Медиакультура как фактор формирования субкультурных образований: культурологический аспект (на примере движений сурвивализма и «отшельничества»)

Лысова Наталья Александровна кандидат культурологии доцент кафедры режиссуры кино и телевидения Челябинского государственного института культуры 454087, Россия, Челябинская область, г. Челябинск, ул. Орджоникидзе, 36 а Lysova Natalia Aleksandrovna PhD in Cultural Studies Docent, the department of Film Making and Television, Chelyabinsk State Institute of Culture 454087, Russia, Chelyabinskaya oblast', g. Chelyabinsk, ul. Ordzhonikidze, 36 a natali02.1977@mail.ru Другие публикации этого автора

В современной действительности одним из важнейших аспектов, формирующих мировоззренческую позицию социума, ее ценностно-смысловое ядро, безусловно, является феномен медиакультуры (или в иной интерпретации – информационной культуры). Это обуславливается стремительной интеграцией новых информационных и коммуникационных технологий в современную действительность, в том числе и в повседневную. Медиакультура непосредственно или опосредованно пронизывает все сферы человеческой деятельности, трансформирует прежние и формирует новые базовые основания бытия и порождает новый тип сознания – медийное сознание. «Это достаточно сложное явление, входящее в ряд системы самопознания и самореализации личности, и оно связано с такими категориями, как природа, деятельность, нравственность, культура» ^{[13, с. 127]}. Исследование феномена медиакультуры все чаще становится актуальным с точки зрения философского, социологического, культурологического дискурсов.

Дефиниция термина «медиа» с течением времени подверглась значительным изменениям. Мы не станем заострять внимание на его этимологии и дальнейшем развитии. Отметим лишь, что в словарях ^{[1; 16]} термин «медиа» объясняется как «совокупность информационных средств и приемов, служащих для передачи конкретному потребителю сообщения в той или иной форме; совокупность различных видов данных (помимо текстовых сообщений), содержащих доподлинно звуковую и визуальную информацию: графику, видео, анимацию (т.н. мультимедиа)» ^[14]. Соответственно, в толковании данного термина основной упор делается на его посредническую функцию между коммуникаторами. В то же время медиа посредством технических средств и технологических приемов расширяет область знаний и опыта отдельных индивидов или групп, формируя или каким-либо образом трансформируя мировоззренческие установки.

В свете нашего исследования особый интерес представляет дефиниция термина «медиакультура». Следует отметить, что современная наука не пришла к общему и однозначному его толкованию. В культурологическом дискурсе под медиакультурой понимается система информационно-коммуникативных средств, в специфической форме аккумулирующих и транслирующих результаты социокультурной деятельности, что способствует формированию массового сознания ^{[10, с. 8]}. В целом, под медиакультурой принято понимать один из аспектов собственно культуры, который обеспечивает всеобщую доступность для человека продуктов культуры посредством СМИ и СМК. Для нас представляются наиболее ценными трактовки ученых Ф. Джеймисона, Ж. Бодрийяра и П. Вирильо, определяющих медиакультуру как особую область культуры, транслирующую динамические образы, и получившую повсеместное распространение благодаря своим технико-технологическим возможностям записи, хранения и передачи аудиовизуального ряда. Медиа как особая сфера культуры способна не только транслировать, но и актуализировать культурные коды, адаптировать и эстетизировать их в зависимости от конкретных социокультурных запросов. «Медиа, <…> являясь одновременно создателем, носителем и потребителем культуры, формирует вполне конкретную культурную среду <…>, выстраивая определенную модель взаимодействия элементов общества» ^{[14, с. 173]}.

Такое понимание феномена медиакультуры неизбежно указывает на ее коммуникативную функцию и на ее определенную роль как фактора формирования мировоззрения масс непосредственно в тех сферах, которые являются смыслообразующими для социума благодаря наглядным, доступным и легко воспринимаемым образам, в которых закодирована определенная информация. Образы как культурные тексты несут в себе семантический и аксиологический аспекты, которые бессознательно или осознанно усваивается индивидами в процессе декодирования. Однако такая трактовка медиакультуры частично входит в противоречие с теорией коммуникации философа К. Шеннона, «из которой исключается семантическое измерение» ^{[8, с. 80]}.

С точки зрения философского дискурса медиакультура рассматривается как «посредник» («технологии» или «посредники» – в теории М. Маклюэна ^[15]), неизбежно вносящий качественные изменения в коммуникативный процесс между индивидом и окружающей природной и социальной действительностью, перестраивающий сам способ мировосприятия в сознании индивида, влияющий (или даже изменяющий) его образ жизни ^{[15; 9, с. 17]}. Исследуя феномен медиакультуры, философия обращает внимание на свободу выбора, что в контексте взаимовлияния медиакультуры и субкультурных образований представляется достаточно важным.

Здесь необходимо остановиться на проблеме влияния медиакультуры на сознание ее потребителей. Специалисты отмечают, что сознание, как отдельного индивида, так и массовое, имеет ряд характеристик, которые определенным образом изменяются под влиянием воспринимаемой и осваиваемой информации. Наряду с прочими, сознание обладает динамическими характеристиками ^{[9, с. 73]}. «Это когнитивная способность сознания к оценке тех или иных явлений и процессов, к содержательному реагированию, включающему в себя их опознавание, различение и употребление с учетом социально-коммуникативного контекста и прагматического замысла (совокупности актуальных интенций)» ^{[11, с. 73]}. В то же время, под воздействием медиакультуры сознание способно не только развиваться, но и утрачивать некоторые свои когнитивные способности, в частности могут частично утрачиваться способности к познанию, рефлексии, диалектическому мышлению и пр. (то, что сейчас принято называть «эффектом зомбирования»). Такие способности к познанию и рефлексии могут заменяться на готовые интерпретации, уже содержащиеся в медиаобразах, следовательно, не требующие осмысления.

Безусловно, медиакультура (благодаря специфическим чертам медиасреды: интерактивности мультимедийных продуктов, художественной основе виртуальных реальностей, наличию сетевых художественных и документальных проектов) обладает целым рядом позитивных факторов, способствующих духовному развитию общества в целом и отдельных его групп и индивидов. «… целостность медиакультуры обусловлена информационным взаимодействием всех участников социальной деятельности, становится одним из приоритетных условий личностного и общественного развития, создает информационное взаимодействие внутри каждого вида общественной деятельности» ^{[6, с. 19]}. Так медиакультура становится одним из важнейших средств познания (и шире – освоения) окружающей действительности в различных ее проявлениях: интеллектуальных, морально-этических, нравственных, художественных, социальных и пр. Следовательно, она оказывается практически доминирующим средством влияния на массовое сознание посредством своего контента, а точнее – посредством определенных приемов производства продукта и подачи информации, путем создания вполне конкретных и легко воспринимаемых образов.

Повторим, что медиаобразы могут восприниматься, как продукты, не требующие рефлексии, как готовые образцы для подражания, прямая «инструкция к действию». Нельзя утверждать, что образы, не требующие осмысления, - порождение сегодняшней действительности, так как человечеству уже известны подобные примеры. Но в сфере современной медиакультуры это проявляется все чаще. Максимально ярко это наблюдается в аудиовизуальных сферах: телепроектах, интернет-блогах и социальных сетях.

По объективным причинам в современной действительности наиболее плотно мировая коммуникация сконцентрирована в пространстве Интернета. «Сеть сегодня выступает как определенного рода социальное обязательство, в ней взаимодействуют свободно ассоциированные индивиды, составляющие общество как гипертекст, в котором каждый несет свою информацию» ^{[8, с. 80]}. Вместе с тем в Интернет-пространстве как части медиакультуры формируются альтернативные относительно базовой культуры формы.

Исходя из того, что медиакультура обладает свойством «вбирать в себя все многообразие реальности» ^{[13, с. 127]}, она, будучи способом приобщения человека к общественной жизни, неизбежно побуждает его к усвоению определенных социальных ролей. Также медиакультура как сегмент пространства культуры формирует собственное информационное пространство, в котором развиваются новые специфические типы сообществ. К ним относятся сообщества блогеров со своей аудиторией, объединения социальных сетей и прочие «онлайновые» аудитории. Как правило, такие сообщества интегрируются вокруг некоего лидера и/или некоего контента. Некоторые из таких сообществ могут обладать рядом характерных признаков, сближающими их с субкультурными образованиями. Примером тому могут выступать схожие между собой субкультуры так называемых «отшельников» и сурвивалистов / «выживальщиков» (в данной статье мы рассматриваем только одно направление сурвивализма – выживание в дикой природе). Оговоримся, что мы не будем рассматривать деструктивные формы отшельничества, подобные хикикомори и бродяжничеству, являющиеся проявлением психических расстройств.

Мы полагаем, что названные социальные объединения можно отнести к субкультурам, поскольку они вписываются в социально-психологические, аксиологические характеристики этого феномена. Так субкультура представляет собой культурно-специфическую группу, обладающую собственными культурными особенностями, объединенную комплексом стереотипов, ценностей и норм, специфическими интересами, что является одновременно и причиной и результатом определенной в той или иной степени уникальной мировоззренческой позиции ^{[18, с. 201; 7, с. 259]}. Такая совокупность признаков напрямую влияет на образ жизни и мышления группы, на позиционирование ее членов как особого сообщества («мы» в противоположность от «они», т.е. представители доминирующего или иного культурного образования).

Понятие «отшельничество» трактуется в двух значениях. Первое – как «явление, имеющее серьезный духовный смысл» ^{[12, с. 27]} и второе, переносное значение – как отрешение от общества, автономное выживание ^{[17, с. 484; 4]}. Сама культура отшельников изначально имеет древнее сакральное обоснование, она детерминирована религиозными традициями и коренится в глубоких пластах истории человечества. Мы смеем предположить, что в феномене отшельничества присутствует также архитепичное начало, поскольку данное явление широко представлено в мифотворчестве древних цивилизаций. Также в научной литературе описаны наиболее ранние отшельнические практики индуизма и джайниза, относящиеся приблизительно к VIII-VII вв. до н. э. (скорее всего, существовало и более раннее религиозное отшельничество, о котором автору не известно). По сей день религиозное отшельничество существует в религиозной практике и представлено как крайняя форма аскеизма.

Рассматриваемые нами формы «отшельничества» не являются порождением религиозных интенций. Мы имеем в виду те отшельнические или близкие к ним субкультурные образования, которые сформировались под непосредственным влиянием медиакультуры, а их социально-психологические основания являются, своего рода, ответом на культурные вызовы постиндустриального типа культуры. Такие как: проблемы психологической адаптации в огромном потоке информации и отсутствие индивидуальных механизмов его контроля; дезориентация вследствие практически неограниченных возможностей выбора и выражения собственных взглядов и убеждений; растерянность, вызванная зачастую невозможность соответствовать ряду требований, считающихся обязательными в современном обществе. В то же время медиакультура посредством популяризации идеи отказа (в той или иной форме, временного или постоянного) от ценностей базовой культуры и достижений цивилизации предлагает некий альтернативный выход.

Уже на рубеже XX-XXI вв. СМИ периодически поднимали тему отшельничества как сознательного выбора ухода от цивилизации, преподнося ее либо как громкую сенсацию, либо как любопытный факт, выходящий за рамки привычного образа действительности. Сегодня же в российском и зарубежном Интернет-пространстве можно найти множество сайтов и форумов, посвященных отшельническим практикам дауншифтеров и экопоселенцев и практикам выживания в экстремальных условиях. Нас интересует, в первую очередь, собственно выживание в дикой природе в одиночку или группами до 3-4 человек, схожее с разновидностью экстремального туризма. В качестве идейных обоснований сами участники этого движения называют выраженное стремление к самореалиции, которую они не находят в условиях общепринятого образа жизни, и эпатажу (как форме самореалиции). Такое движение обретает все большую популярность, как в России, так и за рубежом среди преимущественно мужского населения (приблизительный возраст от 18 до 35 лет).

Также в поле нашего внимания попадают схожие между собой в идеологическом и мировоззренческом аспектах движения дауншифтеров и экопоселенцев. Дауншифтинг (от англ. «downshifting»; в данном контексте – замедление или ослабление какого-либо процесса) не редко обретает крайнюю форму «опрощения» и характеризуется сознательным непринятием общепринятых норм и ценностей базовой культуры. Отказ от благ цивилизации и «выход» из нее являются сознательно избранным образом жизни, результатом жизненной идеологии, заключающейся в отказе «от чужих ценностей» ^[2]. Контакты с внешним миром дауншифтеры сводят к минимуму, в то время, как для экопоселенцев они не только возможны, но и желательны. Субкультура экопоселенцев в атрибутивном и мировоззренческом проявлении чрезвычайно близка субкультуре дауншифтеров, но имеет несколько иное обоснование. Представители этого движения в качестве наивысшей ценности называют «обретение физического и душевного здоровья» ^[2]. Примечательно, что такое отшельничество обрело наибольшую популярность в США и Австралии, то есть в странах с достаточно высоким уровнем экономики. Основными причинами выхода из описываемых субкультур, если таковое состоялось, и возвращения к общепринятому базовой культурой стилю и образу жизни являются: неготовность к длительному существованию вдали от города, отсутствие четкой мотивации, отсутствие физической подготовки и восстановление психического и физического здоровья.

Подавляющее большинство сайтов, посвященных этим субкультурным образованиям, посредством лексико-семантических особенностей текста в характеристике образа повседневной действительности членов описываемых поселений (от общего восторженного тона изложения до пафоса и употребления прилагательных в превосходной степени) создают, как правило, противоположную картину реалиям быта. Визуальные же образы демонстрируют идеализированный «пасторальный» быт и безмятежных, умиротворенных членов дауншифтинговых общин и экопоселений. Как правило, при создании подобных образов используются известные художественные и технические приемы: соответствующий план и ракурс, определенная мимика, низкая линия горизонта, фотофильтры и пр. Следовательно, медиаобразы, распространенные в сегодняшней медиакультуре, формируют у потребителя ложное представление о рассматриваемом феномене.

Складывается несколько парадоксальная ситуация. При вполне конкретных причинах «ухода» от цивилизации, сознательном разрыве связей с базовой культурой, противопоставлением своего бытия бытию информационного типа культуры «отшельнические» субкультуры сами становятся инфоповодом и, как следствие, объектом для подражания и/или результатом рефлексии и саморефлексии представителей базовой культуры.

Сурвивалисты или так называемые «выживальщики» (именно такой лексемой сейчас принято обозначать в медиа-пространстве это явление социокультурной действительности) как субкультурное образование является еще в большей степени порождением современной медиакультуры. В последние годы популяризаторами данного феномена являются уже не столько художественные произведения приключенческих жанров кинематографии и литературы, а в основном телевизионные реалити-шоу, Интернет-сайты, группы в социальных сетях, форумы и персональные блоги, посвященные выживанию в экстремальных природных условиях. Их авторы, ведущие и активные участники, по сути, являются той «инициативной группой», вокруг которой формируются собственно сами субкультурные образования и группы, близкие к ним по интересам, но все же не являющимися их представителями.

К телевизионным сериалам в формате реалити-шоу мы отнесли проекты, транслировавшееся на телеканале Discovery и размещенных в свободном доступе в сети Интернет. Это проекты путешественника и писателя Эдварда Майкла «Беара» Гриллса (автор и/или ведущий): «Выжить любой ценой» (англ. «Ultimate Survival»); «Хуже быть не могло» (англ. «Worst Case Scenario»); «Беар Гриллс: По стопам выживших» (сериал основан на реальных событиях); «Одичавшие с Беаром Гриллсом», «Экстремальные выходные Беара», «Курс выживания с Беаром Гриллсом», «Звёздное выживание с Беаром Гриллсом» – ряд программ, участниками которых являлись медийные личности, что еще больше привлекает внимание широкой аудитории и в значительной степени увеличивает рейтинг проектов; «Беар Гриллс: Выбраться живым» (в этом проекте участники программы – среднестатистические жители мегаполисов). Также проекты профессиональных инструкторов по выживанию в дикой местности, сурвивалистов, авторов книг по выживанию в экстремальных условиях К. Ландина и Д. М. Кэнтербери «Потерянный в дикой природе», «Выжить вместе». Проекты путешественника-исследователя, бывшего военного Эд. Дж. Стаффорда «Пешком вдоль Амазонки», «Выживание без купюр», «Путешествие в неизвестность с Эдом Стаффордом», «Выживший», «Игра на вылет» и прочие аналогичные проекты. Суть таких проектов сводится к одиночному (или малой группой) преодолению экстремальных испытаний на выносливость в дикой среде. Также можно назвать аналогичные программы, предполагающие автономное выживание участников, малоподготовленных к подобного рода существованию (например, самая, на наш взгляд, эпатажная передача «Голые и напуганные»). Количество сезонов подобных программ варьируется от 4 до 9, годы первых выпусков – преимущественно 2013-2014 гг., некоторые из названных реалити-шоу ведуться по 2019 год включительно, что указывает на популярность, востребованность подобных проектов у широкой аудитории, высокий рейтинг, и следовательно, на коммерческих успех.

Но, если подавляющее большинство зрителей таких телевизионных проектов – все же лица, не имеющие отношение к субкультуре «выживальщиков», то значительный процент целевой аудитории сайтов, форумов и блогов, посвященных опыту и искусству выживания в условиях дикой природы – как раз являются представителями соответствующей субкультуры (около 28%). По приблизительным данным на сегодняшний день в Интернет-пространстве насчитывается более 40 аналогичных сайтов, более 20 форумов, не менее 8 персональных блогов, количество же групп в социальных сетях сейчас подсчитать не представляется возможным. Авторами контента являются опытные инструкторы по выживанию в условиях дикой природы или те, кто уже имел опыт уход от цивилизации. Любопытно отметить, что нередко подобные сайты и сообщества носят весьма эпатажные названия, демонстративно противопоставляя себя базовой культуре с ее нормами, традициями и образом жизни.

Анализ Интернет-контента выявил характерную деталь, наглядно демонстрирующую, своего рода, манипуляцию сознанием широкой аудитории и спекуляцию медиакультуры на эпатажных темах. Так практически все блоги начинаются фразами, характеризующими повседневный урбанизированный быт, как агрессивный и угнетающий психику, загоняющий в жесткие, порой невыносимые рамки условностей, лишающий человека духовности и возможности саморазвития.

Визуальные образы, как и в случае с дауншифтерами и экопоселенцами, весьма калоритны, легко читаемы, способны мгновенно находить отклик в сознании широкой аудитории. Обязательна демонстрация физической силы, выносливости, подчеркнутой суровости героев. Апелляция к архетипичным образам могучих охотников или животным, в ранних формах верований считавшихся тотемными (а потому имеющим в культурной памяти смысл, близкий к сакральному, и наделенных также архетипичными характеристиками): волк, медведь, рысь, орел, сокол и пр.

Телевизионные же проекты в формате реалити-шоу, выстроенные по законам жанра и имеющие специфическую сценарную основу, создают эффект, своего рода, погружения зрителя в предлагаемые обстоятельства. Особые приемы съемок (например, прием «субъективная камера») и монтажа превращают зрителя как бы в участника происходящего и на протяжении всей серии позволяет держать зрительское внимание в напряжении, от эпизода к эпизоду усиливая его интерес. Те проекты, героями которых выступают казалось бы неподготовленные к суровым природным условиям жители мегаполисов, могут сформировать у зрителя желание и готовность лично испытать опыт выживания в дикой природе, продиктованные иллюзией о легкости и простоте этого процесса.

Кроме того, в социальных сетях популярны сообщества, открыто или завуалировано рекламирующие одиночный (реже групповой) уход от социума как экстремальный вид туризма или развлечения. Как утверждают сурвивалисты, выживание в условиях дикой природы как разновидность экстремального туризма (что предполагает сознательный отказ от современных туристических приспособлений, оружия, современных средств связи и навигации, поскольку экипировку «выживальщика» составляют самые необходимые вещи: нож, фляга, спички или кремень и минимум одежды по погоде) входит в реалии современной действительности наравне с экстремальными видами спорта (паркуром, роуп- и баджи-джампингом, кайтсерфингом и пр.), но пока не приобрело массовый характер. И не является субкультурой. Можно сказать, что оно продиктовано не только интересом, но и в некоторой степени модой на экстремальные развлечения, также популяризируемые медиакультурой. В большинстве случаев подобная практика «выживания» заканчивается довольно быстро, т.к. люди, как правило, оказываются ни морально, ни физически не готовыми к предстоящим трудностям и не имеют веской мотивации, кроме интереса и желания испытать острые ощущения. Также это движение не следует возводить к движению «походников» 1960-х гг., поскольку и природа, и предпосылки этих явлений разные.

Проанализировав доступные нам тексты интервью представителей субкультур дауншифтеров (как отечественных так и зарубежных), блоги и форумы сурвивалистов, инструкторов по выживанию и собственно тех людей, которые сами испытали опыт отшельничества, или тех, кто всерьез задумывается об уединении от общества (всего 76 сайтов и форумов с 2008 года по настоящее время), мы пришли к следующим выводам. Основной причиной бегства из социума становится давление урбанизированной, информационной, технической среды с ее ускоренными ритмами жизни, навыками адаптации к быстроменяющимся условиям существования. Респонденты часто упоминают такие состояния, предшествующие их решению ухода, как апатия и ощущение хронической усталости (в 100% случаев), утрата интереса к жизни и какой-либо социальной деятельности (в 80% случаев), ускоряющийся ритм жизни, усталость от социума, требований и обязательств базовой культуры (в 80% случаев), невозможность реализации своих потребностей (в том числе творческих) из-за различных объективных причин (в 30% случаев) и т.п. В то же время обретение единения с природой при полном уходе от общества они считали для себя единственно возможным выходом в сложившейся ситуации.

Как правило, такое отшельничество имеет долгосрочный характер (люди изначально не планируют возвращаться в социум) и является продуманным, сознательным шагом. Хочется отметить довольно любопытный, на наш взгляд, факт: ни один из респондентов не сказал о том, что в уединении он обрел смысл жизни. При этом каждый отметил, что он воспользовался свободой выбора, но вместе с тем не испытал чувство свободы и социальной независимости, вопреки изначальным ожиданиям.

Итак, информационный постиндустриальный тип культуры проявляет себя в различных видах и формах деятельности общества и его групп, что неизбежно приводит к изменениям в его жизни. Соответственно, субкультура, являясь частью культуры, формируется внутри базовой и одновременно может представлять собой результат непринятия определенных норм¸ идеалов, образцов поведения и каких-либо общепринятых форм социокультурного бытия базовой культуры отдельными сообществами. Отсюда следует определенное в той или иной степени выраженности противопоставление культуры и субкультуры. Медиакультура как один из аспектов культуры, выполняя функции фиксации и трансляции каких-либо феноменов и процессов современной действительности во всех ее проявлениях, способна предложить иной, альтернативный вариант образа жизни и мировоззрения, что является одним из оснований для формирования новых субкультурных образований. Восприятие и оценка действительности массовой аудитории может пониматься «как уже установленная и запрограммированная данность, а декодированные и упрощенные до конкретных наглядных образов культурные коды транслируются медиа как безусловная составляющая бытия» ^{[14, с. 175]}.