Историографические факты и историографические источники в изучении палеолитической эпохи Крымского региона

Черкасов Алексей Владимирович ORCID: 0000-0002-0331-7674 кандидат педагогических наук доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин, Филиал ФГБОУ ВО "Государственный морской университет имени адмирала Ф. Ф. Ушакова" в г. Севастополь 298609, Россия, Республика Крым область, г. Ялта, ул. Тимирязева, 27 Cherkasov Aleksey Vladimirovich PhD in Pedagogy Associate Professor of the Department of Social and Humanitarian Disciplines, Branch of the Admiral F. F. Ushakov State Maritime University in Sevastopol 298609, Russia, Respublika Krym oblast', g. Yalta, ul. Timiryazeva, 27 cherkasov.alexei1976@gmail.com Другие публикации этого автора

Козлов Михаил Николаевич доктор исторических наук профессор, кафедра истории, Севастопольский государственный университет 299053, Россия, г. Севастополь, ул. Университетская, 33 Kozlov Mikhail Nikolaevich Doctor of History Professor, Department of History, Sevastopol State University 299053, Russia, g. Sevastopol', ul. Universitetskaya, 33 cherkasov.alexei1976@gmail.com Другие публикации этого автора

В системе методологических вопросов истории и историографии исследований палеолита Крыма важную роль играет характеристика понятийно-категориального инструментария, призванного предельно точно отражать онтологическую сторону научного знания в области рассматриваемой проблемы. Его разработка осуществляется в соответствии с принципами полноты, непротиворечивости и целостности, а содержание должно согласовываться с главными компонентами и спецификой изучаемого объекта. При этом задачи, стоящие перед историком науки, актуализируют вопрос и об источниках, при помощи которых исследуется процесс накопления и развития исторических знаний. Характер и специфика историографических работ во многом определяются особенностями источниковой базы, то есть корпусом историографических и исторических источников, а также историографических фактов ^[11].

По причине относительной молодости историографии как научного знания и дискретности ее генезиса методологические вопросы анализа ее источниковой базы еще недостаточно разработаны и конкретизируются от дискуссии к дискуссии. При этом интерес к «внутренним» проблемам исторического исследования совсем не случаен, ведь современная история пишется на основе вариативных взглядов, суждений, оценок. В связи с этим отечественный медиевист А.Я. Гуревич акцентировал, что «историк не может не задумываться над интеллектуальными предпосылками собственных исследований, которые вольно или невольно определяют собою как применяемые им методы, так и формы, и структуры его построений» ^[4].

Авторы указывают на тесную связь историографического и исторического фактов. По образному выражению М.В. Нечкиной, исторический факт «является жилплощадью для факта историографического» ^[13]. Однако трудность состоит в том, что сам исторический факт – это понятие многозначное. К примеру, М.А. Барг обосновал идею о трех уровнях исторического факта: факт-событие, факт, отраженный в историческом источнике (сообщение источника), и факт, осмысленный историком (концептуализированный факт), являющийся фактом историографическим ^[2].

В последние десятилетия в исторической литературе наблюдается широкая интерпретация историографического факта как любого факта, несущего информацию по истории науки. Современный исследователь П.А. Кузьминов пишет, что в историографической практике, где акцент делается на анализе концепции, сложилась модель аутентичной классификации историографических фактов. Здесь выделяются главные факты, позволяющие реконструировать концепцию (прежде всего труды историков), и факты, способствующие реконструкции образа исследователя, контекст создания труда, аксиологии эпохи и т.д. ^[12].

Таким образом, конкретизация и теоретический анализ содержания понятий «историографический факт» и «историографический источник» применительно к изучению палеолитической эпохи Крымского региона составляют предмет настоящей публикации ^[14].

Историографический факт есть исходный материал для историографического исследования. Под ним, как правило, подразумевается факт исторической науки, несущий информацию об исторических знаниях, используемых для выявления закономерностей развития истории исторической науки ^[7]. На наш взгляд, подобная дефиниция достаточно полно отражает содержание предмета историографии.

Историографический факт, безусловно, базируется на историческом факте. При этом исторический факт – понятие более широкое, которое составляет фундамент здания исторической науки ^[6]. Другими словами, историографический факт есть лишь часть исторического факта. Исторический факт существует объективно, независимо от того, познан он, осмыслен или нет. В свою очередь, историографический факт характеризуется определенной субъективностью, так как является производной творчества историка-исследователя. Суть историографического факта – в его истолковании, интерпретации информации, которую он вмещает. Таким образом, исключительно важным становится процесс отбора фактов и явлений, определения глубины и объема научной информации, ее истинности, теоретической и прикладной значимости. Необходимо учитывать также хронологический период формирования историографического факта. Имеется в виду, создан ли он современником рассматриваемых событий, или автор описывает их с дистанционно, в ретроспективной диспозиции.

В то же время, по аргументированному замечанию Г.М. Ипполитова, в функциональном плане историографический факт шире, чем историографический источник ^[8]. Ведь не каждый историографический факт трансформируется в источник, доступный для широкого изучения. Например, рукописи книг и диссертаций, неизданные стенограммы заседаний и форумов, дискуссий и научных конференций, полевые дневники и записи археологических разведок и раскопок, мемуарная и эпистолярная литература и прочее).

Классический исторический источник, вовлекаемый в процесс историографического анализа, приобретает статус историографического источника. Уточним, что под классическим историческим источником мы подразумеваем письменные документы и вещественные предметы, непосредственно отражающие исторический процесс и дающие возможность изучать прошлое человеческого общества ^[10].

Ключевые исторические источники по каменному веку Крыма традиционно разделяют на несколько групп.

Это, прежде всего, вещественные (данные археологической науки) – остатки материальной культуры, созданной первобытным обществом. Их сбор, систематизация и комплексное изучение позволяет проследить динамику форм культуры, отделяя ранние формы от поздних, установить хронологическую последовательность их изменений.

Далее, источники естественно-исторического характера (палеоантропологические, палеогеологические, палеоклиматические, данные археозоологии и археоботаники и другие). Палеоантропологический материал обнаруживается в процессе археологических раскопок древних погребений. При этом сохранность костей скелета может быть плохой, однако современные методы реставрации делают возможным получение целой формы костей и черепов по их фрагментам. Для реконструкции палеолитических обществ Крыма, в связи с этим, непреходящее значение имеют, к примеру, находки останков палеоантропов на стоянках Киик-Коба (Г.А. Бонч-Осмоловский), Староселье (Салачик) (А.А. Формозов), Заскальная VI (Ю.Г. Колосов) и других. Геологические наблюдения за напластованиями слоев, стратиграфическими колонками в пещерах и гротах, последовательностью горизонтов залегания на открытых стоянках важны для установления периодизации истории первобытного общества и особенно динамики технологических процессов в первобытности, так как позволяют дифференцировать и систематизировать археологический инвентарь, получив достаточно полную картину последовательности развития технологии на протяжении ранней истории общества, а также при выяснении миграций древнейших людей. Для Крыма, в качестве примера, такие источники важны при рассмотрении вопроса о присутствии носителей свидерской культуры финального палеолита Центральной и Восточной Европы на стоянках Сюрень II, Шан-Коба (IV слой) и других. Археозоологические источники необходимы для реконструкции характера охоты, рыболовства и собирательства. Что касается домашних форм животных и птиц, то их костные остатки являются прямым источником для разработки проблемы доместикации животных и древнего животноводства (в частности, положения Д.А. Крайнова о происхождении животноводства в Крыму в послепалеолитическое время на материалах стоянок Таш-Аир I и Замиль-Коба II). Близкий в природном отношении к археозоологическому археоботанический материал снабжает исследователя каменного века важным средством абсолютного датирования. К примеру, до настоящего времени только палинологическая шкала палеолитической стоянки Заскальая V не характеризуется внутренними противоречиями и соотносится с динамикой и параметрами климатических изменений, прослеженными в отложениях других подобных памятников Крыма (Кабази II, Буран Каи III и др.) ^[15].

Кроме этого, следует указать и на инновационные источники, приобретающие распространение и популярность в современном палеолитоведении. Это – данные палеогенетики, ДНК и липидного анализов и др. К примеру, полногеномный анализ восточноевропейского сапиенса, жившего на стоянке Буран-Кая III в Крыму 36 тыс. л. н., показал, что этот палеоантроп был генетически близок как к жителям Русской равнины того же времени, так и к представителям классического граветта Центральной Европы, жившим на 6 тыс. лет позже (исследования А.А. Яневича). Дальнейшее определение и компаративистика митохондриальных гаплогрупп N1 и Y-хромосомных гаплогрупп BT, CT, C «буран-кайского» человека с образцами из Европы (Румыния), Ближнего Востока и Африки, позволил сформулировать предположении об отсутствии факта позднего локального смешивания неандертальцев в Крыму с анатомически современными людьми ^[16].

По мере развития историографического знания, корпус исторических источников, интегрированных в систему научного анализа и интерпретации, расширяется. Постепенно увеличивается и собрание историографических источников, отличающихся уровнем информативности, требуют специального подхода, учета цели и направленности проводимых историографических исследований. Такие источники целесообразно разделить на условные группы.

Это, во-первых, историографические источники как широкий корпус общих и специальных исследований, научно-справочных изданий, характеризующих проблему конкретного историографического исследования. К ним относятся фундаментальные труды по истории, археологии, истории первобытного общества, систематизированные работы по их отдельным аспектам; комплексные сочинения по истории исторической науки, источниковедению; монографии; диссертации; научные статьи; тезисы и материалы конференций, симпозиумов, форумов; отчеты археологических разведок и экспедиций; библиографические обзоры и рецензии ^[20]. Исследователя-историографа будут интересовать авторство, история написания работы, затронутая проблематика, структура и источниковая база, методы и методики обработки и интерпретации выявленного материала, а также место данной работы в историографическом потоке, степень ее влияния на развитие исторического знания и прочее.

Во-вторых, исторические источники как система документов и материалов, которые отражают выбранный для историографического исследования период истории. При этом, обращение к архивным документам и материалам обусловлено необходимостью определения источниковой базы проблемы, дальнейших перспектив в разработке ее отдельных пунктов. Вместе с тем проблематичным, на наш взгляд, является мнение С.П. Исачкина о том, что в историографическом исследовании документальным источникам принадлежит вспомогательная роль ^[9]. Опубликованные документы и архивные материалы, наоборот, способствуют формированию адекватного понимания предмета изучаемой проблемы. По мнению П.А. Кузьминова, которое мы разделяем, такие единицы позволяют избежать неточностей и даже фальсификаций в недобросовестно изложенных исторических исследованиях, искажений фактического материала. Поэтому задача историка науки - не только анализ историографических источников, но и выявление неполноценно разработанных сюжетов проблемы, ориентация других исследователей на те источники и методы познания, при помощи которых можно устранить выявленные пробелы ^[11]. При этом в процессе работы с архивными фондами важно не допускать подмены исследовательского анализа формальным цитированием документа.

В-третьих, дополнительные источники неисторического и неисториографического характера, привлекаемые в качестве вспомогательных данных (периодическая пресса, публицистика, источники личного происхождения и др.). Такие источники имеют собственную специфику. К примеру, для периодической прессы свойственны: информативность, фактографичность, телеграфный способ подачи и актуальность данных на момент публикации издания, оперативность реакции на вопросы современности, осуществляемая в констатирующей форме; принадлежность к конкретной социополитической силе или к официальным государственным органам ^[17]. В отдельных образцах научно-популярной публицистической литературы приводятся данные, не получившие должного освещения в других источниках. ^[5]. Мемуарная литература, по причине собственного субъективизма и ретроспекции, выполняет в целом вспомогательную функцию, подтверждая или опровергая данные других источников. Воспоминания археологов и историков позволяют восстановить колорит эпохи, раскрыть чувства и мысли участников событий (яркие жанровые воспоминания Г.А. Бонч-Осмоловского, Д.А, Крайнова, С.Н. Бибикова, Ю.Г. Колосова и других исследователей палеолита Крыма). Как отмечает А.А. Курносова, в подобной литературе с определенной последовательной полнотой и четкостью реализуется самосознание личности ^[13]. В дневниках и записях как вспомогательных источниках при написании историографических работ, фиксируются существенные для автора события и факты, представляющие непосредственную форму личностного самовыражения и самоутверждения. Однако здесь, как и в мемуарах, по причине их субъективности, необходимо учитывать ряд трудностей. Во-первых, значимость выяснения побудительных мотивов для их написания; во-вторых, проблему авторства; в-третьих, соотношение объективности, достоверности и субъективизма ^[19]. Г.М. Ипполитов акцентирует также на таком свойстве таких источников как способны приобретать качества историографических источников в процессе их исследования с позиций отображения связи индивидуального и социального ^[8].

Таким образом, исторические и историографические источники как научные категории отличаются сложностью и серьезной спецификой, а понятия «историографический источник» и «историографический факт» - не тождественны, а находятся в диалектическом единстве. Здесь целостно прослеживается как единичное, так общее и особенное, характерное для любой научной категории. Механическая экстраполяция универсальных источниковедческих постулатов на анализ корпуса источников, привлекаемых к анализу историографии исследования каменного века Крыма, в связи с этим, не является целесообразной, но предполагает системный подход с учетом познавательных возможностей самой историографии, истории науки и науковедения в целом.