К вопросу о патриотизме в России периода просвещенного абсолютизма

Смирнова Галина Евгеньевна кандидат культурологии доцент, кафедра региональных исследований, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова 119192, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, д.1, строение 13, ауд. 209 Smirnova Galina Evgen'evna PhD in Cultural Studies Docent, the department of Regional Studies, M. V. Lomonosov Moscow State University 119192, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, d.1, stroenie 13, aud. 209 sge@sns.ru Другие публикации этого автора

Форма правления и политическая система государства, историко-культурные особенности развития, оказывают влияние на наполнение общественно значимых понятий, среди которых одно из главенствующих занимает понятие «отечество». Суть любви к Отечеству – основа патриотизма, понятия видоизменяющегося под влиянием различных факторов, но остающегося неизменной ценностью культуры и основой национального менталитета.

В эпоху просвещенного абсолютизма произошло очевидное переосмысление современниками понятия «отечество» и всех базовых связанных с ним концептов, а также той роли, которую «сыны Отечества», патриоты, призваны играть в его процветании. В изучаемый период произошли видимые трансформации мировоззрения населения России, прежде всего, передовых людей эпохи, что опосредованно отразилось на восприятии своего Отечества, на возникновении потребности в философском осмыслении роли государства и главы государства в жизни общества, базовых социальных и культурных ценностей. Этим процессам способствовали: определенная политическая стабильность (нахождение у трона с 1762 по 1796 одного монарха – Екатерины II), присоединение к России новых территорий, что сопровождалось ростом национального самосознания, наличие окончательно сформированной сословно-правовой и культурной основ государства, влияние идей Просвещения, социальная политика государства. Но не стоит забывать, что эпоха просвещенного абсолютизма в России вошла в историю также как время апогея крепостничества, что естественно сказывалась на всех процессах, происходящих в обществе.

Просвещение – это эра в развитии европейской (включая, конечно, и российскую) культуры. В этот период зародились и были обоснованы идеи всеобщего человеческого равенства (вне зависимости от сословного происхождения), уважения к личности и ее «естественным правам». Зарождение данного явления в России датируется 60-ми годами XVIII века, имеет свою ярко выраженную региональную специфику ^{[12, с. 17]}. В.О Ключевский характеризует состояние российского общества того времени как «цивилизованное варварство», где социальный пафос Просвещения сочетается с реальностью абсолютной монархической власти и личной несвободой основной массы населения страны – крестьянства, то есть происходит «попустительное распространение идей века и законодательное закрепление фактов места» ^{[8, т. 5, c. 35]}.

Цель исследования: на основе анализа текстов записок россиян дворянского происхождения второй половины XVIII определить, кого в эпоху просвещенного абсолютизма почитали истинным «сыном Отечества», патриотом, как понималась идея служения родине, каким образом идеалы Просвещения оказывали влияние на данное понимание.

Одной из универсальных черт европейского Просвещения является его политический оптимизм, убеждённость идеологов движения в реальность достижения общественного идеала, основанного на вере в безграничные возможности Разума и Человека. Этот постулат служит основой понимания концептов о служении Отечеству, государственном управлении, взаимоотношениях между помещиками и крестьянами, добродетели, воспитании, и того, кто есть доблестный сын Отечества.

Россияне второй половины XVIII века, как и в прошлые времена, видели главную добродетель в служении Родине: «Доброе имя есть принадлежность каждого человека, но я заключал доброе имя мое в славе моего отечества, и все деяния мои клонились к его благоденствию» ^{[17, с. 20]}, пишет А.В. Суворов. Журнал «Зеркало света» (1787 г.) отмечает, что в «приносимой и творимой нами ближнему и обществу полезности состоит достоинство и величие человека и сама добродетель, […] все нас обязывает служить по силе и способности нашему отечеству и вспомоществовать, сколько есть в нашей возможности, благоденствию наших сограждан и всего рода человеческого» ^{[6, с. 382.]}.

Идеологи Просвещения отвергали деспотизм и неограниченную власть монарха, однако полагали, что нахождение подобной власти в руках образованной и ответственной личности может быть благом, будет способствовать просвещению человечества ^{[10, 44]}. Как следствие, долгом отвечающего духу эпохи монарха, к коим относила себя Екатерина II, ученица главного идеолога французского Просвещения Вольтера, также было служение стране и своему народу. С точки зрения императрицы, царь – это «добрый человек, который любил правду и желал всем людям добра», его долг – объезжать свои владения, «чтоб видеть, каково жить людям», дабы проверять, «делают ли правду» повсеместно (Екатерина II. «Сказка о царевиче Хлоре») ^{[15, с. 620]}. Подобное отношение Екатерины II к своим подданным связано с определенным «заигрыванием», особенно в первые годы правления, с политической элитой страны, но помимо этого, было призвано способствовать формированию положительного имиджа, желанием создать о себе «самое благоприятное впечатление» в России и за ее пределами ^{[13, с. 34]}, что соотносится с представлением об истинной добродетели.

Эпоха Просвещения привнесла с собой новое явление в российскую культуру: наивысшей общественной ценностью для лучшей части дворянства становится не долг подданного, но долг гражданина. Доблестный сын Отечества не слуга царя, но слуга народу, способный принести пользу государству. Император и империя отныне понятия не идентичные, как это было в начале XVIII столетия ^[18]. Долг перед ними не равнозначен, предпочтение всегда на стороне Отечества.

«Чтоб я, забыв в себе Российска гражданина,

Порочным сделался для царска пышна чина!

Отечество мое, что выше я тебя,

Могу ль его забыть я, троны возлюбя!» ^{[9, c. 185]}

Передовые люди эпохи, например Д. И. Фонвизин, полагали, что справедливым может быть только правовое государство, где «обязательства между государем и подданными суть равным образом добровольные» ^{[21, т. 1, с. 31]}. Соблюдение законов обязано быть всеобщим, должна существовать безусловная связь между государством (общностью людей) и его правителем, ибо «где же произвол одного есть закон верховный, тамо прочная общая связь и существовать не может; тамо есть государство, но нет Отечества, есть подданные, но нет гражданина, нет того политического тела, которого члены соединялись бы узлом взаимных прав и должностей» ^{[21, т. 2, с. 255]}.

Мысли, высказанные убежденным монархистом Д. И. Фонвизиным, разделяли многие его современники. У правителя России есть один выбор – или стать «душой правимого им общества» ^{[21, т. 2, с. 259]}, или закрыть глаза на негативные процессы в нем происходящие, ведь «преступник чем знатней, тем более он винен ^{[3, с. 99]}» (И.И. Дмитриев). И просвещенное дворянство, чье положение является «почтейнишим из всех состояний», должно «оборонять отечество купно с государем» ^{[21, т. 2, с. 265]}, служить надежной опорой государю в его деятельности, служить на благо Отечества, ибо «нет состояния подлого, кроме бездельников» ^{[21, т. 2, с. 227]}.

Рисуя в своем воображении идеальную модель Отечества, современники, например, А. Н. Радищев в трактате «Проект в будущее», верили, что «отечество наше есть приятное божеству обиталище, ибо сложение его не на предрассудках и суевериях основано, но на внутреннем нашем чувствовании щедрот отца всех… Родившись среди свободы сей, мы истинно братьями друг друга почитаем, единому принадлежим семейству, единого имея отца – Бога» ^{[14, т. 1, с. 311-312]}.

В работе «Рассуждения о том, что есть сын отечества» А. Н. Радищев отмечает, что все рожденные в Отечестве изначально равны перед богом, но не все достойны величественного наименования «сын Отечества». «Под игом рабства находящиеся не достойны украшаться сим именем…» ^{[14, т. 1, 215]}, ибо они не разумны. «Свобода человека заключена в избрании лучшего, что сие лучшее познает, он и избирает посредством разума» ^{[14, т. 1, с. 125]}. Таким образом, только человек просвещенный достоин быть патриотом.

Отличительной особенностью эпохи просвещенного абсолютизма стал расцвет усадебной культуры, явившейся следствием издания манифеста «О даровании вольности российскому дворянству» (1762 г.), освобождавшего дворян от обязательной государственной службы. «Учреждение для управления губернией» (1775 г) открывало для дворян большое поле деятельности для работы в местных органах власти. Создавались условия для массового возвращения владельцев усадеб в поместья, что способствовало беспрецедентном росту усадебной культуры. «Жалованная грамота дворянству» (1785 г.) окончательно закрепила права, полученные дворянами, гарантировала стабильность полученного статуса.

В начале XVIII века поместье служило, как правило, основным источником дохода семьи, которая здесь и проживала, здесь рождались и воспитывались до определенного возраста дети. Город был олицетворением государства, в то время как усадьба – малой родины, местом рождения, с которым ассоциировали свое происхождение.

Идеи просветителя Ж.-Ж. Руссо, столь популярные во второй половине XVIII века, явились дополнительным стимулом массового перемещения дворян эпохи просвещения из города, как места, где жизнь человека определена установленными рамками, в деревню, усадьбу, к месту рождения, где личность получала возможность самовыражения ^{[11, с. 557]} и совершенствования в гармонии, единении с естественным природным началом. «Я пребываю без перемен в моих прежних желаниях отойти от большого света и водвориться в деревне, где я […] соорудил себе пристанище на дни последние и после смерти. Под сим разумей дом, сад, церковь и гроб ^{[5, с. 175]}», – так канцлер Безбородко обосновывает свой переезд из города.

Современники (например, Н.М. Карамзин, «Письма к Дмитриеву») ассоциировали себя с местом рождения, поэтизируя поместье:

«Где в первый раз открыл я взор,

Небесным светом озарился;

И чувством жизни насладился;

Где птичек нежных звонкий хор

Воспел рождение младенца…» ^{[7, с. 45]}

Почитание малой родины приравнивалось современниками к любви к Отечеству. Безусловно, на особое отношение к месту рождения и проживания семьи оказывало влияние традиционно российское общинное мировоззрение, свойственное средневековой Руси, когда отечество ассоциировалось, прежде всего, с вотчиной ^[19]. Идеи Просвещения упали на плодородную почву.

Во второй половине XVIII века пришло понимание важности воспитания молодого поколения, поскольку именно в детстве, в пору невинности, закладывается основа картины мира, определяющая ценности личности во взрослом возрасте. Появляется огромное количество трактатов по воспитанию молодого человека (А.П. Сумарокова, А.Н. Радищева), печатаются детские журналы Н.И. Новикова.

В основном дворян обучали дома. И. М. Долгорукий, например, вспоминает о некой девице Кашкаровой, которая получила, «не выезжая из деревни своей, не только в столицу, ниже в Пензу (ближайший город – Г.С.)», прекрасное образование: была мастерицей играть на клавикордах, говорила и писала по-французски «во всей чистоте отборного слога», рисовала «с отменным дарованием» ^{[3, с. 64-65]}.

В усадьбах дети получали не только основы образование, но и «все преимущества роскошного воспитания» ^{[3, с. 65]}, в основе которого было почитание традиционной культуры, истоков, любови к родному дому, природе родного края. Эти ценности считалась основой любви к Отечеству, становились частью духовной культуры дворянства второй половины XVIII века. «Привязанность к месту рождения […] – суть первейшего основания любви Отечества» ^{[20, с. 12]}, – отмечает Страхов. Именно в родном доме закладываются основы патриотизма. А. С. Пушкин, характер которого заложен эпохой просвещенного абсолютизма, в начале XIX века напишет:

«Два чувства равно близки нам –

В них обретает сердце пищу –

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам».

Особого внимания заслуживают взаимоотношения между дворянами и крестьянами. С одной стороны, дворянин был хозяином своих крепостных. С другой стороны, быт и образ жизни многих дворян в усадьбе вдали от города (мы не принимаем во внимание образ жизни вельмож, большую часть времени, проводивших при дворе, следовавших в бытовой жизни европейским обычаям) не слишком отличался от быта крестьян, подчиненных им. Разница, главным образом, была в уровне образования. Помимо образовательной и художественной литературы, специально для них издавались журналы по ведению сельского хозяйства, среди которых особой популярностью пользовался «Экономический магазин». В записках Л. Энгельгарда, бабка которого «едва ли знала хорошо российскую грамоту», поместье которой приносило доход, позволявший едва сводить концы с концами, автор хвастает, что приобрел, проведя детство в усадьбе, отличное здоровье ^{[17, с. 218]}. Однако, он всегда с огромной теплотой вспоминал о своем детстве, воспитание, заложенное бабушкой, позволило ему в дальнейшим стать одним из достойнейших людей эпохи.

Элементы крестьянского бытования сохранялись в усадьбах дворян в форме соблюдения религиозных и народных и обрядов. Как писал А.Т. Болотов, «день пасхи праздновали мы по-старинному обыкновению и так, как праздновали его наши предки» ^{[16, с. 293-294.]}. Любили народные песни, танцы, музыку. Н.А. Львов отмечает:

«Я от тебя не потаю: по нотам мерного я не причастен вою,

Доволен песенкой простою, ямщицкой, хваткой, удалою,

Я сам по-русскому покрою с заливцом иногда пою» ^{[2, с. 70]}.

«Душевное равнение с низшими» было естественным ^{[1, с. 10]}.

Однако дворянин продолжал исполнять свой долг перед отечеством и находясь в усадьбе, вдали от государственной службы. О.С. Евагулова отмечает, что во второй половине века дворянам было свойственно отождествлять долг перед государством долгу перед семьей и крепостными крестьянами. «По сути – это царские притязания в миниатюре» ^{[5, с. 175]}. Дворянин считает себя ответственным за судьбу вверенных ему крестьян, забота о них, их просвещение – его первейший долг. И важная составляющая служению Отечеству.

Анализируя ментальные модели общества России второй половины XVIII века, можно говорить о новых свойственных им тенденциях. Наряду с сохраняем идеи о всеобщем обязательном служении Отечеству (государству) как основе добродетели, создаются предпосылки для новой идеологической тенденции: возникает понимание, что долг перед Родиной отличен от долга перед царствующей особой. Отечество – это дом, данный богом на радость всем его обитателям. Современники начинают отождествлять чувство долга просвещенной личности, подлинного патриота, сына Отечества перед страной и чувство долга перед малой родиной, семьей и вверенных ему крестьянах, долг перед государством и обязанности перед отдельными его представителями. Именно малой родине, месту рождения и взросления, начинает отводиться роль фактора, формирующего патриотические чувства. Истинный патриот второй половины XVIII века – это человек просвещенный, думающий, работающий на благо людей, ценящий свои корни и культурные традиции страны, уважающий человеческую личность.