможность улучшения положения в ближайшем будущем, ощущении несправедливости социально–политического устройства, а так же длительное не поощрение государством гражданской активности и прочих факторов ^[9].

Бедность стала прочно ассоциироваться с населением нашей страны в целом Россия (4), в России (3), людей (2), народа (2), России (1), люди (1), населения (1), русские (1).

Далее для получения более детальной картин изменений, произошедших в концептуальном поле, изучим реакции обратных словарей.

Таблица №2

Реакция БЕДНОСТЬ, БЕДНОТА

Итак, мы видим, что в обыденном сознании бедность стала одной из причин одиночества и невостребованности.

А сама бедность стала осознаваться как результат пьянства и лени, а также следствие политико-экономических изменений и явлений (коррупция (1), развал (1), революция (1), бюрократия (1)).

Судя по реакциям, в представлении людей масштаб бедности перестал быть столь великим, поскольку ассоциации соответствующей группы не представлены, и более не является бедность как следствие повального банкротства 90–х годов, но осознание социальной стратификации в разы возросло, антонимические реакции возросли с 6% до 46% и 29%. В 1992 году коэффициент Джини составлял 0. 289, к 2014 году он возрос в 2 раза и был равен 0, 416 сейчас продолжает удерживаться на уровне данной отметки ^[8].

Таблица №3

Реакция БЕДНЫЙ, БЕДНЯК

Согласно представленным данным обратных словарей, в конце XX века в сознании людей обеднели все, представители всех профессий (военные, специалисты, деятели сферы культуры) и все возрастные группы, от детей до стариков.

В противовес данным прямого словаря, одиночество и невостребованность с бедностью ассоциировалось как в конце XX века, так и сейчас, но в современном обществе несчастье стало одним из спутников бедности.

Возрастанием антонимических реакций еще раз подтверждается ощущении возросшего уровня стратификации в обществе.

Вывод

Проанализировав данные ассоциативных баз, мы видим, что нестяжательного отношение к бедности в целом нет ни уже ни в конце XX века, ни на современном этапе. Есть лишь небольшие отголоски, которые мы видим через небольшой процент ассоциации с положительной коннотацией. В целом, отношение к данному феномену скорее сильно отрицательное, лишь с той разницей, что в конце прошлого тысячелетия бедность носила в сознании людей более массовый характер, беднели и банкротились все, а теперь бедность — это результат коррупции, а также слабо вольности самого человека, проявляющей себя в алкоголизме и лени.

Несмотря на снижение чувства масштабности данного феномена в обществе, растет осознание социального неравенства и стратификации. При этом в сознании людей мы скорее стали наблюдать пассивность и отчаянность в решении данной проблемы.