Аргумент Д. Чалмерса от логической супервентности в объяснении феноменального сознания

Бинги Владимир Николаевич ORCID: 0000-0003-1341-9591 доктор физико-математических наук ведущий научный сотрудник, Институт общей физики им. А.М. Прохорова РАН 119991, Россия, г. Москва, ул. Вавилова, 38 Binhi Vladimir Doctor of Physics and Mathematics Head of Laboratory, Prokhorov General Physics Institute of the Russian Academy of Sciences 38 Vavilova str., Moscow, 119991, Russia vnbin@mail.ru Другие публикации этого автора

Проблема соотношения ментального и физического является центральной для онтологии сознания, но все еще не имеющей общепринятого решения ^[1],[2]. Декартово разделение реальности на две самостоятельные субстанции — физическую и психическую — не соответствует естественно-научному монистическому мировоззрению. В отличие от дуализма субстанций, дуализм свойств является для многих философов более приемлемой теорией. Дуализм свойств в философии сознания означает, что сознание — это высокоуровневое свойство, супервентное на физических свойствах мозга. Напомним, что свойство B, дедуктивно не выводимое из свойств A, супервентно на них, если B не может меняться без изменений в A.

Закономерная связь между свойствами не является единственным типом отношений между свойствами. Супервентность сегодня — общепринятый термин для обозначения того факта, например, что значение слова определяется последовательностью звуков или расположением краски на бумаге, но нет никакого закона, который бы позволил предсказать значения слов по геометрии красок. А кратко, смысл сообщения супервентен на физических свойствах носителя — т. е. невозможно изменить смысл сообщения, не поменяв что-то в физических свойствах носителя. С точки зрения дуализма свойств биологические и социальные законы супервентны на законах физических, ценность изделия — на его физических свойствах, удовольствие от поездки — на физических событиях, и т. д.

Супервентность свойств сознания на физических свойствах мозга впервые использована в ^{[3, с. 214]}:

(1) Объект не может измениться в некотором ментальном отношении, не изменившись в каком-то физическом отношении.

Концепция супервентности сознания на физическом, как полагает Д. Чалмерс ^[4], помогает объяснить психологические аспекты сознания, но оказывается бесполезной в объяснении феноменальных аспектов. Но именно в этих аспектах он видит основную, или «трудную» проблему. Почему ментальные состояния субъективно переживаются, т. е. имеют феноменальное качество? Почему когнитивные процессы, — процессы, объясняемые взаимодействием нейронов, — сопровождаются сознательным опытом?

Соглашаясь, что физический мир каузально замкнут, Чалмерс считает, в то же время, что физикалистские подходы к проблеме феноменального сознания бесперспективны. Даже полное знание всех физических фактов не позволило бы понять, как из них возникает субъективный опыт. Для описания феноменального сознания нужны новые фундаментальные психофизические законы. Они будут открыты в будущем, а задача настоящего момента состоит в том, чтобы показать, что феноменальное сознание могло бы без противоречий найти свое место в рамках некоторой усовершенствованной теории дуализма свойств. Для этого, казалось бы, надо найти для сознания дополнительную «свободу» в сравнении с той, что допускается супервентностью когнитивных свойств сознания на физических свойствах, сохранив, однако общую монистическую установку физикализма.

С этой целью Чалмерсом использовано понятие логической супервентности, отличное от естественной супервентности. Исследованиям различных видов отношений супервентности посвящена обширная литература, см. напр. [5–7]. Мнения о супервентности занимают широкий диапазон от признания полезности этой концепции до полного ее отрицания ^[8]. Дело осложняется тем, что существует множество близких, но не эквивалентных определений супервентности, а разные авторы определяют и несколько ее разновидностей — супервентность слабая и сильная, локальная и глобальная, номическая и логическая и др. Для Чалмерса наиболее важно выделение логической супервентности. Он иллюстрирует ее на основе частого определения «не может быть B-различий без A-различий» ^[6].

Различение между логической и естественной супервентностью возникает вследствие того, что определение супервентности содержит модальный термин «возможность», который допускает разные значения: возможность в силу естественных законов (номическая возможность) и логическая возможность. Естественно возможная ситуация соответствует физическим законам, а логически возможная ситуация не связана этим ограничением.

В системе координат Чалмерса сознание, оставаясь естественно супервентным на физическом, логически не супервентно на нем. Это и должно дать сознанию дополнительную «свободу», но оставить его всего лишь свойством физического мира. Эту разновидность дуализма свойств он называет натуралистическим дуализмом. Таким образом удается избежать непопулярного в научной среде дуализма субстанций. С другой стороны, удается избежать и эпифеноменализма, свойственного редуктивным физикалистским теориям, поскольку, как полагает Чалмерс, дополнительная «свобода» сознания объясняет его феноменальный аспект.

Несколько аргументов использованы Чалмерсом для доказательства того, что сознание не является логически супервентным на физическом. Один из аргументов — «философский зомби» — апеллирует к тому, что можно представить двойников абсолютно идентичных физически, один из которых обладает сознательным феноменальным опытом, а другой нет. Здесь нет логического противоречия. Если зомби представим, то он логически возможен и возможен метафизически, как существо возможного физического мира с идентичными свойствами. Зомби даже могли бы жить среди нас, и мы никогда не догадались бы об этом. Но если зомби возможен физически, то люди с феноменальным сознанием обладали бы им сверх когнитивного сознания зомби, — когнитивного сознания, супервентного на физических свойствах мозга. Следовательно, для феноменального сознания только дуализма свойств недостаточно, и Чалмерс достраивает его до натуралистического дуализма.

Критика натуралистического дуализма могла бы строиться на блокировании аргумента зомби, основанного на аргументе представимости. Действительно, не все готовы признать правомерность заключения от представимости к возможности, а также тождественность логической и метафизической возможностей, см. напр. ^[9],[10]. Есть и другие линии критицизма ^[11]. Дискурс в русле этой проблематики составляет существенный поток философской рефлексии по проблеме сознание–тело еще и потому, что аргумент от представимости, широко используемый в философии, и сам по себе обладает трудностями в силу многозначности и условности понятий «логика», «возможность» и «представимость» ^[12],[13]. Однако, на наш взгляд, возможна и безусловная линия критики натуралистического дуализма. Ниже мы, следуя Чалмерсу, не различаем логическую и метафизическую возможности, поскольку это не сказывается на нашем заключении.

Подробный анализ натуралистического дуализма проведен в работах ^[1] и ^[14]. Основанием для выделения натуралистического дуализма в особый дуализм и помещения его между дуализмами свойств и субстанций является тезис о том, что существует логическая супервентность (ЛС), отличная от естественной супервентности (ЕС). Различение этих типов, как подчеркивает Чалмерс ^{[4, с. 54]}, очень важно и является основой его теории: «Используя эту концепцию [супервентность — В.Б.], я нарисую картину отношения, существующего между большинством высокоуровневых феноменов и физическими фактами, которая, похоже, будет охватывать собой все, за исключением, возможно, сознательного опыта». Заметим в этой связи, что если бы удалось показать, что ЛС не существует, или что она тождественна ЕС, то натуралистический дуализм потерял бы свою объяснительную силу или, по крайней мере, свою обоснованность.

Чалмерс ^{[4, с. 122–123]} сам отмечает, что помимо тех, кто согласен, есть и те философы, которые не согласны с концепцией ЛС в разных ее аспектах. На наш взгляд, имеется еще следующий простой аргумент, показывающий тождественность ЛС и ЕС, а значит и некогерентность объяснения феноменального сознания при помощи этой дистинкции.

Пока Чалмерс говорит о логически возможных мирах, приводя в пример летающие телефоны и невзрывающиеся кубометры урана-235, с этим нет проблем, если логическую возможность понимать классически, — как отсутствие логических противоречий. Проблема возникает, как только совершается переход от логической возможности к обоснованию того, что существует и ЛС — и только потому, что определение супервентности содержит термин возможность. Если возможность бывает логической и естественной, то, на первый взгляд, и супервентность, в определении которой использован этот модальный термин, должна обладать этими же свойствами, т. е. разделяться на супервентность логическую и естественную. Однако не всегда свойства частей определения становятся свойствами самого определяемого. Например, морское судно не становится северным или южным только потому, что моря могут обладать этим качеством. Дуб обладает свойством иметь корни и ветви, а дубовый лист нет; ядерный реактор не имеет свойств атомного ядра. Точно так же из того, что возможность обладает свойством быть логической, не следует, что этим же свойством обладает и супервентность.

Рассмотрим это обстоятельство подробнее, опираясь на определение, которым пользуется Чалмерс ^{[4, с. 55–59]}:

(2) B-свойства логически (естественно) супервентны на A-свойствах, если логически (естественно) невозможны две ситуации, тождественные в плане A-свойств, но различные в их B-свойствах,

где возможность понимается в терминах метафизически возможных миров. Отсюда следует, что для установления наличия или отсутствия супервентных отношений нужны две ситуации, или два объекта, тождественные в плане низкоуровневых A-свойств. После этого проводится анализ возможности или невозможности того, что эти ситуации различны в B-свойствах. Если B-различия логически или естественно невозможны, то имеет место соответствующая супервентность.

Обратим внимание на важное обстоятельство, отличающее супервентность в определении (1) от супервентности в (2) — вне зависимости от ее вида и того, к чему она относится. В (1) речь идет об изменении свойств, а в (2) о положении дел. Однако утеря эпистемической процессуальности определения (1) в определении (2) — это не то, что имелось в виду в (2). Понимать определение (2) следует в том смысле, что изменения B-свойств невозможны без изменения А-свойств: так, в пояснениях и примерах концепции ЛС Чалмерс говорит об изменениях А- и B-фактов как реализации свойств. Данное обстоятельство указывает на то, что тождественные ситуации здесь мыслятся как трансвременные, а не трансмировые. Другими словами, тождественные ситуации рассматриваются как принадлежащие одному и тому же возможному миру, хотя и могли бы браться в разные моменты времени. Тождественность ситуаций, о которой идет речь в концепциях ЛС и ЕС, не имеет отношения к дискурсу трансмирового тождества.

Уточним еще раз: необходимость рассмотрения двух ситуаций в одном и том же мире связана с тем, что они должны быть тождественны относительно всех фактов о A-свойствах, — о низкоуровневых физических свойствах. Но свойства — это всегда отношения ^[15], а отношения не мыслятся иначе, чем в одном и том же мире. Например, то, что свойство электрона иметь негативный заряд есть отношение к другому заряду, обнаруживается в определении электрического заряда. При этом, поскольку возможные миры Лейбница считаются существующими изолированно, два заряда, связанные отношением силового действия не могут принадлежать разным возможным мирам. A-факты формулируются на языке фундаментальных категорий и законов или их логических следствий, которые и представляют отношения вещей. Понятно, что и сравнение A-фактов и A-свойств двух ситуаций, — сравнение, необходимое для установления их тождественности, — имеет смысл только в условиях действия одних и тех же законов — т. е. в одном и том же мире.

Именно в определении супервентности любая возможность или невозможность — логическая ли, естественная ли — должна быть связана, в первую очередь, с возможностью A-изменений ситуации как причины и проверки необходимости того, что имеют место B-изменения как следствие. Две ситуации в (2) — это, на самом деле, ситуации до и после изменений? Хотя и бесконечно малых. Мы должны иметь принципиальную возможность изменять A-свойства, в частности указывать интервалы A-изменений. Но нельзя взять начальные точки интервалов в одном мире, а конечные в другом — это было бы абсурдом.

Таким образом эпистемический реализм супервентности предполагает фиксацию одного и того же возможного мира для анализа двух ситуаций. Только в пределе бесконечно малых A-изменений мы имеем тождественность двух ситуаций в A-свойствах и точное соответствие определению (2). Определение (2) возникает из (1) в пределе бесконечно малых A-изменений. Основным является определение (1), так как противоречий между (1) и (2) не возникает только в том случае, если тождественность в (2) понимать как трансвременную, а не трансмировую. Определение (2) является идеализированной «математической» моделью (1). Идеализированная модель статична, в ней отсутствует понятие изменения, или, в более общем плане, движения, что отдаляет ее от реальности и ограничивает ее применимость в анализе отношений супервентности.

Итак, используем определение (2) и будем понимать его в смысле (1), что потребует от нас рассмотрения двух ситуаций в одном и том же возможном мире. Возьмем пример с огромным кубом U235 в двух копиях — две ситуации, тождественные в плане физических, или A-свойств. Этот пример приводится Чалмерсом для иллюстрации ЛС, поскольку логически возможно, что один из кубов стабилен. В этой ситуации нарушены физические законы, а не логические. Но выполняется ли определение ЛС на самом деле? Переформулируем вопрос в терминах определения (2): является ли логически невозможным, что эти копии различны в их B-свойстве существовать в виде большого куба, т. е. обладать свойством стабильности, принимающем одно из двух значений — «стабилен» или «нестабилен»?

Как показано выше, необходимая для рассмотрения типа супервентности тождественность двух ситуаций в плане A-свойств имеет смысл лишь в одном и том же мире. Пусть, например, это будет наш мир, где куб U235 нестабилен. Обе копии будут нестабильны. Эти копии одинаковы в их B-свойстве, поскольку в одном и том же физическом мире справедливы одни и те же физические законы. Логически невозможно, что в одном и том же физическом мире один куб урана стабилен, а другой нет. Значит невозможно — и естественно, и логически — что они различны в их B-свойстве. На сформулированный выше вопрос надо тогда ответить утвердительно: да, логически невозможно, что A-тождественные ситуации B-различны. Следовательно, согласно (2) свойство существовать в виде большого куба U235 и логически, и естественно, супервентно на физических свойствах этого вещества. В данном случае B-свойство принимает значение «нестабилен» в обеих ситуациях.

Те же две ситуации, но в другом метафизическом мире с иными физическими законами, где обе копии стабильны, приводит к той же логической и одновременно естественной супервентности, но B-свойство в обеих ситуациях имеет значение «стабилен».

Вывод из этого примера в двух его модификациях таков: ЕС и ЛС не отличаются друг от друга. Оба типа супервентности возникают как следствие размещения двух ситуаций в возможном, но одном и том же мире. То обстоятельство, что естественно возможные ситуации образуют подкласс логически возможных, очевидно, не сказывается на взаимоотношении естественной и логической супервентностей.

Пример с U235, как мы видим, не создает оснований для различения ЛС и ЕС. Очевидно, что к такому же результату приведет и любой другой пример, в котором рассматриваются логически возможные миры, отличающиеся в своих физических свойствах. Во всех таких примерах мы будем иметь одновременно реализуемые ЛС и ЕС, которые, следовательно, выглядят тождественными понятиями. Но может быть, основания для различения появятся, если исследовать примеры, где ЛС отсутствует?

Можно ли найти такой пример отсутствия ЛС при сохранении ЕС? Это означало бы, что логически возможны две ситуации, тождественные в плане A-свойств, но различные в их B-свойствах. Чалмерс приводит пример — две физически идентичные картины. Одна — это оригинал Моны Лизы, а другая — его поатомная копия. Их ценность (B-свойство) якобы не является супервентной на физических A-свойствах: ценность оригинала высока, а абсолютной копии нет. Пример на самом деле не работает. Очевидно, что супервентностная база A-свойств должна в этом случае включать и физические координаты картин как целых объектов. Именно разница координат, которая позволяет ретроспективно проследить историю картин, и создает разницу ценностей. В результате ценность супервентна именно на физических свойствах. Правда, в отношении этого примера Чалмерс говорит о локальной, а не о логической супервентности. Но, как видно, этот пример мог бы быть предъявлен им и как пример отсутствия ЛС. Другими словами, кто-то мог бы утверждать, что логически возможно, что поатомные копии картины имели бы разную ценность, имея в виду, что существует способ их различения помимо сравнения всех физических фактов о них. Но поскольку, очевидно, нет способа, каким это могло бы быть достигнуто, картины остаются логически супервентными на физическом.

Еще один пример — это физические законы. Усматривая в происхождении физических законов метафизический след, Чалмерс не исключает отсутствия логической супервентности законов на физических фактах. Это означает, уточним, что логически возможно, что физические законы отличались бы от существующих, производя те же самые события и факты о них. Эта мысль выглядит весьма противоречивой, и Чалмерс не настаивает на этом, включая, как правило, физические законы в супервентностную базу низкоуровневых А-свойств.

И последний пример — это феноменальное сознание. Но это является всего лишь гипотезой. Чалмерс как-то бездоказательно переходит к утверждению, что отсутствие ЛС — это свойство сознания. Но для объяснения сознания должны применяться только те концепции, которые имеют независимое обоснование, т. е. не содержат ссылку на объясняемое свойство. Иначе — круг. Таким образом отсутствие ЛС не имеет независимых мыслимых примеров — т. е. оно непредставимо. Следовательно, и существование ЛС ставится под вопрос. В терминах самого Чалмерса из непредставимости следует логическая невозможность, а за ней и невозможность физическая.

Из этих примеров следует, что ЛС не существует также и вследствие отсутствия контрфактических примеров ее существования. Таким образом, концепция ЛС не имеет под собой достаточных оснований и не может служить иллюстрацией происхождения феноменальных свойств сознания.

Итак, аргумент против натуралистического дуализма имеет следующую экспликацию:

(а) отношения супервентности необходимо реализуются в одном и том же возможном мире,

(б) в отличие от логической и естественной возможностей, ЛС и ЕС есть тождественные понятия,

(в) натуралистический дуализм утверждает, что дистинкция ЛС и ЕС является отличительной характеристикой феноменального сознания,

(г) следовательно, натуралистический дуализм неверен.

Имеется и еще один взгляд на супервентность, — супервентность вообще, — ставящий под сомнение полезность этой концепции в объяснении квалиа.

Понятие супервентности часто используется там, где имеется неоспоримая зависимость какого-то свойства системы от другого свойства (но не наоборот), но проследить закономерные причинно-следственные связи, обеспечивающие такую зависимость, не удается в силу сложности системы. В противном случае супервентность просто свелась бы к другим типам отношений — например, к функциональной зависимости. Но что значит «не удается»? Не удается из-за недостаточного уровня развития науки, или не удается, поскольку это невозможно в принципе? В зависимости от ответа на данный вопрос, имеются два взгляда на супервентность.

Один взгляд состоит в том, что супервентность есть упрощенное описание поведения системы, не претендующее на объяснение сути — со временем наука объяснит, как в системе организованы причинно-следственные цепи. Альтернативная точка зрения утверждает, что супервентные отношения есть онтологически выделенный тип отношений, а не просто описание — это тип отношений, не сводимый к другим известным типам. Очевидно, объяснений сути в этом случае также не требуется, но по другой причине — по причине того, что уровень «первых принципов» якобы уже достигнут.

Доказать, что супервентные отношения представляют онтологически обособленный тип отношений, очевидно, невозможно. Всегда сохраняется шанс на то, что наблюдаемые сложные отношения завтра будут объяснены, т. е. сведены к известным типам. Поэтому в той мере, в какой супервентности придается онтологический смысл, она является метафизической конструкцией, принадлежащей трансцендентному модусу бытия ^[16], — остается красивой гипотезой, успешно описывающей, но ничего не объясняющей. Именно метафизическую супервентность Д. Дэвидсон и Д. Чалмерс пытались приспособить для объяснения феноменального сознания. С этим, по-видимому, связаны главные трудности этих теорий.