К вопросу о необходимости расширения правового регулирования отношений суррогатного материнства в России

Пурге Анна Роландовна кандидат юридических наук доцент, Владивостокский государственный университет 690014, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Гоголя, 41, оф. 5502 Purge Anna Rolandovna PhD in Law Associate Professor at the Department of Private Law of Vladivostok State University 690014, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Gogol str., 41, office 5502 a.purge@mail.ru Другие публикации этого автора

Муртазозода Джамшед Саидали доктор юридических наук председатель комиссии по Регламенту и организации , Маджлиси намояндагон Маджлиси Оли Республики Таджикистан 734001, Таджикистан, г. Душанбе, ул. Рудаки, 42 Murtazozoda Dzhamshed Saidali Doctor of Law Chairman of the Commission on Regulations and Organization, Majlisi Namoyandagon Majlisi Oli of the Republic of Tajikistan 42 Rudaki str., Dushanbe, Tajikistan, 734001 jamshed_1972@mail.ru

2022-й год оказался для национальной демографии во многом антирекордным. Падение рождаемости за первые полгода (т.е. детей, зачатых во вполне благополучный период 2021 года) составило более, чем 6% по соотношению с аналогичным периодом 2021 года ^[1]. При этом как технический анализ текущего тренда (графика рождаемости на основе данных РСФСР и России с 1956 по 2022 годы), так и фундаментальный анализ предпосылок его дальнейшего движения – уже в июле ясно указывали на перспективу ее дальнейшего падения. Действительно, уже по состоянию на октябрь 2022 г. Росстат констатировал, что число появившихся на свет детей – на 10,7% меньше, чем в октябре 2021 года ^[2]. Излишне говорить, что и октябрь 2022 г. – пока не несет на себе информационной нагрузки Специальной военной операции, которую неизбежно еще покажут последующие месяцы.

Минтруда России взялся провести анализ сложившейся демографической ситуации для подготовки мер по росту рождаемости на основе «свода данных о демографической ситуации во всех регионах РФ», однако уже известно, что в качестве основных факторов демографической ямы считаются такие, как последствия Второй мировой войны и социального кризиса начала 90-х годов прошлого века ^[3]. Такая точка зрения, безусловно, имеет свои основания, однако очевидно, что и российское государство сделало для роста рождаемости далеко не всё возможное.

По некоторым авторитетным оценкам, по состоянию на 2016 год бесплодием в России страдали порядка 6 млн женщин репродуктивного возраста и 4 млн мужчин. «Около 15% пар в России являются бесплодными по разным данным на сегодняшний день» ^[4]. Исходя из данной статистики, можно заключить, что сокращение числа граждан, по объективным (медицинским) показателям не способных к воспроизводству потомства - одно из значимых направлений повышения рождаемости.

В таких условиях государство, казалось бы, должно оказать всемерное содействие российским гражданам, желающим преодолеть проблему бесплодия посредством вспомогательных репродуктивных технологий и, в частности, на основе договора об услуге суррогатного материнства. Это содействие возможно в первую очередь обстоятельным, развернутым, систематическим урегулированием всей области данных отношений, что отвечает и частным интересам участников рынка суррогатного материнства (бесплодных граждан и суррогатных мам), и национальному интересу (интересу народа России) и является и обязанностью Российской Федерации как законодателя. Однако при всех научно-технических возможностях вспомогательных репродуктивных технологий, которые предоставлены нашим гражданам современной медициной, правовое регулирование этих технологий в России практически отсутствует.

Сообразно складывающейся демографической ситуации Государственная Дума Федерального Собрания РФ приняла в данной сфере ряд законов, в том числе – о запрете передачи родившихся от суррогатных матерей-граждан Российской Федерации детей - иностранным гражданам, хотя бы те и были их генетическими родителями ^[5]. Серьезное правоприменительное противодействие суррогатному материнству, осуществляемому в интересах иностранных граждан, можно видеть по делу ООО «Росюрконсалтинга», по которому подсудимыми оказались не только (уже осужденные) сотрудники ООО, но и две суррогатные матери и четверо врачей ^[6].

Однако все эти меры выглядят паллиативно и односторонне, поскольку не влияют на упорядочение непосредственно частных (частно-правовых) отношений суррогатного материнства. Сами по себе, создаваемые запреты и санкции – никак не содействуют гражданам в реализации их прав на создание семьи. Обеспечивая лишь публично-правовые интересы Российской Федерации, эти меры никак не устраняют то бесконечное число проблем и конфликтов, которые возникают в реальной социальной практике российского суррогатного материнства и предотвращение и разрешение которых – прямая обязанность государства. Хотя, применительно к рассматриваемым отношениям, их урегулирование – не только сократило бы число правовых конфликтов, но и расширило бы использование репродуктивных технологий и очевидно способствовало бы общему росту рождаемости, российский законодатель, несмотря на все более обостряющуюся демографическую ситуацию, никак не торопится с созданием механизма такого регулирования. Из-за анархического состояния этого рынка страдает масса добросовестных граждан, готовых финансировать суррогатное материнство.

Юридический анализ возникающих на рынке услуг суррогатного материнства ситуаций, проведенный по материалам Интернет-сайтов (в целях объективности исследования автор полагает возможным довериться сообщениям о наиболее распространенных, типичных, излагаемых на данных сайтах участниками суррогатных отношений фактах), показывает, что, хотя в общей массе (или по общему правилу) потенциальные генетические родители, рассматривая ребенка как высшую для себя ценность, готовы предложить суррогатным матерям все необходимые условия, а размер оплаты последним определяется исключительно на основе их свободного волеизъявления, действующий правопорядок практически не защищает интересы ни одной из сторон этих договорных отношений.

Так, для стадии подготовки к вступлению в программу суррогатного материнства типичны следующие истории: «на деле оказалась обманщицей, отправили ей деньги на билет, так она с ними и пропала… она нашла тысячу отговорок и убедила нас в покупке билета самостоятельно» ^[7]; «биородители оплатили ей дорогу, приём у врача, анализы, …разместили в хорошей квартире , предложили отличные выплаты…, девушка уехала домой всем довольная… и просто через какое-то время перестала отвечать» ^[8]. Типична и характеристика мошенницы на этом рынке: «предложит свою кандидатуру в качестве СМ, пройдёт для виду все обследования за Ваш счёт, попросит деньги для решения своей проблемы и под любым предлогом откажется от подписания договора» ^[9].

Разумеется, к таким ситуациям внезапного отказа вполне применимы положения пункта 3 статьи 434.1 Гражданского кодекса РФ ^[10], оценивающего «внезапное и неоправданное прекращение переговоров о заключении договора при таких обстоятельствах, при которых другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать» в качестве гражданского правонарушения и обязующего сторону, которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора недобросовестно, возместить другой стороне причиненные этим убытки. Однако незначительность потерь - не стимулирует потенциальных биородителей к обращению в органы полиции, что, в свою очередь, приводит к безнаказанности мнимых суррогатных мам, дальнейшему расширению мошенничества в этой сфере и, что наиболее значимо – к росту разочарования потенциальных биологических родителей в эффективности данной формы реализации права на создание семьи. В результате сокращается число лиц, желающих использовать вспомогательные репродуктивные технологии, что прямо влияет на рождаемость.

Думается, наиболее эффективной мерой в данном направлении должна стать активизация работы полицейских органов, направленная на мониторинг и выявление мошенничества на рынке суррогатного материнства. Чаще всего действия «суррогатных» мошенниц подпадают под действие части второй статьи 7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях ^[11], однако возможны и деяния, которые квалифицируются по части первой ст. 159 Уголовного кодекса РФ ^[12].

С учетом специфики отношений суррогатного материнства, а также необходимости особой государственной охраны отношений в сфере вспомогательных репродуктивных технологий, целесообразным представляется включение в Главу 21 Уголовного кодекса РФ статьи 159.7 «Мошенничество в сфере вспомогательных репродуктивных технологий», состав преступления которой мог бы быть изложен в следующей редакции: «Мошенничество в сфере вспомогательных репродуктивных технологий, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем введения в заблуждение потенциальных родителей о намерениях участия в программе вспомогательных репродуктивных технологий, - наказывается…».

Такие меры вряд ли исключат мошенничество на данном рынке полностью – в силу изначально фидуциарной правовой природы отношений, возникающих между потенциальными родителями и суррогатной мамой, но позволяет существенно ограничить мошенническую деятельность и спекуляцию на надеждах людей.

Для следующей стадии применения вспомогательных репродуктивных технологий – стадии вступления в медицинскую программу – также можно констатировать почти полное отсутствие правового регулирования отношений между потенциальными родителями и суррогатными матерями. Такое положение приводит к тому, стороны стремятся самостоятельно, в меру собственного правосознания, урегулировать свои отношения договором, далеко не всегда точным, однозначно толкуемым и охватывающим все значимые аспекты процесса суррогатной беременности.

Однако даже в договорном регулировании достаточно ясно проступает проблема, требующая государственного вмешательства.

С одной стороны, мониторинговое исследование показывает, что потенциальные родители стремятся всячески поставить под собственное наблюдение или даже непосредственный собственный контроль все времяпровождение и даже личную жизнь будущей суррогатной мамы, что, с учетом их интереса в зачатии на основе определенного - их собственного эмбриона, вполне объяснимо. Отказ потенциальных родителей от такого контроля чреват ситуациями, во множестве описанными на сайтах о суррогатном материнстве: «за всё время выхаживания ребёнка употребляла алкоголь, курила. За три дня до приема сдерживалась от употребления. То что ей давали деньги на лекарства она оставляла их себе. После рождения ребёнка украла имущество с квартиры где проживала» ^[13] и т.д. Более того (и это самое важное): мониторинг сайтов о суррогатном материнстве указывает, что после вступления в программу (и, разумеется, получения оплаты) мошенницы использовали различного рода «народные средства», препятствующие наступлению беременности. В существующих условиях личной свободы суррогатной мамы - правовых средств противодействия таким манипуляциям у потенциальных родителей нет.

С другой стороны, будущие суррогатные мамы не могут быть довольны чрезмерным, избыточным ограничением их личной свободы. Так, в ответ на упреки уже состоявшегося родителя одна из суррогатных мам заявила: «Полное ограничение свободы, это шикарные условия? Моральная давка это шикарные условия? Личная медсестра-это личный надсмотрщик и стукач для био. Которая сама сказала, что ей сказали докладывать все что она видит и слышит» ^[8]. Как видно, избыточный или неуместный контроль со стороны биологических родителей – также не способствует нормализации суррогатно-материнских отношений.

Решение всех названных проблем возможно, как представляется, только в случае вмешательства в программы суррогатного материнства государства. Необходимым представляется создание стационарных отделений суррогатного материнства при родильных домах, в функции которых входило бы поддержание больничного режима и стационарного, т.е. постоянного медицинского наблюдения за состоянием репродуктивного здоровья суррогатных матерей.

Основанием для помещения женщины в отделение суррогатной матери родильного дома следует признать ее вступление в программу суррогатного материнства и ее согласие с медицинским режимом медицинской организации. С другой стороны, ее обязанность поступления в стационар может быть предусмотрена договором о суррогатном материнстве с потенциальными родителями.

Организация отделений суррогатной матери в родильных домах позволит поставить исполнительниц услуг суррогатного материнства под двойной: административно-правовой (функции которого осуществляет лечащий врач) и гражданско-правовой (со стороны заинтересованных в положительном исходе всех проводимых медицинских процедур потенциальных родителей) контроль.

Распространение на будущую суррогатную маму общего больничного режима медицинского учреждения позволит своевременно реагировать на возникающие осложнения начальной стадии беременности, а равно с большей степенью достоверности выявить и конкретную биологическую причину, по которой суррогатная мама, несмотря на проведенный (частной медицинской организацией) комплекс медицинских процедур, не может забеременеть. В частности, заключение лечащего врача о прохождении или отказе потенциальной суррогатной мамы от прохождения необходимых процедур, о соблюдении или несоблюдении ей общего для медицинской организации (больничного) и рекомендованного индивидуального (программы) медицинского режимов может, в качестве констатации факта, стать веским судебным доказательством в споре между ней и потенциальными родителями.