Лингвистический аспект информационных войн в масс-медийном дискурсе

ВВЕДЕНИЕ

За последние годы в мире наблюдается процесс активной информатизации общества и глобализации всемирного информационного пространства. В развитие современного концепта философии «информации» внес еще Рене Декарт, разделивший мир на вещи протяженные (res extensa) и вещи мыслимые (res cogitans) ^{[10, с 13]}. Теоретическая основа двух понятий изучалась по отдельности и не нуждалась в объединении. Однако, именно с появлением информационных технологий человечество начало создавать вещи протяженные (материальные) с целью манипулирования вещей мыслимых (нематериальных). Произошел процесс переосмысления сущности информации, как части исключительно мыслительного процесса. Причина, по которой именно эта философская концепция «объединения материального и нематериального» представляет особую важность в рамках раскрытия понятия «информационная война» заключается в том, что информационная война объединяет процесс формирования мыслительного процесса человека посредством воздействия на него вполне материальных вещей, например, сети Интернет, рекламы, СМИ, социальных сетей, телевидения и др.

Целью статьи является концептуализация понятия «информационная война» в масс-медийном дискурсе с точки зрения лингвистики и лингвосемиотики.

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО

И МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО ФЕНОМЕНА

В свою очередь одним из основных инструментов всех вышеперечисленных «материальных вещей» является язык. Так, к примеру, «основной задачей КДА является выявление примеров взаимного влияния языка и социального устройства, а также концептуализация языка как формы социальной практики. Важным аспектом выступает критический взгляд на социальные явления, выраженные политической установкой, т.е. он включает политический и идеологический компонент; формирует междисциплинарную процедуру» ^{[9, с. 237]}. Иначе говоря, главной материальной сущностью (проявлением) информационной войны следует считать любые используемые средства языка, постоянно влияющие на мыслительный процесс человека. В целом анализ современных научных идей, так или иначе связанных с информационным обществом, позволяют сформулировать понятие «информационное общество» следующим образом: ИО = информационная инфраструктура + цифровая экономика+новые ИКТ-компетенции населения, бизнеса и государства.

Если рассматривать информационную войну с лингвистической точки зрения, то этим инструментом является язык, а мыслительный процесс мы по-другому можем назвать психологическим. Еще в 4 веке до н.э. Аристотель выделил основные составляющие психики человека — сознание, воля и чувства человека. С течением истории менялись способы и методы воздействия информации на психику человека, однако цель оставалась неизменной — воздействие на сознание человека с целью достижения определенных целей.

Несмотря на то, что информационные войны присутствовали в жизни человека всегда, современное термин был заимствован из английского языка. Впервые английский термин “Information Warfare” был упомянут во второй половине 20 века ученым-физиком Томасом Роном в докладе, посвященном вооруженным силам ^{[5, с. 2]}. После, понятие в большинстве случаев находило отклик в работах ученых-политологов, что с одной стороны значительно сузило понятие, но с другой стороны составило некую научную базу для дальнейших исследований. Самый важный вывод, к которому пришли ученые-политологи — информация может быть не только целью, но и оружием.

Одно из самых распространенных определений в русскоязычной литературе принадлежит российскому политологу А. Манойло, который под «информационной войной» понимает «процесс противоборства человеческих общностей, направленный на достижение политических, экономических, военных или иных целей стратегического уровня путем воздействия на гражданское население, власти и (или) вооруженные силы противостоящей стороны посредством распространения специально отобранной и подготовленной информации, информационных материалов и противодействия таким воздействиям на собственную сторону» ^{[5, с. 3]}.

Среди зарубежных ученых большой вклад в теорию «информационной войны» внес американский экономист-политолог Мартин Либики. Он рассматривал информационную войну как информационное воздействие, включающее защиту, манипулирование, искажение и опровержение информации ^{[12, с. 7]}. Также Либики проклассифицировал виды информационных войн, выделив: командно-управленческую, разведывательную, электронную, психологическую, хакерскую, экономическую и кибер-войны.

Так, одновременно с термином «информационная война» произошло формирование смежного термина «информационно-психологическая война», также произошедшее от английского “information and psychological warfare”. Стоит обратить внимание, что если понятие «информационная война» рассматривалось в основном политологами с отдаленной привязкой к лингвистике, то «информационно-психологическая война» изначально стала предметом изучения именно лингвистов.

Понятие информационно-психологической войны подробно описано в монографии «Лингвистика информационно-психологической войны. Книга III» А.А. Бернацкой, Ю.А. Горностаевой и И.В. Евсеевой. В данной книге предлагается следующее определение информационно-психологической войны: «противоборство сторон, которое возникает из-за конфликтов интересов и/или идеологий и осуществляется путем намеренного воздействия прежде всего с помощью языковых средств на сознание противника (народа или какой-либо его страты) для его когнитивного подавления и/или подчинения, а также путем применения мер информационно-психологической защиты от такого воздействия с противоположной стороны» ^{[2, с. 13]}.

На основе вышенаписанного можно сделать вывод, что добавление прилагательного «психологическая» добавил лингвистическую коннотацию в термин «информационная война». То есть смысл политологического понятия расширяется путем выявления специфики использования языка как средства информационного противоборства. Таким образом, понятие «информационно-психологическая война» стало отражением лингвистического аспекта «информационной войны».

Однако, мы не хотим ограничивать термин «информационная война» как объект чисто политологического исследования, а «информационно-психологической войны» как лингвистического. Очевидно, что развитие понятия «информационная война» в лингвистике вышло из политологии, поэтому в данном исследовании мы не даем новую дефиницию, а дополняем с позиции науки о языке так, чтобы оно не противоречило ранее описанному опыту исследователей.

Таким образом, мы определяем информационную войну как информационное воздействие посредством особых коммуникативных практик, включающих в себя специфические языковые стратегии и тактики, целью которых является намеренное воздействие на сознание человека с целью достижения определенных стратегических целей.

Когда речь идет о лингвистическом аспекте, то чаще всего информационная война изучается как информационно-пропагандистские и информационно-психологические операции, осуществляющиеся с помощью средств массовой информации (СМИ) посредством языка.

В современном мире все события воспринимаются через призму средств массовой информации, являющимися одним из главных инструментов информационной войны. Ускоренное развитие информационных процессов и технологий позволили СМИ не только эксплуатировать информационное пространство в своих целях, но также контролировать массовое сознание людей в принятии определенных решений.

В статье Н.Е. Беловой «Особенности дискурса информационной войны» обозначены две составляющие информационной войны: техническая и содержательная.

Техническая составляющая отвечает за налаживание механизмов информационного влияния через печатные и электронные СМИ, телевидение и радиовещание. Например, М. Либики считал, что техническая составляющая информационной войны может быть также направлена на подавление или уничтожение системм управления, командования и разведки, а также критически важных элементов информационной инфраструктуры противника, при одновременной защите собственных аналогичных систем ^{[12, с.7]}. Содержательная — это сам информационный контент, с помощью которого осуществляется влияние на аудиторию ^{[1, с. 2]}.

Когда мы рассматриваем информационную войну с позиции лингвистики, нас в первую очередь интересует именно содержательная часть, то есть информационный контент, транслируемый в СМИ. Контент, транслируемый нам в СМИ, подчиняется особым правилам и не существует сам по себе, то есть находится в особой языковой среде, или дискурсе. Если мы изучаем СМИ как инструмент информационной войны, то соответственно мы изучаем язык в особом типе дискурса, а именно – масс-медиа дискурсе.

Рассуждая об информационной войне в контексте масс-медиа дискурса, важно понимать характеристики данного типа дискурса. Самый большой вклад в развитие теории масс-медиа дискурса внесла Т.Г. Добросклонская. В статье «Массмедийный дискурс как объект научного описания» концепция масс-медиа дискурса рассматривается с позиции трех подходов: структурного, функционального и тематического. Сочетание всех трех подходов позволяет составить объемное представление о речедеятельности в сфере масс-медиа, поскольку охватывает не только вербальное сообщение в совокупности с медиаканалом, но и все экстралингвистические факторы, связанные с особенностями создания медиасообщения ^{[6, с. 2]}. По мнению Т.Г. Добросклонской медиа-дискурс – это функционально-обусловленный тип дискурса, который понимается как совокупность речевых практик и продуктов речевой деятельности в сфере массовой коммуникации во всем богатстве и сложности их взаимодействия ^{[6, с. 10]}.

Таким образом, можно утверждать, что информационный контент (содержательная часть) включен в масс-медиа дискурс, то есть в «относительно устойчивый набор практик производства, трансляции и интерпретации массовой информации» ^{[7, с. 7]}.

Центральным понятием в теории масс-медиа дискурса является медиатекст — особая последовательность знаков различных семиотических систем (языковых, графических, звуковых, визуальных), специфика сочетания которых обусловлена конкретным каналом массовой информации. Изучение специфических языковых средств в медиатексте является главной целью лингвистического аспекта информационной войны.

Рассматривая информационную войну в масс-медиа дискурсе, мы можем дополнить данное нами определение: информационная война с лингвистической точки зрения — это информационное воздействие посредством особых коммуникативных практик в медиатексте, включающих в себя специфические языковые стратегии и тактики, целью которых является намеренное воздействие на сознание человека с целью достижения определенных стратегических целей.

В описании информационной войны мы часто используем такой психологический процесс, как «воздействие», именно поэтому важно отметить роль данного понятия в масс-медиа дискурсе. В масс-медиа дискурсе любой тип воздействия направлен на сознание адресата (аудитории) с целью ее психологического подчинения. Иными словами, совершается манипулирование массовым сознанием.

Манипулирование массовым сознанием — это реализация стратегии идеологического подчинения, когда доминирующая политическая элита стремится навязать массам определенные взгляды, мнение, отношение с целью получить одобрение своих действий ^{[6, с. 6]}.

Таким образом, манипулирование массовым сознанием является ключевым в определении информационной войны. По мнению Т. ван Дейка, когда речь идет о манипуляции, у адресата нет возможности противостоять манипуляции и он становится ее жертвой ^{[14, с. 21]}. Данное наблюдение является особенно актуальным, когда мы рассматриваем информационную войну в масс-медиа дискурсе.

Чаще всего аудитория «поглощает» информационный контент без возможности дать обратную связь или вступить в дискуссию, то есть является пассивным участником, на которого оказывается прямое манипулятивное воздействие.

Не просто так было отмечено ранее, что у информационной войны существует техническая составляющая, а именно: механизмы и площадки, в которых происходят «боевые действия». Несомненно, в общем понимании этим механизмом являются СМИ. Однако, механизмы внутри СМИ могут также отличаться.

На данном этапе важно отметить, что информационная война в социальных медиа, или социальных сетях, значительно отличается именно из-за возможности дать обратную связь и вступить в открытый диалог с автором информации, то есть взять на себя активную роль и ответить на воздействие. Отсюда вытекает очень важное замечание. Постоянное развитие средств массовой информации влияет на одну из составляющих информационной войны, — техническую — которая отвечает за налаживание механизмов информационного влияния.

В данный момент мы являемся свидетелями такого феномена, как слияния социальных сетей и средств массовой информации: электронные СМИ используют площадки социальных медиа, таких как Facebook и Instagram^[1], Telegram, Вконтакте для дублирования, распространения и масштабирования своего контента. Процесс подачи информации через социальные медиа предоставляет возможности аудитории не только вступать в дискуссию со СМИ, но и наблюдать коммуникации между всеми остальными участниками. Это явление может не только повлиять на СМИ в различных проявлениях, но также получить дополнительную информацию от других участников, что также может повлиять на восприятие информации.

Переход СМИ в социальные сети создал новую сцену ведения «боевых действий» в контексте информационной войны. Теперь цепочка получения информации не замыкается на пассивном принятии информации получателем, но продолжается в процессе дискуссии между самими СМИ и другими получателями.

Таким образом, изучение языковых явлений информационной войны в масс-медиа дискурсе требует тщательной выборки не только самих масс-медиа, но также виды их технической реализации, так как это может значительно повлиять на оценку восприятия аудитории той или иной информации. Именно поэтому очень важна методология анализа языковых явлений информационной войны в масс-медиа дискурсе.

Важно понимать, что теоретическая основа методологии информационной войны еще не до конца изучена. Нами предпринята попытка научного осмысления методов изучения информационных войн в рамках масс-медиа дискурса.

Для изучения языковых средств информационных войн в масс-медиа дискурсе нужен гибридный подход, который был также описан Добросклонской в статье «Медиадискурс как объект лингвистики и межкультурной коммуникации» ^{[6, с. 6]}. Гибридный подход в изучении информационной войны в теории масс-медиа дискурса основывается на сочетании широкого спектра методов различных дисциплин, особенно лингвистических.

Основываясь на интегрированном подходе в изучении масс-медиа дискурса Т.Г. Добросклонской, можно сделать вывод, что методы изучения в теории масс-медиа дискурса можно применять в изучении информационных войн. Интегрированный подход включает в себя группы методов лингвистического (лексический, стилистический, социлингвистический и др.), текстового (фоносемантический, интент-анализ, контент-анализ, дискурс-анализ, морфологический, семантический и стилистический), критического, когнитивного, лингвокультурного и медиалингвистического анализа. Вышеизложенные методы формируют многоступенчатый подход, который позволяют рассмотреть воздействие информационного контента в СМИ со всех сторон.

Приведем пример изучения информационной войны в масс-медиа дискурсе.

Ярчайший пример информационной войны, охватившей весь мир без исключения и продолжающаяся по сей день, является информационная вакцинная война (ИВВ), связанная с приходом пандемии COVID-19 в 2019 году. В период с 2019 года по 2021гг. в СМИ сформировалась особая совокупность коммуникативных практик, направленная на достижение главное цели ИВВ – убеждение в необходимости вакцинации. Однако, процесс “убеждения” в различных странах не привел к достижению одинакового результата. Перед нами стоит цель — рассмотреть языковые стратегии и тактики воздействия на массовое сознание людей через призму СМИ. Иными словами, определить языковые явления, свойственные именно данному типу информационной войны.

Анализ следует начать с медиалингвистического анализа, то есть с описания выборки медиатекстов, в том числе описания их использования в конкретном виде СМИ (печатные, электронные, зависимые или независимые и др.). С помощью медиалингвистического анализа мы можем найти закономерности в использовании знаков каждого уровня медиатекста, а также вариантов их комбинаций, например сочетание слова и изображения. Данный метод описывает масс-медиа как особую среду, которая починяется специфическим правилам.

Затем методом когнитивного анализа мы соотносим реальную ситуацию по отношению к вакцинации с подачей информации в СМИ. Например, если в СМИ утверждается, что в стране А против вакцин выступает 60% населения, а по статистике 60%, наоборот вакцинировано, то имеет место быть намеренная дезинформация в тех или иных целях. Или, наоборот.

Метод критической лингвистики поможет нам проанализировать позицию государства на вакцинацию. После того, как мы выявили противоречия в информации в СМИ, мы можем перейти к изучению непосредственно содержательной части контента при помощи группы текстового анализа, а рассмотрение конкретных языковых средств при помощи лингвистического анализа. Итогом может быть обоснование гипотезы о причастности СМИ в ускорении/замедлении процесса вакцинации путем воздействия на общественное сознание.

Важно понимать, что вышеперечисленные методы являются частью изучения медиа-дискурса, но не являются методологически закрепленными в контексте изучения информационной войны. Сложность разработки методологии в отношении информационной войны заключается в том, через призму какой науки будет изучаться данный феномен.

Предположение о том, что методы изучения масс-медиа дискурса можно использовать в качестве методологической основы изучения, например, языковых стратегий и тактик информационных войн, является экспериментальным.

Интересно отметить, что в процессе поиска и подбора нужных методов исследования информационных войн с точки зрения лингвистического аспекта, нами не было найдены способы, с помощью которых проводился анализ. В большинстве исследований за аксиому принимался факт, что информационная война, как часть науки о политологии, рассматривается с позиции политической лингвистики, поэтому основными языковыми средствами является политическая метафора.

Заключение

В современном мире границы между войной и миром, между информированием, влиянием и манипулированием весьма подвижны. Скорость развития политических событий предопределяет появление новых разновидностей информационных войн в международной сфере: вакцинной, паспортной, миграционной, визовой и т.д. Именно поэтому авторы, специалисты по коммуникациям и технологиям развивают тезис о том, что в современном постиндустриальном, информационном обществе социальное и экономическое развитие тесно связано c развитием коммуникаций и медиа.

Сегодня рассматриваются вопросы перехода от информационного сопровождения к информационному партнерству и, наоборот, информационному противоборству и информационным войнам как новым векторам движения к организации общественного участия в социальном развитии. Милитаризация коммуникационных технологий, вэпонизация языка СМИ и медиа обуславливают большую часть общественных процессов, в том числе и на международной арене, содействуя развитию или деструкции международных отношений. Оцифровывание коммуникации и сама коммуникация в сети происходит по большей части средствами вербальных и различных семантических знаков, которые, в свою очередь, могут быть объектами исследования лингвосемиотики и других междисциплинарных отраслей наук. Погружение все большей части человечества в виртуальный мир медиа в век цифровизации породило спрос на создание информационного оружия, кибервойск со всеми его составляющими: soft power, дискурсивной силой и технологиями и др.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что методы изучения информационной войны в масс-медиа дискурсе являются малоизученными. Чтобы определить лингвистические особенности информационной войны, необходимо пользовать либо уже существующими методами лингвистического анализа, либо подходить к вопросу изучения с абсолютно новой стороны.

^[1] экстремистская организация, запрещенная в РФ