Этико-психологическая теория Эриха Фромма как инструмент социальной трансформации

Захаров Александр Дмитриевич ORCID: 0000-0003-4422-4797 аспирант, Факультет социальных наук и массовых коммуникаций, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации 125167, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Пр-Кт ленинградский, 49/2 Zakharov Aleksandr Dmitrievich Postgraduate Student, Faculty of Social Sciences and Mass Communications, Financial University under the Government of the Russian Federation 125167, Russia, Moscow region, Moscow, 49/2 Leningradsky Ave. zaharofff1997@gmail.com Другие публикации этого автора

Вступление

Эрих Зелигманн Фромм – выдающийся мыслитель XX века, работы и вклад которого либо остаются недооцененными, либо превратно интерпретируются, либо поспешно отметаются и получают негативную оценку от исследователей и ученых из различных гуманитарных дисциплин. Действительно, как отмечает финский исследователь Ярно Хиеталахти, при жизни Фромм считался недостаточно философским для философов, недостаточно социологичным для социологов и недостаточно психоаналитичным для психоаналитиков. В наше время ситуация изменилась, и различные дисциплины с радостью приклеивают свои ярлыки при классификации работ Фромма. И они совершенно правы в этом – Фромм, помимо всего прочего, философ, социолог и психоаналитик, мыслитель широкого профиля и междисциплинарный в лучшем смысле этого слова ^{[1, с. 101]}.

И. О. Шафаревич делает акцент на обоснованной междисциплинарности концепций и работ Фромма, в особенности на связи философской этической системы с психолого-социологической практикой ученого. Белорусский исследователь утверждает, что и гуманистическая объективная этика, и психология, по мнению Э. Фромма, развиваются взаимосвязанно. Он (Э. Фромм) считал, что переход от аристотелевской этики к этике Б. Спинозы обусловлен превосходством динамической психологии Б. Спинозы над статической психологией Аристотеля. Именно так Э. Фромм объясняет, что психология и психоанализ имеют связь с этикой и наоборот: это предпосылка возникновения более обширных и глубинных возможностей, позволяющих построить гуманистическую этику, опорой для которой могут стать не только философские основания, но и установки психологической науки ^{[2, с. 52]}. Т. Д. Скуднова и Е. В. Бех уделяют внимание современности и актуальности взглядов Фромма в рамках вопроса междисциплинарности и считают, что объединение экзистенциальной антропологии, психоанализа и социальной философии под единым знаменем по-новому определяет духовную жизнь: переживания, выбор, экзистенция, субъектность, смысл жизни, предназначение ^{[3, с. 122]}.

Индийский ученый Наушаба Анджум, разбираясь в вопросах ментального здоровья современного общества, подчеркнул очевидные отличия концепции Фромма от чисто бихевиористских и психоаналитических, к которым был близок сам австрийско-американский ученый. В то время как бихевиористы рассматривают индивидов как пассивно реагирующих на внешние раздражители, а психоаналитики видят в людях жертв биологических сил и детских конфликтов, психологи-гуманисты могут приложить все усилия для изучения развития от нормальности к здоровой личности ^{[4, с. 48]}. Именно таким ученым, который видел развитие общества в формировании кластера здоровых личностей, был Эрих Фромм.

Анализируя разрушительные антигуманистические настроения современного общества, кажется, что в XXI веке как никогда актуально сохранить, развить и приумножить наследие Фромма, снова и снова рассматривая его этико-психологическую систему трансформации общества через каждого отдельного здорового во всех смыслах человека.

Основная часть

Предварительно стоит объяснить, почему Фромм так много времени и сил уделял вопросам этики – он искренне и обоснованно считал, что психоанализ проделал большую работу в части увеличения и улучшения качества знания о человеке и его глубинных мотивациях, но кроме разоблачения внутренней жизни, не предложил каких-то действенных вариантов, как человек должен жить и что делать в условиях всевозможных иррациональных субъективных побуждающих мотивов ^{[5, с. 19]}. Именно разъяснением этого вопроса и был занят мыслитель, он настаивал на том, что проблема психического здоровья и невроза неразрывно связана с проблемами этики. Фромм полагал, что каждый невроз представляет собой моральную проблему, в которой можно усмотреть неудачу на пути самореализации человека ^{[5, с. 283-284]}. Мыслитель также был сторонником моральной индифферентности и считал мораль объективной, не считаясь с вероятностью реализации человеком своих возможностей и особых сдерживающих его условий, оценка остается непредвзятой несмотря на всевозможные поблажки ^{[5, с. 299]}.

В рамках своей теории Фромм выделил пять основных потребностей человека: потребность в установлении связей с людьми, потребность в преодолении своей ограниченности, в системе ориентаций и поклонении, идентичности и потребность в единстве ^{[6, с. 314]}. При всем этом человек обязательно имеет потребность в системе ориентации – она является источником энергии, которая непременно реализуется деструктивно или продуктивно, в поклонении силе и разрушению или разуму и любви ^{[7, с. 72]}.

Эрих Фромм утверждал, что добродетели и пороки традиционной этики, вследствие их неоднозначности и вариативности контекстного использования, могут подразумевать различные и даже противоречащие друг другу человеческие установки. Так он приводит в пример смирение, вызванное страхом или чрезвычайным высокомерием, а сами страх и высокомерие могут быть признаком самоуничижения или неуверенности в себе. Мыслитель делает вывод, что отдельные этические черты нельзя рассматривать в отрыве от характера человека как целого ^{[5, с. 52-53]}, который и является предметом фроммовской гуманистической этики, т.е. он вслед за Адлером постулирует холизм психики человека и называет этот холизм первоочередно ценным.

Далее стоит обратить внимание на вопрос разделения этики на авторитарную (гетерономную) и гуманистическую (автономную), в каждой выделял формальный и материальный критерии. По формальному критерию авторитарная этика отрицает способность человека различать нравственные аспекты жизни на базе слабости, потребности в зависимости и отказе от собственного разума и знания, эта способность перекладывается на авторитет-идол с его магически обретаемой властью; по материальному критерию она является эксплуататорской (в т.ч. в духовном плане), хотя эксплуатируемый индивид может получать или пользоваться разнообразными благами, которые предоставляет авторитет ^{[5, с. 23-24]}. По формальному критерию гуманистическая этика постулирует самого человека создателем и пользователем нравственных ценностей; по материальному критерию единственным критерием этической ценности служит благополучие человека, при этом благополучие понимается в общем виде как нечто непротиворечащее созидательной установке ^{[5, с. 27]}. Такие представления о продуктивности выходят за рамки возможностей классического психоанализа, что подчеркивает и сам Фромм ^{[6, с. 314]}.

Так добро в этике Фромма означает все, что способствует развертыванию внутренних сил человека, а зло – все, что их ослабляет ^{[5, с. 36]}. Добро означает быть живым и ценить жизнь и живое, развиваться, вовлекаться в жизненный процесс (здесь можно отследить влияние на мыслителя философии жизни), а зло – духовное омертвение, вещизм ^{[8, с. 200-201]}. При этом философ не считает, что люди, с рождения или в их актуальном существовании, делятся на неизбежно добрых или злых – они становятся таковыми в процессе индивидуального роста и развития, а зло является скорее неудачей на пути к доброму и благоприятному развитию внутренних процессов и стремлений человека, чем природно заданной ориентацией. Как можно понять из текста выше, краеугольным камнем теории Эриха Фромма является обязательный процесс индивидуации, раскрытия внутренних потенциальных продуктивных сил человека, которые не наличествуют без особого отношения к жизни и без определенного уровня духовного развития и здоровья человека.

Релятивизм оппонирующих этических позиций Эрих Фромм преодолевает за счет того факта, что всякое знание о другом основано на разделяемом опыте, на вживании и переживании сходных событий, мыслей и чувств. Также во многих работах Фромм отмечает, что в каждом человеке есть бессознательные задатки полярного поведения в психоэмоциональном, экономическом, социальном, политическом, этическом и многих других планах, а реализация всегда лежит в поле потенциального и становящегося ^{[8, с. 203-204]}. И все же позиция философа не стала всемирно принятой, его этическая система оставалась размытой и наполненной лозунгами вместо конструктивных позитивных предложений.

Х-переживание как основа этики будущего

Одной из самых необычных и достойных внимания концепций Эриха Фромма является то, что в ранних работах он называл «системами ориентации и приверженности», а именно х-переживание – т.е. некая метафизическо-телеологическая конструкция (этически, эстетически, аксиологически нейтрально окрашенная), основа глубокого экзистенциального переживания, лежащего за любым религиозным, духовным, нравственным опытом. Фромм задается вопросом, что может занять место религии в мире, где вместо концепции Бога все равно осталась позитивная наличная реальность, являющаяся основой этой концепции? Автору было важно не вызвать пренебрежение и отторжение к собственной терминологии как у религиозных людей, так и у светских, что ему вполне удалось. По мнению философа, употреблять слова вроде «религиозность» или «духовность» сложно вследствие их двусмысленности и сложности определения и различения. Следуя примеру нетеистических концепций буддистов, Спинозы, он выбрал использование нейтрального словосочетания ^{[8, с. 68]}. К этому термину Фромм шел десятилетиями и смог сформулировать только в книге «Вы будете как боги», вышедшей в 1966 году, когда автору было 66 лет. В этой книге не дается прямого определения комплексному и трудноуловимому концепту, но приводятся некоторые характерные черты, которыми обладает человек с такого рода переживанием:

1) любовь к жизни (отсутствие деструктивных и «некрофильских» тенденций);

2) восприятие жизни как проблемы, как вопроса, который требует ответа;

3) существование продуктивной гуманистичной системы идеалов и высших ценностей (оптимальное развитие собственных сил разума, любви, сочувствия, мужества);

4) целью жизни является «человек», никогда не оказывающийся средством (постулирование категорического императива Канта);

5) условие психологической трансцендентности (выход за пределы эго, вовлеченность в мир/отсутствие отстраненности, избавление от нарциссизма, жадности и страхов).

6) проницательность, чтобы различать ложное x-переживание, коренящееся в истерии и других формах психического заболевания, и непатологические переживания любви и единения.

7) наличие осознаваемой концепции истинной независимости («…нужно уметь отличать рациональный авторитет от иррационального, идею от идеологии, готовность страдать за собственные убеждения от мазохизма» ^{[8, с. 68-72]}).

Далее Эрих Фромм называет еще два качества, необходимых для формирования аутентичного х-переживания, которые возможны только благодаря психоанализу и использованию его специфической терминологии:

1) необходимость различать осознанные мысли и аффективные переживания, которые могут выражать или не выражать адекватную концептуализацию;

2) понимание и соотнесение бессознательных переживаний, которые лежат в основе x-переживания с противостоящими или блокирующими их (без понимания бессознательных процессов трудно оценить относительный и часто случайный характер наших осознанных мыслей ^{[8, с. 72]}).

Наверное, это самый большой и самый недооцененный вклад Фромма в философию и социальные науки. Рудиментарность этой концепции в рамках общей философско-социально-психологической системы Эриха Фромма может быть объяснена отсутствием мыслителей, которые бы могли и хотели развивать ее, а также специфичностью взглядов и идеалистичной этической позиции автора на вопрос, который все меньше ученых и исследователей ставят в рамках своих исследований, который все меньше людей считают достойным внимания и духовных сил.

Эрих Фромм, скептически настроенный относительно своих современников в целом, отмечает расхожую тенденцию к пренебрежению высшими ценностями у современного человека. Живя в атмосфере скуки, тревоги и пустоты человек прикрывает нарастающую депрессию неконтролируемым потреблением. Целью стало приобретение технических новинок, а не непосредственная жизнь, иметь больше, а не становиться больше ^{[8, с. 246]}. Тем не менее концепция х-переживания могла бы объединить религиозных и светских людей и дать нужный толчок в их стремлении познать действительность во всех возможных измерениях, аккумулировать силы человечества в борьбе с разобщенностью, все возрастающей психологической отчужденностью и дезориентацией.

Критика идей социальной трансформации Э. Фромма

Как было написано ранее в работе, концепции Фромма неоднократно подвергались жесткой критике, особенно от коллег по неомарксистской Франкфуртской школе. А.В. Гнедько приводит в пример Г. Маркузе. Российский исследователь пишет: «Возникает резонный вопрос: возможна ли подобная продуктивная психологическая ориентация в рамках всего общества?.. По мнению Маркузе, невозможно оставаться «здоровым», продолжая существовать в отчужденном деструктивном обществе. Кроме того, он утверждает, что те ценности, которые несет в себе продуктивная ориентация (любовь, солидарность, уважение и т. д.), также являются ценностями репрессивной цивилизации. Продуктивная ориентация на самом деле лишь способствует конформному поведению и адаптации. Причиной таких оптимистичных и неправильных, по мнению Маркузе, взглядов являются недооценка Фроммом биологических факторов, а также его излишний идеализм, вызванный смешением психоанализа и религиозной философии.» ^{[6, с.321-322]}

Как ни странно, наиболее жесткой критике работы Эриха Фромма подвергаются со стороны марксистов, в том числе и в российских научных статьях. Основным предметом несогласия является психологическая и индивидуальная опосредованность предлагаемых социальных изменений вместо привычной марксистам массовой «базисной» экономической или финансово-социальной. Так А. Ф. Поломошнов, В. Д. Бакулов и Е. А. Котлярова пишут, что теория Фромма является утопической абстракцией вследствие невнимания к вопросу собственности на средства производства. Перечисленные выше ученые утверждают, что вся его программа – реформистская утопия, где испорченный капитализмом человек должен проводить качественные изменения общества, а «наивная и ничем не подкрепленная» вера в трансформирующую силу европоцентристских гуманистических идеалов принимается за наиболее рациональную форму организации общества, которую он стремится распространить повсеместно. Ученые приходят к выводу о бесплодности, бессилии, абстрактности гуманизма Фромма, который вследствие всего вышенаписанного становится антигуманизмом и способствует его развитию ^{[9, с. 250]}.

На эти нападки замечательно отвечает как сам Эрих Фромм в разных своих рабриах, так и особенно внимательные исследователи, его изучающие на протяжении десятилетий. Мыслитель, как будто заранее учитывая нападки критиков, считал так: «Только при наличии этих двух условий – субъективной неудовлетворенности культурно заданной целью и социоэкономического базиса для изменений – может начать действовать третий необходимый фактор – рациональное понимание. Таков принцип социальных и психологических изменений в целом и изменения значения своекорыстия в частности.» ^{[5, с. 181-182]}

Г. М. Тихонов отмечает и вторит Фромму, что социализм подвержен риску инфицирования избыточным потреблением, следовательно, может отклониться от истинных целей в виде всестороннего освобождения человека. Оппонирующие исследователи начали отмечать нацеленность социализма именно на экономическую судьбу рабочего класса, при этом духовная сторона отметается как незначительная, вместо преодоления социализма, люди в нем утопают, именно поэтому Фромм выбрал целевой аудиторией своей трансформации отчужденный средний класс, а не рабочий, и упрекает социалистические страны за сведение социализма к строю с повально одинаковым равным потреблением, который в критикуемом капитализме гарантирован только избранному меньшинству ^{[10, с. 20]}. Идеи К. Маркса, – как с горечью замечает Э. Фромм, – с обеих сторон железного занавеса были извращены.

Заключение

К. А. Высоцкая и С. М. Кравцов лаконично выражают оценку Фроммом современного ему общества, они пишут, что рационализация и машинизация жизни порождает у индивида чувство одиночества, бессилия, беспомощности, разочарования и тревоги – все это определяет его самотравмирующий опыт ^{[11, с. 20]}. Сам Эрих Фромм пишет по этому поводу: «Множество фактов свидетельствуют о том, что человек, по-видимому, выбирает роботизм (автоматизация и отчуждение), а это означает в конечном итоге безумие и разрушение» ^{[7, с. 410]}. Не раз затрагивающий религиозные вопросы параллельно с этическими, Фромм вопрошает не то сам к себе, не то к читателям и духовным потомкам: «…если мы имеем в виду, не мертво ли ощущение, то вместо того чтобы спрашивать, мертв ли Бог, лучше задать вопрос, а не мертв ли человек?.. Человеку грозит опасность превратиться в вещь, во все более и более отчужденное существо, потерять из вида настоящие проблемы человеческого существования и больше не интересоваться ответами на эти вопросы.» ^{[8, с. 247]}

Как можно заметить, при этом последовательный австрийско-американский философ допускает в своих работах и некоторые неосторожности (называет человека и концепцию человека мертвой, постулирует побеждающие пораженческие настроения в обществе), оправдывающие существующие и зарождающиеся антигуманистические мысли и концепции: «…человек полностью родится, т. е. станет полностью человечным, если перережет пуповину, соединяющую его с матерью, а также с семьей и с почвой. Однако рассечения кровосмесительных уз недостаточно. Человек не может стать полностью человечным, если не освободится от человека.» ^{[8, с. 206]} Отмечу, что под кровосмесительными узами Эрих Фромм имеет в виду не ортодоксальный эдипов комплекс Фрейда, а повышенное внимание и усиление для человека значимости эмоциональной привязанности к матери/кровным или названным родственникам, принадлежности к народу/нации, которые могут и непосредственно становятся препятствием в процессе индивидуации и сепарации человека. Мыслитель утверждает, что «…полная независимость — это одно из самых трудных обретений, даже если человек преодолеет свою фиксацию на крови и земле, на матери и клане, он опирается на другие силы, дающие ему безопасность и уверенность: на свой народ, свою социальную группу, свою семью, свои достижения, свою силу, свои деньги. Или он погружается настолько глубоко в нарциссизм, что не чувствует себя чужим в мире, потому что он и есть мир, ничего, кроме него и вне его, не существует ^{[8, с. 91]}.

Сквозь текст автора периодически проглядывают отчаяние и предельно пессимистичные замечания по поводу современного человека, хотя Фромма принято считать оптимистом в вопросе развития человечества. Гуманизм Эриха Фромма находится на границе между поражением в борьбе с вещизмом и верой в духовное преобразование уставшего от своей беспомощности человека. Представляется, что именно этот факт и эта дихотомия внутри самого психоаналитика повлияла не только на его особый интерес именно к внутренним процессам и мотивам человека, но также и его довлеющий аффирмационный оптимизм в письменных работах и устных выступлениях. Фромм является ярким олицетворением своих противоречивых взглядов, а его концепция осталась на грани между реализацией и возможностью, она сама по себе отражает миражную неуловимую потенциальность человеческой жизни и трансформаций общества в целом.

Отсюда следует, что наследие Эриха Фромма можно скорее считать поэтичным памятником противоречивой природы человека, чем четким руководством к деятельности, и именно в этом его абсурдистская, по-настоящему экзистенциальная мотивирующая глубокая трансформирующая природа, в этом содержится вызов каждому человеку, человечеству в его лице и человечеству в целом. Переводчица книги «Анатомия человеческой деструктивности» отметила в предисловии, что психоанализ Фромма является скорее указателем для человека, дает возможность выбора, а не является «суррогатом религии», за что порицался классический фрейдизм ^{[12, с. 10]}. При этом сам мыслитель делает акцент на том, чтобы потомки обращали больше внимания на реальность воспринимаемых ими лично ценностей, которые реплицируются через года и века, а не на слова и концепции, обладающие скорее шармом актуальности и настоящего момента ^{[8, с. 247-248]}, ведь, по мнению Фромма, «задача этического мыслителя – поддерживать и укреплять голос человеческой совести, показывать, что хорошо и что плохо для человека, независимо от того, хорошо или плохо это для общества в определенный период его эволюции.» ^{[5, с. 308]}