Вербализация когнитивных процессов в текстах алекситимиков-билингвов

Галкина Светлана Галкина кандидат филологических наук доцент кафедры русского языка Военного института физической культуры 194044, Россия, Ленинградская область, г. Санкт-Петербург, ул. Большой Сампсониевский Проспект, 63 Galkina Svetlana Fedorovna PhD in Philology Docent, the department of Russian Language, Military Institute of Physical Culture 194044, Russia, Leningradskaya oblast', g. Saint Petersburg, ul. Bol'shoi Sampsonievskii Prospekt, 63 port.artur@mail.ru Ласовская Татьяна Юрьевна кандидат медицинских наук доцент кафедры психиатрии, наркологии, психотерапии и клинической психологии Новосибирского государственного медицинского университета 630091, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Красный Проспект, 52, оф. 322 Lasovskaya Tat'yana Yur'evna PhD in Medicine Docent, the department of Mental Science, Addictology, Psychotherapy and Clinical Psychology, Novosibirsk State Medical University 630091, Russia, Novosibirskaya oblast', g. Novosibirsk, ul. Krasnyi Prospekt, 52, of. 322 las121268@mail.ru

Пупкова Екатерина Олеговна студент кафедры психиатрии, наркологии, психотерапии и клинической психологии Новосибирского государственного медицинского университета 630091, Россия, Новосибирск область, г. Новосибирск, ул. Красный Проспект, 52 Pupkova Ekaterina Olegovna Student, the department of Mental Science, Addictology, Psychotherapy and Clinical Psychology, Novosibirsk State Medical University 630091, Russia, Novosibirsk oblast', g. Novosibirsk, ul. Krasnyi Prospekt, 52 albertikatrina@gmail.com

Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ в рамках научного проекта 19-013-00466

Исследование такого феномена как алекситимия осуществляется преимущественно в рамках психологических исследований ^{[1, 3, 5, 8, 10]}. В то же время в методологическом отношении они опираются на самонаблюдение и анализ речи респондентов ^{[2, 6, 9]}. Работая с алекситимиками, психологи отмечают такие психолингвистические явления, как неспособность выражать собственные чувства, бедность словаря и т. п. ^{[5, с. 148]}. В лингвистическом аспекте подобные характеристики проработаны в отношении эмоциональной составляющей речи алекситимика ^{[8, 9]}. Также ученые отмечают, что пациенты с выраженным алекситимическим статусом чаще прибегают к образным выражениям при описании болевых ощущений ^[6]. Контент-анализ содержательных параметров текстов, написанных алекситимиками, показал, что «яркие описательные характеристики, используемые алекситимиками в текстах, дают возможность не отождествлять алекситимию только с отсутствием слов для описания своего состояния, ˂…˃ Важна содержательная сторона характеристик, их выраженная негативная окрашенность» ^[2]. Таким образом, объектом анализа должны быть фреймы и концепты, представленные в речевом материале, а не только лексический уровень эмотивной лексики. В рамках исследования нами проводился анализ речи алекситимиков, в качестве материала исследования использовались задания, связанные с продуцированием текста. Для исследования полученных данных использовался количественный и качественный контент-анализ посредством лингвистической программы LIWC2015 ^[12]. Математическая обработка полученных данных проводилась с помощью программы «Statistica-6». Подсчет достоверности различий проводился по критериям для двух независимых выборок (критерии Вольда-Вольфовитца и Манна-Уитни). В итоге после обработки полученных сведений статистической программой были получены данные, представленные в публикации, описывающей лингвокогнитивный и вербально-семантический уровни языковой личности алекситимика ^[4].

Следует отметить, что представленные положения получены в результате анализа текстов носителей русской национальной картины мира. Можно предположить, что аналогичные уровни языковой личности алекситимиков – носителей другой национальной картины мира – могут отличаться, поскольку в данном случае язык выступает не только как средство коммуникации, но и как средство самопрезентации и самовыражения личности. Для того чтобы проверить эту гипотезу, исследование было продолжено с респондентами – носителями других языков. Обязательным критерием включения в этот этап исследования стала принадлежность личности к иному этносу. В ходе изысканий были сформированы контрастные группы респондентов, являющихся алтайцами и якутами, обязательным требованием было знание алтайского / якутского и русского языков (билингвизм). Формулировка задания была аналогична формулировке, предложенной в русских группах: Напишите историю своей жизни. Вы свободны в выборе событий, просто постарайтесь отразить самые важные и значимые для вас воспоминания. Таким образом, объектом исследования стала субъективная картина прожитого временного отрезка жизненного пути. Предполагалось, что результатом подобного задания будут сочинения, приближенные в жанровом отношении к автобиографии или мемуарному очерку. Подобные тексты являются текстами о становлении личности, именно этот процесс является одним из главных объектов повествования в них.

Анализ содержания показал, что сочинения, написанные респондентами-билингвами в большинстве протоколов описывают отдельные значимые события / фрагменты жизни, например: Хочу поделиться с вами историей моей поездки в Санкт-Петербург; Помню свое первое в жизни воспоминание; Этот случай я никогда не смогу забыть; Встретил свою любовь, как бы это громко не звучало. Лично для меня, это из самых классных чувств, которые у меня были. Иными вариантами плана содержания стали: 1) рефлексия над заданием: Здесь могла бы быть какая-нибудь смешная, поучающая или грустная история, но на ум ничего не приходит. Скорее не могу выбрать одну определенную историю; 2) рассуждения: В моих воспоминаниях больше отрицательных событий, чем положительных. Вспоминать их неприятно. Хотя из них я вынесла много опыта, помогающего мне сейчас. Но иногда мешающего; 3) детальный анализ собственных воспоминаний: Если говорить о моей жизни, то я делю её на самые ранние, просто ранние, рассеянные и собранные воспоминания, как этапы... (Здесь и далее орфография и пунктуация авторов сохранены).

В процессе создания текстов автобиографической направленности автор осуществляет процесс жизнетворчества и излагает «субъективную картину своего жизненного пути». Прошлое как часть этой картины в норме внутренне непротиворечиво, поскольку образ прошлого легче всего поддается коррекции, при этом создаваемый образ может иметь с бывшей реальностью лишь отдаленное сходство. «Обычно человек имеет дело со своим прошлым в снятом виде и эго-история даст возможность развернуть это прошлое в некоторый текст сложной структуры и содержания, повышая тем самым самооценку человека…» ^{[7, с. 86]}. Эти процессы наблюдаются у лиц без алекситимического статуса: Родилась было веселым несмотря на все трудности ... Попробовала снова и вот я здесь студентка первого курса ИП. Следовательно один ноль в мою пользу. Респонденты с выраженным алекситимическим статусом преимущественно фиксируют свои неудачи, разочарования, проблемные ситуации, сравните: На своей первой зимней сессии я побоялась идти на экзамен и получила «4» автоматом, но потом мне сказали, что экзамен был легким. Так я не стала отличницей; когда я это увидела мне стало очень обидно и неловко, я начала плакать; Я не знаю как закончить эту историю потому то моя жизнь продолжается…

Анализируя мини-сочинения, написанные группой испытуемых на тему «Что чувствует человек, когда он не может говорить о своих чувствах?», Е. Ю. Брель указывает на примерно равный объем количественных параметров ^{[2, с. 194]}. Изучение текстов-рассказов о жизненном пути показало, что по количественному параметру сочинения алекситимиков находятся на двух противоположных полюсах: либо краткие тексты (от 19 до 88 слов), либо, напротив, достаточно объемные тексты (233-308 слов) (для сравнения: в текстах группы риска максимальное количество слов — 142, в группе неалекситимиков — 112). Пример краткого текста: В детстве я помню как мы со всей семьей ходили каждый год летом в поход. Я была так счастлива. Анализ текстов позволяет предположить, что при написании сочинения алекситимики используют две различные речепорождающие стратегии, обусловливающие их разделение на два типа: 1) повествование (преимущественно о каких-либо конкретных событиях); 2) рассуждения (чаще всего рефлексивного характера). Сравним: Однажды я с сестрой вышла из дома. Закрыла на ключ все двери. Сравним: Мои сны были похожи на бесконечный кошмар, постоянные я бы даже сказал бесконечные и очень реальные сонные параличи, как следствие у меня случались панические атаки. В общем я всерьез подумал, что у меня медленно, но верно едет «крыша». Эти отличия по типу речи детерминируют различия в плане содержания.

Тексты, написанные алекситимиками, отличаются значительным количеством маркеров временной локализованности, описанием или фиксацией временного дейксиса по сравнению с текстами неалекситимиков. Это может быть личный возраст, какое-либо событие или период жизни, этап, который респондент считает переломным. Например: до 16 лет; Лет в 8… еще лет до 12. Другой вариант представляет собой расположение событий по датам: в далеких 90-х, сейчас живу в 2020 все ок! В 2015 мы отдыхали …; 04.08.2010 – родилась ... Показательно, что дифференциальное различие сохраняется даже при схожем оформлении текста. Можно предположить, что для неалекситимиков важнее событийный ряд и причинно-следственные связи происходящих событий, вследствие чего они активно используют различные виды внутритекстовых связей при написании сочинения. Алекситимики же используют временную шкалу в качестве «альтернативного способа» организации текстового единства, что детерминировано их когнитивными особенностями, подтверждаемыми психологическими исследованиями. В частности, авторы указывают на «невозможности целостного представления собственной жизни» ^{[3, с. 174]}.

Вербальная и невербальная экспликация эмоций в текстах лиц с алекситимией представлена в основном отрицательным спектром: черная полоса в моей жизни; мне стало очень обидно; в первый раз о суициде я задумалась; недавно смирилась; я побоялась; в моих воспоминаниях больше отрицательных событий; с меня требуют больше, чем с моей старшей сестры; я уже как-то привыкла, что ожидания с реальностью не совпадают; всю дорогу плакала и т. п.

Таким образом, анализ сочинений алекситимиков-билингвов показывает, что респонденты с алекситимией создают либо краткие, либо, напротив, гораздо более длинные тексты по сравнению с лицами без алекситимии. В содержательном отношении тексты повествуют о конкретных событиях жизненного пути или, напротив, представляют результаты рефлексии. С осторожностью можно утверждать, что у алекситимиков затруднено выстраивание своего субъективного жизненного пути в отношении прошлого как целостного процесса, обусловленного причинно-следственными связями. Самые запоминающиеся события в их эго-истории наполнены негативными эмоциями. Полученные данные коррелируются с данными, полученными от русских респондентов.

Представим данные количественного и качественного контент-анализа. Анализ лексического уровня текстов, написанных билингвами с выраженным алекситимическим статусом, показал, что у последних, в отличие от русских респондентов, достоверно чаще встречается сленг. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно чаще и составляет 0,04±0,15. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно реже и составляет 0,00±0. У русских респондентов наличие сленга достоверно чаще встречается у полинаркоманов ^[11].

Лексический анализ текстов позволил выявить достоверные различия по параметру «Позитив» (счастливый, этих эмоций не описать, очень весело, горда собой) по критерию Манна-Уитни (p<0,03) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно реже и составляет 4,6±3,3. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно чаще и составляет 7,19±4,01. Таким образом, блокирование позитива является психологической установкой, которая вербализуется в продуцируемых текстах и не зависит от национальной принадлежности.

Получены достоверные различия по параметру «Тревожность» (переживала, сомнения, страшно, боюсь) по критерию Вальда-Вольфовица (p<0,0004) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно чаще и составляет 0,24±0,4. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно реже и составляет 0,00±0. Эти переживания отражают актуальную личную ситуацию респондентов (1 курс медколледжа; 95% студентов – приезжие, проживающие в общежитии). Однако у неалекситимиков, находящихся в аналогичной ситуации, тревожность не представлена в текстах. Это может говорить о том, что у алекситимиков затруднено приспособление в новых условиях, либо тревожность представлена как черта личности. Психологи отмечают, что «тревожность выполняет функцию блокирования позитивного восприятия эмоционального внутреннего и внешнего мира» ^[1]. Эта особенность, соответственно, представлена в автобиографических текстах.

Как и у русских респондентов, получены достоверные различия по параметру «Гнев» (ругались, оскорбляли друг друга, дрались, срываться) по критерию Вальда-Вольфовица (p<0,03) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно реже и составляет 0,05±0,2. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно чаще и составляет 0,16±0,3. Блокировка гнева с его реализацией в вербальной и невербальной форме – психологический механизм, который подтверждает нормативность личности алекситимиков.

Получены достоверные различия по параметру «Секс» (влюбленность, отношения, измена) по критерию Вальда-Вольфовица (p<0,01) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно реже и составляет 0,2±0,5. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно чаще и составляет 1,06±1,3.

Получены достоверные различия по параметру «Религия» (традиции, чудо) по критерию Вальда-Вольфовица (p<0,00002) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно реже и составляет 0,02±0,1. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно чаще и составляет 0,04±0,1.

Получены достоверные различия по параметру «Смерть» (их не станет, покончил с собой, умерла) по критерию Вальда-Вольфовица (p<0,0004) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно реже и составляет 0,08±0,3. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно чаще и составляет 0,09±0,2. Таким образом, лица с выраженной алекситимией менее интересуются экзистенциальными вопросами. Темы, которые затрагивают такие жизненные сферы как семья, друзей, религия, размышления о смерти, встречаются значительно реже.

Различия, обусловленные этнической принадлежностью, касаются ведущей модальности восприятия. Если в русской аудитории это зрение, то в билингвальной группе – слышание. Получены достоверные различия по параметру «Слышание» по критерию Вальда-Вольфовица (p<0,01) между испытуемыми с выраженным алекситимическим статусом и испытуемыми с условно-нормативным алекситимическим статусом. У лиц с алекситимией данный показатель встречается достоверно чаще и составляет 0,78±2,1. У лиц без алекситимии показатель встречается достоверно реже и составляет 0,17±0,4. Следует отметить, что в русской этнической группе доминирование этого канала наблюдается в клинической выборке (полинаркоманы и люди с соматическими заболеваниями). Кроме того, в текстах билингвов отсутствуют достоверно выраженные различия, связанные с частотностью употребления местоимений, характерные для русских. Также не представлены различия по используемым пунктуационным знакам и использованию вводных слов ^[4].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что общим независимо от принадлежности к этносу будет лингвокогнитивный уровень языковой личности, в то время как на вербально-семантическом уровне морфологические и пунктуационные маркеры перестают быть значимыми.