«Бесшумная революция» Президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана

Статья подготовлена в рамках гранта МГИМО МИД России «Толкование понятия “революция” в Турции и арабском мире».

C 2002 года Реджеп Тайип Эрдоган и его Партия справедливости и развития планомерно проводили реформы, затронувшие все сферы общественной жизни. Турецкое руководство называло их «бесшумной революцией»^[1]. На протяжении всего своего правления и в особенности в последние годы турецкий лидер делает упор именно на революционность проводимых изменений. Акцент на термине «революция» не случаен и является отсылкой к реформам, проводимым в 1920-х гг. Мустафой Кемалем.

Президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану за последние 15 лет удалось сконцентрировать в своих руках всю полноту власти. Заключительным шагом в этом направлении стал референдум, состоявшийся в Турции 16 апреля 2017 года: на нем с небольшим перевесом (51,4% против 48,6%) победу одержали сторонники действующего президента. Турецкий лидер отметил, что произошедшее стало настоящей «революцией»^[2] и изменит ход истории турецкого государства. Он также добавил, что впервые в истории страны изменение политической системы прошло мирным путем^[3]. Положительный исход референдума не выглядит неожиданностью. На протяжении долгого времени Эрдоган и его Партия справедливости и развития (ПСР) планомерно двигались к концентрации власти. При этом одним из основных инструментов достижения данной цели выступала аналогия преобразований Эрдогана с реформами отца турецкой нации Мустафы Кемаля.

Стоит отметить, что термин «революция» играет особую роль в существовании турецкого государства. Еще в 1908 году в Турции произошла младотурецкая революция, целью которой было свержение султана и восстановление действия конституции^[4]. Современное турецкое государство оформилось в результате войны за независимость, или кемалистской революции 1919-1923 гг. Возглавляемая Мустафой Кемалем национально-освободительная борьба с иностранными интервентами – войсками Антанты – объединила страну и позволила сохранить Турцию как единое государство^[5]. Лозаннский мирный договор, заключенный в 1923 году, окончательно оформил распад Османской империи^[6] и определил границы нового государства – Турецкой Республики, первым президентом которой стал Кемаль. Впоследствии он получил фамилию Ататюрк – «отец турок».

Самоотверженная борьба с захватчиками, которая закончилась победой турецких сил, сделала Кемаля национальным героем. Более того, ему удалось добиться исключения многих кабальных для Турции положений из Лозаннского договора, что также упрочило его лидерские позиции. Ататюрк пользовался неоспоримым политическим авторитетом и широкой популярностью среди населения. Именно благодаря этой поддержке Кемалю удалось претворить в жизнь радикальные для турецкого общества нововведения, которые получили название Atatürk Devrimleri – «Коренные реформы Ататюрка» («революции Ататюрка»). Они стали базисом нового турецкого государства.

Все реформы строились вокруг основной идеи - вестернизации жизни, которая предполагала искоренение пережитков османского наследия. Результатом этого процесса стали упразднение султаната и провозглашение Республики по подобию европейских государств. Кардинальные изменения произошли в религиозной сфере: была проведена отмена халифата и шариатского законодательства, запрещалась деятельность религиозных орденов и организаций; закрытию подлежали религиозные школы, на место которых пришли светские учебные заведения. Впервые в турецкой истории внимание было уделено правам женщин: им разрешили наравне с мужчинами пользоваться общественным транспортом; было запрещено многоженство; в 1934 году их наделили избирательными правами. В повседневной жизни также произошли изменения: реформа одежды, закон о фамилиях, введение международного календаря^[7].

Реформы Ататюрка, проводимые созданной им Народно-республиканской партией (НРП), позволили в кратчайшие сроки сделать из консервативной исламской страны европейское государство. Именно в этой связи для обозначения реформ использовался термин «devrimler», который дословно переводится как «революции» и обозначает кардинальные изменения.

Преобразования, произошедшие в Турции в 1920-1930-х гг., безусловно, приблизили Турцию к ведущим европейским государствам. Однако этот прорыв не находил единогласной поддержки в турецком обществе. Помимо самого направления реформ, меры, за счет которых были достигнуты результаты, также довольно противоречивы.

Стоит отметить, что после кемалистской революции Ататюрк пользовался неограниченным авторитетом среди населения. Став президентом, он фактически собрал всю власть в свои руки. Именно это и позволило Народно-республиканской партии провести в короткий срок масштабные изменения. Однопартийная система, установленная Кемалем, не предполагала плюрализма мнений. Более того, поддержку реформам обеспечивала и сама фигура лидера нации, который был олицетворением свободы и независимости. Все решения Ататюрк принимал лично, в связи с чем его часто называют «диктатором-демократом»^[8]. Проведение реформ обеспечивал и серьезный военный надзор: при Кемале армия стала одним из гарантов демократии и светскости в стране.

Отдельно стоит остановиться и на самих реформах. Безусловно, с демократической точки зрения преобразования были прорывными, однако для турецкого общества, основами которого являются традиционность и преемственность, отказ от привычного уклада жизни был слишком радикальным. Именно этим было обусловлено то сопротивление, с которым пришлось бороться Ататюрку. Центральным предметом споров стал вопрос религии. Турция, всегда жившая по исламским принципам, не могла и не хотела полностью от них отказываться. В подтверждение этого говорят многочисленные восстания, поднятые дервишами и другими религиозными орденами^[9]. Кроме того, многие объединения, деятельность которых была официально запрещена в 1925 году, продолжали действовать подпольно. Часто сопротивление подавлялось жестко: так, в 1926 году первый человек был казнен за неисполнение закона об одежде.

Несмотря на все это, общее восприятие реформ среди населения было положительным, во многом благодаря личности первого турецкого президента. Народ по-прежнему видел в нем освободителя и патриота. Сам же Ататюрк, безусловно, также воспринимал свои «революции» как прогрессивный шаг. Термин «революция» в Турции перестал восприниматься с опаской или как что-то чуждое: отныне он был связан с движением вперед.

В 2002 году с приходом к власти Партии справедливости и развития в турецкой истории начался новый этап, в котором отсылки к реформам Ататюрка стали играть важную роль. Реджеп Тайип Эрдоган после победы ПСР на выборах приступил к проведению широкомасштабных реформ как внутри страны, так и в отношении внешнеполитической линии Турции.

Все внутренние изменения строились вокруг идеи членства Турции в Европейском союзе. Именно для соответствия Копенгагским критериям Турции необходимо было провести реформы в секторе экономики и военной сфере, за которыми пошли реформы здравоохранения, образования, транспорта и энергетики^[10].

Общее направление реформ Эрдогана было схожим с преобразованиями Ататюрка. Вестернизация Кемаля заменилась на вступление в Европейский союз; идея объединения государства, явно прослеживаемая у Ататюрка, присутствовала и у лидера ПСР. Однако наполнение проводимых реформ в корне отличалось от преобразований отца-основателя и даже противоречило им.

Ключевым пунктом внутренней политики Турции стала религия. Президент Эрдоган сам окончил школу имам-хатыбов, а в дальнейшем был тесно связан с религиозным тарикатом Накшибенди. Приверженность исламским ценностям будущий турецкий президент сохранил и тогда, когда возглавил Партию справедливости и развития. Именно по этой причине реформы ПСР были связаны с усилением позиций ислама в политической жизни Турции.

Примечательно, что лидеры партии намеренно отказались от явной происламской повестки, дабы обеспечить себе возможность получить поддержку городского населения^[11]. При этом в действительности роль религии постепенно повышалась^[12].

Наиболее значительным препятствием, стоявшем на пути исламизации, в Турции всегда была армия. Еще при Ататюрке военные стали гарантом светскости и стабильности. На протяжении XX века турецкая армия неоднократно вмешивалась во внутриполитическую ситуацию и меняла вектор развития государства. Руководство ПСР после победы на выборах 2002 года понимало, что военные обладают необходимой силой для свержения любого правящего режима в стране. Именно поэтому одна из первых крупных реформ Партии касалась роли военных и была проведена в 2004 году. С этой целью турецкое руководство и объявляло о приверженности Копенгагским критериям: в соответствии с ними роль армии в политике должна была быть значительно ограничена. Существует точка зрения, что реформы проводились с одобрения самого генералитета, который рассматривал членство Турции в ЕС как окончательную «модернизацию» общества и вследствие этого пошел на ограничение собственной власти^[13]. ПСР также понимала, что по данному вопросу получит полную политическую поддержку европейских государств^[14].

Реформа коснулась Совета безопасности: он стал совещательным органом, а генеральный секретарь Совета отныне назначался премьер-министром. Главой Совета также могло быть назначено и гражданское лицо.

Однако наиболее сильный разрушающий эффект имело судебное дело Эргенекон, в рамках которого многие высокопоставленные генералы лишились своих постов. Аресты по делу начались в 2008 году, а в 2012 году по итогам расследования в тюрьму были отправлены более 500 человек командирского состава^[15].

Заключительным шагом по вопросу участия военных в политической жизни стали аресты, последовавшие за июньской попыткой переворота 2016 года. Именно после этого оформилось окончательное отстранение военных от власти^[16].

Таким образом, в рамках курса на членство в ЕС турецкое руководство сумело убрать главного противника исламизации – военных. Фактически сдерживающих механизмов для ПСР в Турции не осталось.

Одним из ключевых происламских изменений можно назвать реформу образования 2012 года. В ходе нее была введена система обучения «4+4+4», в соответствии с которой первые 4 года уделяются начальному образованию, еще 4 – всеобщему обязательному среднему. Далее у школьников есть выбор, в каком типе заведений они хотят продолжить обучение: в общеобразовательных школах или в религиозных школах имам-хатыбов. Сам Эрдоган назвал подобное разделение «революционным подходом» к образованию^[17]. К тому же после прихода к власти ПСР началось широкое строительство мечетей при школах и университетах.

Помимо этого, стоит упомянуть и деятельность Управления по делам религии. Оно отвечает за деятельность всех мечетей Турции, а также за строительство мечетей по всему миру на турецкие средства. Планируется строительство мечетей в Казахстане, Грузии, Эстонии и других странах.

Изменения коснулись и внешнего вида турков. Так, в 2013 году работникам госучреждений разрешили носить хиджаб, в 2014 подобное разрешение распространилось на старшую школу, а в 2017 году запрет был снят для женщин-курсантов и офицеров. Президент Эрдоган отмечал, что данные принципы «станут революцией в вопросе прав женщин»^[18].

Помимо реформ образования и системы безопасности, «революцией» внутри страны Эрдоган называет реформы в сфере здравоохранения, законодательства, транспорта.

Проект городских больниц, инвестиции в который превысили 10 миллиардов долларов, обеспечил Турцию более чем 41000 коек. Кроме того, проводится широкое строительство крупных региональных медицинских центров. Реджеп Эрдоган заявлял, что проблемы в области здравоохранения будут решены после данной «революции»^[19].

Транспортная реформа была запущена в 2007 году и предполагает к 2023 году строительство 4000 километров железнодорожных путей и 5000 километров магистральных дорог^[20]. При этом планируется увеличить долю железнодорожного и водного транспорта в перевозке пассажиров и грузов.

Законодательные реформы были проведены по итогам референдумов 2007, 2010 и 2017 гг. Референдум 2007 года определил кворум парламента в 1/3 от общего количества, а также установил 5-летний срок избрания президента. Все это упрочило позиции правящей партии. Референдум 2010 года был направлен на то, чтобы ограничить полномочия Конституционного суда. Суд обладал уникальным правом запрещать деятельность политических партий, что практически произошло и с Партией справедливости и развития в 2008 году (тогда под нажимом Эрдогана суд принял решение в пользу ПСР). Чтобы избежать повторения подобной ситуации, было принято решение о реформировании суда. Отныне общее число судей увеличивалось с 11 до 17, при этом 14 из них назначал лично президент. Тем самым Конституционный суд вслед за военными утратил возможность влиять на политику ПСР.

Положительный исход апрельского референдума 2017 года дал турецкому президенту практически неограниченную власть. Отныне президент может официально вступить в парию. Упраздняется должность премьер-министра, правительство будет напрямую подчинено президенту, который может распускать его и лично назначать министров. Эти изменения стали наиболее кардинальными политическими преобразованиями в истории современной Турции.

Идея президентской системы была впервые выдвинула еще в 2005 году^[21], работа же в данном направлении началась в 2011 году после удачного для ПСР референдума 2010 года. В ноябре 2015 года предложение о переходе к президентской форме правления было внесено в предвыборную программу Партии справедливости и развития.

Именно с 2015 года в риторике Эрдогана все заметнее стало упоминание тех революционных изменений, которые правящей партии удалось осуществить с 2002 года. Он отмечал, что после «исторического»^[22] референдума Турция станет лучше. Президент Турции также отмечал, что «произошедшие за 15 лет изменения» нашли отклик у населения, а сам референдум обозначил как событие, «которому нет равных в мире»^[23].

Столь серьезные изменения внутри страны сказались и на внешней политике. Провозглашенный курс на тесное сотрудничество с Западом с главной целью – вступлением в ЕС – не совсем отражал настроения турецкого руководства. Вместе с процессом исламизации Турция стала обращать все больше внимания на сотрудничество с соседями. Результатом этого стала доктрина «Ноль проблем с соседями», предложенная в 2008 году. Ее автором стал бывший министр иностранных дел Ахмет Давутоглу. В соответствии с ней была выдвинута и идея неоосманизма, которая предусматривает возвращение Турцией своего влияния в странах, территории которых входили в Османскую империю. Предполагалось, что в рамках этого процесса внимание будет обращение и на тюркские регионы различных государств, в том числе и России^[24]. Идеология неоосманизма^[25] была жестко встречена Народно-республиканской партией, которая считала ее нарушением заветов Ататюрка^[26].

Именно с середины 2000-х гг. во внешней политике Турции наметился поворот на Восток. Связано это было в том числе и с неудачными переговорами по вступлению Турции в Евросоюз, в ходе которых руководство организации предъявляло все новые и новые требования (к примеру, они требовали изменить антитеррористическое законодательство)^[27]. Реального продвижения по данному вопросу не последовало, а начиная с 2015 года он и вовсе зашел в тупик. В 2015 году Эрдоган заявил, что членство в ЕС потеряло привлекательность среди населения страны. «Если в ЕС думают, что Турция будет умолять о своем вступлении в эту структуру, то они ошибаются»^[28], - заявил тогда турецкий лидер. С того времени отношения с Европой лишь осложнились: в 2017 году последовали дипломатические конфликты с Нидерландами и Германией, а 1 октября Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что Турция «больше не нуждается в ЕС» и готова идти «своим путем»^[29].

Сам турецкий президент неоднократно включал изменение внешнеполитических приоритетов Турции в «бесшумную революцию»^[30], проведенную его партией. С приходом ПСР к власти Турция стала уделять значительное внимания региональным конфликтам. В 2006 году она активно участвовала в решении ливанского кризиса, послав на операцию более тысячи военнослужащих. Начиная с 2016 года, Турция играет важнейшую роль в решении сирийского конфликта. Примечательно, что в Сирии турецкая сторона делает упор на сотрудничество не с западными партнёрами, а с Россией и Ираном.

Катализатором взаимодействия Турции и ближневосточных государств также стала и арабская весна^[31]. Реджеп Эрдоган посетил Египет, Тунис и Ливию уже в 2011 году, тем самым продемонстрировав свою поддержку волне революций. Население арабских стран встретило турецкого лидера торжественно^[32]. В рамках визитов был заключен целый ряд экономических соглашений.

Реджеп Эрдоган неоднократно отмечал, что турецкая модель может стать образцом для арабских республик. В 2013 году он заявил, следующее: «Сначала все говорили об арабской весне, теперь кричат о турецкой весне. Турецкая весна произошла 3 ноября 2002 года. Сперва люди называли это «бесшумной революцией»^[33]. Тем самым президент в очередной раз подчеркнул радикальность проведенных ПСР реформ.

Помимо этого, турецкий лидер не скрывает своей поддержки исламской организации «Братья-мусульмане», которая во многих государствах признана террористической. В феврале 2017 года он заявил, что «Братья-мусульмане – лишь идеологическая организация, а не вооруженная группировка»^[34], а также отметил, что в Турции не было замечено никаких актов насилия со стороны организации.

Изменение внешнеполитического курса при Партии справедливости и развития вполне укладывается в общее направление развития страны. Поворот на Восток стал частью той внутренней «бесшумной революции», которой так гордится турецкий президент^[35].

Столь масштабные преобразования не могли стать желанием лишь турецкого руководства. Несмотря на то, что в руках Эрдогана сейчас сосредоточена вся власть, проведение переориентации страны было бы невозможно без хотя бы частичной поддержки населения. И выборы президента, и проведенный в апреле референдум показывают, что поддержка эта довольно серьезная.

Для полного понимания реформ Эрдогана следует вновь вернуться к временам Ататюрка. Реформы отца-основателя насаждались турецкому населению вопреки воли, так как они шли вразрез с традиционными ценностями турецкого общества. Безусловно, в светской Турции продвигались другие идеи и принципы: секуляризм, вестернизация. Однако полностью искоренить османское наследие в Турецкой Республике не удалось: об этом свидетельствует и подпольная деятельность религиозных организаций, и народные протесты против новых реформ.

Именно к традиционным османским ценностям и вернулся в своей политике Реджеп Эрдоган. Определяющая роль ислама, налаживание связей с тюркскими странами и государствами Ближнего Востока – все это было частью политики Османской империи.

Следует отметить также тот факт, что в турецком обществе традиционно сильна роль личности. Именно личность Ататюрка, отца нации, сыграла определяющую роль в преобразованиях 1920-1930-х гг. Население верило своему лидеру и принимало то, что было им чуждо. Схожую тактику использует и Реджеп Эрдоган. Замкнув на себе решение ключевых вопросов в стране, Эрдоган пытается консолидировать нацию вокруг собственной фигуры и тем самым вызвать доверие турецкого населения к проводимой им политике.

Наконец, определение преобразований как «революции» в риторике Эрдогана берет начало в «революциях» Ататюрка. Постоянное сравнение собственных достижений с достижениями первого президента используется для того, чтобы создать положительный образ преобразований и политики партии среди населения.

Референдум, проведенный 16 апреля 2017 года, стал закономерным шагом в политике, проводимой Реджепом Эрдоганом. Он также ознаменовал собой фактическое возвращение к единоличному правлению – еще одной традиции турецкого государства, приверженцем которой был и Мустафа Кемаль.

Из постоянных отсылок к реформам Ататюрка, а также из постоянного констатирования проведенной ПСР «революции» можно сделать вывод, что Реджеп Эрдоган ассоциирует себя с новым отцом турецкой нации. Путем возвращения к истокам турецкой идентичности и традиционным ценностям он намеревается войти в историю Турции не менее прочно, чем первый президент турецкого государства.