Пределы и ограничения в информационном праве России

Камалова Гульфия Гафиятовна кандидат юридических наук заведующий кафедры информационной безопасности в управлении, ФГБОУ ВО "Удмуртский государственный университет" 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 Kamalova Gulfiia Gafiiatovna PhD in Law Head of the department of Information Security in Management, Udmurt Sate University 426034, Russia, respublika Udmurtskaya, g. Izhevsk, ul. Universitetskaya, 1 gulfia.kamalova@gmail.com Другие публикации этого автора

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-29-16014 «Место и роль правового регулирования и развития цифровых технологий, правовое регулирование и саморегулирование, в том числе с учетом особенностей отраслей права».

Сегодня в России создана правовая основа функционирования информационной сферы, развития цифровых технологий и обеспечения информационной безопасности ^{[9; 12; 8; 3-5 и др.]}. В то же время, в условиях цифровизации всех сфер общественной жизни требуется дальнейшее совершенствование информационного законодательства на основе осмысления правовой сущности формирующихся общественных отношений.

Предмет настоящего исследования составляет система правовых норм России, регулирующих общественные отношения в процессе ограничения конституционно признанных информационных прав и свобод человека и гражданина и установлении пределов их осуществления в современных условиях развития информационного общества и широкого внедрения цифровых технологий. Объектом исследования является система общественных отношений, связанных с ограничениями информационных прав и свобод в условиях цифровизации. Целью научной работы является формирование теоретического информационно-правового понимания сущности ограничений информационных прав и свобод человека и гражданина и пределов осуществления прав в информационной сфере и их разграничение.

Информационно-правовые явления и процессы имеют сложную сущность, поэтому значение методологических оснований их познания невозможно переоценить. Проведение исследования правовых ограничений и пределов в информационном праве, включающего обобщение нормативных правовых и теоретических материалов, требует современной методологической основы как совокупности взаимосвязанных научных методов познания, обусловленных спецификой предмета и объекта исследования.

Одним из базовых методов исследования общественных отношений в информационной сфере является диалектический как универсальный метод, позволяющий в рамках общей концепции исследования регулирования информационных правоотношений изучить взаимосвязь правового обеспечения свободы информации и ограничений в информационной сфере. Ключевым остается закон единства и борьбы противоположностей, которые выражены диалектически взаимосвязанными и взаимообусловленными состояниями объекта в условиях развития информационного общества и цифровизации. Системность исследования ограничений и пределов в информационном праве России обусловлена взаимосвязью системы правовых норм, регулирующих информационную сферу. В процессе исследования ограничений и пределов в информационном праве России для определения взаимосвязи правовых явлений и их определения применены следующие специальные правовые методы познания: формально-юридический, системно-структурный и функциональный методы.

Новизна выполненной работы представлена получением научных знаний, требующихся для развития правового регулирования информационной сферы в условиях цифровизации, выраженная в авторском определении понятий «пределы осуществления права в информационной сфере» и «ограничения информационных прав и свобод».

В праве ограничения выступают межотраслевой общеправовой категорией, исследуются теорией права и используются во всех его отраслях. Различные аспекты ограничений прав и свобод нашли отражение в работах множества отечественных и зарубежных исследователей (С.С. Алексеев, М.В. Баглай, В.М. Баранов, Ж.-Л. Бержель, Н.В. Витрук, Г.А. Гаджиев, Э. Давид, Д.А. Керимов, Д. Ллойд, А.В. Малько, Н.И. Матузов, М.Н. Марченко, В.С. Нерсесянц, А.В. Поляков, Л.М. Фридмен, Т.А. Хабриева, К. Ясперс и многие другие). При этом существует широкое и узкое понимание роли и сущности правовых ограничений. Широкое понимание связывают со сформированным правом содержанием и объемом свободы, а узкое – с установлением в определенных отношениях пределов и границ реализации субъективного права ^{[26, с. 9]}.

Одними из наиболее значимых для понимания теоретических аспектов правового ограничения прав и свобод стали в российском праве работы А. В. Малько, который правовое ограничение понимает как «правовое сдерживание противоправного деяния, создающее условие для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите; это установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать, исключение определенных возможностей в деятельности лиц». Он отмечает, что одним из его общих признаков является уменьшение объема возможностей, свободы, а значит, и прав личности, осуществляемое посредством введения обязанностей, запретов, наказаний, приостановлений и др., которые сводят многообразие поведения субъектов правоотношений до некоторого «предельного» состояния. При этом А. В. Малько замечает, что это весьма широкое понимание правового ограничения, а при узком оно может сводиться к установленным в силу обстоятельств изъятиям из правового статуса субъекта ^{[30, с. 142-143]}.

В условиях развития информационного общества, проникновения цифровых технологий во все сферы жизни общества и трансформации под их воздействием общественных отношений исследование информационных прав и свобод и их ограничений требует специального теоретического информационно-правового осмысления.

Информационные права и свободы человека и гражданина закреплены в Конституции РФ ^[1]. При этом в научной литературе они трактуются двояко – как самостоятельная система правомочий, и как право, лежащее в основе всех конституционных прав и свобод, включая свободу мысли и слова, массовой информации. Так, М. В. Алексеева пишет: «Закрепленное в Конституции РФ право на информацию выступает связующим элементом всей системы конституционных прав и свобод, возможности их реализации» ^{[23, с. 17]}. Вместе с этим следует признать более взвешенной позицию Э. В. Талапиной, которая отмечает, что «конституционное право на информацию имеет вполне определяемые очертания при бесспорном влиянии на прочие конституционные права» ^{[38, с. 72]}.

Исследователи правового обеспечения информационной сферы отмечают, что важнейшее значение при регулировании отношений в ней имеют базовые принципы, включая такие как право на информацию, баланс интересов субъектов правоотношений, признание равнозначности свобод и прав различных лиц, обеспечение информационной безопасности и национальных интересов в информационной сфере ^{[32, с. 22; 36; 43, с. 96 и др.]}. Указом Президента РФ утверждена «Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» ^[17]. В ней определены цели, задачи и меры по реализации основных векторов политики в этой сфере. Среди основных принципов в этом документе стратегического планирования указаны обеспечение прав граждан на доступ к информации, свобода выбора средств получения знаний, законности и разумной достаточности при сборе и обработке информации об организациях и гражданах, а также государственная защита интересов граждан России в информационной сфере.

Для обеспечения права граждан на доступ к информации и повышения открытости системы государственного управления в России принята серия федеральных законов ^{[6; 7; 10 и др.]}. Для обеспечения доступности официальной и иной общественно значимой информации существенное место занимает деятельность по формированию и распространению СМИ, использование электронных информационных ресурсов, информационных систем и функционала информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть Интернет, что детерминирует положительную динамику соответствующего законодательства. Несомненно, необеспеченность информационных прав граждан, а также манипулирование информацией могут вызвать негативную реакцию со стороны населения и привести к дестабилизации социально-политической обстановки в государстве. В связи с этим создание условий реализации информационных прав и свобод человека и гражданина играет ключевую роль в информационной политике Российской Федерации.

Вместе с этим как вполне объективно отмечают Т. Я. Хабриева и В. Е. Чиркин: «не существует абсолютных прав и свобод, все они могут быть ограничены» ^{[42, с. 133-134]}, что детерминирует интерес отечественных и зарубежных исследователей к проблемам ограничения информационных прав и свобод.

При этом порой понимание возможных ограничений информационных прав и свобод в исследованиях существенно сужается и сводится к информации ограниченного доступа, которая сегодня понимается в праве как совокупность охраняемых законом тайн и иной информации, доступ к которой ограничен. Отечественное законодательство предусматривает правовую охрану большого числа разнообразных тайн ^{[14; 11 и многие др.]}. Вместе с этим в настоящее время тайна и иная информация ограниченного доступа все чаще рассматриваются не на основе совокупности сведений доступ к которым ограничивается, а на основе правового режима конфиденциальности, лежащего на стыке правового режима информации и правового режима ограничения конституционно закрепленных прав и свобод человека и гражданина ^{[40; 37; 29; 35 и др.]}.

Однако ограничения прав и свобод могут касаться не только права на доступ к информации (прав искать и получать информацию), но и других информационных прав. Ограничения могут затрагивать права передавать, распространять и производить информацию по видам информации и способам осуществления информационных процессов. Так, например, в Российской Федерации запрещено распространение материалов с порнографическим изображением несовершеннолетнего, информации о способах совершения самоубийства и призывов к его совершению, предложений о розничной продаже дистанционным способом алкогольной продукции, информации, направленной на склонение или иное вовлечение несовершеннолетних в совершение противоправных действий и других видов информации, распространение которой признается противоправным. Примером ограничения в контексте производства информации является запрет создания компьютерных программ и другой компьютерной информации, заведомо предназначенной для несанкционированного уничтожения, модификации, блокирования компьютерной информации или нейтрализации средств защиты информации.

В целях правового обеспечения информационной безопасности ограничения также вводятся в смежных областях, включая оборот и использование определенных объектов, если это может повлечь нарушение права на неприкосновенность частной жизни и вести к несанкционированному доступу к охраняемой законом тайне. Так, например, отечественным законодательством установлен запрет на применение специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, неуполномоченными лицами. Они могут быть использованы только в оперативно-разыскной деятельности ^[13].

При этом в условиях активного приобретения населением товаров с использованием функционала информационно-телекоммуникационной сети Интернет сформировалась потребность в предотвращении приобретения на зарубежных сайтах вещей, запрещенных или ограниченных к обороту в Российской Федерации. В связи с этим действуют определенные ограничения на ввоз и вывоз технических средств, функцией которых является негласное получение информации в России и территории ЕАЭС ^{[18; 19]}.

Судебная практика показывает, что основными критериями отнесения к специальным техническим средствам негласного получения информации является наличие скрытого включения и работы, высокая чувствительность устройства, его закамуфлированность и возможность выявления только путем использования специальных приборов; предназначение их именно для негласного получения информации, включая осуществление функций по специальному алгоритму, запускаемому незаметно и удаленно. Относительно устройств, которые по своим характеристикам или основному функционалу рассчитаны только на использование в быту массовым потребителем, отмечено, что они не могут быть отнесены к специальным средствам для негласного получения информации, если им намеренно не приданы качества для скрытного применения ^[22]. Нельзя обойти вниманием и Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 г. № 46, в котором указано, что необходимо также уточнять цель приобретения устройства ^[21].

В последние годы исключительную значимость приобрела защита информации о мерах безопасности в отношении объектов критически важных для охраны жизни и здоровья людей, населенных пунктов, производственных объектов, сохранности природы и обеспечения экологии. Поэтому для обеспечения безопасности критической информационной инфраструктуры государством введены дополнительные меры ограничения прав в информационной сфере ^{[3; 16]}.

В сложных условиях внешнеполитической обстановки и санкционных рисков Российская Федерация предпринимает усилия по развитию отечественного сектора цифровой экономики и импортозамещению, в том числе в отношении программных и аппаратных средств обработки и защиты информации, для чего вводятся необходимые ограничительные и стимулирующие меры. В данном контексте одним из последних значимых событий явилось утверждение в январе 2020 г. Стратегии развития электронной промышленности Российской Федерации на период до 2030 г. ^[20], которая направлена на формирование конкурентоспособных решений в этой области.

Таким образом, даже результаты небольшого возможного в рамках научной статьи анализа показывают, что ограничения конституционно закрепленных прав и свобод затрагивают множество разнообразных правоотношений в информационной сфере и смежных областях и не держатся лишь в рамках правового обеспечения конфиденциальности информации ограниченного доступа. Не ставя цели проанализировать все имеющиеся правовые ограничения в информационной сфере, отметим, что углубленное изучение всех существующих ограничений в информационной сфере, безусловно, позволит увидеть и иные грани.

Нельзя не заметить, что с правовыми ограничениями взаимосвязаны пределы права. При этом анализ показывает, что в отечественном информационном законодательстве термины «пределы права» и «пределы осуществления права» практически не используются. Чуть ли не единственным исключением здесь является норма Закона РФ «О средствах массовой информации» устанавливающая, что «Вещатель, не являющийся редакцией телеканала или радиоканала, <...> вправе осуществлять распространение телеканала или радиоканала на территории Российской Федерации в определенных среде или средах вещания в пределах прав, полученных таким вещателем в установленном порядке от редакции телеканала или радиоканала» ^[15].

Для объективности следует отметить, что вопросы пределов права в целом не разработаны в информационном праве, что, полагаем, неблагоприятно сказывается на его доктрине. Для аргументации этого тезиса остановимся на мерах противодействия распространению информации, признанной противоправной.

В информационном обществе при цифровизации всех информационных процессов и трансформации под ее влиянием общественных отношений установление ограничений поиска, собирания и получения сведений значимо также для защиты от сведений, распространение которых причиняет вред правам, свободам и законным интересам различных лиц. Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» системно характеризует совокупность сведений, распространение которых ограничено или запрещено, включая в нее информацию, в отношении распространения которой введена административная или уголовная ответственность. Сегодня к таким деяниям отнесены распространение клеветы, оскорблений, охраняемой законом тайны, заведомо ложных сведений, публично демонстрируемых призывов к террористической деятельности или оправданий терроризма, порнографических изображений несовершеннолетних, программ для ЭВМ и данных, заведомо предназначенных для несанкционированного воздействия на компьютерную информацию путем нейтрализации защитных средств, а также сведений, являющихся злоупотреблением свободой массовой информацией, и др.

При этом законодательное введение порядка распространения определенных сведений и ограничения доступа к ним, полагаем, может толковаться, трояко – как самостоятельное ограничение, как специфическое ограничение права доступа к информации, в отношении которой не установлен правовой режим конфиденциальности, а также при обращении к правовой доктрине как введение пределов осуществления прав в информационной сфере.

Для обоснованного анализа обратимся к доктринальному пониманию понятия «пределы права», различая пределы правового регулирования, пределы действия права и пределы осуществления прав и свобод.

Воздействие права на общественные отношения имеет границы, т.к. оно не является всеобщим универсальным регулятором. Пределы правового регулирования детерминированы объективными и субъективными факторами как рубежами, в рамках которых может осуществляться регулирование общественных отношений. При этом объективные факторы предопределены существующими природными и социальными закономерностями, а субъективные – волей субъектов правового регулирования. Как справедливо отмечает Р. Л. Иванов, верное установление таких границ оказывает позитивное влияние на правотворческую и правоприменительную деятельность ^{[25, с. 6]}.

Пределы правового регулирования информационной сферы также определяются возможностью ее контроля со стороны государства. При этом, А. А. Кондрашев отмечает, что вопросы допустимых пределов государственного контроля представляют сегодня предмет достаточно острой дискуссии в контексте необходимости наращивания роли государства в информационных отношениях ^{[28, с. 16]}. Однако, думается, что подобные обсуждения неизбежны в процессе становления правового обеспечения информационной сферы.

Кроме того, в силу неразрывной связи общественных отношений в информационной сфере с цифровыми технологиями в контексте пределов правового регулирования весьма значимы границы между правовыми и техническим нормами. На коренное отличие социальных норм от технических указывают теоретики права, отмечая, что если социальные нормы регулируют отношения между субъектами общественных отношений, то технические «определяют отношение человека к технике».

В связи со всеобщей цифровизацией в последние годы в условиях, когда возрастает роль технического регулирования вследствие тесной связи между техническими и социальными решениями, теоретиками права отмечается увеличение одновременного использования социальных и технических норм в нормативных правовых актах ^{[24, с. 307]}. Усиление роли технических норм, направленных на конкретизацию норм законодательства и активное использование специального «технического» понятийного аппарата ведет к усложнению понимания современного права. Примеров такого проникновения технических норм, носящих необходимый характер, множество. Так, в таком качестве может быть приведена характеристика товаров, подпадающих под понятие специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, данное в приложении к решению Коллегии Евразийской экономической комиссии от 21 апреля 2015 г. № 30 ^[18].

Российское информационное законодательство изобилует терминами и понятиями, заимствованными из технической сферы: информационная система, сайт в сети Интернет, провайдер хостинга, поисковая система и многими другими. Однако это следует признать в определенной мере неизбежным для правового регулирования информационной сферы, развивающейся под воздействием революционной динамики цифровых технологий. Однако теоретики права отмечают – закрепление технической нормы «в юридическом акте не изменяет ее природу» ^{[39, c. 279]}. Обилие норм технического характера в нормативном правовом акте и регулирование общественных отношений, связанных с цифровыми технологиями, без учета их правовой природы представляется выходом за пределы правового регулирования. Поэтому каждое решение о включении технической нормы в нормативный правовой акт должно быть всесторонне изучено и обосновано, что имеет ключевое значение для информационного права.

Обратившись к пределам осуществления права, заметим, что им значительное внимание уделяется в исследованиях в области гражданского права, т.к. они закреплены ст. 10 первой части Гражданского кодекса РФ ^[2]. Учеными-цивилистами в зависимости от последствий, избегаемых при осуществлении субъективных гражданских прав, выделяются «пределы, направленные на предотвращение причинения вреда; пределы, направленные на предотвращение ограничения конкуренции; пределы, направленные на предотвращение создания препятствий в осуществлении гражданских прав» ^[31], а также общие и специальные пределы права. Со времени принятия Трудового кодекса РФ в праве также нередки исследования пределов осуществления трудовых прав. Кроме того, анализ литературы показывает, что в исследованиях ученых уделяется внимание пределам осуществления избирательного права, права законодательной инициативы, исключительных прав, семейных прав и т.д., что отражает общеправовое значение этой категории.

В аспекте разграничения ограничений и пределов права импонирует позиция А. А. Троицкой, которая осуществив специальное диссертационное исследование, пределы права характеризует как «нормативно устанавливаемые и обеспечиваемые государством границы, определяющие меры публичной власти или свободы личности, закрепления возможностей, которыми обладает субъект, либо запрета на включение некоторых возможностей в его правовой статус» ^{[41, с. 9]} и отмечает, что они фиксируются конституционно-правовыми нормами.

Основываясь на указанном подходе, полагаем, что пределы осуществления права создают необходимые ориентиры правомерной реализации прав, свобод и законных интересов, в том числе в информационной сфере. Установленные законом пределы осуществления прав направлены на формирование модели поведения управомоченного субъекта с целью предотвращения нарушения прав других лиц и имеют превентивную направленность. Следовательно, под пределами осуществления права в информационной сфере следует понимать конституционно установленные и обеспечиваемые государством границы реализации информационных прав и свобод, направленные на формирование модели правомерного поведения управомоченного физического или юридического лица в целях предотвращения нарушения прав других субъектов.

Пределы осуществления права в информационной сфере направлены на предотвращение злоупотребления информационными правами и свободами. Хотя проблема злоупотребления правом наиболее изучена для частноправовой сферы, исследователи полагают, что использование прав в целях ущемления прав другого лица может иметь место в любых правоотношениях, включая информационно-правовые. При этом добросовестность реализации прав и свобод, недопустимость злоупотребления ими имеет особое значение для информационного права, т.к. в условиях трансформации информационных отношений под воздействием динамики цифровых технологий охватить все способы осуществления субъектами своих прав в информационной сфере не представляется возможным. Учитывая, что «информационные права и свободы человека могут быть девальвированы недобросовестным их использованием, когда субъект информационного правоотношения для достижения своих целей не только не останавливается перед необходимостью употребления своих прав во зло, но и сознательно использует данную возможность в силу существующих несовершенств законодательства» ^{[27, с. 117]}, законодательное закрепление пределов осуществления информационных прав и свобод видится необходимой частью регулирования информационной сферы.

В настоящее время в информационном праве вопросы пределов осуществления прав в информационной сфере исследованы недостаточно. Полагаем, что общим пределом осуществления прав и свобод в информационной сфере является недопустимость осуществления прав и свобод человека и гражданина для нарушения прав и свобод других лиц и злоупотребления своим правом. Это предопределяется базовыми принципами регулирования информационной сферы – баланса интересов субъектов правоотношений и признание равнозначности свобод и прав различных лиц.

Закрепляя права и свободы в информационной сфере, законодатель исходит из добросовестности их осуществления, что для информационного права как динамично развивающейся отрасли имеет особое значение, т.к. нередко требующие правовой регламентации общественные отношения в информационной сфере пока остаются урегулированными не в полной мере, а практика правоприменения обнаруживает пробелы и коллизии информационного законодательства России. Учитывая динамику цифровизации всех сфер, безусловно, сегодня невозможно предвидеть все возможные способы осуществления информационных прав.

Установление Конституцией РФ требования поиска и получения информации законным способом выступает закреплением конституционными нормами меры информационной свободы и одновременно фиксацией запрета поиска и получения сведений незаконными способами. Конституция РФ также закрепляет пределы посредством требований соблюдения неприкосновенности частной жизни, недопустимости сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица без его согласия, принуждения к определению национальной принадлежности лица, сообщения отношения к религии и иными конституционными установлениями.

Для целей охраны прав, свобод и законных интересов других лиц законодателем вводятся меры, направленные на установление границ реализации информационных прав и свобод, в том числе посредством введения порядка ограничения доступа к сайтам в сети Интернет, распространяющим информацию противоправного характера. Совокупность сайтов, доступ к которым ограничивается, устанавливается на основании Единого реестра доменных имен, указателей страниц сайтов и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать подобные сайты. Основания для включения в указанный реестр установлены п. 5 ст. 15.1 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

В базовом законе, регулирующем информационную сферу, сформулирована обязанность провайдера хостинга по ограничению доступа к сайту, которым распространяется противоправный контент. Введенный законодателем механизм исследователи характеризуют как меру государственного принуждения ^{[33; 34]}. Вместе с этим, думается, что сущность нормы Закона заключена в противодействии злоупотреблению информационными правами и свободами лицами, осуществляющими их, нарушая права, свободы и законные интересы других лиц. Таким образом, указанными положениями Закона закреплены пределы осуществления информационных прав и свобод.

При этом установление пределов осуществления информационных прав и свобод выполняет обеспечительную функцию, устанавливая границы осуществления прав субъекта для создания условия достижения правомерных интересов другого лица, и превентивную, поскольку предупреждает злоупотребление правом в информационной сфере.

Ограничение же права в правовой доктрине рассматривается в аспекте предпринятого сужения круга конституционно зафиксированных прав и возможностей субъекта в целях, указанных в Конституции РФ, и согласно ее требованиям ^{[41, c. 9]}. Так, установление конфиденциальности сведений, в отличие от рассмотренного выше, является подобным ограничением конституционно закрепленного права человека и гражданина, т.к. сужает его возможность осуществлять свои информационные права поиска, получения, распространения и использования сведений. При этом механизм допуска к сведениям, охраняемым в режиме конфиденциальности (секретности) снимает данное сужение. В этом видится отличие ограничения информационных прав искать и получать информацию от ситуации распространения противоправного контента. Последнее не может быть признано допустимым, поскольку нарушает права других лиц и является выходом за пределы признанных прав и свобод.

Таким образом, можно констатировать, что сегодня в информационном праве сложились условия для разграничения пределов осуществления права в информационной сфере с ограничениями информационных прав и свобод. При этом под пределами осуществления права в информационной сфере следует понимать конституционно установленные и обеспечиваемые государством границы реализации информационных прав и свобод, направленные на формирование модели правомерного поведения управомоченного лица в целях предотвращения нарушения прав других. Ограничение же информационных прав следует рассматривать как предпринятое сужения круга конституционно зафиксированных прав и возможностей субъекта в целях, указанных в Конституции РФ, и согласно ее требованиям.