Право на объекты ледового водохранения

Скаридов Александр Станиславович доктор юридических наук, кандидат военных наук профессор кафедры Международного и морского права Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования "Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С.О. Макарова" 195427, Россия, г. Санкт-Петербург, пер. Калинкин, 4 лит А, оф. 1 Skaridov Aleksandr Professor, the department of International and Maritime Law, Admiral Makarov State University of Maritime and Inland Shipping 195427, Russia, g. Saint Petersburg, per. Kalinkin, 4 lit A, of. 1 mla@oceanlaw.ru Другие публикации этого автора

Стремительный рост численности населения, истощение природных ресурсов, глобальное изменение климата лишь усугубили ситуацию с нехваткой пресной воды. При нынешних темпах роста ее потребления к 2025 г. воды будет остро не хватать уже для 1,8 млрд. человек.^[1] По данным ООН около 80 стран, составляющих 40% населения мира, уже страдают от дефицита воды, который ограничивает экономическое и социальное развитие, а растущая индустриализация истощает обычное водоснабжение, что неизбежно приведет к тому, что в недалеком будущем засушливые или перенаселенные регионы будут искать до сих пор неиспользованные источники воды.

Вместе с тем, ледниковые образования Антарктики и Арктики содержат огромное количество воды, могущей быть использованной в интересах человека. Считается, что девяносто процентов мирового льда, замерзшего из пресной воды, находится в Антарктике. Применительно к настоящим заметкам мы оставили вне внимания зависимость рассматриваемой проблемы от системы правоотношений, регламентируемых Договором об Антарктике, уделяя внимание применимости действующего международного права к арктическим пространствам.

По мнению ученых количество льда, отрывающегося ежегодно от ледяной полярной шапки может покрывать ежегодные потребности в воде 5 миллиардов человек, а ледовый покров примерно в 430 кубических миль льда, содержит больше пресной воды, чем все реки на Земле вместе взятые.^[2] Даже отдельные айсберги могут обладать почти невероятно обширными водными ресурсами. Например, НАСА еще в конце 90-х гг. прошлого столетия подсчитало, что на одном из контролируемых им айсбергов должно было содержаться такое количество воды, которое было бы достаточно для удовлетворения потребностей Калифорнии в воде на протяжении 1100 лет.^[3]

Так в чем проблема – отломить часть ледяной глыба от ледника или взять айсберг на буксир и оттранспортировать к месту переработки. Идея не нова. Еще в 1949 г. океанограф John Isaacs на семинаре в Институте океанографии Скриппса (Scripps Institution of Oceanography; Сан-Диего, США ) предлагал проект буксировки антарктических айсбергов в район Южной Калифорнии. Предполагалось, что айсберг весом в 8 млрд тонн 6 океанских буксиров отбуксируют до Сан-Диего за 200 дней.^[1] Этому проекту не суждено было сбыться, однако последовали и другие.^[4] Кроме компании Ice Dream (проект пытались реализовать в 1970-х годах полярные исследователи Paul Emile Victor и Georges Mougin), Саудовская Аравия основала в 1975 г. Iceberg Transport International, которая занималась проектом транспортировки арктических столовых айсбергов. ^[5] И эти примерны можно было бы продолжить.

Пик обсуждения данной темы в специальной литературе пришелся на 80-е -90-е годы прошлого столетия. Кроме технических, ключевое значение также приобрели и правовые проблемы, связанные с изъятием ледниковых образований из природной среды и их транспортировки к месту переработки.

Сегодня, проблему правовой регламентации использования арктического ледового покрова в интересах обеспечения пресной водой можно представить, как минимум, тремя составляющими:

ü проблема собственности;

ü проблема правового регулирования транспортировки или переработки и

ü определение компетентной международной организации в области использования морских ледовых ресурсов.

Мы не нашли международных универсальных соглашений, которые бы детерминировали понятие «льда» или «айсберга». Существуют действующие договора, касающиеся прав на трансграничные или пограничные реки и озера или общие ресурсы подземных вод. Профессор Caponera вообще считает, что может определить порядка тысячи трансграничных договоров регламентирующих пользование водными ресурсами. ^[6] Однако эти договоры почти всегда являются двусторонними или региональными и охватывают только отдельные речные или озерные бассейны или конкретные ресурсы подземных вод.^[7]

В 1970-х годах «права на воду» были реализованы в Израильско-Иорданского мирном соглашении, однако, к сожалению, мы мало что можем почерпнуть для наших рассуждений из этих соглашений, регламентирующих в основном вопросы водопотребления. Обсуждения оживились к концу 1990-х (правовые вопросы использования айсбергов в качестве водохранилища рассматривались профессором Мичиганского университета (США) Bryan S. Geon), но ограничились вопросами о возможности «овладения» (в англоязычной литературе в рассматриваемом контексте рассматривается не «приобретение» в смысле покупки или передачи прав собственности, а термин «acquisition» в смысле «овладения»).

Тем не менее, дальнейшее развитие правового регулирования использования морских ледовых образований, потребует разрешение терминологической проблемы и определение юридического содержания искомого термина.

Энциклопедические источники определяют «Айсберг» как крупную глыбу пресного льда, отломившуюсю от ледников, спускающихся в море…^[8] Но это не единственное морское ледовое образование, содержащее обледеневшую пресную воду, а значит в нашем случае несколько снижает перечень объектов подлежащих правовой регламентации.

Мы предлагаем использовать иной термин - «объект ледового водохранения» (далее – ОЛВ), который, на наш взгляд, более точно выражает агрегатное состояние и ресурсное содержание рассматриваемого понятия. Действительно, часть льда нас интересует как хранилище пресной воды, которое превратиться в таковую после определенного физического воздействия на лед, существующий в форме плавающего айсберга или частей ледниковых щитов.

В основу понятия «права пользования объектом ледового водохранения» должно быть заложено право на коммерческое извлечение прибыли из использования водного ресурса, могущего находиться в различном физическом состоянии, для удовлетворения потребностей государства, юридических и физических лиц. Период естественной эксплуатации подобного объекта включает процесс извлечения объекта ледового водохранения из природной среды, буксировку к месту (району) переработки или ее осуществление в районе изъятия.

Объектом ледового водохранения является вода в естественном природном состоянии, а отношения по изъятию такого объекта из природной среды до даты вступления в силу международного соглашения (если такое будет принято в будущем), может в определенных районах регулироваться законодательством прибрежных государств.

Если обратиться к внутреннему законодательству стран, которые на практике сегодня используют «объекты ледового водохранения» для производства питьевой воды и алкоголя (Iceberg Vodka рекламируется компанией Canadian Iceberg Vodka Corp. (CIVC), которая была основана в 1994 г., как водка изготовленная с применением из самого чистого источника: высоких арктических айсбергов из ледников старше 10 000 лет.),^[9] то, например, статья 4 закона Австралии «О воде» 2007 г. содержит понятие «водные ресурсы бассейна», под которыми понимает все водные ресурсы внутри или под бассейном Мюррей-Дарлинг (Murray Darling Basin), но не включают в себя: (a) водные ресурсы внутри или под бассейном Мюррей-Дарлинг…; или (б) грунтовые воды, которые являются частью Великого артезианского бассейна (Great Artesian Basin).^[10] Аналогичный закон Канады ^[11] содержит весьма подробное описание канадских вод, включающих «пограничные воды» (boundary waters), и «федеральные воды» (Federal water), однако и в первом и во втором нормативном документе ледовые образования в водные ресурсы не включены.

Boundary waters - воды от основного берега (по-видимому имеется в виду океанское побережье) до берега озер и рек и соединяющих их водных путей или их частей, вдоль которых проходит международная граница между Соединенными Штатами и Канадой, включая все заливы, рукава…, но не включая протоки, которые в своих естественных каналах втекают в такие озера, реки и водные пути, или воды, вытекающие из таких озер…

В основе проблемы определения правового статуса объекта ледового водохранения лежит правовой режим района изъятия таких объектов из природной среды. Для уточнения правового режима изъятия ОЛВ обратим внимание на положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (далее – КМП-82), установившей правовой режим мирового океана. Статья 2 КМП-82 распространила суверенитет прибрежного государства … на территориальное море, что дает основание полагать, что любая коммерческая активность в этих пространствах может осуществляться только с разрешения его компетентных органов.

Анализ законодательства прибрежных государств не выявил сколько-нибудь уточняющих положений относительно регламентации присвоения ОЛВ, однако с одним исключением, - этот вопрос достаточно подробно регламентируется правилами штата Аляска. Здесь законодательство устанавливает определенные количественные границы, позволяющие определить зависимость предполагаемого потребления воды от степени администрирования данного процесса. Так, добыча льда эквивалентного по объему 5000 галлонов воды из одного источника в течение одного дня или регулярное ежедневное периодическое потребление более 500 галлонов в день из одного источника – считается значительным.^[12]

В случае если физическое или юридическое лицо планирует извлечь значительное количество льда, то необходимо получить разрешение от Департамента природных ресурсов.^[13] После публичного рассмотрения заявителю может быть выдано разрешение на начало добычи льда. Но самое любопытное то, что на собранный лед выдается «Свидетельство о присвоении» (Certificate of Appropriation). Именно о «присвоении», а не, скажем, о собственности. Также интересной практикой является и то, что за услугу по рассмотрению заявки и выдачи свидетельства необходимо заплатить $350 вне зависимости от количества добытого льда.^[14]

Несмотря на то, что Канада, как отмечалось выше, является одной из немногих стран осуществляющих добычу ледовых объектов подобных примеров нормотворчества канадские источники не содержат, но Верховный суд Канады принимал постановление в соответствии с которым озерный лед может быть присвоен лицом, которому принадлежала почва под ледником.^[15]

Правовой режим исключительной экономической зоны (далее – ИЭЗ) определен в части V КМП-82. Права и обязанности прибрежного государства в ИЭЗ распространяются на разведку, разработку и сохранение природных ресурсов, как живых, так и неживых, в водах, покрывающих морское дно, на морском дне и в его недрах, а также в целях управления этими ресурсами, и в отношении других видов деятельности по экономической разведке и разработке указанной зоны, таких, как производство энергии путем использования воды, течений и ветра. Конвенция не отвечает на вопрос что следует понимать под термином «природные ресурсы», однако делит их на минеральные и живые (биологические). Лед, в качестве природного ресурса КМП-82 не рассматривается из чего можно сделать вывод о том, что государство в своей ИЭЗ регламентировать использование ОЛВ в коммерческих целях не может. Ресурсы континентального шельфа, которые описаны в части VI КМП-82 также в понятие «природные ресурсы» не относит лед, ледники или иные ледовые образования.

Статья 77 (4) КМП-82: «Упомянутые в настоящей Части природные ресурсы включают минеральные и другие неживые ресурсы морского дна и его недр, а также живые организмы, относящиеся к "сидячим видам", т.е. организмы, которые в период, когда возможен их промысел, либо находятся в неподвижном состоянии на морском дне или под ним, либо не способны передвигаться иначе, как находясь в постоянном физическом контакте с морским дном или его недрами»

Свободы открытого моря, определенные в статье 87 КМП-82, допускают разработку ледовых объектов исходя из отсутствие прямого запрета на их изъятия. Тем не менее, во главу угла Конвенция ставит учет права всех пользователей этих пространств с учетом взаимной заинтересованности. Данное положение дает основание утверждать, что для изъятие ОЛВ в открытом море международно-правового регулирования явно недостает, что может быть откорректировано, либо за счет дополнения КМП-82, либо путем принятия самостоятельного соглашения.

Моделируя возможное регулирование отношений по эксплуатации ледовых ресурсов полагаем вполне уместным может быть правовая аналогия с добычей рыбопромысловых ресурсов. В самом деле: право собственности на морские биологические объекты также возникают только после их добычи, а действующие международно-правовое регулирование исходит из принципа свободы рыболовства в открытом море. Что касается прибрежных пространств, то здесь применяется несколько правовых режимов от национального до режима открытого доступа.

Исландский закон «Об управлении рыболовством» 1990 г. был разработан исходя из принципа общего достояния нации. Рыболовное право Никарагуа, откорректированное по аналогии с чилийским законодательством в начале 90-х годов прошлого столетия с помощью Всемирного банка и ФАО признает и предоставляет права на рыболовство бесплатно и на неограниченный срок владельцам судов, которые работают в национальных промысловых рыболовных хозяйствах. Владелец этой бессрочной рыболовной квоты может делить, продавать, сдавать в аренду, вывозить или наследовать ее, превращая ее в товар, который будет коммерциализироваться на национальном или международном рынках. Точности ради заметим, что закон содержит применение некоторых математических моделей. Например, закон предполагает что ни один владелец одной квоты не может накапливать более 35 процентов TAC для конкретного промысла, или предусматривается фиксированный коэффициент, который должен использоваться для расчета доли общих прав на промысел, назначенных каждому судну, что основан на математической зависимости между размером рыбного трюма судна, умноженным на коэффициент, специфичный для каждого географического региона. ^[16]

Рыболовное право США основано на принципе права собственности народа на ресурсы, а также право правительства на их сохранение и управление ими, с учетом соблюдения режима открытого доступа. Единственными исключениями из этого являются договорные права коренных американцев, ведущих «натуральное рыболовство» на Аляске. Законодательство США определяет рыбопромысловые запасы как в прибрежных водах, так и в открытом море, а также обитающих на континентальном в качестве ценных и возобновляемых природных ресурсов,… способствующих обеспечению продовольствием, развитию экономики и здоровью нации….^[17] На основании закона Магнусона-Стивенса ^[18] следует считать, что режим промысла с 80-х годов носил строго национальный характер, а принятый позднее закон об устойчивом рыболовстве ^[19] ввел мораторий на доступ к отдельным ресурсам в определенное время и установил систему квот. В настоящее время доступ к ресурсам осуществляется на основании планов по управлению, устанавливающих применение системы разрешений на промысел и на доступ к ресурсам для достижения оптимального вылова. Для наших заметок примечательным является то обстоятельство, что для обеспечения соблюдения интересов всех сторон на основе федерального Кодекса США (16 U.S.C. 1855(h)) создана система центрального реестра для обеспечения регистрации прав участников сделок и соблюдения иных имущественных интересов, включая право на продажу, передачу в аренду …, которые полежат регистрации.^[20]

Канадский закон о рыболовстве 1985 г. не отвечает на вопрос момента возникновения права на вылов. Он (вылов) состоялся и что удалось поднять на борт разрешается продать или передать в аренду – количество и характеристика добытого ресурса регламентируется правительством на основании предоставления лицензий.

Южно-Африканское законодательство в качестве одного из основных положений содержит положение о предоставлении прав на коммерческого рыболовства. Не отрицая права собственности рыбаков на улов, тем не менее, законодательство направлено на обеспечение «право доступа» всего населения к промысловым ресурсам, что реализуется через:

ü установление соответствующего процента от общего допустимого вылова всех видов квот необходимость продажи Коммерческой публичной компании части улова;

ü продажу части улова в ходе тендера и конкурентных торгов;

ü созданные компании, которые добились значительных успехов в преобразовании, будут иметь право участвовать в тендере. Прибрежные рыболовецкие сообщества получают право на расширенные и согласованные квоты для собственной реализации для обеспечения своих жизненных потребностей в соответствии с традиционными схемами использования.

ü права будут реальными, передаваемыми, делимыми, реализуемыми и наследуемыми с учетом ограничений устойчивости.

Какие вышеприведенные положения могут быть спроецированы на изъятие ОЛВ?

Из проведенного анализа законодательства о правах на рыболовство следует, что национальные рыболовные режимы имеют существенные различия. Тем не менее, мы можем выделить ряд общих, применительно к ледовым объектам, режимам:

Режим «свободного доступа» - любой может ловить рыбу или … добывать лед.

Режим лицензирования – можно ловить рыбу или добывать лед … после получения лицензии.

Режим ограничения объемов и периодов ловадобычи – квотирование.

Режим свободного доступа к ОЛВ может быть применен в открытом море. Примененный выше термин «свободно», конечно, может быть ограничен системой квот, случись определить компетентную международную организацию в области добычи указанных выше объектов.

Самым противоречивым остается вопрос правомерности присвоения ОЛВ в ИЭЗ. Вполне обоснованно можно предположить, что прибрежные государства, вряд ли избегнут искушения включить ОЛВ в свои законы в перечень природных ресурсов и тогда распространить свою юрисдикцию на эти объекты в гранцах ИЭЗ.

Что касается территориального моря, то здесь нет оснований считать, что государства не применят к ОЛВ национальный режим добычи, который может включить и режим лицензирования и квотирования.

Что касается перемещения ОЛВ, то технически, вопрос их буксировки, на небольшие расстояния особой сложности не вызывает. Как пишет К.Е.Сазонов … схема буксировки достаточно простая. Она включает использование плавающего синтетического каната диаметром 15-20 см и длиной 1000 - 1200 м, который позволяет прикладывать буксировочное усилие 60 т (суммарное усилие в двух ветвях каната). Канат опускают с кормы пока судно приближается к айсбергу, затем судно обходит айсберг, продолжая вытравливать канат. Судно подходит к началу каната, который помечен буем. После соединения двух концов каната к ним присоединяется стальной буксирный трос диаметром 100 мм и длиной не менее 100 м. Этот трос служит для притапливания синтетического троса. Спуск синтетического каната с судна буксировщика достаточно быстрый процесс, он занимает от 0,5 до 2 ч. ^[21] Например, известно, что канадские нефтегазовые компании, работающие на шельфе, регулярно буксируют айсберги (в среднем, эти айсберги имеют ширину 60-80 метров на ватерлинии и весят около 100000 тонн.) для обеспечения безопасности морских платформ от риска столкновения. Известен вполне себе рабочий проект ЮАР, по которому в Кейптаун два буксира будут тянуть айсберг на расстояние более 1000 миль.

Однако, в правовом отношении, процесс буксировки носит договорный характер, где есть владелец буксира и…, а вот можно ли говорить, что есть с другой стороны «владелец льда»!?

В российском Кодексе торгового мореплавания 1999 г. (далее – КТМ-99) по договору буксировки владелец одного судна обязуется за вознаграждение буксировать другое судно или иной плавучий объект на определенное расстояние …^[22] Можно ли айсберг или иное морское ледовое образование считать в смысле указанных положений «плавучем объектом» и, даже дав на этот вопрос положительный ответ, остается открытым вопрос сохранения ответственности владельца буксирующего судна за морскую буксировку, в редакции, предусмотренной в Главе XII КТМ-99. Положения статьи 229 (2) предполагают, что стороны договора о морской буксировке ответственность за ущерб, причиненный при ее осуществлении судну либо находящимся на нем людям или имуществу, несет владелец буксируемого судна или иного плавучего объекта. Но в ситуации с ОЛВ это положение КТМ-99 применимо быть не может.

Однако, риски буксировки ОЛВ, значительная потеря массы пресной и прочие проблемы можно избежать путем переработки льда в районе изъятия. Нетрудно представить себе специально оборудованное судно-водолей с плавильной камерой и приспособленное для сбора льда в море. Ничто не мешает оснастить такой корабль химической лабораторией и линией розливабутилирования воды. Остается представить, что такое судно вышло в море (за пределы территориального моря) без груза и вернулось в тот же порт, имея на борту товар …, сертификат происхождения товара и проч. документы, годные для таможенной очистки этого товара. А теперь представим, что это судно, вышло из порта Мурманск и имеет Панамский флаг.., а готовую продукцию планирует отгрузить в порту Амстердама!

Еще один вопрос, который остается открытым. Какую международную организацию признать компетентной в вопросе выработки правил относительно использования объектов ледового водохранения. Если признать, что вода, могущая быть выработанной из указанных объектов представляет собой составляющую глобальной морской экосистемы, средством существования человечества и животного мира, то такой международной организацией следует признать FAO (продовольственная и сельско-хозяйственная организация ООН). Вместе с тем, случись проводить операцию по морской буксировке объекта ледового водохрания, возникнут вопросы обеспечения безопасности мореплавания, что находится в компетенции IMO (Международная Морская Организация).

На основании анализа действующего международного права, складывающейся практики и национального законодательства, а также на основе правовой аналогии с вышеприведенными нормами национального рыболовного права, мы можем позволить себе следующие констатации.

Использованный в настоящих заметках термин «объект ледового водохранения», хотя и не является общепринятым, но вполне мог бы послужить рабочим при разработке конвенционного материала, ибо отражает не только агрегатное состояние первичного объекта присвоения, но и определяет материальную составляющую на которую в дальнейшем должны быть обращены вещные права, т.е на воду.

Ныне действующее международное право не формирует правовой режим присвоения и дальнейшей эксплуатации «объектов ледового водохранения», т.е. современное международное право не дает очевидной основы для распространения прав собственности на указанные выше объекты. Национальный режим применен в законодательстве Аляски и эту практику вполне обоснованно можно признать проектной, как для разработки международных регламентов (правил), так и для российских правил.

Питьевая или техническая пресная вода сконцентрированные в морском ледовом агрегатном состоянии, несомненно, является ресурсом и должна быть включена в текст КМП-82. Инициация процесса внесения изменений могла бы начаться с Арктического совета при поддержке ИМО и ФАО.

Возникновение прав собственности на объекты ледового водохранения наиболее противоречивый вопрос, но можно вполне обоснованно утверждать, что эти права возникают только после обработки и трансформации льда в иное агрегатное состояние - воду, которая может быть коммерсализована. При этом режим права собственности в акваториях территориального моря должен носить национальный характер, исходя из суверенных прав прибрежного государства, определенных статьей 2 КМП-82. Наиболее часто используемая система приобретения прав на воду - это система национального администрирования. Можно выявить различия применения правил администрирования от одной юрисдикции к другой, но суть остается единой – национальные администрации принимают правила, устанавливают объемы или квоты потребления, устанавливает правила получения разрешения и порядок применения и виды ответственности за нарушение режима. По-видимому, такой же режим может быть применен и к ОЛВ в морских границах территориального моря.

Несколько более сложная картина складывается в ИЭЗ. Можно и здесь установить национальные правила, но будут ли они соблюдаться иностранными морепользователями если КМП-82 однозначно не ответила на вопрос включается ли лед или содержащаяся в нем пресная вода в природные ресурсы. Таким образом, возвращаясь к уже выраженной выше идеи, наиболее корректный путь – это внесение дополнений в текст КМП-82 путем включения ОЛВ в понятие «природные ресурсы».

По всей видимости ограничение на изъятие ОЛВ из природной среды в арктических пространствах, которые по КМП-82 могут быть отнесены к открытому морю, вряд ли возможно, если только опять же не принять к КМП-82 соответствующие дополнения к конвенции или принять иное международно-правовое соглашение.

Выше приведенный перечень не является исчерпывающим. Если распределение пресной воды рассматривать как категорию нравственную, то необходимо вспомнить о наличии стран не имеющих соответствующих технологий, финансовых возможностей, не имеющих выхода к морю, без доступа к морским портам…, которые, как правило, и являются наиболее отчаянно нуждающимися в пресной воде.

Можно объявить ОЛВ за пределами территориальных вод прибрежных государств «общим достоянием человечества» и осуществлять изъятие и переработку указанных объектов примерно так, как КМП-82 предусмотрела для Предприятия в рамках части XI. Но эта часть Конвенции весьма далека от коммерческого использования рассмотренного ресурса и, как минимум, в ближайшие годы вряд ли может быть признанной жизнеспособной.