Политика ускоренной американизации Аляски (1867 – нач. XX в.): проблема интеграции русскоязычного и коренного населения региона в инокультурное пространство США.

Шевцов Дмитрий Викторович аспирант, кафедра Истории России, Российский Университет Дружбы Народов 117198, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Shevtsov Dmitriy Viktorovich PhD Candidate, Department of Russian History, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 shevtsovdmitry93@yandex.ru Другие публикации этого автора

6 (18) октября 1867 г. состоялась официальная церемония передачи российских североамериканских владений Соединенным Штатам. Данное событие ознаменовало окончание более чем вековой истории русской колонизации Аляски. Однако с передачей территории не завершилось русское присутствие в регионе. Согласно статье III Договора между Россией и США 1867 г. о продаже Аляски «жители уступленной территории могут по своему желанию возвратиться в Россию в трехгодичный срок, сохраняя свою национальность, но если они предпочитают оставаться в уступленной стране, то они, за исключением, однако ж, диких туземных племен должны быть допущены к пользованию всеми правами, преимуществами и льготами, предоставленными гражданам Соединенных Штатов...» [1. C. 334]

После эвакуации населения в 1868 г. ввиду разных обстоятельств на Аляске осталось приблизительно 400 русских и 1500 креолов (дети от смешанных браков русскоязычного населения и коренных народов) ^[2]. Вместе с ними в регионе проживало еще около 30 000 автохтонов ^[3]. Перед американским правительством стояла задача по скорейшей интеграции данного населения в американское общество. Для реализации этой идеи был выполнен ряд мер.

Одним из первых подобных мероприятий было создание печатного органа, способного донести до жителей Аляски идеи и ценности американской жизни. Таковым стал «Вестник Аляски» Агапия Гончаренко с его русскоязычным приложением «Свобода». Несмотря на не продолжительное существование своей газеты, издателю удавалось донести до жителей Аляски их права и свободы, основы трудового законодательства, особенности избирательного права и другие ценности американского уклада жизни [4. C. 23-24]. Подтверждением тому служит тот факт, что русские и креолы довольно быстро интегрировались в экономическую жизнь Соединенных Штатов. Еще с конца 1860-х гг. они нанимались на службу Аляскинской коммерческой компании для пушного промысла. Выходцы с Аляски работали и в главном офисе компании, располагавшемся в Сан-Франциско ^[2].

Необходимо отметить, что распространение американского образа жизни по всей территории Аляски происходило неравномерно. Так, например, Ситка всего за десять лет после заключения сделки об уступке территории превратилась лишь в блеклую «тень» города, который до того являлся центром русско-креольского населения Аляски. Р. Хоув отмечал, что город постигло «нашествие спекулянтов, торгашей, прощалыг (loafers), кабатчиков, проституток, шулеров и прочих пришельцев, жаждущих осесть на новом месте» [5. C. 244]. Не сумевшие адаптироваться к новым условиям русские покидали город в поисках работы. Из их числа 123 русских и креолов обратились к российскому правительству с просьбой помочь им переселиться во Владивосток. В переезде на Родину за государственный счет им было отказано и предложено перебраться в Сан-Франциско. В Калифорнии они могли бы рассчитывать на помощь русского вице-консула при дальнейшем возвращении в Россию или влиться в формировавшуюся на тот момент русскую диаспору Сан-Франциско [4. C. 23].

О дальнейшей судьбе этих людей ничего неизвестно, однако этот пример очень ярко отражает положение вещей, возникших на Аляске после заключения договора об уступке.

По сведениям Г. Шевиньи в 1877 г. в Ситхе насчитывалось всего 5 русских семей [6. P. 260]. Наиболее активная часть русских и креолов, проживавших на о. Баранова и сопредельных территориях, постепенно ассимилировалась. Косвенные предпосылки для этого были заложены еще в последние годы существования Русской Америки. С 1859 г. в ново-архангельском общем училище стали преподавать английский язык, а с середины 1860-х гг. совместная Компания российско-американского телеграфа активно нанимала на работу в свои ряды русских и креолов, и также за свой счет обучала английскому языку ^[2].

С течением времени все большее количество русских и креолов устраивались на работу в американские компании и зачастую переселялись в другие регионы США. Наиболее заселенным оказалось Западное Побережье, самые крупные русские диаспоры формировались на территории Вашингтон и в штате Калифорния, которая была хорошо известна русским с момента создания в этом регионе своей собственной колонии – Форта Росс. Неслучайно именно в Сан-Франциско располагалась резиденция российского вице-консула, а также именно здесь находились штаб-квартиры различных торговых компаний, которые вели дела на Аляске.

Если в Ситке и южных районах Аляски русское население быстро уменьшалось, то на о. Кадьяк была несколько иная картина. Сюда после продажи Русской Америки начали стекаться те, кто не смог приспособиться к новому образу жизни. На Кадьяке проживало около 100 русских и креольских семей. Они образовывали анклав русской культуры на Аляске. Эти семьи вели патриархальный образ жизни, занимались традиционными для данного региона видами промысла. К концу XIX в. креолы и русские не столько американизировались, сколько смешались с этническим большинством автохтонов (преимущественно эскимосы), перешли на языки коренных народов и стали забывать русский язык [7. C. 16].

Из районов наподобие Кадьяка, которые в той или иной мере сохраняли прежний образ жизни, стоит отметить также о-ва Прибылова. На архипелаге, населенном преимущественно алеутами, на протяжении долгого времени сохранялся прежний уклад производственных отношений. Поэтому не удивительно, что даже на рубеже XIX-XX вв. большинство жителей островов хорошо владели русским языком и пользовались достижениями материальной культуры, завезенных сюда колонистами.

Наиболее долго прежний уклад жизни сохранялся в двух поселениях Кенайского п-ова – Нинильчик и Кенай. Первый в силу географического расположения и слабого участия в экономической жизни региона оказался отрезан от внешнего мира вплоть до 1930-х гг., поэтому развивался обособленно от остальных районов Аляски, сохраняя свою русскость с вкраплениями элементов культуры коренных народов. В Кенае же располагалась православная миссия, которая, так или иначе, способствовала сохранению былой культуры. В 1890-е гг. в городке и вовсе был построен православный Храм Вознесения Девы Марии. Однако уже в 1900-е гг. Кенай значительно американизировался. В нем создавались судоходные компании, наблюдался коммерческий рост объемов рыбной ловли. В округе Кеная были обнаружены залежи золота, а в 1937 г. началось строительство аэропорта. В свою очередь развитие города привлекало переселенцев с континентальных штатов, несших свою культуру и быт [7. C. 16].

Особую озабоченность со стороны американского правительства вызывали русская православная миссия на Аляске и сохранение прежней системы школьного образования, заложенной еще в период российского владения. Более того, в период 1876-1893 гг. возобновилась деятельность церковного приходских школ. В течение данного периода было открыто, по меньшей мере, 8 новых учебных заведений ^[2]. Еще в начале 1900-х гг. православная церковь и действовавшие при ней школы сохраняли свое влияние в жизни местного населения. Так в 1905 г. на Аляске оставалось несколько десятков русскоязычных школ, в которых обучалось 910 детей, из них 80 учеников размещались в сохранившихся немногочисленных православных приютах [8. C. 46]. Противодействие двум явлениям – православной миссии и русскоязычной системе образования – составили основу политики ускоренной американизации.

После 1867 г. на Аляску нахлынула волна католических и протестантских проповедников: «Инославные миссии охотно берут в свои приюты детей туземцев, в том числе и православных, воспитывают их в духе своего учения, особенно иезуиты. Так расхищается православная паства! За неимением православных приютов, за отсутствием здесь и публичных (правительственных) школ бывали случаи, что даже священники наши отдавали своих детей и питомцев в иезуитский приют» [9. C. 359].

Неслучайно активным проводником политики ускоренной американизации на новоприобретенной территории стал Шелдон Джексон – человек, одинаково хорошо знакомый, как с системой образования, так и миссионерской деятельностью. Пресвитерианин по вероисповеданию, до своего первого прибытия на Аляску в 1877 г. он в качестве миссионера проработал более десяти лет на Диком Западе, с целью усмирения индейцев и смягчения взаимоотношений между ними и правительством. При участии Ш. Джексона в регионе было создано четырнадцать школ для коренных народов и несколько протестантских церквей ^[10].

По приезде на Аляску в 1877 г. он основал школы при пресвитерианских миссиях в шести поселения полуострова. Джексон также призывал другие религиозные деноминации к созданию своих протестантских миссий и школ. Кроме того, он лоббировал в политических кругах идею о выделении, как из частных рук, так и от Конгресса денежных средств на развитие системы образования на Аляске [11. P. 66-74].

В 1885 г. Джексон официально назначен уполномоченным по образованию на Аляске. После своего утверждения в должности он открыл ряд правительственных школ (первая в 1886 г. на о. Унга) с годовым объемом ассигнований от Конгресса в размере $25 000. Эта сумма целиком шла на содержание школ: выплата зарплаты учителям, командировочные расходы, закупка расходных материалов и строительство учебных корпусов. Так в 1885-1886 гг. Джексоном было открыто 10 правительственных школ на Аляске. С течением времени сумма ассигнований несколько варьировалась: в 1886-1888 гг. увеличилась до $40 000, а с 1889 г. уменьшилась до $30 000 ежегодно. Такое количество денежных средств позволяло открывать и поддерживать лишь небольшое количество правительственных образовательных учреждений. Так, в 1889-1890 гг. насчитывалось 13 школ, а к 1893-1894 гг. – 15 школ ^[10].

Что касается русских церковно-приходских школ, то их стали закрывать в принудительном порядке, так как они не соответствовали политике ускоренной американизации.

В целом образовательная философия Джексона соответствовала той политике, которую проводило правительство в отношении индейцев Дикого Запада. Школьная программа для детей Аляски включала в себя изучение чтения, письма и где было возможно трудовые дисциплины (столярное дело для мальчиков, шитье для девочек). Однако Ш. Джексон добавлял еще и раздел «морального обучения», который предполагал изучение закона Божьего и прививал детям коренных народов модель поведения и ценности белого человека ^[10].

Ш. Джексон отошел от общепринятой практики ассимиляции коренного населения. Федеральные чиновники стремились обучать индейских детей как можно дальше от дома. Подразумевалось, что таким образом они смогут быстрее проникнуться духом американской культуры, а по возвращению в свои поселения образованные туземцы станут эффективными проводниками политики аккультурации.

Шелдон Джексон отошел от этой практики. По его мнению, существовала некая зависимость того, что утрата индейцами равнин прежнего ареал обитания и привычных продуктов питания препятствует их скорейшей ассимиляции. Джексон стремился обучать туземцев Аляски непосредственно в их родных поселениях, где они останутся жить и работать сразу по окончанию процесса обучения. В этом начинании Джексона поддержал будущий губернатор Аляски Джон Дж. Брейди, который писал: «Я не думаю, что было бы целесообразно отправлять юношей и девушек подальше отсюда» [12. P. 59].

Несмотря на многочисленные публикации, освещавшие деятельность Джексона на Аляске, нигде не разъяснялись особенности контрактной системы поддержания школ. Поэтому Джексон подвергся критике и обвинениям в неконституционном использовании федеральных средств для оснащения и содержания школ. На самом деле правительство оказывало финансовую помощь не Управлению или уполномоченному по образованию на Аляске, а напрямую религиозным группам, которые уже и создавали школы в районах проживания коренного населения. Для американцев конца XIX в. совмещение должностей миссионера и учителя в правительственной школе казалось вполне естественным. Все потому, что христианство рассматривалось ими как отличительная характеристика цивилизованной жизни. Хотя федеральные чиновники не имели ничего против использования приходских школ для народного просвещения, откровенное религиозное обучение было запрещено. Именно в таком историческом контексте Джексоном и была адаптирована контрактная система поддержания школ на Аляске.

В 1892-1893 гг. контрактная система поддержки индейских школ была прекращена по ряду причин. Во-первых, в 1887 г. был принят Акт Дауэса, который способствовал скорейшему получению индейцами гражданствами США. Да и к тому же политика прежней аккультурации была признана провальной ^[10].

Во-вторых, в правительственных кругах росла обеспокоенность относительно конституционности контрактной системы, вследствие чего с каждым годом дебаты о легитимности контрактов становились только сильней. Как итог, в ответ на продолжающуюся критику в 1893 г. Бюро по делам индейцев издало постановление, по которому запрещалось использовать государственные денежные средства для заключения договоров с религиозными группами ^[10]. Показателен тот факт, что действие контрактов не было прекращено незамедлительно. Запрет Конгресса не был вовремя донесен до Управления по образованию Аляски и Шелдон Джексон добился контрактов на 1893-1894 учебный год, пусть и в немного уменьшенном объеме.

В том же 1893 г. Джексон был арестован и посажен в тюрьму в Ситке, за то, что он препятствовал строительству шоссе, пролегавшего через здание школы, построенной для обучения индейских детей. Однако новоизбранный президент США Г. Кливленд отменил наказание и уволил 4 чиновников, ответственных за арест миссионера. Джексон был восстановлен в должности уполномоченного по образованию Аляски и пробыл в ней вплоть до 1908 г., пока не вышел на пенсию в преклонном возрасте. После ухода Джексона со своего поста, он оставил на Аляске в качестве наследия полтора десятка новых школ для индейских детей и спасенный от разорения колледж в Ситке, который впоследствии будет назван его именем. Его политика в целом отвечала требованиям правительства и способствовала скорейшей интеграции аборигенного населения в американскую жизнь ^[10].

Последний оплот русской культуры на Аляске – Нинильчик был американизирован спустя много лет после смерти Шелдона Джексона. В 1917 г. также под давлением протестантских миссионеров в поселке была закрыта русскоязычная школа. Тем не менее, русское влияние здесь наблюдалось вплоть до начала Второй Мировой войны. «Когда в 1935 г. в Нинильчике была открыта первая американская школа, ее учителя столкнулись с серьезной проблемой – никто из детей не знал английского языка, все говорили только по-русски. В 1939 г. в поселке проживало 132 человека. Уже в тридцатые годы с поселком было установлено воздушное сообщение, а после войны проложена железная дорога» ^[2]. В 1950 г. на Кенае было проложено шоссе, соединившее Нинильчик с другими поселениями полуострова. Постепенно старый уклад жизни стал разрушаться, и молодое поколение со временем перешло на английский язык.

Таким образом, мы видим, что американизация русского и коренного населения Аляски происходила через образование и миссионерскую деятельность. Для этой цели Конгресс США ежегодно выделял от 25000 до 40000 долларов. Однако ввиду огромных масштабов территории, деятельности русскоязычных церковно-приходских школ, пытавшихся сохранить культурную связь с Россией, процесс интеграции местами затянулся на многие десятилетия. Другой важной особенностью явилось то, что процесс вытеснения русской культуры в регионе происходил неравномерно. Если Ситка была в достаточной мере американизирована через десять лет после заключения договора о продаже Аляски, то Нинильчик оставался русскоязычным поселением вплоть до начала Второй Мировой войны.