Буддизм как фактор мягкой силы в политической стратегии Китая

Янгутов Леонид Евграфович доктор философских наук заведующий отделом философии, культурологии и религиоведения ИМБТ СО РАН 670047, Россия, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 Yangutov Leonid Doctor of Philosophy Head of the department of Philosophy, Culturology, and Religious Studies, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 670047, Russia, the Republic of Buryatia, Ulan-Ude, Sakhyanovoi Street 6 yanguta@mail.ru Другие публикации этого автора

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, грант № 19-011-00455 «Развитие философской мысли Китая в контексте его современной политической стратегии (конфуцианство, даосизм, буддизм, марксизм).

Сегодня в условиях глобализации, когда все более стираются географические, экономические и культурные грани между странами, возрастает роль религиозного фактора как консолидирующего и интегрирующего начала. Особая роль в этом принадлежит буддизму, благодаря тому, что он изначально не был вовлечен ни в какие религиозные и идеологические конфликты. Не вовлечен он и в сегодняшние конфликты. По словам Б.В. Базарова: «Невовлеченность или слабая вовлеченность буддизма в религиозные и идеологические конфликты современности ставит его в особое положение в качестве некой нейтральной силы» ^{[1, с.9]}.

Поэтому не удивительно, что буддизм сегодня широко применяется в качестве внешнеполитического фактора во взаимоотношениях стран ареала его распространения. Особенно интенсивно он используется Китаем, который усиленно продвигает принцип мягкой силы в своей политической стратегии.

Одной из главных черт буддизма, которая составляет его суть как фактора мягкой силы, является толерантность, определяющая внутреннее содержание его философских и религиозных принципов, а также внешнее лицо его политической и социальной практики. За всю историю своего развития, как у себя на родине, так и в странах, ареала его распространения, буддизм не знал ни одной войны на религиозной почве во имя утверждения своих идей. Его шествие по странам и континентам всегда была мирным. Не было антагонизма и вооруженных конфликтов внутри его школ и направлений. Адепты разных буддийских школ не были враждебно настроены друг против друга и друга и не рассматривали противоположные точки зрения как еретические. Каждое учение воспринималось ими как равнозначный путь к спасению. Разногласия, решавшиеся в дискуссиях, касались вопросов о степени эффективности того или иного пути и при этом, признавалось за каждым человеком право выбора собственного пути спасения. Согласно буддийской традиции сам Будда считал, что способности людей бывают разными, поэтому свое учение он строил в соответствие с теми или иными способностями восприятия его истин. В буддизме нашли гармоничное сочетание светское и религиозное начала. Философия развивалась в тесной связи с сотериологией, которая выступала доминантой буддийского комплекса, составляя его динамическую часть, философия же выступала теоретическим обоснованием сотериологических концептов, и составила консервативную часть этого комплекса. Главной идеей, обусловившей толерантность буддизма, стала идея о том, что все сущее непротиворечиво, едино и гармонично. Эта идея получила особое звучание в китайском буддизме, став парадигмой философских построений его школ, оказавшей большое влияние на социальные установки своих последователей и политическую практику правителей.

Именно эти идеи обусловили буддийские ценности, основанные на миролюбии и сострадание.

Китайские правители, широко использовавшие свои духовные традиции для оказания своего влияния на соседние государства, увидели в буддизме наиболее действенное средство выстраивания культурного моста для достижения выгодных для Китая отношений с соседними странами. В результате культурного влияния Китая на соседние страны, китайские традиционные учения конфуцианство, даосизм буддизм, адаптированный на китайской почве, имели такую же популярность в Корее и Японии как и у себя на родине.

Особую значимость буддизм, как язык дипломатии имел в отношениях Китая со странами Центральной Азии, где его установки на толерантность, миролюбие и сострадание оказались весьма востребованными.

Уже в танский период китайской истории (618 - 907), когда по соседству с Китаем было сформировано сильное государство Тибета во главе с Сронцен Гампо, в качестве дипломатического моста был избран буддизм. Огромную роль в этом сыграла принцесса Вэнь, ставшая женой тибетского правителя. При её содействии Китай усиленно насаждал буддийские ценности в Тибет, где к тому времени господствовала религия бон. В результате влияния Китая, первоначально Тибет принял буддизм в китайском варианте.

Весьма характерным в этом плане является политика минского Китая (1368-1644), у которого сложились весьма сложные отношения с Тибетом и Монголией. Тибет в тот период охватывал большую территорию, которая включала в себя и часть центрального Китая. После падение юаньской империи враждебное отношение Тибета к Китаю усилилось. В этих условиях весьма актуальными для минского двора становятся буддийские ценности, исповедующие принципы толерантности. Так в одном из текстов императорского постановления «Об образовании в тибетских землях управления по делам буддийской церкви» говорится: «Западные фани (тибетцы) очень почитают Будду, поэтому [у них] учреждено [это управление]. Оно должно поддерживать господство буддийского учения и тем успокаивать людей в далеких (землях)» [Цит. 2, c.49]. Из сказанного следовало, что одной из главных задач этой администрации было поддержание буддийского учения в целях спокойствия в Тибете. В другом тексте императорской декларации сказано: «Я император, полагаю (следующее): Буддизм распространён очень широко. Люди Западного края высоко чтут его. (Главное) в теории этого учения – доктрина пустоты и успокоения, в практике – милосердие. Незаметно помогать государственным законам, рассеивать предрассудки толпы – это так достойно похвалы» ^{[3, c. 311]}.

Эти же мотивы присутствуют в отношениях минского двора с Монголией, которая досаждала империи своими постоянными набегами. Один из самых влиятельных монгольских князей, предводитель тумэтов Алтан-хан (1507–1582 своими набегами преследовал цель, не только обогащения, но и принуждения минских властей к открытию рынков для торговли лошадьми ^{[4, р. 245]}.

В этот период правитель граничащей с Монголией провинции Ван Гунго, обратился к императору Лун Цзину (1567–1573) с обращением, котором говорилось: «Буддизм как религия предписывает воздержание от кровопролития, раскаяния в грехах и вообще добродетельное поведение, мы должны способствовать распространению буддизма среди кочевников и всячески помогать им в этом» ^{[5, с. 194]}. С этой целью в Монголию из Китая посылались буддийские монахи, а также литература на тибетском и монгольском языках.

Миротворческие принципы буддизма, ставшие базовыми в дипломатии императорского Китая, не потеряли своей значимости и в политических реалиях современного Китая.

Политический курс современного Китая направлен на построение гармоничного мира. Идея гармоничного мира была озвучена председателем КНР Ху Цзиньтао ( 2003 - 2013 гг.) на Афро-азиатском форуме, состоявшем в 2005 году в Джакарте, а также на праздновании , посвященного 60-летию основания ООН. Эта идея, предполагающая совместное процветание стран, нашла свое подтверждение в докладе Си Цзиньпина на последнем 19 съезде КПК. Одним из действенных средств воплощения этой идеи стала концепция мягкой силы, которая определяет сегодня политическую стратегию Китая.

Идеи буддизма о единстве и гармонии всего сущего стали созвучными современному курсу политического руководства Китая, поэтому неудивительно, что буддийские ценности стали важным фактором китайской мягкой силы, в его внешнеполитической стратегии. Опираясь на исторический опыт использования буддизма в дипломатической сфере, правители современного Китая также использует мировоззренческий потенциал буддизма для налаживания дружественных отношений со странами Восточной, Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Во внешней политике современного Китая все чаще присутствует фактор буддийской дипломатии.

Одним из проводников мягкой силы во внешнеполитической стратегии Китая является Буддийской ассоциации Китая (БАК), которая была воссоздана в 1953 году. Её воссоздание активно поддержало правительство КНР, поэтому неудивительно, что в её Уставе говорится о всемерной поддержке правительства, активном участии в строительстве социализма и содействии в сохранении мира на земле.

Весьма характерным стал тот факт, что её лидер Чжао Пучу стал совмещать религиозную деятельность с государственной, выполняя обязанности председателя БАК с обязанностями заместителя председателя Народного политического консультативного совета Китая ^{[6, c.399-405).]}

Осознавая важнейшую роль буддизма в международных отношения, Чжао Пучу назвал буддизм «золотой нитью» в негосударственных отношениях КНР с другими азиатскими странами ^{[7, p.47]}. Такому выводу лидера китайских буддистов способствовало закрепленное в уставе Буддийской Ассоциации Китая положение о том, что одной из её задач является укрепления связей между буддистами других стран. В соответствии с этими задачами китайские буддисты активно участвуют в международных мероприятиях, пропагандируя китайские ценности политический курс правительства Китая на построение гармоничного мира.

Китайские буддисты при поддержке правительства тесно сотрудничествуют с международными буддийскими организациями, в том числе с неправительственной организацией Всемирное Братство Буддистов, созданной в 1950 году в Коломбо (Шри-Ланка), куда входят представители более двадцати стран.

Ярким примером сотрудничества правительства Китая с Буддийской ассоциацией в этом контексте, является организованный ассоциацией в 2006 году Всемирный Форум буддистов, при активной поддержке правительства. На этом мероприятии присутствовали представители, как местной, так и центральной власти. В их числе были «глава Государственного Управления по делам религии Е Сяовэнь, председатель ВК НПКСК Цзя Цинлинь, Секретарь Комитета КПК провинции Чжэцзян и будущий Председатель КНР Си Цзиньпин и др. Е Сяовэнь подчеркнул важность буддизма в формировании человеческой цивилизации, выделил его роль, как компонента китайской традиционной культуры, а также назвал Китай «буддийской нацией». Кроме прочего чиновник заявил, что буддизм способен играть значительную роль в создании «гармоничного мира и общества», поскольку учение буддизма перекликается с теорией «гармоничного мира и общества» в стремлении к гармонии и миру» ^{[8, c. 258]}. И сегодня совершенно очевидным стал факт того, что буддизм стал вполне надежной основой для расширения культурного и политического влияния Китая в странах ареала распространения буддизма, а также в странах Европы и Америки, поскольку идеи миротворчества и толерантности становятся все более популярными в странах этого региона. Вследствие этого, все более очевидным становится стремление Поднебесной к наращиванию буддийского потенциала как фактора «мягкой силы в своей внешнеполитической стратегии.