Исторические судьбы деятелей культуры и литературы и их произведений во второй половине XX-начале XXI вв.: «реабилитированная» культура

В ходе исторического процесса в разные эпохи и в разных государствах идеологические, религиозные, классовые и иные предпочтения инспирировали перераспределение системы ценностей и культурных практик. Практически всегда, к сожалению, этот процесс сопровождался не только подавлением политических противников, но и формированием агрессивно-негативного отношения к инакомыслящим, запрета научной и творческой деятельности, лишения возможности правосудия, жестоких публичных казней, массовых репрессий и т.п. Так, из 19 бурятских литераторов, состоявших в Союзе писателей и кандидатов в члены, 12 были арестованы, из которых только С.П. Балдаев был освобожден через два года ^{[2, с. 82]}. С этого момента деятельность национальной интеллигенции стала оцениваться как воинственно-контрреволюционная, антисоветская и антибольшевистская. До конца 1980-х гг. имена И. Дампилона, Б. Барадина, Ж. Батоцыренова, П. Дамбинова, Д.-Р. Намжилона, Д. Дашинимаева, Ц. Дондубона, Ц. Жамцарано, Н. Занданова, С. Ширабона и других продолжали оставаться под негласным запретом и упоминались большей частью в негативном плане с эпитетами «буржуазные националисты», «трубадуры буржуазии», «панмонголисты», а их произведения не публиковались и не изучались.

Однако в ходе общественного развития происходит и обратный процесс, связанный с восстановление исторической справедливости. Насущная потребность возвращения в социокультурное пространство, изъятых в ходе репрессивной политики имен деятелей культуры и науки и их творческого наследия, представляет собой т.н. реабилитированную культуру. Процессу действительной реабилитации способствуют различные политические, социальные и культурные практики, имеющие своей целью сохранение культурной памяти.

С середины 1950-х гг. начинается новый этап в развитии отечественной истории и культуры, начало которого знаменуется рядом политических событий. Смерть И. Сталина (1953), Пленумы и Съезды ЦК КПСС (июль, октябрь 1953), XX (1956), XXII (1961) задали новый вектор, в том числе и в отношении правящей элиты к творческой интеллигенции. В общественной жизни эти внутриполитические события означали развенчание «культа личности», смягчение идеологических и, как следствие, цензурных ограничений. Однако политическим событиям предшествовали культурные: были опубликованы стихотворение Н. Заболоцкого «Оттепель» (1948), романы В. Пановой «Времена года. Из летописей города Энска» (1953), Ф. Панферова «Волга-матушка река» (1953-1960), статьи В. Померанцева «Об искренности в литературе» (1953), Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» (1954), М. Лифшица «Дневник Мариэтты Шагинян» (1954) и другие. Особенно бурные дискуссии вызвала повесть И. Эренбурга «Оттепель» (1954), сегодня почти забытая, но отразившая происходящие в стране события. Имя писателя стало ассоциироваться с антисталинскими настроениями, а название повести – символом целого периода в жизни страны. «В повести отчетливо прозвучала мысль о том, что атмосфера, сложившаяся в обществе, губительна для интеллигенции» ^{[2, с. 143]}.

Большой резонанс в жизни советского общества имел XX Съезд КПСС (1956), который вошел в историю благодаря докладу Н.С. Хрущева. Этот Съезд положил начало процессу по дополнительному расследованию уголовных дел, а также широкой реабилитации, обвиненных и осужденных по 58 статье УК РСФСР, деятелей культуры и искусства в 1930-1940-х гг. Е. К. Шаракшинова отмечает, что «это был настоящий переворот в умах… в этот период нет полемики, нет споров на идеологической почве, все трудятся в одной упряжке, все работают на правду истории бурятской литературы» ^{[13, с. 294]}.

Критика сталинизма и репрессивной политики с этого момента становится публичной, а прямым следствием данного процесса – реабилитация жертв репрессий. «До конца 1961 г. удалось посмертно и очно реабилитировать около 750 тыс. из более, чем 3,5 млн. невинно осужденных по политическим мотивам» ^{[17, с. 67]}.

В связи с процессом реабилитации в публикациях появляются имена писателей-лам Э.Х. Гальшиева, Г. Дылгырова, Р. Номтоева, в фундаментальном труде бурятских литературоведов «История бурятской советской литературы» (1967) осуществляется анализ литературных произведений репрессированных писателей Ч. Базарона, Б. Барадина, П. Дамбинова, Ц. Дона Д.-Р. Намжилона и других. Дана высокая оценка драматическим произведениям Б. Барадина, поэтическим – П. Дамбинова, прозаическим – Ц. Дона ^[8].

В периодической печати публикуются статьи, положительно оценивающие творчество репрессированных писателей. Так, выдающийся историк, этнограф Е. М. Залкинд высказал свое несогласие с критиками социальных позиций П. Дамбинова ^{[6, с. 153-154]}. Объективную оценку идейных позиций и обзор творчества до 1925 г. П. Дамбинова дал Г.О. Туденов ^[18]. Ц.-А. Дугарнимаев дал положительную оценку творчества Ц. Дона ^[4]. А. А. Бальбуров выразил свое несогласие с известным публицистом и литературным критиком В. Бушиным, осуществившим достаточно поверхностный анализ прозаических произведений Ц. Дона ^[3].

Однако в бурятской литературе этого периода вопрос творческого наследия репрессированных писателей рассматривался односторонне лишь в отношении личности писателя. Несмотря на политическую реабилитацию, восстановление в правах в Союзе писателей отдельных писателей, этот процесс все же носил консервативный характер. «Перелом общественного сознания зачастую приводил к противоположным оценкам общественных деятелей прошлого, ранее обвиненных, например, в буржуазном национализме, а подлинная история и мотивы осуждения лиц, уже реабилитированных, не оглашались, а попросту замалчивались» ^{[7, с. 249]}.

Критическая оценка, в основе которой лежали идеологические аспекты, продолжала доминировать. А.Б. Соктоев критиковал работу В.Ц. Найдакова «Бурятская драматургия: историко-революционный очерк» за влияние дацанского искусства на развитие современной бурятской драматургии ^[14]. Эта же работа вызвала критику И.Л. Дульбинова за положительную оценку деятельности Б. Барадина, Д.-Р. Намжилона, П. Дамбинова, Д. Иванова и Мунко Саридака, которые выступали за использование элементов буддийского и шаманского культурного наследия при создании бурятской советской культуры, литературы и искусства ^[5].

Сами мероприятия по реабилитации имели непоследовательный характер, проводились ограниченно, без должного правого обеспечения, не доводились до логического завершения. Большинство репрессированных граждан остались вне процесса реабилитации, кроме того реабилитация по уголовному делу не означала реабилитацию политическую ^{[2, с 54; 9, с. 21]}.

Эпоху оттепели сменила эпоха застоя, где главенствующую роль вновь стала играть идеологическая составляющая в анализе общественной, научно-просветительской и художественно-творческой деятельности репрессированных писателей. Следует отметить, что еще на XX Областной партийной конференции (январь 1958), несмотря на реабилитационные мероприятия, «прозвучала резкая критика в адрес писателей и ученых, занявшихся изучением и популяризацией произведений, авторы которых в недавнем прошлом "допускали националистические ошибки и извращения"» ^{[11, с. 41]}. Выявление буржуазно-националистических тенденций продолжало оставаться явлением общественно-политической жизни страны. «В литературно-художественной жизни республики стали нормой разносные рецензии, несправедливая, грубая критика, отрыв от научной основы литературоведения» ^{[2, с. 175]}. Б. Д. Цибиков в предисловии к своей книге «Бурятские ученые национал-демократы» отмечает, что в конце 1960-х гг. на архивных материалах по данной проблематике стояла резолюция Секретаря обкома: «Не показывать исследователям» ^{[19, с. 4]}.

Считаем необходимым привести мнение А.Б. Соктоева в середине 1970-х гг., следующим образом характеризующего деятельность бурятской национальной интеллигенции в 1920-1930-е гг. «Национальная буржуазия и ее трубадуры, буржуазные националисты в этот период демонстрируют не просто национально ограниченный буржуазный характер своих интересов и устремлений, но, главным образом, свою воинственную контрреволюционную, антисоветскую и антибольшевистскую направленность, окончательно сбросив с себя маску невинных защитников "бурятской национальной демократии", ибо в своей деятельности они ополчились против насущных социальных и политических интересов собственного народа… тем самым проявив свою антинародную сущность» ^{[15, с. 319]}.

Б.В. Базаров отмечает, что эта работа вновь доказывала «наличие буржуазного национализма в Бурятии 1920-1930-х годов, обосновала правомерность жесткой политической линии, политические ярлыки в отношении видных деятелей национального движения Бурятии первых десятилетий XX века вновь были введены в оборот» ^{[2, с. 13]}. Это свидетельствует о том, что, несмотря на политическую реабилитацию конца 1950-х гг., общая идеологическая установка оставалась: подлинная картина жизни интеллигенции и их взглядов в сложных общественно-политических послереволюционных условиях была не нужна.

Исследовательский интерес к советской истории периода политических репрессий годов с новой силой возникает в конце 1980-х – начале 1990-х гг. Этому способствовали Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в 30-40-х и начале 50-х годов» и Федеральный Закон РФ от 18 октября 1991 года № 1761-I «О реабилитации жертв политических репрессий». В преамбуле последнего отмечено: «За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам.

Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное Собрание Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека.

Целью настоящего Закона является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Российской Федерации с 25 октября (7 ноября) 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее время компенсации материального ущерба» ^[1].

С конца 1980-х – начала 1990-х гг. начинается новый этап в формировании иного взгляда на общественно-политические и национально-культурные события 1920-1930-х гг. Российскими исследователями за последние три десятилетия в этой области была проделана огромная работа: публикации архивных данных, составление мартирологов, проведение выставок, посвященных репрессированным деятелям науки и культуры, и многочисленных научно-публицистических тематических конференций. Основной целью этой работы стала попытка объективного исследования репрессивной политики советского государства, а главное - восстановление и возвращение в художественный и научно-образовательный процесс, изъятых в ее ходе из научного и творческого оборота, имен деятелей культуры и науки и их творческого наследия. В 2000 году Лаборатория исторической информатики нижнетагильской государственной социально-педагогической академии начала создавать единый электронный банк жертв политических репрессий в СССР в рамках реализации проекта «Возвращенные имена». На сегодняшний день эта база включает более 3000000 записей. «Книга памяти Бурятии» – наиболее полный каталог репрессированных по нашей республике.

Исследования проблем становления и развития бурятской культуры и литературы этого периода, творческого наследия и судеб репрессированных писателей становится отдельным научным направлением, в основу которого были положены новые методологические принципы и подходы. Так, в литературоведении, осуществляется пересмотр истории национальных литератур, восстанавливаются имена репрессированных писателей, возвращаются изъятые из художественного оборота произведения. Словарь «Литература народов России. XX век» – результат коллективного труда литературоведов России, в котором с современных методологических подходов пересматривается история становления и развития национальных литератур. Статья, посвященная бурятской литературе, написана с учетом важнейших аспектов духовной культуры народа, интересна не только историческими сведениями об этногенезе, особенностях культурного развития. Главным для нас является то, что в ней не просто указаны имена незаслуженно забытых в годы репрессий писателей, но дается объективная оценка их литературного наследия ^[10]. Актуализация исследования литературы Бурятии первого послереволюционного десятилетия связана с необходимостью переосмысления историко-культурных особенностей периода становления советской власти и формирования социалистической культуры, запечатленных в художественных произведениях. В изданиях «Буряадай уран зохёолнодой рассказууд, 1917-1967» (1967), «Писатели Аги. XX век» в 5-ти томах (2005), «Антология литературы Бурятии XX-XXI веках» в 3-х томах представлены ранее не публиковавшиеся и поэтому неизвестные широкому кругу читателей поэтические, прозаические и драматические произведения Б. Барадина, Р. Галанова, Д. Дашинимаева, Ц. Дона, Д.-Р. Намжилона, Солбонэ Туя и других.

Начиная с 1991 г. по настоящее время, был проведен ряд тематических научно-практических конференций, посвященных юбилейным датам Ц. Жамцарано, Г. Ц. Цыбикова, Б. Барадина, Д. Дашинимаева, Ц. Дона, А. Доржиева, Э.-Д. Ринчино, солбонэ Туя и других. На проводимых периодических конференциях «Мир Центральной Азии», «Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии», «Байкальские встречи», «Батуевские чтения», «Доржиевские чтения», «Цыбиковские чтения» и многих других, проводимых Бурятским научным центром и вузами нашего города освещаются проблемы традиций и преемственности культурного наследия, причины и последствия репрессивной политики, осуществляется анализ деятельности и творчества репрессированных деятелей культуры Бурятии. «Бурятия: календарь знаменательных и памятных дат», издаваемый при поддержке Министерства культуры Бурятии отражает важные политические, экономические и культурные события жизни нашей Республики, в том числе и факты из жизни и деятельности репрессированных общественных деятелей, писателей, внесших весомый вклад в развитии культуры нашего региона и страны в целом.

Отдельным направлением является кропотливая работа по публикации архивов, писем, дневников репрессированных общественных деятелей. Остаются в научном плане актуальными и сегодня, получившие высокую оценку Русского географического общества в начале XX века, «Путевые дневники (1903-1907)» Ц. Жамцарано, «Буддист-паломник у святынь Тибета: дневник (1899-1902)» Г.Ц. Цыбикова, «Жизнь в тибетском монастыре Лавран: дневник буддийского паломника (1906-1907)» Б. Б. Барадина, опубликованные в 1-ом томе «Таежная, озерная, степная: произведения бурятских ученых и писателей» ^[16]. Эти дневники представляют собой богатый фактологический материал по буддийской культуре.

Одной из важных составляющих процесса реабилитации является введение имен и творчества в образовательный и воспитательный процесс. В практически единственном исследовании детской бурятской литературы от зарождения до 1960-х годов Е.Г. Пахутовой проанализирована книга для чтения Д.-Р. Намжилона «Улаан туяа» ^[12]. Альбом-пособие для учителей бурятских школ «Писатели Бурятии», изданный в 1981 году, включает в себя информацию о жизни и творчестве Ц. Дона, Д. Дашинимаева. Серия «Школьная библиотека», которая была очень популярна в советское время и возрождается сегодня, представлена своевременным и необходимым изданием «Таежная, озерная, степная: произведения бурятских ученых и писателей» в 15-ти томах (2012), в который вошли путевые дневники Б. Барадина, Ц. Жамцарано, Г. Цыбикова, знакомящие с буддийской культурой, а также повесть Ц. Дона «Затмение луны». Хрестоматия для учащихся «Тоонто нютаг» включает в себя отрывки из пьесы Б.Барадина «Великая сестрица шаманка». В учебных заведениях, библиотеках, ДК и КДЦ Республики, во Дворце детского и юношеского творчества г. Улан-Удэ стало традицией проводить «Уроки памяти», «Белые пятна истории», книжные выставки, литературно-музыкальные вечера и другие мероприятия, посвященные, творчеству репрессированных общественных, религиозных деятелей и писателей Бурятии.

Исторически сложилось, что Россия является многонациональным и многоконфессиональным государством, поэтому региональные исследования национальных, религиозных, культурных отличий имеют особенную значимость, без которых невозможно составить целостную картину развития нашего государства. Изучение с новых методологических позиций, учитывающих весь комплекс мировоззренческих, идейно-политических и культурно-исторических условий деятельности представителей бурятской интеллигенции, сегодня осуществляется действительная реабилитация научного и творческого наследия бурятских деятелей, демонстрирующая, что бурятская национальная культура и литература 1920-х гг. имела четкие эстетические ориентиры, направленные на сохранение и передачу общечеловеческих и национальных ценностей. Целостность национальной бурятской культуры представляет собой не только функционирование и развитие всех областей искусства – театра, литературы, музыки, живописи, но и сохранение и трансляция традиционных ценностей повседневной культуры и религиозного мировоззрения. Уважительное и бережное отношение к культурному наследию, к исконным традиционным ремеслам, несмотря на радикальные преобразования в культуре в советский период, в основе которых лежала неразрывная связь с идеологическим компонентом, никогда не исчезали из национальной культуры.