Повесть особого состава «Взятие Псковское»: проблематика, текстология, стиль

Демичева Наталья Алексеевна аспирант, кафедра истории русской литературы, Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1 Demicheva Natalia post-graduate student of the Department of the History of Russian Literature at Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 natadem@bk.ru Другие публикации этого автора

Присоединение Пскова к Москве в 1510 году является важным внутриполитическим событием в отечественной истории XVI века, так как оно связано с процессом собирания русских земель и объединением государства. Вероятно, именно по этой причине оно нашло отражение в большом комплексе древнерусских текстов, содержащихся в летописях и рукописных сборниках XVI-XVII веков. Несмотря на разнообразие произведений о присоединении Пскова к Москве и их значимость для русской истории и литературы, проблематика и стиль этих текстов до сих пор изучены в недостаточной степени. Кроме того, имеются значительные пробелы в текстологическом изучении данных произведений.

В древнерусских текстах можно выделить три точки зрения на присоединение Пскова к Москве: московскую, псковскую и независимую. В произведениях, отражающих московскую точку зрения, легитимизируется включение Пскова в состав Московского государства. В псковских текстах акцентируется внимание на негативных последствиях присоединения Пскова к Москве для псковичей. Для произведений, в которых отражена независимая точка зрения, характерно бесстрастное изложение событий 1509-1510 годов. Наибольший вклад в изучение произведений о присоединении Пскова к Москве внесли такие исследователи, как В. П. Адрианова-Перетц ^[1], М. В. Кукушкина ^[4], Н. Н. Масленникова ^{[5, 6]}, А. Н. Насонов ^{[7, 8]}, С. А. Никонов ^[9], В. И. Охотникова ^{[11, 12]}, О. Ю. Чирейкина ^{[16, 17]}.

Среди древнерусских произведений о присоединении Пскова к Москве в наименьшей степени изучена повесть особого состава «Взятие Псковское», которая была обнаружена М. Н. Тихомировым в сборнике ГПНТБ СО РАН, собр. Тихомирова, № 373 (далее – Тих. 373) и опубликована им в 1968 г. ^[2]. Долгое время повесть не вызывала интереса у исследователей. В статье «Словаря книжников и книжности Древней Руси», написанной в конце 1980-х гг. специалистом по псковской литературе В. И. Охотниковой, указывается на необходимость более подробного изучения повести особого состава «Взятие Псковское» в Тих. 373: «В сопоставлении с другими редакциями не изучен своеобразный текст П. [Повести о псковском взятии, примечание наше – Н. Д.] по списку ГПНТБ СО АН СССР, собр. Тихомирова, № 373» ^{[12, с. 273]}.

Только в 2000-е гг. повесть особого состава «Взятие Псковское» стала изучаться как литературный памятник. Филолог О. Ю. Чирейкина нашла еще один список данного произведения и попыталась рассмотреть эту повесть в контексте древнерусских воинских повестей ^{[16, 17]}.

Однако значительную часть статьи данного исследователя ^[16] занимает публикация текста, а ее аналитический компонент является не очень объемным. Стремление О. Ю. Чирейкиной в первую очередь опубликовать повесть обусловлено, вероятно, тем, что ей не была известна работа М. Н. Тихомирова ^[13].

О. Ю. Чирейкина делает ценные наблюдения над композицией текста и средствами художественной выразительности, которые в нем используются. Однако вызывают возражения суждения ученого о том, что повесть особого состава «Взятие Псковское» является «образцом жанра воинской повести XVI века». На наш взгляд, не совсем корректно называть воинской повестью произведение, в котором нет описания военных действий и соответственно воинских формул и других характерных для текстов такого рода поэтических средств.

Таким образом, благодаря исследованиям М. Н. Тихомирова и О. Ю. Чирейкиной, известно, что повесть особого состава «Взятие Псковское» находится в двух рукописных сборниках: Тих. 373 и РГБ, ф. 228 (собр. Пискарева), № 183 (далее – Писк. 183) ^[16].

Тих. 373 является сборником конца XVI – начала XVII века, включающим в себя различные выписки из патериков, летописей, дидактических сборников, сочинений Нила Сорского и Иосифа Волоцкого и т.д. ^{[13, с. 113-114]}. О. Ю. Чирейкина предложила классификацию статей сборника, выделив такие тематические блоки, как «о чтении книг», «выписки исторического характера», «о молитве» ^{[15, с. 151-152]}.

Исследователь также отметила, что в сборнике находятся тексты о взятии Константинополя турками, о взятии Твери и Новгорода Иваном III, о присоединении Пскова и Смоленска к Москве Василием III, о взятии Иваном IV Казани и Полоцка, и предположила, что «… эти записи были заготовкой составителя сборника для какой-то планируемой большой работы, посвященной теме взятия городов» ^{[15, с. 149]}.

Писк. 183 является сборником, написанным в начале XVII века при патриархе Гермогене ^{[10, с. 50-51]}. В сборнике представлены преимущественно произведения на историческую тематику: родословник, выписки из хронографов, повести о взятии Иерусалима, Константинополя, Новгорода и Пскова ^{[10, с. 50-51]}. Интересно, что тексты, посвященные покорению этих четырех городов, сконцентрированы в конце рукописи и образуют своеобразный тематический блок.

О. Ю. Чирейкина обратила внимание на то, что в обоих сборниках повесть «Взятие Псковское» находится после повести «О взятии Великого Новаграда», может считаться конвоем данного произведения, а также входит в цикл о взятии городов ^{[15, с. 150-151]}.

Повесть особого состава «Взятие Псковское» неоднородна по своему генезису и делится на две части:

I. с начала повести до слов «…жалобы великы творяху на князя своего великому князю…» включительно ^{[2, с. 177]} – текст, который совпадает с началом «Повести о Псковском взятии» в Софийской I летописи по Бальзеровскому и Горюшкинскому спискам;

II. от слов «И князь же великий позва…» ^{[2, с. 177]} до конца повести – оригинальный текст, который не связан с другими произведениями, посвященными включению Пскова в состав Московского государства.

В первой части, совпадающей с началом «Повести о Псковском взятии» в Софийской I летописи по Бальзеровскому и Горюшкинскому спискам, можно выделить такие композиционные элементы, как рассказ о вольных псковских обычаях до 1510 г., повествование о несправедливом княжении Ивана Михайловича Репни-Оболенского во Пскове; изложение жалоб псковичей Василию III на Репню; обещание Василия III наказать своего наместника во Пскове; посольство псковичей к Василию III в Новгород для разрешения их конфликта с Репней.

В первой части повести выражается отрицательное отношение к псковскому наместнику и присоединению Пскова к Москве ^[3]. Василий III изображается как лицемер, который дает лживые обещания арестовать Репню «...с великым бесчестием и срамом, яко злодея...» ^{[2, с. 177]}. Автор комментирует обещания Василия III следующим образом: «… лукавствуя ими [псковичами, примечание наше – Н.Д.] и играя яко безумными…» ^{[2, с. 177]}.

Во второй части повести можно выделить несколько важных сюжетных элементов:

· пир в Новгороде, организованный Василием III для псковичей, после которого произошел арест псковичей;

· описание плача псковичей по плененным в Новгороде;

· обращение игуменов и священников к псковичам на вече с призывом покориться Василию III;

· сдача Пскова Василию III без боя;

· указание на то, что Василий III вернулся в Москву «с славою великою».

Следует отметить, что формально выделенные части повести особого состава «Взятие Псковское» в Тих. 373 и Писк. 183 связаны между собой на лексическом и образном уровнях. Так, образ пира как коварной ловушки, придуманной великим князем, чтобы собрать псковичей в одном месте и подвергнуть их аресту, вполне соотносится с идеей «лукавства» Василия III, о котором говорилось в первой части.

Мотив «лукавства» присутствует и в речи духовных лиц на вече, где говорится, что «… лукаваа Москва лукаваа и творяше и лестьны поучается…» ^{[2, с. 178]}. Интересным образом используется прием сюжетного параллелизма, построенный посредством употребления оборотов «железы окована» из речи Василия III, в которой он обещает арестовать своего наместника во Пскове, и «железы прековавши» из рассказа об аресте псковичей (см. Таблицу). Получается, что мера, которая изначально должна была быть применена к противнику Пскова, в итоге была применена к самим псковичам. Благодаря этому приему акцентируется внимание на расхождении между словами и реальными действиями великого московского князя.

Таблица

В повести особого состава «Взятие Псковское», как и в «Повести о псковском взятии» в Псковской I летописи, отражено сочувствие Пскову, потерявшему независимость. Так, в данном тексте упоминается плач во Пскове, который поднялся после вести о том, что в Новгороде были арестованы знатные псковичи. Он описывается эпитетами «велик», «горек» и «неутешим», которыми традиционно характеризуются плачи в летописных воинских повестях ^[14].

Центральное место в композиции повести, своего рода ее кульминацией является речь на вече псковских игуменов и священников. В ее начале традиционным провиденциальным образом объясняются бедствия: «… прииде печаль великаа грех ради наших…» ^{[2, с. 177]}. Заметим, что так в летописях обычно описывается причина мора и нашествия иноверных. Мотив наказания за грехи присутствует также в «Повести о Псковском взятии» и в «Новгородской повести о походе Ивана III Васильевича на Новгород», в которой образ Ивана III и его войск сближается с образом иноверных и связан с эсхатологической традицией.

В речи священников также красочно описываются негативные последствия, к которым может привести сопротивление псковичей великому московскому князю, и снова появляется мотив «лукавства» Василия III и вообще всех москвичей.

Несмотря на то, что в начале речи присутствуют намеки на негативные черты Василия III, далее в рамках этой речи отражается совсем иной взгляд на присоединение Пскова к Москве. Можно сказать, что примерно с середины речи священников до конца повести события 1509-1510 годов изображаются с промосковской точки зрения.

Духовные лица предлагают псковичам смириться и покориться великому московскому князю. Василий III изображается как избранный Богом: «… яко с небесе послав… преславнаго государя на брежение наше и сопротивление противным…» ^{[2, с. 178]}.

Создается положительный образ московского князя: он изображается как посланный Богом, чтобы защитить Псковскую землю от покушений на нее иноверных народов и обеспечить хорошую жизнь псковичам «… бес печали…» ^{[2, с. 178]}, заботясь о них, как о собственных детях.

По версии повести особого состава «Взятие Псковское», именно благодаря речи духовных лиц псковичи решили покориться воле великого московского князя и торжественно встретить его у входа в город.

В конце повести подчеркивает благочестивость и миролюбие Василия III. Он искренне радуется тому, что ему не пришлось применять насилия: «… прослави бога с многыми слезами, предавшего ему сицев град… без пролитиа крови христианскиа» ^{[2, с. 178]}. Заметим, что образ Василия III в данном произведении схож с образом Ивана III в «Московской повести о походе Ивана III Васильевича на Новгород», в которой так же акцентируется внимание на христолюбии и гуманности великого московского князя.

В отличие от текста Псковской I летописи, в котором после сообщения о высылке знатных семей из Пскова располагается плач по псковской воле, в повести особого состава «Взятие Псковское» значительно снижается степень трагичности этого события. Автор данного произведения пишет о жизни сосланных в Москву псковичах в более позитивном тоне: «… не столь горко тужаще и плачюще по своей земли на стране чюжей» ^{[2, с. 179]}.

Формульная фраза о возвращении Василия III в Москву «с славою великою» также свидетельствует о промосковских взглядах создателя повести.

Таким образом, проблематично определить позицию автора повести особого состава «Взятие Псковское» по отношению к присоединению Пскова к Москве. С одной стороны, в тексте присутствуют маркеры отрицательного отношения к присоединению Пскова к Москве. С другой стороны, в конце повести присутствует множество приемов, говорящих о московской точке зрения на события: создание положительного образа великого московского князя, смягчение трагичности положения высланных из города псковичей.

Можно предложить следующее объяснение такому противоречию: повесть особого состава «Взятие Псковское» в Тих. 373 и Писк. 183 не является первоначальной редакцией этого текста. Возможно, в первоначальном тексте была отражена псковская точка зрения, а переработал его в промосковском духе книжник, который создал микроцикл из повестей «О взятии Великого Новаграда» и «Взятие Псковское».