Символика в британских народных балладах

Вавилова Ксения Юрьевна кандидат филологических наук доцент, кафедра иноязычной речевой коммуникации, Марийский государственный университет 424000, Россия, республика Марий Эл, г. Йошкар-Ола, ул. Ленина, 1 Vavilova Kseniya Yur'evna PhD in Philology Docent, the department of Foreign Language Speech Communication, Mari State University 424000, Russia, respublika Marii El, g. Ioshkar-Ola, ul. Lenina, 1 vuk_2004@mail.ru Другие публикации этого автора

Жанр народной баллады зародился в эпоху Средневековья, прародительницей данного песенного жанра фольклора по праву может считаться Англия. В британской фольклористике ведутся споры о времени возникновения англо-шотландской баллады. В целом, этот период варьируется от XII до XIV веков. Некоторые ученые уверены в более раннем ее появлении, в частности, Г.Х. Джералд ^[20], А.Б. Фридман ^[19]. Первые записи баллады “Judas”, хранящиеся в Кембриджском университете, относятся к XIII веку. Так, ко времени письменной фиксации баллада уже сформировалась и представляла жанр на определенном этапе развития, поэтому время возникновения баллады можно отнести за один или даже два века до ее записи. В то же время баллада не упоминает о завоевании Англии 1066 года. Расцвет английской баллады приходится на XV век, а к концу XV века она становится известным жанром народной музыки. К наиболее древнему пласту баллад относятся тексты, созданные в XIII – XIV веках. Большая часть исследователей называет XVII век временем угасания классической народной баллады.

Изучение балладных произведений проводилось на разных уровнях: сюжетов, мотивов, героев, поэтики. Среди известных зарубежных исследователей следует отметить работы Д. Эткинсона ^[12], А.Н. Болда ^[13], Б.Х. Бронсона ^[14], Д. Бачэна ^[15], В. Дж. Энтвисла ^[16], Д.С. Фоулера ^[17], А.Б. Фридмана ^{[18, 19]}, Г. Х. Джералда ^[20] и др. Исследования в области британских баллад проводились отечественными филологами, в частности, Т.И. Воронцовой ^[2], Э.К. Григорьевой ^[3], Л.А. Зайцевой ^[4], О.Л. Мощанской ^[5], Н.В. Родиной ^[8], В.С. Сергеевой ^[9], О.В. Томберг ^[10], Л.И. Шиятой ^[11] и др.

Обзор отечественных и зарубежных исследований позволил сделать ряд важнейших выводов в области определения жанра, выделения его характерных черт и места баллады в системе фольклорных жанров. Так, среди отличительных особенностей балладных песен выделяются: 1) наличие фабулы; 2) повествование в объективном тоне от лица автора без ярко выраженных авторских пояснений или вмешательств; 3) композиция (краткая и лаконичная, сведена к одному эпизоду, сюжетному / конфликтному узлу); 4) трагическое начало, которое отражается на всех уровнях (сюжет, композиция, конфликт, поступки героев, поэтика); 5) психологизм, отражающийся через психологическое изображение эмоций и переживаний героев; 6) особенная поэтическая система.

В центре внимания данного исследования – анализ поэтических средств народных баллад Англии и Шотландии. Текстологической базой для анализа англо-шотландских народных баллад послужил пятитомный сборник «The English and Scottish Popular Ballads», изданный Ф.Дж. Чайлдом ^[21].

Анализируя язык народных баллад, мы опирались на основные положения в области поэтики фольклора, выдвинутые В.Я. Проппом ^[6] и Б.Н. Путиловым ^[7]. «Любой фольклорный текст, – писал Б.Н. Путилов, – имеет определенный код или систему правил, бессознательно, но с достаточной четкостью регулирующих восприятие фольклорных текстов» ^{[7, с. 12]}. Проводником данного кода и становится язык определенного фольклорного жанра.

Исследование текстов народных баллад Англии и Шотландии показало, что среди поэтических средств центральное место отведено символам. При определении термина «символ» мы будем понимать картинное изображение с переносным иносказательным значением, которое служит способом выражения, устанавливающим связь с определенными идеями, настроениями. Так, символы призваны обеспечить устойчивые ассоциативные связи, в том случае когда идею необходимо обозначить иносказательно.

В основном, символы в британских балладах могут быть представлены: 1) природными элементами; 2) существами животного мира; 3) цветовой гаммой; 4) предметами; 5) темпоральными характеристиками.

Вода выступает центральным символом, обеспечивающим создание трагического эффекта в балладах. Вода – это место, в котором героя ожидает смерть “The Mother’s Malison, or, Clyde’s Water” ^{[21, № 216]} (здесь и далее указывается номер сюжета и его варианта из сборника Ф.Дж. Чайлда «The English and Scottish Popular Ballads»). В воде реализуются коварные замыслы сестры-губительницы (“The Twa Sisters” ^{[21, № 10]}). Аквасимволика фигурирует при обличении преступника (“The Lass of Roch Royal” ^{[21, № 76]}, “Brown Robyn’s Confession” ^{[21, № 57]}).

Вода представляется локусом, таящим в себе угрозу. В традиционном сюжете о двух сестрах “The Twa Sisters” девушка приводит свою сестру на берег моря и сбрасывает ее в воду. Тело девушки загадочным образом превращается в музыкальный инструмент и голосом утонувшей сестры исполняют песню, в которой рассказывает о сестре-губительнице. Так, символика воды выполняет одновременно несколько функций: указывает на место совершения преступления, становится пограничной областью и своего рода местом инициации, обличает преступницу. Появление символа воды значительно расширяет пространственно-временные рамки повествования, делает панораму действий объемнее и создает своеобразный эффект вставного рассказа.

Желание главных героев отомстить антагонистам (речь идёт об универсальном принципе “par pari” – «за равное воздасться равным») становится характерной чертой баллад. В балладе “Lady Isabel and the Elf Knight” баланс между преступлением и наказанием передается через аквасимволику. Эльф угрожает девушке, что погубит ее: “Cast off, cast off, my May Colven, / All and your silken gown, / For it’s oer good and oer costly / To rot in the salt sea foam” ^{[21, № 4. С]}. Коварный замысел оборачивается против него самого: девушка сталкивает антагониста в морскую бездну.

Брат, совершивший инцест и убивший свою сестру, ищет верную гибель на дне морском (“Lizie Wan”): “I’ll set my foot in a bottomless boat, / And swim to the sea-ground” ^{[21, № 51. А]}. Финал данной баллады очень яркий, что достигается сочетанием символов и эпитетов, которое вызывает рефлексию у слушателей за счет игры слов: у лодки нет дна, но есть дно у моря; у героя нет выхода, потому он ищет спасения в море.

Другой устойчивый и яркий символом баллады сопряжен со стихией земли. Если говорить о лексической репрезентации данного символа, то символика передается через упоминание “grave”. В балладе “Sheath and Knife” могила становится центральным место в кульминации страшного убийства. Натуралистическая сцена с подробным описанием того, как брат-убийца копает могилу для сестры и их ребенка: “He has made a grave that was lang and was deep, / And he has buried his sister, wi her babe at her feet” ^{[22, № 16. A]}. Антиципация смерти (предчувствие героини) передается через упоминание: “And when that ye see I am lying dead, / Then ye’ll put me in a grave, wi a turf at my head” ^{[21, № 16. A]}.

Торжество справедливости, когда даже после смерти влюбленные воссоединятся (в отличие от их жизни на земле), передается через упоминания места захоронения, в котором их прах будет лежать вместе: “Gin ye were dead, and I were dead, / And baith in grave had lain, / Ere seven years were at an end, / They’d not ken your dust frae mine ” ^{[21, № 236. D]}.

Во многих балладах герой приходит на могилу умершей девушки, что становится символичным с точки зрения антиципации неизбежной смерти молодого человека. Посмертный поцелуй на могиле становится роковым, но предвещает соединение влюбленных после смерти. Тогда на их могиле вырастают различные растения (в разных вариантах и сюжетах баллад – розы, шиповник, терновник). Анализ символических ситуаций требует изучение культурного фона и выявление ассоциативных связей, характерных для какой-либо народной традиции. В британской народной традиции роза ассоциируется с обреченной на страдания любовью и часто сопряжена с мотивом резиньяции (варианты сюжетов “The Lass of Roch Royal” ^{[21, № 76]}, “Fair Janet” ^{[21, № 64]}, “Lord Thomas and Annet” ^{[21, № 73]}). Данная символика имеет античные корни. В древнегреческом мифе «Афродита и Адонис» Афродите приходится утешаться лишь видом красных роз, выросших из капель крови ее возлюбленного Адониса ^{[1, c. 224]}. Так, розы становятся символом всепобеждающей любви и возрождения. В балладном жанре мотив растений, выросших на могиле влюбленных, становится международным общим мотивом. Таким образом, мы видим, какое важное место занимает символика в системе художественно-изобразительных средств жанра.

В британской балладе “Lord Thomas and Annet” герой вместо признания своей любви, кладет розу на колени девушки. Это символический жест, за которым следует венчание мужчины с нелюбимой богатой невестой: “He had a rose into his hand, / He gae it kisses three, / And reaching by the nut-browne bride, / Laid it on Fair Annet’s knee ” ^{[21, № 73. A]}.

Флористическая символика передается через распространенный фольклорный мотив – срывание цветка. Это традиционное место в сказочно-балладном творчестве устойчиво связывается с антиципацией любовной связи. Интересно проследить, как это реализуется в балладном сюжете “Tam Lin” ^{[21, № 39]}: девушка срывает розу, затем появляется эльф, и склоняет ее к любовным отношениям.

Аналогично символика «срывание цветка // любовная связь» репрезентируется в сюжете “Babylon, or the Bonnie Banks o Fordie”. В первых строках баллады героини собирают цветы по дороге в лес. Как только они срывают розы, разбойник настигает девушек и убивает их ^{[21, № 14. A]}.

Так, становится очевидным, что и символ леса ассоциируется с опасностью (“Tam Lin” ^{[21, № 39]}, “Babylon, or the Bonnie Banks o Fordie” ^{[21, № 14]} и др.). Лес становится границей между своим и чужим, определяя лес как локус для персонажей иномирия (фей, эльфов и т. д.).

Элементы природного мира часто используются в иносказательных рефренах: “THERE were three sisters on a road, / Refrain: Gilly flower gentle rosemary / And there they met a banished lord. / Refrain: And the dew it hings over the mulberry tree” ^{[21, № 14. С]}. На тутовом дереве выступила роса, которая предвосхищает слезы главных героев, в финале песни их ждет смерть. Такой психологический параллелизм с фокусом на растительной символике выполняет функцию антиципации в зачине баллады.

В балладах символика может быть связана и с представителями животного мира. Например, в песне “Thе Gay Goshawk” появляется прекрасная птичка, которая передает любовное послание своего хозяина: “One wing of the beateng owd, / And another of the silver clear; / It’s all unto thee, my pretty little bird, / If thou my tidings will bear ” ^{[21, № 96. B]}.

Зачин баллады передается через прием психологического параллелизма, в котором упоминается увлечение богатого лорда охотой на дичь, что в балладном контексте приобретает иносказательное указание на зрелость героя вступить в любовную связь: “LORD THOMAS he was a bold forrester, / And a chaser of the king’s deer; /Fair Ellinor was afair woman, / And LordT homas he loved her dear” ^{[21, № 73. D]}.

Темпоральная символика представлена следующим набором лексики: “tomorrow”, “yesterday”, “morning”, “night”. Наиболее частым упоминанием становится трагическое событие, происходящее завтра. Завтра девушка венчается с нелюбимым лордом (“Fair Janet”). Герой сообщает своей возлюбленной, что завтра утром он женится на другой (“Fair Margaret and Sweet William”): “Before tomorrow eight a clock / A rich wedding shall you see” ^{[21, № 74. A]}. Увидев умершего от неразделенной любви молодого человека, леди Элис говорит: “And tomorrow, when the sun goes down, / Lady Alice a corpse shall be seen ” ^{[21, № 85. A]}.

Наивысший пик трагичности достигается за счет синтаксического параллелизма, усилившегося через антитезу, в котором центральное место уделено темпоральной символике. Молодой человек уверен, что не переживет трагедии похорон любимой, состоявшихся сегодня, и предчувствует собственные похороны завтра: “Pray tell me then how much you’ll deal / Of your white bread and your wine; / So much as is dealt at her funeral today / Tomorrow shall be dealt at mine” ^{[21, № 74. A]}. Аналогичное противопоставление представлено в конце баллады “Lord Lovel”: “Lady Ouncebell died on the yesterday, / Lord Lovill on the morrow ” ^{[21, № 75. A]}.

Если говорить о синтаксическом параллелизме, то следует отметить, что он является важным структурным приемом организации текста и выполняет ряд функций: 1) вводит важнейшие для развития сюжета мотивы (соперничество, мезальянс, превращения и т. д.); 2) усиливает трагический эффект в кульминациях, развязках и финале. В одном из вариантов баллады “Lord Lovel” главный герой в финальном монологе восклицает, что его возлюбленная умерла из-за него, тогда он умрет, потому что ее больше нет («из-за меня / из-за тебя»): “O hast thou died, Fair Nancybelle, / O hast thou died for me! / O hast thou died, Fair Nancybelle! / Then I will die for thee” ^{[21, № 75. B]}; 3) усиливает эскалацию напряжения (градация). В сюжете о сестрах-соперницах структурное повторение вводит новую информацию, усиливая напряжение тем, что рыцарь ухаживал за одной сестрой, но любил другую: “He courted the eldest wi glove an ring, / But he lovd the youngest above a thing. / He courted the eldest wi brotch an knife, / But lovd the youngest as his life But lovd the youngest as his life” ^{[21, № 10. B]}.

При изучении текстов были отмечены параллелизмы разных видов. Например, в сюжете “Lord Ingram and Chiel Wyet” можно выделить внутренний параллелизм: “And all was blythe, and all was glad, / But Lady Maisery was wae” ^{[21, № 66. A]}. Данное художественное средство сосредотачивает внимание на внутреннем состоянии героини. В следующей сцене параллелизм указывает на решительное намерение девушки идти на венчание своего любимого: “But prove it gude, or prove it bad, / To Willie’s wedding I’ll gae” ^{[21, № 73. B]}.

Синтаксический параллелизм также нередко соединяется с другими приемами, например, антитезой: “ Ye’re come o the rich, Willie, / And I’m come o the poor; / I’m oer laigh to be your bride, / And I winna be your whore” ^{[21, № 74. E]}.

Возвращаясь к анализу темпоральной символике, обратимся к семантике символа «утро». Утро становится временем реализации каких-либо планов. В балладе (“The Twa Sisters” ^{[21, № 10]}) утром одна сестра предлагает прогуляться на берег, чтобы полюбоваться на корабли, вместо этого топит ее. Злой маг грозит девушке, что к утру он «получит девичью честь» ^{[21, № 44]}.

Под покровом ночи происходят трагические события и преступления. В сюжете “The Mother’s Malison, or, Clyde’s Water” проклятье матери настигает сына ночью по дороге к возлюбленной, и он гибнет ^{[21, № 216]}. Именно ночью состоится смертельное сражение главных героев в балладе “The Douglas Tragedy”. В песне “Lord Thomas and Annet” Томас обращается за роковым советом к матери «под светом луны» ^{[21, № 73]}. Персонажи иномирия действуют под покровом ночи (“Fair Margaret and Sweet William” ^{[21, № 74]}, “Sweet William’s Ghost” ^{[22, № 77]}, “Proud Lady Margaret” ^{[22, № 47]}). Главная героиня получает возможность встреться с заколдованным возлюбленным ночью во время Хэллоуина (“Tam Lin”): “The night it is gude Halloween/ The fairie folk do ride, / And they that wad their true-love win, / At Miles Cross they maun bide ” ^{[22, № 39. B]}. В различных вариантах данной баллады встречаются символические предметы (holy water, bible): “ Take the Bible in your right hand, / With God for to be your guide, / Take holy water in thy left hand, / And throw it on every side” ^{[22, № 39. J]}.

Фольклорная традиция насыщенна народными суевериями. В произведении “Fair Margaret and Sweet William” в брачную ночь герою снится вещий сон, который не к добру (“such dreams are never good”): “I dreamd my bower was full of red swine, / And my bride-bed full of blood” ^{[21, № 74. A]}. Такой сон жениха становится символичным, соединяя функции балладных универсалий невозможности избежать трагического и антиципации трагического.

Отдельное место в балладной символике отводится колористке. В балладе “Lady Alice” героиня-губительница проживает в “scarlet town” ^{[21, № 85. A]}. Одежда багряно-красного цвета, в которую наряжается девушка, напрямую связана с предчувствием смерти: “I’ll na put on the grisly black / Nor yet the dowie green, / But I’ll put on a scarlet robe ” ^{[21, № 73. B]}.

В британской поэтике одежда зеленого ассоциируется с внебрачной любовной связью (например, лирическая народная песня “Greensleeves”). В “The King’s Dochter Lady Jean” молодой человек уложил девушку на зеленую траву, потянув ее за рукав зеленого цвета: “He’s taen her by the milk-white hand, / And by the grass-green sleeve, / There laid her low in gude greenwood, / And at her spierd nae leave” ^{[21, № 52. С]}. “Mantle green” («зеленая мантия») иносказательно переплетается с любовной интригой: “And I maun hae your maindenhead / Or than your mantle green. / – My mantle’s of the finest silk / Anither I can spin; / But gin you take my maidenhead, / The like I’ll never fin” ^{[21, № 52. С]}).

В балладах о сверхъестественном персонажи иномирия одеты в зеленые одежды. Такая цветовая символика позволяет их маркировать как волшебные существа, обладающие магическими способностями. Королева Фей была одета в «юбку из шелка цвета зеленой травы (“skirt was of the grass-green silk ”) ^{[21, № 37. A]}.

Проведенный анализ текстов народных песен Британии позволяет сделать вывод о том, что одной из основных жанровых черт является символика. Символы представлены природными элементами, существами животного мира, цветовой гаммой, различными предметами и отдельными темпоральными характеристиками. Символы служат для того, чтобы вербализировать центральные трагические мотивы, характерные для балладного жанра. Так, гарантом, обеспечивающим устойчивость жанрового канона становится поэтика, комплекс художественно-изобразительных средств, который представляет собой стройную систему и приобретает особое функционирование в рамках отдельного жанра.