Анализ развития отношения ФРГ к РФ в рамках становления немецкой национальной идентичности в период после воссоединения Германии

Веселов Юрий Александрович ORCID: 0000-0003-2043-2778 магистр кафедры Международной безопасности Факультета Мировой Политики Московского Государственного Университета имени М.В. Ломоносова 119192, Россия, г. Москва, микрорайон Ленинские Горы, 1, строение 51 Veselov Yuriy Aleksandrovich Master at the Department of International Security of the Global Politics Faculty of Moscow State University 119192, Russia, g. Moscow, mikroraion Leninskie Gory, 1, stroenie 51 veseloff30@gmail.com Другие публикации этого автора

Идентичность, прошлое и настоящее Германии

Российско-немецкие отношения обладают особой спецификой в рамках диалога России с Западом в целом и с Европейским союзом в частности. Германия, будучи традиционным «сердцем» Европы, центральной европейской державой как в географическом, так и в политико-экономическом плане, во многом детерминирует и определяет логику европейского развития, ^{[9, с. 15]} а будущее ЕС также во многом зависит от благополучия ФРГ. ^{[4, c. 34]} После свершения Брексита стало возможным полагать, что будущее ЕС будет определено в зависимости от результатов старинного противостояния за лидерство в Европе между Францией и Германией. Так, немцы уже считают себя практически второй ведущей силой либерального и демократического Запада. ^[77] Без учета немецкой идентичности невозможно анализировать отношения ФРГ и РФ, невозможно также и представить перспективы дальнейшего диалога Россия – Европа. (в случае успеха ФРГ в борьбе за лидерство)

Современная система международных отношений была построена в результате победы над Германией, которая до сих пор находится в определенных рамках ограничений суверенитета, потерянного вторично за век в результате поражения во Второй мировой войне и частично возвращенного во время и по итогам Холодной войны. Невозможно и вообразить, что ФРГ станет постоянным членом Совета Безопасности ООН, так как места там занимают исключительно державы-победительницы. Невозможно также и представить ФРГ обладательницей ядерного оружия.

Формально оккупационный статус в Западной Германии (ФРГ) перестал действовать в 1954 г. В 1990 г. державы-победительницы: СССР, США, Великобритания и Франция по инициативе Советского Союза заключили с Германской Демократической Республикой и Федеративной Республикой Германия договор «2+4», согласно которому объединенная Германия получила полный суверенитет, что являлось свидетельством завершения немецкого вопроса, фигурировавшего на протяжении всей Холодной войны. ^{[32, c. 172]} Тем не менее, многие эксперты, в том числе немецкий историк, профессор университета г. Фрайбург Й. Фошепот, сомневаются в том, что Германии удалось восстановить полный суверенитет после Воссоединения. ^{[32, c. 174]} Такую позицию «подогревает» также и полулегендарный документ «Канцлер Акт», который, предположительно, является частью тайного договора от 21 мая 1949 г. и некоторыми экспертами считается, что с его помощью США, среди всего прочего, обеспечили себе господство над ФРГ, по крайней мере, по 2099 г.

Однако, на данный момент кажется целесообразным считать Германию более-менее самостоятельным актором в отношениях с Россией, и для анализа и характеристики таких отношений следует прежде всего разобраться в сложном феномене немецкой идентичности.

В данной работе под национальной (гражданской) идентичностью понимается культурная норма, отображающая отождествление индивидов со своей нацией, национальной политической системой. ^[79] В ее основе лежит комплекс представлений, ассоциирующихся с национально-государственной общностью, с обязательствами и правами по отношению к другим членам этой общности и к государству, позволяющим индивиду соотносить себя с ними. ^{[30, с. 3]} Так, например, д.п.н., профессор кафедры теории и философии политики факультета политологии СПбГУ К. Ф. Завершинский полагает, что идентичность проявляется как когнитивно-оценочная структура представлений социальных агентов о себе, связанных с их позициями в многообразных социальных пространствах. Элементы групповой идентичности, таким образом, становятся личностными свойствами в результате социализации и усвоения культурного опыта. ^{[6, с. 89]} Иными словами, национальная идентичность проявляется во включении себя в определенную группу (граждан) и принятию на себе определенных свойственных группе черт, характеризующих усредненное самоощущение типичного представителя группы. Такой подход к изучению национальной идентичности существует в рамках науки эпохи модерна, а не постмодерна, представители которого ставят под сомнение реальное существование любой группы в принципе. ^[2] Национальная идентичность проявляется в чувствах принадлежности или отторжения. Так, например, можно выделить две характеристики национальной идентичности — общность и отличительность. Общность показывает уровень однородности и единства нации, которая выражается в представлениях об истории, территории, институтах, языке и религии. Общность отражает внутреннее измерение национальной идентичности. Отличительность, в свою очередь,выражает степень различия или схожести нации с другими нациями — сообществами граждан других государств. ^{[12, c. 16]} Кроме того, идентичность обусловлена соответствующей информацией, а также институциональными особенностями, которые и идентифицируют членов данной группы или отделяют людей, не удовлетворяющих требованиям данной идентичности. ^[52]

Вопрос становления, существования и влияния идентичности на внешнеполитические векторы политики государства можно понимать в рамках концепции символической политики (разработанной такими высокопоставленными экспертами как М. Эдельман, ^[54] С. П. Поцелуев, О. Ю. Малинова, У. Сарцинелли, Т. Мейер и др.), которая, по большей части акцентирует вышеуказанные аспекты на «социальной конструктивности» идентичности, её создание, основанное на «внушении устойчивых смыслов» ^[27], «интерпретацию реальности» ^[16], по большей части, властными элитами ^[67] и ее использование ими в качестве «инструмента политического менеджмента» ^[74]. Притом, особенно удобно эта схема укладывается именно в исследовании немецкой идентичности, так как державы-победительницы приложили все усилия, чтобы посредством новообразованных институтов государственной власти привить немцам чувство вины за собственную историю и видоизменить, по крайней мере, прусские традиции милитаризма. Тем не менее, стоит упомянуть также, что, даже в случае с Германией, идентичность не строилась исключительно «сверху» хотя бы потому, что поражение в войне стало общенациональной травмой и без всякого навязывания, а это, в свою очередь, показывает, что «новую» немецкую идентичность нельзя назвать только конструктом.

Как отмечают немецкие политологи В. Вайденфельд (заведующий кафедрой политических систем и европейской интеграции в Мюнхенском университете Людвига Максимилиана) и профессор Университета Дуйсбурга-Эссена К. Р. Корте ^{[81, p. 179]}, национальная идентичность складывается из следующих взаимосвязанных компонентов: 1) Отношение к прошлому, а именно накопление в коллективной памяти достойных воспоминания событий («история обосновывает идентичность»). 2) Актуальная социальная и политическая диспозиция («современность утверждает идентичность»). 3) Проект (цели и намерения), направленный на реализацию в будущем («будущее формирует идентичность»). ^{[81, p. 85]} Другой немецкий исследователь, В. Бергем, трактует идентичность как динамический континуум, строящийся на исторической памяти обществ. Центральное значение коллективной памяти для национальной идентичности отмечено также исследователем В. Брюкнером, социологом М. Хальбваксом ^{[81, p. 86],[9, c. 12]} и отечественным исследователем Е.Л. Каугановым. ^{[14, c. 60]} Философ Э. Ренан еще в конце XIX в. подчеркивал, что история играет решающую роль в определении особенностей нации. Кроме общего географического ландшафта, общего языка, религии и обязательства жить вместе это «наличие общего богатого наследия воспоминаний» и «долгого времени усилий, жертв и посвящений» ^{[76, p. 21]} которое составляет суть национального характера. Следовательно, коллективная память и связанная с ней рецепция собственного исторического прошлого – основополагающий фактор национальной идентичности. ^{[42, p. 138],[9, c. 13]} Постоянные напоминания об общих исторических событиях (как правило, позитивных) соединяет прошлое с настоящим, становится ядром национальной идентичности. Вероятно, можно утверждать, что именно негативное восприятие своей истории является ядром немецкой идентичности. Немецкий писатель Г.М. Энценсбергер заметил: «кто хочет понять себя и хочет быть в себе уверен, должен себя идентифицировать». ^{[14, c. 60],[76, p. 22]} Но как же можно быть в себе уверенным, если постоянно бичевать и обвинять себя за ошибки предков? Ведь именно значение памяти о нацизме является базовым нарративом в немецкой национальной идентичности и в немецкой политической культуре. ^{[41, p. 63]} В то время как для большинства стран характерны «триумфалистские» конструкции национальной идентичности, базой немецкой идентичности выступает модель, основанная на скорби и покаянии. ^{[42, p. 95],[60, p. 87],[60, p. 88]}

На данный момент, согласно утверждениям исследователя Д. Динера и социолога М. Шваба-Траппа, тема «прошлого» Германии является ядром политической символики ^{[47, p. 64]} и центральным пунктом немецкой политической культур. ^{[55, p. 171]} Как отмечают практически все немецкие исследователи, с течением времени острота восприятия нацизма не понижается, но, наоборот, обостряется, не бледнеет, парадоксальным образом «становится все конкретнее». ^{[55, p. 75],[9, c. 62],[39, p. 28]}

Следовательно, комплекс исторической памяти о преступлениях Германии 1933–1945 гг., всё ещё определяет современную немецкую идентичность и имеет ключевое значение, по которому измеряется современная политическая культура ФРГ. [39 p. 28],^{[9, c. 63]} Например, немецкий исследователь Х. Дубиль проводит прямую зависимость между культурой памяти о преступлениях нацизма и консолидацией демократии в Германии, видя в первой залог второй. [39 p. 97] Немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Г. Грасс утверждал в одном из своих выступлений в 2000 г. «Тот, кто сегодня думает о Германии и ищет ответы на немецкий вопрос, должен также думать и об Освенциме». ^{[58, p. 285]} По сведениям профессора, специалиста по немецкой культуре, В. Биаласа, ^{[9, c. 63]} в 1999 г. большинство политического истеблишмента имело консенсус, что национальная идентичность не может и не должна быть оторвана от памяти о Холокосте. ^[43]

Следует также уделить внимание степени единства немцев, что обуславливается своеобразием исторического пути Германии - ее продолжительном пребывании в раздробленном состоянии. ^{[14, с. 59]} Послевоенные немцы столкнулись с раздвоением немецкой национальной идентичности, повторным за полвека ужасным поражением, что не могло не ударить по молодой общенациональной идентичности и что проявляется до сих пор. ^{[46, p. 121]} Ни одна европейская нация не знала в новом и новейшем времени столь резкого демонтажа энтузиазмом построенной национальной идентичности, как Германия. Также послевоенный раскол страны, длившийся более 40 лет, не мог не оказать сильного влияния на дальнейшее формирование немецкой идентичности, если учитывать, что политические, нравственные, общественные ценности ГДР и ФРГ строились на противостоянии. ^{[14, с. 61]} Отчасти именно это и обуславливает тот факт, что Германия стала избегать насильственных государственных практик и не преследовать военных целей в поразительном контрасте со своей национальной историей между 1880 и 1945 гг. ^{[12, c. 19]} Более того, можно утверждать, что Германия всё еще проявляет довольно сильную апатию во внешней политике, ^[82] исключая некоторые экономические векторы.

Воссоединение Германии, несомненно, обрело эпохальный характер, и, как замечают Вайденфельд и Корте, в коллективной памяти немцев прочно закрепилось четкое деление на национальную историю «до 1989» и «после 1989». ^{[81, p. 179]} Из ранее искусственно разделенной страны вновь стало возможным создание целостного культурного и экономического пространства. ^{[81, p. 151]} Стоит также напомнить, что в Германии до сих пор существует культурное, конфессиональное и диалектическое деление на саксонцев, баварцев, вестфальцев, швабов и пр., что, в свою очередь, не способствует единству. ^{[7, c. 33]}

Следовательно, существует не только общенемецкая идентичность в рамках ФРГ, но и наднациональная идентичность Германии в условиях европейской интеграции и процессов глобализации, национальная идентичность немцев, переселившихся из России и других стран в Германию, новых граждан ФРГ – следствия волн миграции. ^{[7, c. 33]}

Основополагающие черты немецкой национальной идентичности после Воссоединения

Wiedervereinigung (воссоединение) Германии стало как минимум пятой попыткой с 1871 г. по созданию новой национальной немецкой идентичности. Тем не менее, несмотря на то что 3 октября 1990 г. между нацией и государством установилось полное соответствие, это исключительно знаковое событие не было воспринято немцами однозначно положительно. Еще до падения Берлинской стены в 1989 г. один из крупнейших представителей послевоенной немецкой литературы М. Вальзер замечал, что большая часть западногерманской интеллигенции к Воссоединению разделенной Германии относится либо с недоверием, либо с недовольством, в лучшем случае — равнодушно. ^{[44, p. 911]} Легендарный канцлер ФРГ В. Брандт (1969—1974 гг.), всегда выступавший за воссоединение государства, впоследствии охарактеризовал воссоединение словом «шизофрения». ^{[44, p. 918],[14, c. 61]} Сторонник объединения и член социал-демократической партии Германии Г. Грасс в 1992 г. в знак протеста вышел из партии и раскритиковал сложившуюся общественную ситуацию. Грасс указывал на то, что политики и общественные деятели ФРГ развязали травлю культурных и общественных деятелей ГДР. ^{[14, c. 61]} Также, в целом, период после воссоединения можно охарактеризовать кризисом немецкой национальной идентичности, который, вероятнее всего, был обусловлен проблемами консолидации этнической нации (западные и восточные немцы, этнические немцы-переселенцы), интеграции иммигрантов в немецкое общество и формирования общей гражданской идентичности. Необходимо было также соотнести разные уровни идентичности немцев (региональной, национальной и европейской). Стоит заметить, что, по крайней мере, на 2017 г., половина граждан ФРГ верило в существующее национальное единство (52% граждан в западной части и традиционно меньше 43% граждан в восточной части). ^[51]

Однако Воссоединение помогло немцам преодолеть наиболее сложный порог к идейному восстановлению и найти новые черты для немецкой идентичности, позволило немцам впервые за долгое время ощутить себя полноценной нацией в благоприятных условиях — в результате «мирной революции» 1989 г. ^{[8, c. 37]} До этого критиковавший идею о воссоединении М. Вальзер через несколько дней после «мирной революции» заявил, что «наступило счастливое время, так как немцы, теперь считающие себя невезучей нацией, впервые достигли успеха». ^{[44, p. 918]} Более того, воссоединение Германии успешно совпало с объединением Европы. А это, в свою очередь, означало, что неокрепшая и не до конца сформировавшаяся немецкая идентичность может быть заменена общеевропейской легче, чем в других странах-участницах Евросоюза. Действительно, большинство современных немцев можно считать еврооптимистами, одной из наиболее важных сил европейской интеграции, а «европейская идентичность является, едва ли не второй по значимости для немцев». ^{[28, c. 101]} Следует также отметить, что по крайней мере, по состоянию на 2014 г. число немцев с чистой национальной идентичностью составляло лишь 30 %, ^[56] что обозначило снижение чувства национальной идентичности у современного населения ФРГ. Как показывают опросы 2019 г., такая тенденция не замедлилась и не пошла вспять, показав 21%. ^[80] В данном случае, стоит отметить, что граждане ФРГ обладали в большей степени чистой европейской идентичностью среди других граждан стран-участниц ЕС – 6%. ^[80] Немецкая политическая элита ведет достаточно осторожную политику национального строительства, поэтому европейская идентичность находит в среде немцев большой отклик. ^[25]

Особую сложность на пути к преодолению преград к достижению идеи национального единства представлял вопрос о необходимости преодоления тоталитарного прошлого восточных немцев. Западные немцы видели решение проблемы преодоления разделенного прошлого в европеизме и формировании постнациональной модели идентичности. Восточные немцы придерживались традиционной позиции – через консолидацию нации на этнокультурной основе. ^{[5, c. 63]},[25 c. 266] На данный момент, можно утверждать о доминировании первого подхода, однако, в первую очередь, граждане ФРГ всё ещё идентифицируют себя с немцами и только во вторую, с европейцами. ^{[25, c. 264]} С одной стороны, можно утверждать, что в Германии до сих пор существует некий вакуум в идеологической сфере и сфере идентичности, который отмечал немецкий философ-экзистенциалист К. Ясперс еще в 1960–1970-х гг. Тогда он писал, что этот вакуум невозможно заполнить национальным сознанием, поскольку последнее либо отсутствует, либо искусственно и не играет никакой практической роли, не вызывает творческой и политической активности. ^[36] Тем не менее, идентичность ГДР строилась на национально-социалистической основе, в свою очередь, идентичность современной Германии была выстроена не на основе этнической культурно-исторической общности, а на универсальных евро-атлантических принципах либерализма, гуманизма и демократии (т.е. концепции «конституционного патриотизма» ^[18]) ^{[14, c. 61]}, идеологии, новой повесткой которой теперь стала борьба против всякого конструктивистски построенного угнетения. К компонентам, из которых складывается немецкая национальная идентичность сегодня, обычно относят общий язык и культуру, национальную историю (немецкое отношение к ней особенно точно отражено в видеоклипе музыкальной группы Rammstain «Deutschland»), федерализм, демократию, толерантность, индивидуальные свободы, ^{[81, p. 140]} военную сдержанность, ^[77] правовое государство, рабочую этику, европейскую идею и определенную миссию в интеграции Евросоюза. ^[17]

Стоит вернуться к краеугольному камню современной немецкой идентичности – проблеме осмысления нацистского прошлого, выражающейся, в том числе, в «вопросе о вине» (Schuldfrage), чувстве коллективной вины перед жертвами нацистской политики. ^{[14, c. 60]} Именно данная специфическая черта немецкой идентичности поспособствовала перестройке нации из воинствующей в торгующую, стыд за прошлое и навязанные взамен извне «четыре Д» (денацификация, демилитаризация, демократизация, децентрализация) поспособствовали формированию новых социально-культурных форм и их новому проявлению. ^{[10, c. 134]} Именно поэтому они были найдены в наднациональных принципах, базирующихся на этике универсализма. Требование быть космополитом стало неотъемлемой частью культурного облика нового гражданина Германии. ^{[10, c. 134]} Ключевой девиз «Nie wieder!» (больше никогда!) возник как коллективный императив и через программы политических партий, образовательную систему или интеллектуальные слои общества естественно вписался в основу национальной идентичности. Так, экс-вице-канцлер и министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер в интервью газете «Цайт» заявил: «Все демократии имеют базис, основу. Для Франции это 1789 год (Великая французская революция, прим. автора), для США – Декларация независимости, для Испании – Гражданская война. Для Германии этой основой является Освенцим. И это может быть только Освенцим. Память об Освенциме, «никогда больше Освенцим» («Nie mehr Auschwitz») может быть, с моей точки зрения, единственным фундаментом Берлинской республики». ^{[39, p. 412]} Существует устойчивая позиция, что немцев надо постоянно «бить моральной булавой холокоста», иначе «зверь нацизма» проснется вновь. ^[21]

По данным немецкой историографии, центральное значение в общественном дискурсе объединенной Германии имели:

1. Полемика об организованной Гамбургским институтом социальных исследований и выставленной с 1995 по 1999 гг. в 33 немецких и австрийских городах экспозиции «Война на уничтожение. Преступления Вермахта 1941–1944» («Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944»), впервые позиционирующей Вермахт не просто как вооруженные силы, но причастную к массовым преступлениям организацию. ^{[55, p. 186]}

2. Полемика по поводу вышедшей в 1996 г. книге Даниэля Гольдхагена «Добровольные исполнители Гитлера» («Hitlers willige Vollstrecker»). [39 p. 143]

3. Ожесточенные дебаты, начавшиеся в результате речи одного из крупнейших представителей послевоенной немецкой литературы М. Вальзера, озвученной им во время присуждения Премии мира (Friedenspreis des Deutschen Buchhandels) в 1998 г. ^{[9, c. 53]}

4. Дискуссии об инициированном Бундестагом возведении центрального мемориала погибшим евреям Европы в Берлине как символической манифестации национальной идентичности, основанной на памяти о Холокосте. ^{[42, p. 90]}

5. Спор о компенсации бывшим узникам нацистских концлагерей. ^{[42, p. 90]}

6. Дебаты о вступлении Бундесвера в войну в Косово в 1999 г., которые проходили со ссылкой на нацистское прошлое. ^{[42, p. 91]}

7. Выход книги Т. Вермеша «Он снова здесь» («Er ist wieder da») в 2012 г. Так, в газете «Цайт» утверждалось, что. фильм по книге показывает Германию, которая всё ещё ждёт Гитлера ^[68]

8. Европейский миграционный кризис с 2015 г. ^[1] У немцев уже давно вызывают обеспокоенность влияние на национальную идентичность потоков инокультурных внеконфессиональных приезжих, ^[75] которые сами не идентифицируют себя с немцами в Германии, и в сознании автохтонных немцев таковыми не являются. ^{[7, c. 34]} С другой стороны, Германия уже официально признала, что «многомиллионная трудовая армия гастарбайтеров и их потомство сделали ФРГ иммиграционной страной, а общество мультиэтничным и мультикультурным.» ^[31] Такие заявления являются свидетельством успеха внедрённой в Германию евро-атлантической идеологии.

Пожалуй, лучше всего о современном состоянии немецкой идентичности и внешнеполитических приоритетах ФРГ заметил К. Ясперс: «После войны мы хотели только безопасности и спокойствия для жизни в труде и обеспеченности. Сегодня у нас все еще нет политического идеала, сознания, цели, нет почти ничего кроме стремления к благосостоянию и безопасности». ^{[36, c. 39]} Некоторые эксперты полагают, что современные немцы «привыкли к тому, что кризисы решаются. Последние поколения не видели ни крови, ни войн… Можно даже полагать, что «они выросли в таком невероятном благополучии, что у них отключился инстинкт опасности. Они не ищут новаторских подходов в геополитике, считают себя умнее других и думают, что смогут навечно сохранить свой комфорт.» ^[21]

В целом, процесс формирования национальной идентичности немцев имеет выраженную историческую обусловленность, носит незавершенный и противоречивый характер. ^{[4, c. 33]} Особые сложности все еще возникают из-за до сих пор существующей «границы» между «западными» и «восточными» немцами.

Влияние немецкой национальной идентичности на отношения между ФРГ и РФ

Стоит заметить, что взаимоотношения двух континентальных держав – России и Германии, всегда задавали определенный тон в европейском пространстве. Так, Германия сыграла ключевую роль в стабилизации обстановки в Европе в 1990-х гг. ^[15] Стоит также заметить, что спустя 75 лет после окончания Второй мировой войны немецко-российские отношения в значительной степени не обременены прошлым, по крайней мере для политических элит обеих стран. Между Германией и Россией нет ни необъяснимых территориальных вопросов (в том числе вокруг Кенигсберга/Калининграда), ни этнически-религиозной напряженности. ^[40]

Не стоит исключать, что именно благодаря действиям Генерального секретаря ЦК КПСС М. Горбачева воссоединение стало возможным, так как он сначала дал согласие канцлеру ФРГ Г. Колю, ^[20] поспособствовал выработке механизма объединения, организации переговоров в рамках 2+4, ^[24] а также списал ФРГ и ГДР долги перед Советским Союзом. ^[3]

После падения Берлинской стены в 1989 г. немецко-российские отношения развивались довольно позитивно. ФРГ сыграла роль заступника и посредника для РФ по интеграции в западное сообщество и попытке создания «великой Европы» от океана до океана (от Лиссабона до Владивостока). Германия стала значимым торгово-экономическим партнером России. Более 6000 немецких компаний трудились на российском рынке и укрепили там свои позиции. ^[63] Культурные и гуманитарные отношения между Германией и Россией были наиболее тесными. Многие русские немцы вернулись в Германию и образовали диаспору из более чем одного миллиона русскоязычных людей в центре Европы. В глазах немецкого населения Россия больше не представляла угрозы. Российские граждане, в свою очередь, смотрели на Германию как на одного из самых близких и верных друзей своей страны. ^[77] 9 ноября 1990 г. был заключён договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве. В выступлении перед Бундестагом в сентябре 2001 г. президент Владимир Путин объявил, что Россия избрала Европу. ^[83] Кроме ряда экономических связей были заключены некоторые межгосударственные договоры: соглашение о культурном сотрудничестве от 16 декабря 1992 г., соглашение об изучении русского языка в ФРГ и немецкого языка в России от 9 октября 2003 г., соглашение в области молодежного сотрудничества от 21 декабря 2004 г.

Однако такое добрососедство не могло существовать продолжительное время, хотя бы, потому что ФРГ является аванпостом НАТО в центральной Европе и, хотя бы, потому что новая общенациональная немецкая идентичность стремится к универсализму, проамериканским ценностям и демократическим идеалам Евросоюза. Свою роль в свёртывании Ostpolitik сыграло множество факторов, некоторыми из которых являются мюнхенская речь В. Путина 2007 г.; российско-грузинская война 2008 г.; избрание В. Путина президентом в 2012 г.; ^[77] смена поколений во внешней политике ФРГ, что привело к утрате интереса к России; ^[50] потеря связей и многое другое. ^[15]

Сыграло свою роль и то, что руководство ФРГ активно поддерживало идею расширения Европейского союза за счет стран Восточной и Юго-Восточной Европы, ^{[34, с. 129]} хотя в диалоге с РФ утверждало об обратном. ^{[34, с. 129],[66]}

В Германии считается, что поворотный момент, ведущий к охлаждению немецко-российских отношений, произошел после переизбрания президента В. Путина, сторонника сохранения суверенитета России. Это означало, что иностранное влияние на общественно-политические процессы в стране должно быть предотвращено или, по крайней мере, смягчено. Следовательно, деятельность российских неправительственных организаций, получавших средства из-за рубежа (в том числе, это относилось и к немецким фондам), была ограничена. ^[71] Образ России в немецких СМИ, а также в общественном сознании немцев перевернулся в негативную сторону: Россия теперь считалась авторитарным, клептоманическим государством, не способным вести современную экономическую политику и потому живущим только своим сырьем; режимом, преследующим инакомыслящих и угрожающим демократическому развитию ее соседних стран (Украина, Эстония, Грузия). Умеренные немецкие политики и общественные деятели, которые выступали за то, чтобы «понять русские мотивы» и не срывать диалог с Москвой, подвергались резкой критике. ^[77]

Начало украинского кризиса в 2014 г. означало окончательный исход для тесного, дружеского сотрудничества Германии и России. Охлаждение отношений вскоре развилось в отчуждение и отторжение с немецкой стороны. Более того, еще в 2012 и 2013 гг. Берлин выражал недовольство российским усилиям удержать Украину в своей зоне влияния. ^[77]

События, следующие за свержением украинского президента В. Януковича: присоединение Крыма к России, начало гражданской войны в восточной части Украины, повергли Германию, как и другие западные страны в шок. ^{[77],[70],[69],[64]} С момента начала украинского кризиса Германия не просто является частью коллективного давления Запада на Россию, но и является также лидером и координатором санкционной политики в ЕС. С момента начала кризиса канцлеру Германии А. Меркель удалось убедить ряд немецких компаний, работавших в России, согласиться на санкции и настроить их на необходимость жесткого подхода к Москве для осуществления попытки изменения курса во внешней политике России. ^[37] Более того, ФРГ осуществляла и осуществляет санкционную политику по отношению к РФ не только из-за тесных отношений между немецкой и американской элитами в политической сфере, средствах массовой информации и экономике. Действия немецкого правительства можно объяснить не только лишь солидарностью с Вашингтоном, но и категорическим отказом от любых военных действий в Европе.^[77] Исключением, конечно же, могут являться только благородные действия США и стран-участниц НАТО в целом, так как сцепка Евросоюз-НАТО является основой для процветания и безопасности Германии.^[15] Следовательно, даже конфликты и разногласия с США (которые особенно усилились в период президентства Д. Трампа ^[33]) вряд ли могут привести к изменению отношения к РФ, но они обязательно повысят значение позиции ЕС при формировании немецкой внешней и экономической политики, а также политики в сфере безопасности. ^[15] На данный момент Германия продолжает воспринимать Россию как угрозу европейской безопасности и старается участвовать в коллективных усилиях НАТО по укреплению своего восточного фланга. Однако, немецкое общество воспринимает угрозу со стороны России как сравнительно умеренную, особенно сравнительно с периодом Холодной войны. ^[59]

Помимо данной евроцентричности существует и иной подход к определению истоков существующих проблем в немецко-российских отношениях. Этот подход основан на более державном характере, согласно которому соперничество между Москвой и Вашингтоном продолжается и после окончания уникального феномена международных отношений - Холодной войны. Современное противостояние между двумя «заклятыми партнерами» в Германии (и не только) называют «гибридной войной». ^[77],[78] Согласно данной логике, мирная, спокойная, стремящаяся только к процветанию, достатку и безопасности Германия оказывается втянутой в это противостояние. Считается также, что в «гибридной войне» Германия играет уникальную роль доверенного американского союзника, который, несмотря на санкции, введенные Вашингтоном, поддерживает определенные контакты с Россией. Хотя действия и бездействия Москвы являются абсолютно невыносимыми для США, Россия продолжает оставаться для Германии важным партнером, с которым нужно иметь дело. ^[77] К таким «делам», в первую очередь, можно отнести скандальный и пока незавершенный проект «Северный поток-2». Основным экспортом России являются как нефть и природный газ. Германия экспортирует в основном продукцию машиностроения, транспортные средства и детали транспортных средств. ^[48] Однако объём товарооборота с Россией мал и выходит за рамки десятки стран-торговых партнеров (по состоянию на 2019 г.). Экономическая значимость российского рынка для ФРГ уменьшилось в результате кризиса, санкций и стагнации российской экономики, особенно в результате интеграции восточноевропейских государств в ЕС. ^[57]. Всё же, стоит заметить, что за последнее время Германия все больше пытается противостоять США. ^[62],[61]

Кроме того, ФРГ и РФ имеют общие интересы не только в Европе, но и в других регионах. Так, в 2003 году оба государства совместно с Францией раскритиковали начало военных действий США и Великобритании в Ираке. Германия и Россия придерживаются и согласованного в 2015 г. общего всеобъемлющего плана действий (JCPOA) по регулированию проблемы, связанной с атомной энергетикой Ирана. ФРГ и РФ также выступают за шаги по ослаблению кризисной ситуации на Корейском полуострове. При всех существующих политических расхождениях, стабилизация ситуации в Сирии и ее восстановление после войны представляют собой еще одну сферу возможного партнерства. Однако подобная кооперация допустима только в том случае, если обе стороны ранее договорились по основополагающим вопросам, например, касательно будущего сирийского режима. ^[77] Диалог с Россией остается важным. Всё еще актуальны и необходимы правила организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Совета Европы. В нормандском формате Германия выступает с Францией за выполнение минских договоренностей. По актуальным темам политики безопасности оба государства также обмениваются мнениями в рамках Российско-немецкой рабочей группы по политике безопасности (HAGS). Важной уникальной двусторонней площадкой является Петербургский диалог с десятью рабочими группами по различным общественным сферам. Совместные российско-немецкие тематические годы («русские сезоны», «год Германии») особенно подчеркивают сферу двустороннего сотрудничества. Показательным примером отношения ФРГ к РФ в настоящий момент является визит канцлера Германии А. Меркель в Кремль в январе 2020 г. Тогда госпожа-канцлер приехала в Москву в память об окончании Второй мировой войны, но отклонила приглашение В. В. Путина на военный парад. Вместо этого А. Меркель просто возложила венок на могилу Неизвестного солдата и провела с президентом России несколько «холодную» пресс-конференцию, на которой в очередной раз осудила российскую политику по отношению к Украине и присоединение Крыма. ^[49] Однако в последнее время немецкая элита всё более осторожно относится к внешнеполитическим действиям США и, согласно немецким СМИ визит А. Меркель обуславливался тем, что Россия готова предоставить поддержку и всегда готова к диалогу с Германией. ФРГ, как и РФ, стремится предотвратить дальнейшую эскалацию отношений Ирана и США. Утверждается также, что вышеупомянутый проект газопровода «Северный поток - 2», ненавистный европейским соседям и американцам, также сближает ФРГ и РФ. ^[49] Визит Ангелы Меркель к Владимиру Путину, неожиданный акцент на общих чертах, хвалебные слова за действия В. В. Путина и Т. Эрдогана в Сирии и Ливии, показывают, насколько США ослабляют сверхдержавную хватку и оставляют после себя вакуум, который стремятся заполнить другие игроки – Турция, Россия, Иран и Германия не может упустить шансы заключить выгодные сделки и не присоединиться к «разделу пирога». ^[49] Однако не стоит спешить воспринимать такой визит однозначно положительно. Уже в мае 2020 г. во время своей речи в Бундестаге А. Меркель обвинила Россию в хакерской атаке, которая якобы была совершена в 2015 г. ^[45] Тогда же канцлер сообщила, что всегда стремилась к улучшению отношений с Россией, в который раз намекая на односторонность усилий, исходящих от ФРГ. ^[45] Следовательно, несмотря на определенную динамику в международных отношениях Германия пока не собирается пересматривать свой подход по отношению к России.

Трансатлантические отношения и европейская интеграция являются абсолютным приоритетом для Германии. ^[77] Немцы ощущают себя в той Европе, которую их предки возрождали из пепла после окончания Второй мировой войны. Как замечает известный немецкий журналист-международник А. Рар: «Их система победила, а Россия проиграла в холодной войне, она им неинтересна. Немцы живут в ощущении триумфа либеральных ценностей и западных демократий, которые необходимо не просто защищать, но и экспортировать любыми, даже агрессивными методами, внедряясь в другие материки и чуждые культуры.» ^[77] Соответственно, Берлин готов к диалогу только в том случае, если Россия будет следовать воле демократического сообщества и его принципов и, чтобы данный диалог не противоречил солидарности ФРГ с другими странами ЕС и НАТО ^[77] При этом, Берлин ожидает, что Москва будет проявлять инициативу. ^[77],[50] А пока немецкие СМИ и представители государственной власти не могут не критиковать действия и бездействия Москвы как во внешней, так и во внутренней политике: убийство в центре Берлина, ^[73] отравление экс-агента С. Скрипаля, ^[73] кибератаки и «вмешательства во внутренние дела других стран», ^[53],[78] войны в Сирии и Украине, антиправительственные выступления в России ^[38],[65] – всё это очередные поводы для обвинения РФ, доказывающие, что о России в Германии предпочитают писать «либо плохо, либо никак». ^[21]

Стоит обратить внимание на некоторый статистический материал: по официальным данным, за время Второй мировой войны было убито свыше 26 млн. советских граждан. ^{[29],[23],[19]} Согласно многочисленным источникам Великая Отечественная война велась нацистами с явными пренебрежениями правил ведения справедливой войны – она была захватнической и с определенном уклоном к уничтожению проживающего на территории СССР гражданского населения для создания Lebensraum, жизненного пространства для немцев и обеспечения ресурсной базы. ^{[11],[13],[22]} Кроме того, нацисты стремились целенаправленно уничтожать коммунистов, которые были объявлены идеологическими врагами, ^[22] а этносы, населяющие СССР, были определены как представители низшей расы. ^[22] В то же время, за период нацистской диктатуры в Европе системно было убито более 6 млн. евреев. ^[26] Однако помимо «булавы холокоста» западному обществу невыгодно вспоминать о 26 млн. погибших – самой большой потере на западном театре военных действий. Немцы не чувствуют своей вины по отношению к русским ^[21] или не чувствуют ее в той же мере. Они полагают, что раз «русские» победили, получили трофеи, отняли у немцев часть территории, завоевали основную часть старой Пруссии, заняли Берлин, то немцы сполна расплатились за свои преступления по отношению к Советскому Союзу. ^[21] Современные немцы воспитаны на евро-атлантическом (проамериканском) видении истории, согласно которому «американцы спасли Европу от Красной Армии, столь же агрессивной, как и гитлеровская, которая дошла бы до Атлантического океана, если бы не бравые американские солдаты.» ^[21]

Исходя из приведенной информации следует, что ФРГ еще долгое время будет сторонницей конфронтации с РФ. Вероятно, такая ситуация продлиться до тех пор, как минимум, пока выгоды от сотрудничества не смогут быть достаточно высокими. На данный момент ФРГ начинает осознавать, что украинский кризис, прочие международные скандалы не являются единственными вопросами, которые необходимо обсуждать с РФ. ^[15] В Германию приходит понимание того, что Россия выдерживает санкции, выдерживает определенную изоляцию в Европе, и, что Германии выгоднее несколько повысить степень сотрудничества, независимо от того, нравятся ли ФРГ действия российской элиты или нет. ^[15] Во многом, это уже не включает данную элиту, а взаимодействие с рядом «проверенных» компаний и с опорой на обширные общественные связи в обход прямых межправительственных связей. ^[15]

Заключение

Будущее немецко-российских отношений, а также российско-европейских отношений будет определяться будущим местом Германии в Европе (если исключить внеевропейские силы). В случае успеха ФРГ, успешном выходе, возможно, оставшейся недобитой национальной страсти к доминированию в Европе, и соответствующего слияния немецкой национальной идентичности с общеевропейской, станет вероятным улучшение не только российско-немецких, но и российско-европейских отношений. В таком случае, можно будет также говорить и о возрождении красивого проекта «Европа от Лиссабона до Владивостока».

Пока, на данный момент, представители немецкой элиты, живущие идеалами единой демократической Европы, стремятся противостоять России. Как людям, воспринимающим «международную арену в контексте противостояния демократии и авторитаризма, им удобнее вести переговоры с Эммануэлем Макроном и Марком Рутте, чем с Владимиром Путиным и Реджепом Тайипом Эрдоганом». ^[50] Главная проблема в немецко-российских отношениях заключается в том, что это уже не немецко-российский диалог, а полилог Россия-Германия+ЕС, в рамках которого немецкая политика по отношению к России все больше будет совпадать с европейской политикой к России и день ото дня становится все более жесткой и бескомпромиссной. ^[50] Кроме того, на курс ЕС по отношению к РФ сильно влияют Польша и прибалтийские страны, общественное мнение которых уже давно сильно антироссийское. Выход Великобритании из ЕС, свершившийся в начале 2020 года, не привел к тому, что Европа стала более дружественной к России. Многие другие страны ЕС, от Швеции до Испании, смотрят на политику Москвы с осторожностью. При всей значимости отдельных государств ЕС, особенно когда речь идет о крупных государствах-членах, таких как Германия, также нельзя недооценивать влияние институтов ЕС. ^[77] Так, Верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Ф. Могерини разработала пять основных принципов политики ЕС в отношении России, которые в марте 2016 года были одобрены всеми главами МИД государств-участниц Европейского союза: 1)полное выполнение условий соглашения «Минск-2»; 2)укрепление отношений с соседями России; 3)усиление «внутренней устойчивости Европейского союза к вмешательству»; 4)восстановление сотрудничества с Москвой «по некоторым избранным направлениям», например, в борьбе с терроризмом; 5)«поддержание контактов между людьми и обмены». ^[72] Эти пять принципов не утратили своей актуальности и сегодня. ^[35]

Считается, что современный мировой порядок медленно становится многополярным, а Соединенные Штаты постепенно теряют лидерство, перестают быть примером для подражания. Пока что, у России и Германии фундаментально разное видение настоящего и будущего мировых порядков. В то время как российская элита стремится вершить судьбы мира вместе с другими великими державами по тому образцу как всегда развивался мир и строят свое сильное суверенное национальное государство, немецкая элита стремится укреплять многосторонние институты ^[15] (так как понимают современный мировой порядок не как систему геополитического доминирования Запада под руководством США, а как практически совершенную совокупность принципов, ценностей и правил ^[77]) и опасаются российской угрозы. ^[21]