Энергетический фактор современной геополитики: попытка когнитивного подхода

Старкин Сергей Валерьевич доктор политических наук профессор, кафедра политологии, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского ведущий научный сотрудник Международной междисциплинарной лаборатории «Изучение мировых и региональных социально-политических процессов» Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова 603000, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 1, каб. 307 Starkin Sergey Valer'evich Doctor of Politics Professor, the department of Political Science, Institute of International Relations and World History of Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod; Leading Scientific Associate, International Interdisciplinary Laboratory "Study of Global and Regional Socio-Political Processes", N. A. Dobrolyubov State Linguistic University of Nizhny Novgorod 603000, Russia, g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 1, kab. 307 starkinserge@mail.ru Другие публикации этого автора     Приписнова Елена Сергеевна кандидат политических наук доцент, кафедра политологии, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603000, Россия, Нижегорордская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2, оф. 312 Pripisnova Elena Sergeevna PhD in Politics Associate Professor, Department of Political Science, Lobachevsky Nizhny Novgorod State University 603000, Russia, Nizhegorordskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 2, of. 312 poskr011@mail.ru Другие публикации этого автора

Кривов Сергей Валерьевич кандидат исторических наук доцент, кафедра политологии, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского старший научный сотрудник Международной междисциплинарной лаборатории «Изучение мировых и региональных социально-политических процессов» Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова 603000, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Гагарина, 23, оф. 307 Krivov Sergei Valer'evich PhD in History Associate Professor, Department of Political Science, Lobachevsky Nizhny Novgorod State University Senior Researcher of the International Interdisciplinary Laboratory "Study of World and Regional Socio-Political Processes" of the Nizhny Novgorod State Linguistic University named after N.A. Dobrolyubov 603000, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Gagarina, 23, of. 307 skrivov@rambler.ru Другие публикации этого автора

Введение

Современный геополитический ландшафт характеризуется комплексностью и чрезвычайно сложным переплетением различных факторов. В данном контексте глобальная энергетическая политика все больше проникает через национальные и региональные границы, поскольку должный анализ предложения и спроса на углеводороды почти всегда отражает региональные либо глобальные тенденции. Наконец, энергетическая устойчивость все теснее переплетается с международной энергетической политикой и экономикой, поскольку борьба с изменением климата становится все более актуальной в международной повестке.

В своем обзоре по вопросам энергетики и безопасности в 1980-х годах один из патриархов современной теории международных отношений Джозеф Най акцентировал внимание на геополитическом аспекте проблемы энергетической безопасности 1980-х, утверждая, что «внешнеполитические решения, основанные на идеальной рыночной модели, не учитывают базовые моменты»^[1]. Спустя 30 лет эта мысль Ная актуальнее, чем когда-либо. После краткосрочной паузы рыночных 1990-х годов на главные роли в энергетическом секторе постепенно вернулись соображения политики и безопасности.

С полным основанием можно утверждать, что энергетический фактор занимает центральное место во внешней политике. Энергетика стала важным компонентом двусторонних и многосторонних отношений, а значительные кризисы, например, украинский или сирийский, имеют важное энергетическое измерение. В первом случае нельзя игнорировать роль Украины в транзите природного газа, а также вопрос морских газовых месторождений в Черном море (Одесское и Безымянное). Во втором случае речь не идет о войне газопроводов, и все же нельзя упустить из вида конкурирующие планы по строительству газопроводов Иран – Ирак – Сирия и Катар – Турция. Таким образом, энергетика – все более политизированный сектор, который, однако, сохраняет свои особые технические и экономические характеристики, что осложняет работу политикоформирующих кругов.

Целью настоящей работы является рассмотрение «энергетического фактора» в международных отношениях как многомерной проблемной области, включающей различные (энергетические) ресурсы, секторы деятельности и множество субъектов. Соответствено, задачами исследования определено выявление ключевых аспектов энергетического фактора — баланс (или дисбаланс) сил между производителями и потребителями энергоресурсов на международном уровне, конкуренция на мировых рынках, функционирование глобальной добычи, транспортировки и переработки, энергетическая инфраструктура и устойчивость - в контексте разработки внешней политики и энергетической безопасности. В аналогичном ключе рассматривается деятельность субъектов – правительства, международные организации, транснациональные компании и группы влияния.

В настоящей работе для изучения энергетики как проблемной области внешней политики применен когнитивный подход, на основании которого исследуется взаимодействие материальных и идеальных факторов. Соответственно, исследовательская гипотеза авторами формулируется следующим образом: чтобы противостоять сложности международной среды, лица, принимающие решения, склонны создавать собственные когнитивные структуры для ее понимания. Можно предположить, что внешняя политика является сферой (хотя и ограниченного) выбора и отчасти актом строительства, а значит, роль энергетики во внешней политике определяют сами субъекты этой деятельности .

Говоря о научной разработанности проблемы, следует подчеркнуть, что связи между энергетикой и внешней политикой посвящена обширная литература ^[2], ^[3]. Однако в большинстве случаев анализ ситуации ведется с точки зрения одной страны. Недостаточно сравнительных исследований. В результате этого, изучение связи между энергетикой и внешней политикой лишено потенциальных преимуществ, связанных с выявлением сходств, различий и общих моделей. В качестве исключения можно отметить монографию Д. Дени и С. Стегена «Трансатлантические отношения в сфере энергетики» ^[4]. Именно на некоторое заполнение данного пробела нацелена данная работа. Работы отечественных авторов, таких как А. Эткинд ^[5], В. Иноземцев ^[6], А. Мовчан ^[7] сосредоточены на так называемом "ресурсном проклятии" углеводородов и придают им значение факторов, тянущих глобальную экономику вниз.

Использование когнитивного подхода во внешнеполитическом процессе

Политические руководители имеют дело с неполной и зачастую ненадежной информацией, имея большое разнообразие вариантов действий. Будучи обычными людьми с ограниченными когнитивными способностями, они разрабатывают упрощающие стратегии. Когнитивный подход пытается очертить такие упрощающие когнитивные структуры и исследовать, как они влияют на восприятие международных событий и рассуждения о политических альтернативах. В рамках этого подхода субъекты внешней политики рассматриваются как «точка теоретического пересечения» материального и идеального факторов ^[8]. Поэтому, чтобы понять, как когнитивные структуры влияют на обработку информации и принятие внешнеполитических решений, необходимо исследовать взаимосвязь между идеальным и материальным и ее ключевую роль в построении когнитивных дорожных карт.

В концептуализации отношений между материальным и идеальным до конца 1980-х гг. в основном доминировало инструментальное восприятие идей, которые рассматривались как эпифеномены, отражающие материальную среду. При таком подходе идеи служат триггерами для материальных интересов субъектов и используются для обоснования действий, движимых этими интересами. Таким образом, отношения между материальным и идеальным являются однонаправленными, ведь интересы политиков и/или групп влияния определяют генерирование и использование идей, которые не существуют сами по себе.

В 1990-е годы этот подход был пересмотрен. В рамках социологического институционального подхода, идеи «не сводятся к полной зависимости от некоторого набора материальных обстоятельств и не могут просто отражать групповые или индивидуальные интересы» ^[9]. Материальное и идеальное регулируются диалектическими отношениями, которые по определению не могут быть однонаправленными. Через призму конструктивизма, идеи и материальные интересы рассматриваются как взаимно составляющие объекты, разделяемые в чисто аналитических целях.

Поскольку идеи и материальные интересы переплетаются, их разделение не позволяет ответить на ключевой вопрос: почему они это сделали? С конструктивистской точки зрения существуют только конструкции интересов, которые являются идеализированной экстраполяцией субъективных предпочтений. Таким образом, политики понимают свои интересы и взаимодействуют с окружающей их средой с помощью «когнитивных сокращений», которые принимают форму более или менее традиционных отображений контекста, в котором они находятся. Эти интерпретации среды строятся субъектами, способными обеспечить необходимые когнитивные фильтры, действующие как структурные ограничения в течение заданного периода.

Когнитивный подход при исследовании энергетического фактора

Когнитивный подход при исследовании энергетики как области внешней политики, выходит за рамки рационалистического восприятия связи между ними и смещает фокус исследования от материальных интересов к взаимодействию материальных и идеальных факторов. Такой подход исключает восприятие государства или иного международного субъекта как единого целого. Поэтому изначально признается, что нельзя игнорировать наличие разных субъектов с разным восприятием интересов и, более того, влияние различных идей, генерирующих соответствующие когнитивные дорожные карты, нельзя отделять от выработки политики. На этом теоретическом фоне анализ отходит от статической привязки энергетических интересов к внешней политике к более динамичной интерпретации связей между ними, определяя разные представления об энергетических интересах, на основе которых генерируются разные когнитивные дорожные карты, ведущие к определенному внешнеполитическому поведению.

Основываясь на этой посылке, можно выделить два основных концептуальных подхода к энергетике как области внешней политики, где энергоресурсы рассматриваются (а) как обычный товар и (б) как общественное благо. Признавая риск чрезмерного упрощения, следует подчеркнуть, что цель этого разделения не в том, чтобы создать некие ментальные границы и засунуть туда понятие энергии, а в том, чтобы создать каркас для исследования энергетики как области внешней политики, который мог бы способствовать пониманию способов построения когнитивных дорожных карт в этой сфере.

Представление об энергетике как обычном товаре и дискуссия о возможности глобального энергетического сектора, основанного на либеральном порядке и позволяющем свободный поток нефти и газа, регулируемый только рыночными силами, конечно, не нова и не является чисто теоретической. Напротив, идея государственного вмешательства в энергетический сектор оспаривалась на практике в 1980-х и 1990-х годах (по крайней мере, в США и Великобритании) после длительного периода прямого и неприкрытого вмешательства. До того времени проблемы энергетической безопасности доминировали в энергетической политике, а вмешательство государства считалось необходимым, затем доминирующая парадигма сместилась в сторону усиления роли рынка ^[10].

Такая «рыночная деполитизация» основана на идее о том, что энергоресурсы— это коммерческий заменяемый товар, который лучше всего продается посредством рыночных механизмов. При этом роль государств можно свести к минимуму и ограничить ее обеспечением адекватной операционной структуры, которая минимизирует перекосы. Поскольку углеводороды рассматриваются как обычный товар, экономические соображения преобладают над политическими. Таким образом, «экономика, а не политика, должна определять энергетическую политику». Что касается безопасности энергоснабжения, рынок сможет обеспечить ее эффективнее, чем государственное вмешательство.

Подобное "рыночное" восприятие энергетики возникло не на пустом месте. Оно стало популярным в эпоху увеличения предложения энергоресурсов и снижения цен, когда соображения энергетической безопасности и опасения кризисных 1970-х отошли на второй план. Энергоресурсы можно было считать обычным товаром, пока власть переходила от производителей к потребителям. Сомнительно, является ли такое восприятие устойчивым при переходе власти в противоположном направлении и выходе на первый план соображений энергетической безопасности и суверенитета.

С точки зрения общественного блага, восприятие углеводородов как обычного товара не может охватить картину целиком. Если углеводороды — это товар, роль рынка в мире энергетики может быть существенной, однако она является лишь частичной. Вторя спустя два десятилетия словам Ная (процитированным во введении), американский исследователь Д. Хелм вполне красноречиво говорил о роли рынка в энергетическом секторе, подчеркивая, что «идея, что правительства могут просто уйти со сцены и оставить все конкурентному рынку — это иллюзия». Он пояснил, что энергетика слишком важна для экономики и общества и она страдает от множественных сбоев рыночного механизма ^[11]. Более того, (гео)политико-экономическая взаимосвязь является неотъемлемой частью энергетики. Будучи коммерческим товаром (хотя бы до некоторой степени) на международном или региональном конкурентном рынке, энергоресурсы – это также многомерная область внешней политики, влияющая на построение национальных интересов, «на политику, развитие, управление, безопасность и стабильность среды» ^[12].

Идея выстраивания чистой конкуренции на местном, региональном и международном энергетическом рынке поддерживается правительствами нескольких стран в политическом дискурсе. И все же на практике энергетика сегодня далека от традиционного конкурентного рынка. Международный энергетический пейзаж больше похож на «гибрид государственной энергетической системы 1970-х годов и либерального мира 1990-х» ^[13]. Являясь одним из секторов, притягивающих государственный контроль, энергетика во многом ассоциируется с государственным капитализмом в нескольких странах (Россия, Китай, Иран, Венесуэла и др.). В этих условиях концептуализация энергетики как внешнеполитического фактора определяется двойной природой энергии – это и товар, и общественное благо. При этом правительства ставят (или просто находят) себя где-то посередине между необходимостью либерализации международных потоков энергоресурсов, потребностью в дорогостоящей энергетической инфраструктуре и функциональными потребностями разных секторов экономики и общества.

Во внешнеполитической сфере соображения энергетической безопасности не позволяют подходить к энергоресурсам, как к обычному товару. Энергетика - многомерная проблемная область, «периодически реагирующая на разные проблемы, политические режимы, сферы деятельности или географический контекст», но во внешней политике акцент делается на общие проблемы - энергетическую безопасность и суверенитет, а не на вопросы повседневного управления, которыми занимаются другие ведомства. Акцент на безопасности не означает игнорирование экономических аспектов (например, волатильность цен на энергоносители или стоимость инфраструктуры) или недооценку рыночного подхода. Напротив, такой подход признается полезным для обеспечения энергетической безопасности. С этой точки зрения, действия, гарантирующие свободный поток нефти и газа, оправданы, исходя из необходимости обеспечить безопасность поставок энергоресурсов.

Там, где государственное вмешательство в энергетику рассматривается не как неизбежное зло, а как гарант общественного блага, внешняя политика играет активную роль в создании оптимальных условий для обеспечения энергетической безопасности. На первом уровне анализа это означает достижение «доступности», «разумной цены», «эффективности» и «экологической безопасности» энергоресурсов. Однако некоторые исследователи полагают, что такое объяснение описывает общую цель государственного вмешательства в энергетический сектор ^[14].

Заключение

Мы полагаем, что для определения энергетики как области внешней политики, необходимо разграничить краткосрочную и долгосрочную энергетическую уязвимость. Степень долгосрочной уязвимости определяется наличием реальных альтернатив – возможности диверсифицировать энергетические маршруты и источники. При рассмотрении энергетики в контексте сферы международных отношений акцент делается именно на ней, поскольку внешняя политика ориентирована на построение таких международных отношений, которые гарантируют или облегчают доступ к разным маршрутам поступления энергоресурсов. Несомненно, краткосрочная и долгосрочная энергетическая безопасность взаимосвязаны, а долгосрочная и краткосрочная энергетическая уязвимость неразделимы. Таким образом, внешняя политика косвенно вовлечена в сферу краткосрочной энергетической уязвимости в силу ее причастности к сфере долгосрочной уязвимости. Более того, когда внешний источник нестабильности исходит из международной среды, внешняя политика может быть непосредственно вовлечена в проблемы краткосрочной энергетической уязвимости.

Таким образом, энергетическая безопасность – доминирующий, но не единственный фактор, определяющий энергетику как область внешней политики. Проблема энергетической устойчивости все глубже проникает в мировую внешнеполитическую повестку, поскольку она связана с энергетической независимостью. Таким образом, в зависимости от влияния экологических убеждений на политические, экономические и социальные структуры, энергетическая устойчивость может воздействовать на энергетические потребности, импорт энергоресурсов, а значит, и на энергетическую независимость. Кроме того, дискутируя о важности энергетической устойчивости, в первую очередь следует сосредоточиться на проблеме безопасности, поскольку энергетическая устойчивость связана с влиянием внутреннего потребления ресурсов на уровень энергетической независимости, а энергетическая безопасность фокусируется на влиянии внешних факторов на обеспечение поставок энергоресурсов, а значит и на энергетическую независимость.