Чияликская культура и Золотая Орда

Антонов Игорь Владимирович кандидат исторических наук Старший научный сотрудник Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук 450077, Россия, республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Карла Маркса, 6 Antonov Igor' Vladimirovich PhD in History Senior Scientific Associate, R. G. Kuzeev Institute of Ethnological Studies of Ufa Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences 450077, Russia, respublika Bashkortostan, g. Ufa, ul. Karla Marksa, 6 igan73@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

Чияликская культура, угорская по этнической принадлежности, выделена Е. П. Казаковым по материалам восточных районов Татарстана. По мнению исследователя, в домонгольский период (XI – начало XIII в.) районы низовьев рек Ик и Белая оставались слабозаселенными, значительное число памятников чияликского типа фиксируется в указанных районах в монгольский (золотоордынский) период, памятники последующего периода (XV-XVI вв.) остаются наименее исследованными ^{[14, с. 97-99]}. Чияликской культуре предшествуют памятники постпетрогромского типа, датируемые концом X-XII вв. Памятники чияликского типа, родственные постпетрогромским, возникают уже после монгольского нашествия ^{[15, с. 67-75]}. По мнению В. А. Иванова, история памятников чияликского типа начинается с XII в., когда угры заселили северо-восточные окраины Волжской Булгарии. Основным районом распространения этих памятников являлось тогда Камско-Бельско-Икское междуречье. В XIII-XIV вв. чияликское население постепенно расширяет ареал своего обитания за счет окрестностей Уфы, бассейна нижнего и среднего течения р. Белой ^{[11, с. 86]}. Пространственно-временные рамки чияликской культуры наиболее полно разработаны Г. Н. Гарустовичем. Он выделил десять региональных групп памятников волго-уральской лесостепи, маркированных им по названиям рек: икская, сюньская, усть-бельская, чермасанская, демская, токская, айская, среднебельская, верхнебельская, уральская ^{[7, с. 9-10]}. Первые пять групп памятников маркирует лепная круглодонная посуда, украшенная оттисками гребенчато-шнурового штампа, получившая название чияликской. Вторые пять групп памятников маркирует лепная плоскодонная посуда, украшенная защипками и насечками по венчику, получившая название селеукской. Время бытования чияликской и отличающейся от нее селеукской керамики совпадает – XIII-XIV вв. ^{[7, с. 22-23]}. Отсюда следуют два важных вывода. Во-первых, собственно чияликские памятники занимают сравнительно небольшую территорию. Они локализуются в долинах Демы, Чермасана, Сюни и других левых притоков Белой, самой Белой, Ика и других левых притоков Камы. Селеукские памятники, по всей видимости, должны рассматриваться отдельно. Вопрос об их этнической принадлежности не вполне ясен. Во-вторых, основное время существования чияликской культуры совпадает с периодом образования, расцвета и упадка Золотой Орды – самого могущественного государства Восточной Европы. Чияликские (угорские) племена стадии государственности не достигли, ближайшее к ним государство – Волжская Булгария в XIII в. была разгромлена монголами и включена в состав Золотой Орды. Золотоордынские ханы претендовали на власть над всеми народами Волго-Уральского региона, среди которых находились и носители чияликской культуры (по письменным источникам название этого народа не устанавливается).

Исследователи единодушно отмечают значительную роль чияликской культуры в этногенезе башкир. Правда, Н. А. Мажитов и А. Н. Султанова рассматривают памятники чияликской культуры «как памятники буляр-байлярской группы башкир», тем самым пытаясь поставить под сомнение мнение большинства исследователей о принадлежности чияликской культуры уграм. Считая, что носители чияликских грунтовых могильников и поселений говорили на тюркском (башкирском) языке, Н. А. Мажитов и А. Н. Султанова не рассматривают вопрос об их происхождении ^{[17, с. 264-265; 19, с. 385-387]}. В. А. Иванов и В. А. Злыгостев тоже видят в носителях чияликской культуры предков северо-западных и северных башкирских родоплеменных групп, составлявших «приуральскую часть этнокультурного ареала культур Урала со шнуро-гребенчатой керамикой». Тем самым констатируется замалчиваемый Н. А. Мажитовым и А. Н. Султановой факт угорского происхождения носителей чияликской культуры, соседями которых в степях Южного Предуралья являлись тюрко-монгольские кочевники XIII-XIV вв., оставившие памятники иного рода (курганы, каменные выкладки, святилища) ^{[13, с. 143-146]}. Таким образом, имеются в виду два разных этнокультурных ареала – тюрко-монгольский в степной полосе, угорский в лесостепной полосе. Принадлежность к разным этнокультурным ареалам, очевидно, не способствовала тесным этнокультурным контактам приуральских угров с тюрко-монгольскими кочевниками – основным населением Золотой Орды. Но отсутствие этнокультурной близости не мешало военно-политическому доминированию степи над лесостепью.

Нарративные источники

Венгерский миссионер Юлиан в письме о монгольской войне, датированном 1238 г., сообщает, что татары вторглись «в Великую Венгрию, из которой происходят наши венгры, и нападали на них четырнадцать лет, а на пятнадцатый год завладели ими, как нам сообщали словесно сами язычники-венгры (бежавшие перед татарами. – И.А.)» ^{[3, с. 83-90]}.

Информацию Юлиана подтверждают и другие западноевропейские путешественники XIII в. (правда, в отличие от него, не побывавшие в волго-уральской лесостепи). Плано Карпини сообщает о завоевании монголами Великой Венгрии ^{[27, с. 48, 57]}. Рубрук называет Великую Венгрию в числе стран северной стороны, которые повинуются татарам, им же из этих лесных стран «привозят дорогие меха разного рода», очевидно, в качестве дани ^{[27, с. 98]}. Кроме того, всем северным народам, независимо от их состояния, «надо нести какую-нибудь службу» ^{[27, с. 154]}.

К рассматриваемой теме прямое отношение имеет башкирское предание «Биксура». Башкирские роды байляр и буляр до нашествия монголов кочевали в долинах рек Агидель, Ик, Мэлле и Минзели. Через их земли прошел хан Батый со своим войском. «Хан шел покорять страну булгар, и по пути уничтожал башкирские племена, грабил их. Особенно много бед испытал род Карагай-атайцев, кочевавший между реками Минзели и Ик. За неповиновение предводителю вражеского войска седобородого Карагай-атая высекли перед всем его родом. Обезглавили всех взрослых мужчин, рост которых был чуть выше лошадиного колена. Женщин и девушек завоеватели пленили, захватили весь скот». «Это произошло в отсутствие Биксуры – старшего сына Карагай-атая. Когда Биксура возвратился с охоты и стал очевидцем содеянного захватчиками, он, потрясенный горем, вознегодовал. Выслушав рассказ матери, простился со своими родичами, сыном, что лежал в колыбели, сел на своего аргамака и поскакал к соседним родам: байляр, ыласын, буре. Там он собрал егетов, готовых пройти сквозь огонь и воду, и выступил против войска Батый-хана. Выследил и уничтожил врагов. Первое наступление Батый-хана на булгар было сорвано.

Года через три Батый-хан снова направил большое войско в страну булгар. Биксура со своими егетами снова поднялся на борьбу. В одном из сражений его тяжело ранили». Он скончался. Его похоронил друг Ахмет. «Когда вражеские войска ушли, Ахмет взял под свой кров оставшихся сородичей Карагай-атая и построил новый аул» ^{[4, с. 99]}.

Цитируемый источник позволяет сделать некоторые выводы. Несомненно, имеется в виду территория чияликской культуры, на которой кочевали башкирские роды байляр, буляр (в составе этого рода, очевидно, находился и род Карагай-атая), ыласын, буре. Эти роды влились в состав башкир, но сомнительно, были ли они уже тогда башкирскими? По всей видимости, байлярцы и булярцы в долинах Агидели, Ика, Мэлле и Минзели – левых притоков Камы на востоке современного Татарстана и северо-западе современного Башкортостана – поселились задолго до нашествия монголов – они считали эту землю своей, защищали ее от врагов. Значит, территория и население чияликской культуры сформировались уже в домонгольский период. Булярцы за неповиновение Бату-хану были жестоко наказаны – мужчины обезглавлены, женщины пленены. Соседние же роды такой участи не подверглись, они смогли и дальше продолжать борьбу. Да и часть булярцев сумела спастись от врагов. Объединившись, все эти роды нанесли большой урон войску Бату-хана. Но и монголы, желая обезопасить свой тыл, решили подавить сопротивление восточных соседей Волжской Булгарии. Завоевание монголами территории чияликской культуры, конечно, привело к большим потерям. Но монгольские войска ушли, покоренные ими роды остались на прежних местах. Они восстановили свое хозяйство, построили новые селения. О том, как дальше складывались отношения покоренных родов с монголами, предание умалчивает. Очевидно, носители чияликской культуры, как и другие народы, включенные в состав монгольских владений, несли в пользу завоевателей определенные повинности и платили дань.

Таким образом, западноевропейские и башкирские источники сходятся в том отношении, что территория чияликской культуры (она же – Великая Венгрия) была завоевана монголами и включена в состав Золотой Орды, местное население не только облагалось данью, но и несло военную службу. В целом же сведения нарративных (повествовательных) источников отличаются противоречивостью, неполнотой и фрагментарностью. Основным источником по нашей теме является археологический материал.

Поселенческие памятники

На территории Башкирии к числу наиболее крупных поселенческих памятников чияликской культуры относится Уфимское II городище. Еще раскопками В. В. Гольмстен 1910-1912 гг. получена местная лепная керамика с гребенчато-шнуровым орнаментом и привозная гончарная керамика булгарского облика XII-XIV вв. Этим же временем датируется железный замок. В фондах Национального музея Республики Башкортостан хранится случайно найденный на Уфимском II городище железный наконечник стрелы золотоордынского времени ^{[26, с. 272-273]}. Там же сохранилось несколько депаспартизированых джучидских серебряных монет XIV в. Часть из них, видимо, входила в состав клада, найденного в 1886 г. в черте современного г. Уфы. Лишь четыре монеты из этого клада были переданы в Уфимский музей (ныне – Национальный музей РБ) ^{[8, с. 114-115]}.

В ходе раскопок 2006 г. найдены две серебряные золотоордынские монеты хана Джанибека ^{[18, с. 44]}. «Находки двух монет середины XIV в. дают основание предполагать, что и в эпоху Золотой Орды городище Уфа-II могло входить в систему административных (ставка баскака или сборщика ясака – «даруги») или торговых пунктов этого государства» ^{[18, с. 47]}. В ходе раскопок 2007 г. найдены три лепных сосуда чияликского типа, снова две серебряные золотоордынские монеты и две проволочные серебряные серьги в виде знака вопроса, по которым один из выделенных этапов в истории городища датирован XIII-XIV вв. ^{[20, с. 57-60]}. В ходе раскопок 2008 г. найдено всего три фрагмента чияликской керамики ^{[21, с. 363, рис. 241]}. В ходе раскопок 2009 г. чияликская керамика вообще не найдена ^{[22, с. 57]}.

В. А. Иванов, проанализировав материалы раскопок 2006-2009 гг., пришел к выводу, что период Золотой Орды на городище Уфа-II «представлен четырьмя монетами и двумя типичными для золотоордынских памятников (главным образом – погребений) проволочными серьгами-подвесками в виде знака вопроса, найденными в первом горизонте культурного слоя городища. К этому же времени можно отнести и немногочисленные находки фрагментов керамики чияликского типа (из рассмотренных публикаций невозможно понять, каков удельный вес этой керамики в керамическом комплексе городища Уфа-II)» ^{[12, с. 412]}. По мнению В. А. Иванова, в период Золотой Орды «городище Уфа-II представляло собой какое-то заурядное поселение, скорее всего – сезонное (типа кишлака) местных чияликских племен или (в лучшем случае) ставку какого-нибудь ордынского сборщика ясака» ^{[12, с. 413]}. Таким образом, несмотря на немногочисленность находок, исследователи допускают возможность нахождения на городище Уфа-II ставки какого-либо представителя золотоордынской администрации, по всей видимости, сборщика ясака.

Дальнейшие раскопки как будто подтверждают это мнение. Хотя работы 2012-2014 гг. никаких новых материалов золотоордынского времени не выявили ^{[24, с. 46-49; 25, с. 27; 29, с. 85-87]}, в 2015 г. количество золотоордынских монет увеличилось до девятнадцати экземпляров. В совокупности с другими предметами XII-XIV вв. «этот археологический материал отражает некую активность на территории памятника, убедительно интерпретировать которую невозможно ввиду малочисленности и разновременности находок. Вероятно, в момент выпадения данных артефактов основная часть площадки городища была давно заброшена, а обжитая часть представляла собой небольшое поселение, возможно, сезонное» ^{[28, с. 56-57]}. Но керамический материал из раскопок 2017 г. датируется только IV-IX вв. ^{[5, с. 213-214]}. Даже среди предметов XIII-XIV вв. собственно золотоордынская (нижневолжская) керамика совершенно не представлена, нет следов здания (как, впрочем, и каких-либо жилищ или построек вообще), в котором мог бы проживать золотоордынский чиновник. В то же время городище Уфа-II, расположенное в центре Башкирии, вполне подходит и на роль административного центра. С другой стороны, полное отсутствие сведений письменных источников не позволяет ответить на вопрос: находились ли в ареале чияликской культуры ханские наместники? Может быть, сборщики дани приезжали сюда только в определенный период года? А может быть, местная племенная аристократия сама собирала дань и доставляла ее ко двору золотоордынского хана, либо правителя ближайшего улуса?

Из девятнадцати монет четыре принадлежат Узбеку (предположительно с 1330-31 по 1339-40 гг.), десять – Джанибеку (с 1342-43 по 1353-54 гг.), две – Бирдибеку (1357-58 гг.), одна – Наурузбеку (1359-60 гг.), одна – Мюридбеку (1363-64 гг.) и еще одна анонимная (не ранее 1369-70 гг.). Все монеты серебряные (дирхемы), и все они оказались обрезанными, т. е. испорченными, что является показателем кризисных явлений, охвативших Золотую Орду в 60-80-е гг. XIV в. ^{[2, с. 44-51]}.

Около 50-60 медных монет было найдено в местности «Иске-аул» (Старая деревня) у с. Новокабаново Краснокамского района Башкирии в 1984 г. Находки с территории селища Иске-аул (материалы чияликской культуры) и клад медных пулов, пропавший для науки, И. М. Акбулатов и Г. Н. Гарустович датируют концом XIII-XIV в. ^{[1, с. 32]}.

На селище чияликской культуры Подымалово-I (Уфимский район Башкортостана), датированном XIV в., исследованиями 2016 и 2017 гг. выявлены фрагменты гончарных сосудов, в том числе кашинной золотоордынской керамики, покрытые синей, бирюзовой и бесцветной глазурью ^{[16, с. 51-54]}. Там же в 2010 г. обнаружена медная монета хана Джанибека чекана Сарая ал-Джедид (еще две медные монеты Джанибека не сохранились) ^{[1, с. 32-33]}. Получается, что серебряные монеты найдены на городище Уфа-II, а медные – на селищах. Однако целенаправленные раскопки селищ чияликского типа практически не проводились ^{[6, с. 121]}. Селище Подымалово-I на сегодняшний день является исключением.

Таким образом, предметы золотоордынского импорта на поселенческих памятниках чияликской культуры представлены в основном монетами. Немногочисленность находок объясняется, как объективными (отсутствие городов, магистральных торговых путей на территории Башкирии), так и субъективными (недостаточная изученность селищ) факторами.

Погребальные памятники

В Такталачукском могильнике (Актанышский район Республики Татарстан) всего вскрыто 274 мусульманских, т. е. чияликских, погребения ^{[14, с. 51]}. В погребении 84 найдена серебряная монета хана Узбека, в погребении 206 – серебряная монета 1342-1356 гг. (очевидно, Джанибека), в погребении 308 – серебряная монета 1312-1342 гг. (очевидно, Узбека) ^{[14, с. 104-119]}. Еще одна серебряная с пробитыми отверстиями монета хана Джанибека, имевшая хождение в 1370-х гг., найдена в верхнем слое участка П/19 раскопа III ^{[14, с. 70]}. Серебряная монета хана Узбека, отчеканенная в Булгаре, находилась в погребении 88 Азметьевского могильника (Актанышский район Республики Татарстан) ^{[14, с. 80]}.

Монеты Е. П. Казаков рассматривает в качестве признака языческого погребального обряда ^{[14, с. 71]}. Этим обстоятельством можно объяснить их малочисленность. С другой стороны, мусульманский погребальный обряд связывается с принятием ислама в качестве государственной религии в Золотой Орде. Поскольку могильники типа Такталачукского датируются XIV в., «в своем большинстве они появились в период хана Узбека, когда происходит массовое утверждение мусульманства в золотоордынских владениях» ^{[14, с. 89]}.

Наибольшая концентрация чияликских памятников фиксируется вдоль восточных границ бывшей Волжской Булгарии, где расположены Такталачукский и Азметьевский могильники – реперные памятники чияликской культуры ^{[23, с. 193]}. Это и есть территория башкирских родов байляр и буляр, обрисованная в предании «Биксура». Большое число погребений свидетельствует о демографическом росте населения в период Золотой Орды. Так были восполнены потери, вызванные монгольским нашествием. Смена религии, по всей видимости, происходила мирно и в спокойной обстановке.

Значит, утверждение мусульманства – прямое влияние Золотой Орды. Носители чияликской культуры как подданные хана Узбека подлежали обращению в ислам, ставший государственной религией Золотой Орды. Но погребальная обрядность чияликского и селеукского населения в XIII-XIV вв. «имеет ярко выраженные черты, характерные для «булгарских мусульманских» канонов» ^{[7, с. 21]}.

Грунтовые могильники волго-уральской лесостепи совсем не похожи на курганы кочевников степной полосы Золотой Орды. Кроме того, в степи мавзолеи строились из кирпича, а в лесостепи – из камня. Каменные мавзолеи Башкирского Приуралья первой половины – середины XIV в. – Хусейнбека (на окраине п. Чишмы), Тура-хана и «Малый кэшэнэ» (у д. Нижние Термы в Чишминском районе) – по всем важнейшим признакам («назначению, хронологии, архитектурно-строительным приемам, похоронной обрядности, палеографическим особенностям текстов на надгробных камнях») сближаются с аналогичными строениями городища Булгар, образуя вместе с ними «специфическую локальную архитектурную школу» («булгарскую» по терминологии Г. Н. Гарустовича) Золотой Орды ^{[10, с. 26]}. В такой ситуации речь идет, скорее всего, о влиянии булгарской, а не собственно золотоордынской (степной) культуры, но и культура Волжской Булгарии в XIII-XIV вв. была локальным вариантом культуры Золотой Орды.

Мужские черепа из погребений 1 и 7 мавзолея Хусейнбека и погребения 3 мавзолея «Малый кэшэнэ» определены как относящиеся к южносибирскому типу монголоидной расы (с европеоидной примесью), женский череп из погребения 2 мавзолея Хусейнбека определен как относящийся к центральноазиатскому типу монголоидной расы (классический монголоидный). В остальных шести захоронениях мавзолея Хусейнбека найдены останки детей различного возраста. Череп Хусейнбека (погребение 1 мавзолея Хусейнбека) отнесен к т. н. «казахстанскому» локальному варианту южносибирской расы, встречающемуся среди западных и юго-восточных казахов, чем подтверждается происхождение его носителя из города Таласа на юго-востоке Казахстана ^{[10, с. 252-299]}. Перед нами захоронения людей, не связанных своим происхождением с чияликской культурой, но занимавших высокое положение в обществе. Местное население чтило проповедников ислама, над их могилами были построены мавзолеи.

По мнению Г. Н. Гарустовича, Хусейнбек «был представителем золотоордынской администрации в Башкортостане». «Мы убеждены, что перед нами не просто миссионер, а наместник хана Золотой Орды в Башкирском улусе, т. е. чиновник высокого имперского уровня» ^{[10, с. 311]}. Со своей стороны добавим, что наиболее вероятной резиденцией Хусейнбека как наместника хана можно считать расположенное поблизости от чишминских мавзолеев городище Уфа-II. Никакой другой поселенческий памятник на такую роль не подходит. Официальная резиденция Хусейнбека могла и не быть местом его постоянного пребывания. Возможно, кочевая ставка ханского наместника находилась где-нибудь в окрестностях городища.

Таким образом, территория чияликской культуры тоже входила в состав золотоордынских владений, по приказу золотоордынских ханов в Приуралье направились проповедники, распространявшие среди местного населения ислам. Находки монет золотоордынских ханов в чияликских могильниках тоже свидетельствуют о признании власти Джучидов приуральскими уграми. Монеты других правителей не использовались.

Памятники тюркоязычных кочевников – кыпчаков XIII-XIV вв. в небольшом числе известны в юго-восточных районах Татарстана (Байряки-Тамакский могильник в Бавлинском районе, каменные бабы у д. Старое Урсаево Азнакаевского района, с. Малое Уруссу Бавлинского района и др.) ^{[14, с. 93-96]}. Предполагается, что в XV-XVI вв. это население проникло далее на север и вытеснило или ассимилировало остатки угорских племен ^{[14, с. 98]}. Угры обитали в низовьях рек Белая и Ик, по крайней мере, до второй половины XIV в. Процесс вытеснения или поглощения этого населения поздними тюркоязычными кочевниками по данным археологии уже не прослеживается, известно лишь, что в конце XVII в. территорию чияликской культуры населяли башкирские племена и проживавшие совместно с ними казанские татары ^{[14, с. 99]}.

Таким образом, носители чияликской культуры соседствовали с кыпчаками, но, очевидно, не смешивались с ними. Расселение кыпчаков в ареале чияликской культуры, сопровождавшееся вытеснением или поглощением местного населения, датириуется более поздним временем – XV-XVI вв. Однако чияликской культуры в это время уже не было, чияликские памятники не выходят за пределы XIV в. Не было в то время и Золотой Орды, распавшейся на отдельные государства, а территория бывшей чияликской культуры оказалась под властью Казанского ханства и Ногайской Орды. Археологические памятники этого периода изучены слабо, да и сам период в хронологические рамки рассматриваемой темы уже не входит.

А. Ф. Яминовым установлено, что чияликское население лесостепного Прикамья и Приуралья вплоть до конца XIV в. не испытало «каких-либо этнических «вливаний» извне (о чем свидетельствует типологическая однородность памятников XII-XIV вв. с указанной территории). Не претерпела никаких изменений и территория, занимаемая населением чияликской культуры» ^{[30, с. 156]}. Такая картина складывается на территории Татарстана, но на территории Башкортостана имеется одно исключение. Погребение 1 чияликского могильника Тукмак-Каран (Туймазинский район) представляет собой захоронение лошади, разрушенное местными жителями. Соседнее погребение 2 под небольшой каменной выкладкой расчищено Г. Н. Гарустовичем в 2005 г. «Погребальный инвентарь (колчан с металлическими накладками, наконечники стрел, и т. д.) относится к XIII-XIV вв., но для нас более интересно то, что воин был убит сильным ударом тяжелого предмета (возможно – сукмара) в правый висок. Погибший кочевник был захоронен на территории местного грунтового могильника (но по своему обряду), причем вне погребального ряда; и так, что при этом едва не было разрушено чияликское захоронение женщины-мусульманки (погр. 3)» ^{[9, с. 155-156]}. Кочевник, очевидно, погиб в столкновении с местными жителями, но схватка закончилась победой пришельцев, похоронивших своего сородича на заброшенном некрополе.

Таким образом, проникновение кочевников в южные районы расселения чияликских племен началось уже в XIII-XIV вв., т. е. в эпоху Золотой Орды. Тогда же начался процесс вытеснения кочевниками носителей чияликской культуры на север, завершившийся, наравне с кыпчакизацией оставшихся на месте приуральских угров, в XV-XVI вв.

Заключение

Изложенный материал позволяет сделать некоторые выводы.

Чияликская культура датируется XII-XIV вв., Золотая Орда существовала в XIII-XV вв. Таким образом, чияликская культура как археологический феномен и Золотая Орда как исторический феномен хронологически в основном совпадают.

В XIII в. территория чияликской культуры была завоевана монголами и включена в состав улуса Джучи. Об этом сообщают западноевропейские авторы (Юлиан, Плано Карпини, Рубрук) и башкирские предания. На территории расселения чияликских племен находились золотоордынские наместники. Возможно, их резиденция находилась на городище Уфа-II. Одним из таких наместников в XIV в. был Хусейнбек, похороненный в мавзолее на окраине п. Чишмы. Имена других история не сохранила. Усилиями представителей золотоордынской администрации среди населения чияликской культуры распространялся ислам. Несмотря на изменения погребального обряда, чияликская культура вплоть до конца XIV в. сохраняла свое своеобразие.

Археологический материал позволяет говорить лишь об одностороннем влиянии культуры Золотой Орды на чияликскую культуру. На чияликских поселениях (городище Уфа-II, селища Иске-аул, Подымалово-I) и в погребениях (Такталачукский, Азметьевский могильники) найдены монеты золотоордынских ханов. На поселениях, кроме того, найдены золотоордынские украшения (городище Уфа-II) и кашинная керамика (селище Подымалово-I). Такие ценные предметы на территорию чияликской культуры, видимо, поступали в обмен на дорогие меха, о чем сообщает Рубрук. Дальнейшие раскопки чияликских памятников, особенно поселений, могут выявить новые предметы золотоордынского импорта.

Чияликская культура благополучно пережила монгольское нашествие. Ее носители достаточно быстро восполнили свои демографические потери, расширили свою территорию, восстановили хозяйство. Далее начинается период мирного сосуществования чияликской культуры и Золотой Орды. Носители чияликской культуры населяли лесостепь Волго-Уральского региона, кочевники Золотой Орды – степь. Обитая в разных природно-климатических зонах, они не мешали друг другу. Чияликские племена подчинялись ордынским ханам и их наместникам, по всей видимости, не оспаривали их власть над собой, не сопротивлялись они и распространению ислама, насаждаемого в административном порядке. Предметы золотоордынской материальной культуры на чияликских памятниках немногочисленны, гораздо более сильным оказалось влияние духовной культуры Золотой Орды, выразившееся в исламизации и тюркизации приуральских угров. Период мирного сосуществования закончился с наступлением кризиса в Золотой Орде во второй половине XIV в. Последующий распад Золотой Орды положил конец и чияликской культуре. Миграция кочевников на север завершилась окончательной ассимиляцией приуральских угров.