Исламский фактор в алжиро – марокканских отношениях.

Kaouar Rachid аспирант, кафедра теории и истории международных отношений, Российский университет Дружбы Народов ассистент, кафедра иностранных языков, Российский университет Дружбы Народов 117198, Россия, Город Москва область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 7 Kaouar Rachid post-graduate student of the Department of the Theory and History of International Relations at Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Gorod Moskva oblast', g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 7 kaouarachid@gmail.com Другие публикации этого автора

После распада Советского Союза многие ученые - международники пытались вернуть религию в международные отношения. Появляются такие научные труды, как «Столкновение цивилизаций» Самюэля Хантингтона^[1], «Джихад Против МакМира» Бенджамина Барбера^[2] и «Новая холодная война? Религиозный национализм в столкновении со светским государством» Марка Юргенсмайра^[3]. Данные исследователи были одними из первых, кто отметили всплеск религиозной идентичности на международной арене в конце холодной войны^[4]. Тем не менее, как отмечает Энн Мари Уэйнскотт в своей статье «Религиозное регулирование как внешняя политика: Исламская дипломатия Марокко в Западной Африке», большинство исследований было сосредоточено вокруг нескольких тем, таких как роль религии во внешней политике США, влияние религиозных групп на внешнюю политику государства и политика государственной поддержки религиозной свободы. Поэтому в той же статье Энн Уэйнскотт попыталась отойти от этих границ и рассмотреть случаи, когда религиозные нормы используются как инструмент во внешней политике государства с религиозным самосознанием. Она подчеркнула, что многие исследователи международных отношений следовали этой идее и изучали роль религии во внешней политике несветского государства. В связи с этим, автор отмечает обстоятельства, при которых религиозные идентичности государства могут бездействовать десятилетиями или же могут быть активизированы для поддержки внешнеполитических целей, в частности, при возникновении контекста, который делает эту идентичность ресурсом для режима^[5]. Также рассматривается использование алжирским и марокканским режимами данным ресурсом в их долгосрочном противостоянии.

При изучении особенностей ислама в Северо-западной Африке необходимо учитывать наличие в этом регионе особых форм «народного ислама», а также таких специфических форм организаций, как духовные братства^[6]. Ислам в Магрибе сформировался под сильным влиянием местных традиций и культурных элементов, в частности в Алжире и Марокко, где вариант ислама называется народным исламом. Он включает в себя оригинальные понятия и явления, среди которых наблюдается явление Марабут, существующее исключительно в западной части Магриба. Оно представляет собой сложный комплекс институтов, ритуалов и суфийских верований, тесно связных с народным исламом и верой простых мусульман и в которых исследователи обнаруживают следы доисламских религий^[7]. По мнению французского геополитика Ива Лакоста, « Самобытность Западо-Северной Африки в рамках мусульманского мира ещё больше усилилась из-за распространения в этом регионе одного из самых строгих течений ислама - маликизма, а также вследствие сохранения берберских наречий и появления магрибского диалекта арабского языка, существенно отличавшегося от литературного арабского языка »^[8]. В целом, в Магрибе насчитывается более 95 процентов приверженцев ислама суннитского толка, хотя существуют широкие различия в их религиозной практике. Суфийские традиции и святы являются характерной чертой Магриба, как и синкретические и мистические интерпретации ислама^[9]. Так как Алжир и Марокко разделяют один мазхаб и одну правовую школу с теологическим направлением ашаритов и ритуальными практиками суфизма, политические режимы двух стран стали конкурировать за лидерство в суннитском – маликитском пространстве, охватывающим территорию от Ливии до Марокко и от Алжира до Нигерии. Конкуренция наблюдается в определенных проектах и дипломатических действиях, совершаемых двумя странами, поэтому религиозная дипломатия двух стран выстраивалась с учетом стремления каждой из них к главенству в данной сфере. Однако перед изучением данных явлений, прежде всего необходимо рассмотреть способы и методы, используемые для управления внутренней религиозной сферой.

С этой целью политическая власть двух стран использует различные, в том числе официальные и неофициальные, религиозные и общественные институты.

Марокканская модель управления религиозной сферой значительно отличается от других моделей в исламском мире. Монарх и его двор последовательно отстаивали свой приоритет в распоряжении исламом как средством политической мобилизации. Помимо этого, религиозное узаконение власти марокканского суверена поставило его выше всех иных политических деятелей и учреждений и сделало его, по словам Хасана Ⅱ^[10], «тенью Аллаха на земле». По мнению некоторых экспертов^[11], под руководством короля Хасана II роль института «Повелитель верующих» в религиозной сфере была заметно сокращена. Однако с приходом к власти молодого государя Мохаммеда VI произошли существенные изменения. Ставя себе целью легитимацию своей власти, Мохаммед VI ввел понятие Шерифизма (Титул Шерифа, подразумевающий прямую родственную связь с Пророком, воплощает в себе уникальную власть, которая наполняет содержанием отношения послушания (повиновения) и частично трансформирует их значение. Указание на генеалогию является неизменной и регулярной практикой, которая отводит особое место монарху в мусульманском мире. С политической точки зрения и в исламском представлении, Шериф - самая почитаемая фигура в обществе. Эта особое положение основано на высоком социальном статусе, даре (таланте), божественном благословении (Барака) и сверхъестественной унаследованной силе. Шериф не является обычным человеком, он обладает статусом святого), используемое на политико – религиозном уровне, что позволило ему взять контроль под религиозную сферу. Согласно приказу от 4 декабря 2003г., в Министерстве вакфов и исламских дел возникли два новых центральных филиала: центральный филиал мечетей и центральный филиал традиционного образования. Задача первого филиала заключалась во взятии под контроль всех мечетей страны, включая те, которые находились в руках салафитских движений во времена Хасана II и в начале правления Мохаммеда VI. Второй филиал ориентировался на обновление традиционной системы образования. Также Король Мохаммед IV предпринял попытки организовать область исламских правовых мнений (фетва), назначив Высший Совет Ученых единственным органом уполномоченным издавать официальные фетвы.

После событий 11 сентября 2001 года и терактов в Касабланке и Мадриде 2003 года роль религии в политической жизни Марокко резко изменилась, переводя свое внимание от цели легитимизации власти, которая до этого доминировала в Марокко, на сферу безопасности, касающуюся регионального и глобального равновесия во всем мире.^[12]

Все действующие институты и новообразованные органы, такие как министерство вакфов и религиозных дел, Высший Совет Ученых и Лига Марокканских Ученых стали контролироваться «Повелителем верующих». Высший Совет Ученых был образован в 1981 году королем Хасаном II с целью предотвращения влияния иранской революции. Теоретически сам король должен был возглавить Совет, который так и не был созван во время правления Хасана Ⅱ. Лига Марокканских ученых возникла под руководством молодого короля как новая версия образовавшейся в 1960 году Лиги Ученых Марокко, когда ученые потеряли свое влияние и власть в религиозной сфере.

Помимо вышеуказанных организаций, в Марокко существуют религиозные организации неофициального характера, среди которых необходимо отметить такие древнейшие суфийские тарикаты и ордены, как Тиджания и Дараквия. Кроме названных, существует так же ряд других небольших суфийских братств. После 11 сентября суннитский суфизм стал одним из столпов официальной религиозно – политической мысли. Вместе с маликизмом и ашаризмом он сформировал основную базу для идентификации религиозной специфики Марокко.

Переходя к религиозной сфере Алжира, следует отметить, что она имеет свои особенности и отличается от духовной сферы Марокко. Прежде всего это связано с определенными историческими событиями, произошедшими в Алжире, которые также коснулись и Марокко, но в меньшей степени. Наиболее значимым является колониальное господство, которое сильно повлияло на формирование различных институтов всех сфер алжирской общественной жизни, в том числе духовной сферы^[13]. Другим отличием выступила ориентация Алжира на социализм после обретения независимости.

Необходимо также отметить отсутствие в Алжире единой религиозной власти во главе с сильным лидером, тогда как в Марокко такую роль выполняет король в качестве Амир Аль-муминина. Президент Алжира и другие высокопоставленные официальные лица не могут претендовать на подобную власть над религиозной сферой. Алжирское правительство стремилось подчинить деятельность служителей ислама своему контролю в первые годы после обретения независимости. Данная задача делегировалась Министерству религиозных дел и вакфов. Оно взяло под контроль все аспекты религиозной жизни при помощи различных неофициальных организаций, ведомств и институтов. Само Министерство религиозных дел состоит из шести основных ведомств, охватывающих все виды религиозной деятельности: ведомство образования; ведомство религиозной направленности; ведомство вакфов и заката и паломничества; ведомство исламской культуры; ведомство управления ресурсами; ведомство юридических исследований и сотрудничества^[14]. Через ведомства образования и религиозной направленности Министерство готовит религиозных деятелей и имамов, чьи убеждения об исламе совпадают с интересами политического режима. Кроме того, с 1980-х годов под эгидой министерства действовали 715 мусульманских ассоциаций и центров мусульманской культуры, регулярно проводились семинары по проблемам мусульманской мысли и издавались религиозно-просветительские журналы. Институтом надзора властей за служителями «официального ислама» стал созданный в 1966 г. Высший исламский совет, в который входили как видные религиозные деятели, так и сотрудники правительства. Его главная функция заключалась в разработке фетв^[15].

После провозглашения независимости Алжира, деятельность различных тарикатов пошла на спад, и всё суфийское движение было отстранено от политической жизни по причине взаимодействия представителей этих тарикатов с французскими колонизаторами и их противостояния с национально-освободительным движением, которое в результате одержало победу не только над колонизацией Франции, но и в отношении других алжирских политических движений, действовавших на стороне колонизаторов, среди которых были различные суфийские ордены. По этой причине их влияние резко сократилось на политической и социальной арене, хотя они сохранили своё присутствие в деревнях, находившихся далеко от урбанистических центров и городов, где возник новый образованный социальный класс, несвязанный с суфийской культурой. Возвращение суфийских орденов на политическую арену в Алжире произошло в рамках государственной стратегии по борьбе с терроризмом, где суфийские ордены представляли собой альтернативу экстремистскому салафизму^[16].

Алжир и Марокко активно используют вышеуказанные религиозные организации в своей беспрерывной борьбе за господство в регионе Северо-западной Африки. Каждая страна разработала свою религиозную дипломатию, охватывающую различные географические регионы и религиозные направления. Одной из главнейших сфер религиозного соперничества является борьба за право влияния на суфийские ордены, действующие в Магрибе и других регионах. В середине этого соперничества находится мусульманская диаспора, живущая в Европе и, в частности, во Франции.

В противоборстве за лидерство над суфийскими орденами, особое внимание уделяется одному из известных тарикатов – Тиджании. Основателем ордена является Ахмед Ат-Тиджани. Его гробница, находящаяся в Фесе, стала местом паломничества его многочисленных последователей, живущих в Марокко, Алжире и в десятке других государствах Африки, до Судана на западе и Камеруна на юге^[17] (более 300 млн. муридов). Ахмед Ат-Тиджани родился в 1737 г. на юге Алжира в городе Аин Мади. По традиции того времени, Ахмед Ат-Тиджани посетил немало важных научных центров, начиная с тех, которые находились в Марокко в Фесе, затем он отправылся в Мекку через Египет, где он встретился со многими учеными. После этого он вернулся в Алжир, там он создал свой собственный орден в маленьком городе под названием «Абу Себгин». После вторжения представителя оттоманской власти Бей Урана в его город, Ахмед Ат-Тиджани решил переехать в Фес, где он прожил свои последние годы, и умер в 1815 году. Впоследствии возникли споры между Марокко и Алжиром о том, какой стране принадлежит данный орден. Соперничество этих двух стран над контролем Тиджании носило острый характер по причине того, что сам тарикат представляет собой транснациональное сообщество, существующее во всех странах Северной и Западной Африки, а также в других регионах мира.

Марокко было первым государством, которое обратило большое внимание на роль Тиджании в расширении отношений со странами Западной Африки. Королевский дворец всегда поддерживал тесные связи с суфийскими движениями, в том числе с Тиджанией, в то время как алжирский политический режим после провозглашения независимости страны, отрицательно относился к разным суфийским орденам по причине их взаимодействия с французскими колонизаторами. В рамках этого взаимодействия Тиджания и другие ордены были эффективным инструментом усиления французского господства в Алжире.

Один из экспертов международных отношений Бакари Самбе, который на протяжении многих лет изучал роль религии в мировой политике, пишет: «кажется, что алжирская власть с опозданием поняла важность Тиджании и ее сетей. В 1983 году, репатриация останков шейха Мохаммеда Эль-Хабиба, сына основателя Сиди Ахмед Ат-Тиджании, было заметным событием в Алжире. Тогдашний президент Сенегала Абду Диуф придал еще большее политическое и дипломатическое значение событию, когда предложил свой собственный самолет шейхам Тиджании»^[18]. В 1984 году в Алжире состоялся митинг членов Тиджани из стран Африки к югу от Сахары, Египта и Туниса. Во время митинга президент Сенегала заявил о признании Сахарской Арабской Демократической Республики РАСД и фронт ПОЛИСАРИО, на что в ответ Алжир предложил финансовую помощь Сенегалу на сумму 20 млн. долларов. Вне этого события Алжир не уделял должного внимания суфийским братствам.

В ответ на конгресс Тиджании в Алжире, Марокко организовало другой митинг в 1985 году в городе Фес, где собрались лидеры ордена из разных стран Африки к югу Сахары. Конгресс был важным не только для лидеров тариката, собравшихся в религиозной столице Марокко, но и для марокканской власти, которая добилась значительного успеха, получив от главных лидеров Тиджании поддержку в притязаниях Марокко на Западную Сахару.

Лишь в 2006 году после жестокого противостояния алжирских властей и исламского радикализма, Алжир ориентировался к суфийским орденам, в том числе к Тиджании. Тогда состоялось собрание Тиджании в городе Лагуат, который находится недалеко от места рождения основателя Тиджании Ахмед Ат-Тиджании. В ходе этой встречи Алжир призвал признать город Айни Мади всемирной столицей ордена Тиджании.

Следует отметить, что Алжир начал активно интересоваться суфийскими орденами после прихода к власти Абдел азиз Бутефлика, который является членом одного из этих тарикатов (Белкайдия). Именно он призвал алжирскую власть обратить внимание на роль и важность этих религиозных институтов в борьбе с экстремизмом.

Второй сферой религиозного соперничества между Алжиром и Марокко является подготовка имамов и религиозных деятелей. Каждая страна разработала свою программу по подготовке имамов, которых потом отправляли на работу в другие страны, в первую очередь в страны Западной Африки и во Францию, а также в страны зоны Сахеля.

В 2013 году, Король Мохаммед VI предложил брать на обучение в государственные религиозные учреждения малийских имамов. В ответ более 13 стран Западной Африки, объявили готовность отправить на обучение в Марокко своих имамов^[19]. Согласно этому, в 2014 году в Рабате открылся Институт Мохаммеда Ⅵ, который занимался выпуском имамов и женщин-имамов. В 2016 году иностранные студенты составляли около 75% от общего числа студентов, среди них 97% являются студентами, приехавшими из Западной Африки и 3% из Франции (французы марокканского происхождения)^[20]. Таким образом, становится ясна цель создания такого института: Марокко планирует через выпускников института взять под контроль религиозную ориентацию стран Западной Африки, создать особый класс, который мог бы выступить в поддержку интересов политического режима в Рабате, а также увеличить промарокканские настроения среди верующих сообществ в упомянутых странах. Помимо института Мохаммеда Ⅵ существует и другое образовательное учреждение – это институт Мохамеда Ⅵ для Африканских ученых. Он был основан королевским приказом от 24.06.2015 года, в соответствие с которым его штаб-квартира должна находиться в Рабате. Цель создания данного учреждения состоит, прежде всего, в создании некой сети и связей между исследователями религии Марокко и учёными других стран Африки. В состав института Мохаммеда Ⅵ входит 30 государств из разных регионов африканского континента. Следует отметить, что Алжир не входит в число этих государств.

Лига марокканских и сенегальских ученых также является инструментом религиозной дипломатии, председателем которой является сам король Мохаммед Ⅵ. Данная организация была основана с целью продвижения и развития сотрудничества двух стран в сфере управления религиозными вопросами. Данные организации, Институт Мохаммеда Ⅵ и Лига африканских ученых, помогают друг другу выполнять свои задачи: Лига работает с учеными, имеющими большое влияние в своих регионах, где они могут приобщить молодых студентов к качественному религиозному образованию в Марокко, в том числе в Институте Мохаммеда Ⅵ. На данном этапе роль Института состоит в образовании новых поколений ученых, которые в будущем должны стать членами Лиги ученых.

В свою очередь и Алжир активно действовал в сфере подготовки имамов и религиозных деятелей для зарубежных стран. В начале 2014 года открылся Институт подготовки имамов в городе Таманрассет, который находится на самом юге Алжира. Местонахождение этого института выбрано неслучайно, учитывая, что в этом городе живет многочисленное население из южных соседних стран Алжира. Этот город также является экономическим и торговым центром региона. По словам министра религиозных дел и вакфов Мохаммеда Иссы, одной из главных задач института является подготовка имамов для соседних стран и стран Африки к югу Сахары^[21]. В 2015 году в институте обучалось 200 студентов, среди которых 40 студентов из зарубежных стран.

Помимо этого, Алжир пытается использовать и другие инструменты для реализации религиозной дипломатии. Речь идет о международных научных конференциях. Начиная с 1968 года, в Алжире регулярно проводились религиозные научные конференции под названием «Конференции исламского мышления». Несмотря на то, что эти Конференции носили научно-академический характер, в то же время они использовались с целью достижения определённых политических целей и задач во внутренней и внешней политике. На эти конференции были приглашены исламские ученые и специалисты из разных стран мира, востоковеды были также в числе приглашённых. Однако можно отметить отсутствие марокканских ученых на этих конференциях, так как одной из политических задач «Конференции исламского мышления» заключалась в попытке изолировать Марокко от исламского мира на религиозном уровне.

Одним из пространств, на котором идет религиозное дипломатическое соперничество между Алжиром и Марокко, является Франция, где живет около 7 млн. мусульман, большинство из которых приехали из Магриба или имеют магрибские корни. Алжир и Марокко всегда обращали значительное внимание на мусульманскую диаспору, пытаясь с ее помощью создать сильные группы влияния во Франции. Французский Совет Мусульманского Культа, образовавшийся в 2003 году по инициативе тогдашнего министра внутренних дел Франции Николя Саркози, всегда стоял в центре алжиро-марокканского соперничества. Перед каждым из членов этого Совета возникает выбор в поддержку алжирских или марокканских религиозных деятелей. Алжирские интересы были представлены Парижской соборной мечетью, а Национальная Федерация мусульман Франции является представителем марокканских интересов в религиозной сфере^[22]. Через эти две организации каждая страна пытается контролировать единый официальный орган, представляющий исламский культ во Франции. На протяжении 14 лет существования этого совета председатель избирался поочередно либо из Алжира, либо из Марокко. Однако последние выборы выиграл известный бизнесмен из Турции Ахмед Уграз, что стало в своем роде событием во Франции, где Совет мусульманского культа возглавил человек не из Магриба.

Рассматривая межгосударственные отношения Алжира и Марокко, можно обозначить возрастание роли исламского фактора на формирование курса внешней политики двух соперничающих стран. В последнее десятилетие религиозные институты стали чаще использоваться двумя государствами с целью достижения геополитического преимущества в регионе Северо-западной Африки. Однако нельзя не отметить, что Марокко намного успешнее капитализировал свои религиозные потенциалы. Именно этот фактор способствовал приобретению экономических и политических выгод на мировой и африканской арене. Религиозный характер политического режима помогает Марокко предъявить свою исламскую модель за счет модели соседнего государства, хотя достаточно сложно провести различия между двумя моделями. Также необходимо подчеркнуть, что отсутствие у Марокко финансовых и военных ресурсы, которые имеются у Алжира, вынуждало Королевство прибегать главным образом к использованию мягкой силы, в состав которой входит религия, как фактор, мобилизующий международную поддержку в пользу позиции Марокко по вопросу Западной Сахары, являющийся центральной проблемой во внешней политике Марокко.