Двухпартийность на региональном уровне: конфликты и столкновения большевиков и левых эсеров в местных советах весной-летом 1918 г.

Концевой Илья Анатольевич кандидат исторических наук ведущий специалист Государственного архива Российской Федерации 119435, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Большая Пироговская, 17 Kontsevoi Ilya Anatolevich PhD in History Lead specialist of the Russian Federal State Archive 119435, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Bol'shaya Pirogovskaya, 17 ilkontsevoy@gmail.com Другие публикации этого автора

Возникновение политического союза большевиков и левых эсеров в период революции 1917–1918 гг. являлось важным событием, оказавшим влияние на создание советской государственно-политической системы. В центральных органах власти и управления представители большевиков и эсеров заняли ключевые позиции, было образовано двухпартийное правительство ^{[1, с. 142]}. Концентрация властных полномочий в руках членов двух советских партий фактически привела к формированию двухпартийности в центральных органах власти. В местных советах процесс создания двухпартийного союза в конце 1917 г. стал только набирать силу. К марту 1918 г., действуя вместе с большевиками в рамках местных военно-революционных комитетов, левые эсеры смогли добиться определенного влияния в ряде регионов и являлись второй по значимости политической силой ^{[2, с. 81]}. Значительное преобладание большевиков и левых эсеров в политической системе России показали выборы делегатов на III Всероссийский съезд Советов, который состоялся в январе 1918 г. Среди делегатов данного съезда большевики составляли 53%, левые эсеры 21%, а беспартийные – 15% ^{[3, с. 62-63]}. Таким образом, закладывалась основа для создания двухпартийности как в центральных, так и в местных органах власти. Весной 1918 г. политический состав исполкомов губернских советов стал практически полностью двухпартийным, что являлось главной характеристикой взаимодействия партий на региональном уровне ^{[4, с. 190]}.

Деятельность большевиков и левых эсеров в местных советах начала изучаться еще в советский историографический период. Одним из первых к данной проблеме обратился К. В. Гусев, который рассмотрел отдельные аспекты политической борьбы большевиков и левых эсеров в некоторых губерниях Центральной России ^[5]. Исследование взаимодействия большевиков и левых эсеров в различных губерниях проводили Е. Б. Скобелкина ^[6], Л. А. Бухарин ^[7], Н. П. Марченкова ^[8]. Ими рассмотрены проблемы создания и функционирования коалиций двух партий в регионах Европейской части России. Изучение проблем совместной работы двух партий исследователями проводилось в рамках марксистской историографической парадигмы, что означало концентрацию внимания авторов исключительно на борьбе большевиков со своими противниками. Взаимодействие этих партий в качестве важного явления в процессе становления советской власти авторами не изучалось. В современной историографии вопрос о совместной работе большевиков и левых эсеров на местах также становился предметом изучения. Работы А. А. Смирновой ^[9], Т. В. Осиповой ^[10], А. И. Юрьева ^[11], Я. В. Леонтьева ^[12] затрагивают различные аспекты данной проблематики. Авторам удалось провести анализ конфликтов между большевиками и левыми эсерами на основе новых документов. Однако обобщения и подробного рассмотрения данных столкновений историками не осуществлялось. Использование многочисленных архивных документов при изучении данной проблемы позволяет заполнить этот историографический пробел. Наиболее актуальными задачами являются установление характеристик, присущих советской двухпарйтиности на региональном уровне, а также исследование практик взаимодействия большевиков и левых эсеров.

Взаимодействие между большевиками и левыми эсерами в местных советах сопровождалось наличием противоречий и конфликтов, которые стали главной характеристикой двухпартийности. Одним из типов конфликтов были столкновения по вопросам о представительстве партий в исполкомах советов и на местных съездах советов. Впервые конфликт данного рода был зафиксирован в Калужской губернии, где 16‑21 января 1918 г. состоялись заседания I губернского съезда советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. На нем был избран губернский исполнительный комитет (ГИК) ^{[11, c. 242]}. 23 января на заседании этого исполкома рассматривался вопрос о распределении должностей в отделах губисполкома и в его президиуме. Большевики выдвинули предложение об избрании президиума из трех человек, левые эсеры – из четырех. В итоге большинством голосов было решено избрать президиум, в который вошли трое большевиков ^{[13, л. 4]}. Левые эсеры потребовали предоставить им место в президиуме исполкома, однако большевики отклонили их предложение. Представитель левоэсеровской фракции Осадченко заявил, что, несмотря на данный инцидент, левые эсеры «остаются пока работать в Исполнительном комитете, но если фракция большевиков и в дальнейшем будет так проводить различные решения, то они откажутся от работы» ^{[13, л. 4]}.

Решение большевиков было связано с негативным отношением их местных лидеров к левым эсерам. Так, Калужский партийный комитет РСДРП(б), учитывая напряженность между большевиками и левыми эсерами, полностью отверг предложение части большевиков об объединении с партией левых эсеров. 25 января комитет выступил с заявлением, направленным в Московское областное бюро большевистской партии, в котором подчеркнул, что «решительно осуждает всякую политику не только слияния, но и соглашения с партией левых эсеров как таковой» ^{[14, c. 396]}. Двухпартийность в Калужском губисполкоме для большевиков становилась вынужденным сосуществованием с левыми эсерами ради сохранения советской власти.

В дальнейшем отношения между большевиками и левыми эсерами в Калужской губернии лишь продолжали обостряться. В июне 1918 г. произошел резкий кризис, который сильно пошатнул основу двухпартийности в губернии. Причиной этого кризиса стало предложение большевиков о переносе сроков созыва предстоявшего губернского съезда советов, назначенного на 20 июня 1918 г. 12 июня на заседании губисполкома обсуждалась инструкция по созыву губернского съезда, авторы которой предложили перенести съезд на 22 июля ^{[15, л. 59]}. Левые эсеры в знак протеста против такого предложения большевиков применили тактику демонстративного ухода с заседания, что вызвало недовольство большевиков. Калужские большевики в телеграмме, посланной в областное бюро РКП(б), попросили обсудить поступок левых эсеров и сделать им предписание ^{[15, л. 59]}. На следующем заседании ГИК 14 июня 1918 г. большинство его членов вынесли порицание левым эсерам за данный поступок ^{[13, л. 62]}. Большевикам удалось провести в жизнь идею о переносе съезда советов. Делегаты губисполкома проголосовали за их предложение ^{[16, c. 344]}.

Местные левые эсеры, несмотря на противодействие со стороны большевиков, стали вести подготовку к созыву губернского съезда советов, который должен был состояться 27 июня в г. Жиздра Калужской губернии. В уездном исполкоме левые эсеры имели сильные позиции, его председателем был член ПЛСР(и) Балакин ^{[17, с. 76]}. После принятия левыми эсерами решения о созыве съезда советов в Жиздре председатель жиздринской организации РКП(б) Юдин передал Балакину заявление. В нем говорилось, что Юдин «считает такое заседание незаконным, и поэтому фракция коммунистов на него не приедет» ^{[16, с. 352]}. В телеграмме, направленной председателем Калужского губисполкома Артемовым в областное бюро РКП(б), решение левых эсеров о созыве съезда в Жиздре было названо «провокационным» и направленным на подрыв советской власти ^{[15, л. 64]}. Тем не менее левые эсеры не отреагировали на заявления большевиков и не прекратили подготовку к созыву съезда. Только стремление левоэсеровских лидеров избежать крупного конфликта с большевиками позволило отменить решение местных левых эсеров о созыве губернского съезда в Жиздре ^{[11, с. 260]}.

Двухпартийность в Курской губернии также существовала в условиях конфликтов между большевиками и левыми эсерами. Позиции у ПЛСР(и) в данной губернии были довольно сильными. Так, на прошедшем в конце февраля 1918 г. губернском съезде советов большевики составляли 49% от общего числа делегатов, а левые эсеры – 34% ^{[8, с. 242]}. Местные представители РКП(б) пошли на уступки ПЛСР(и), предоставив ей ряд мест в губисполкоме и председательство в губернском земельном отделе ^{[8, с. 111, 245]}. В мае 1918 г. между большевиками и левыми эсерами начались конфликты, что было обусловлено ростом влияния левоэсеровской партии и стремлением РКП(б) не допустить последнюю к управлению советами в губернии. 10 мая открылся съезд советов Курской губернии, на котором присутствовало 183 большевика, 70 левых эсеров и максималистов, составлявших единую фракцию, и 30 беспартийных ^{[18, с. 265]}. Между большевиками и левыми эсерами произошло столкновение по вопросу о формировании губисполкома. После продолжительных споров было принято решение о создании ГИК из 45 представителей, в который избрано 25 большевиков и 20 членов ПЛСР(и), причем большевики уступили одно место в губисполкоме левым эсерам ^{[18, с. 266]}. В руках ПЛСР(и) оказались важные посты комиссаров внутренних дел, земледелия и продовольствия, что свидетельствует о благосклонном отношении местных большевиков к левым эсерам ^{[19, л. 11]}. Данный факт подтверждается решением фракции большевиков Курского губисполкома, принятом в конце мая 1918 г., согласно которому в руки левых эсеров передавался пост председателя губисполкома в обмен на то, что большевики станут во главе местной комиссии по борьбе с контрреволюцией ^{[20, л. 3]}. Таким образом, ради сохранения своего влияния и нахождения взаимовыгодного решения местные лидеры РКП(б) предпочли не доводить взаимоотношения между большевиками и левыми эсерами до конфликта. Взаимодействие двух партий в Курском губисполкоме стало примером заключения компромисса в двухпартийной системе советской власти на уровне губернии.

Значительные противоречия возникли между большевиками и левыми эсерами в Тамбовской губернии, где у ПЛСР(и) были довольно сильные позиции. В марте 1918 г. на I губернском съезде советов между двумя партиями возникли трения, когда большевики потребовали пропорционального представительства в губисполкоме на основании того, что «их партия возглавляет революцию» ^{[21, с. 146]}. Вопреки мнению левых эсеров большевикам удалось добиться реорганизации власти в губернии, упразднив губернский совнарком, где сильные позиции были у левых эсеров. Вместо областного совнаркома был избран губисполком из 15 большевиков и 10 левых эсеров, что позволило большевикам получить в свои руки рычаги управления в губернии ^{[22, с. 9]}.

Впоследствии на заседаниях губисполкома левые эсеры поднимали вопрос о взаимоотношениях с большевиками, жалуясь на то, что последние принимают решения независимо от мнения фракции ЛСР. Лидер местных левых эсеров С. А. Евфорицкий на заседании ГИК 25 апреля 1918 г. заявил, что левые эсеры, находясь в меньшинстве в губисполкоме, «всегда подавляются фракцией большевиков-коммунистов» и от имени фракции отказался от участия в голосовании по одному из рассматривавшихся вопросов ^{[23, л. 167]}.

На II съезде советов Тамбовской губернии во второй половине мая разногласия в двухпартийном союзе проявились еще более отчетливо. На первом заседании этого съезда большевики предложили избрать президиум съезда, в которой должны были войти только члены РКП(б) ^{[23, л. 16]}. Против этого выступил представитель от левых эсеров, который заявил, что из 60 участников съезда левых эсеров было 15 человек, поэтому им должны предоставить 1-2 места в президиуме ^{[23, л. 16]}. Лидер местных большевиков М. Д. Чичканов поставил вопрос об избрании президиума на голосование, и большинством голосов было поддержано предложение об избрании чисто большевистского президиума ^{[23, л. 16 об.]}. Выступивший с речью левый эсер Брызгалов подверг критике большевиков за игнорирование интересов ПЛСР(и) при избрании президиума и отметил, что порядок его формирования «не отвечает принципу пропорциональности представительства пролетарских организаций». Однако предложение Брызгалова о предоставлении левым эсерам 1-2 мест в президиуме было отклонено ^{[23, л. 17]}. Местные большевики продемонстрировали свое нежелание идти на уступки левыми эсерам, игнорируя принцип пропорционального представительства партий в президиуме.

Конфликты, связанные с вопросом представительства двух партий в губернских и уездных исполкомах, возникали и в других регионах России. Так, в мае 1918 г. обострились противоречия между РКП(б) и ПЛСР(и) в Новгородской губернии, где проходил губернский съезд советов. После избрания нового состава губисполкома, куда вошли 14 большевиков, 10 левых эсеров и 1 социал-демократ интернационалист, левоэсеровская фракция потребовала себе большинства в президиуме и пост председателя губисполкома ^{[9, 147-148]}. Большевики отказались идти на уступки левым эсерам. Тогда последние подали официальное заявление о выходе из исполкома и обратились с декларацией к избирателям, в которой заявили о «насилии над фракцией левых эсеров» ^{[24, л. 233]}. Представители РКП(б) раскритиковали поступок фракции ПЛСР(и). Для разрешения этого конфликта из Центрального комитета партии левых эсеров прибыл представитель, который убедил местных левоэсеровских деятелей в необходимости работы в губисполкоме. Фракция левых эсеров отказалась покидать ГИК и согласились с итогами выборов в президиум ^{[24, л. 233]}.

Конфликты по вопросам о представительстве партий в исполкомах советов и на местных съездах советов имели значение для развития двухпартийности на региональном уровне. Их разрешение приводило к заключению компромиссов между большевиками и левыми эсерами. Столкновения, которые не завершались нахождением компромиссного решения, способствовали расшатыванию основ двухпартийности и побуждали обе партии к новым столкновениям, что в ряде губерний фактически подводило большевиков и левых эсеров к противостоянию в борьбе за руководство советскими учреждениями. Тем не менее, несмотря на кризисный характер, двухпартийость продолжала оставаться характерной чертой политической системы на местном уровне.

Избрание делегатов на V Всероссийский съезд Советов являлось важным событием для политического курса государства, поскольку начатая большевиками в мае 1918 г. политика продовольственной диктатуры стала встречать противодействие со стороны значительных масс крестьянства. В связи с данной политикой симпатии сельских жителей, многие из которых до октября 1917 г. поддерживали партию социалистов-революционеров, стали смещаться в сторону левых эсеров. Об этом говорят сведения о партийном составе губисполкомов в июне 1918 г. Если учесть тот факт, что в большинстве губерний Центрального промышленного и Центрально-черноземного регионов были созданы объединенные губисполкомы советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, то значительное представительство левых эсеров в их составе выглядит еще более внушительным. Представители ПЛСР(и) имели сильные позиции в Костромском, Курском, Могилевском, Новгородском и Рязанском ГИКах.

Таблица. Партийный состав некоторых объединенных губисполкомов Центральной России в июне 1918 г.

Значительное представительство левых эсеров в советах и их исполкомах не могло не беспокоить местных большевиков в преддверии выборов на V Всероссийский съезд Советов. Стремление местных членов РКП(б) избрать как можно больше своих представителей на съезд во многом предопределило конфликты с левыми социалистами-революционерами. Серьезный кризис во взаимоотношениях большевиков с левыми эсерами по вопросу о выборах делегатов на V Всероссийский съезд Советов возник в Вятском губисполкоме, где на заседании, посвященном выбору делегатов на Всероссийский съезд Советов, большевиков и левых эсеров оказалось поровну. Председатель губисполкома большевик Крупин предложил избрать двух делегатов от обеих партий, поскольку губисполком не мог остановить свой выбор ни на одном из кандидатов. Предложение фракции большевиков об отправке двух делегатов от обеих фракций было отклонено левыми эсерами, которые сослались на решение ВЦИК, согласно которому губисполком должен направить только одного делегата ^{[26, л. 5]}. Местные большевики выразили протест против избрания делегатом от губисполкома члена ПЛСР(и), заявив, что они являются преобладающей партией в исполкоме, тогда как левые эсеры ушли с ответственных постов. Заседание по выбору делегатов на V Всероссийский съезд Советов закрылось, так и не приняв решение об отправке представителей от губисполкома на съезд ^{[26, л. 5-6]}.

На III съезде ПЛСР(и) представитель от Вятской губернии Г. А. Трейтер отметил, что на заседании губисполкома было произведено голосование по кандидатурам делегатов на Всероссийский съезд Советов и наибольшее число набрал представитель левых эсеров, вследствие чего председатель губернского исполкома большевик Крупин обвинил избранного левоэсеровского делегата Ф. Курилова в «контрреволюционности» ^{[27, с. 259]}. Левые эсеры опротестовали действия большевиков, заявив, что председатель губисполкома оскорбил делегата от фракции левых эсеров ^{[27, с. 712]}. 25 июня на следующем заседании губисполкома левые эсеры оказались в большинстве и утвердили Курилова в качестве делегата на V Всероссийский съезд Советов ^{[28, л. 14]}. Большевистская фракция попросила СНК отменить решение об отправке одного делегата от Вятского губисполкома и разрешить большевикам направить своего представителя на съезд Советов ^{[26, л. 6]}. По всей видимости, большевикам удалось пересмотреть постановление об отправке делегатов на съезд, несмотря на тот факт, что Курилов был официально избран представителем губернского исполкома. 25 июня 1918 г. на новом заседании губисполкома, где большевики оказались в большинстве, вероятно, было принято решение не отправлять Курилова на съезд Совета в качестве делегата от Вятской губернии. Представители РКП(б) в лице председателя губисполкома Крупина отказались выдать левоэсеровскому делегату мандат на Всероссийский съезд Советов ^{[28, л. 13]}. Левый эсер так и не получил решающего голоса на съезде Советов. В анкетах участников съезда Советов, которые они заполняли в период работы данного съезда, были указаны фамилии большевиков Щелкалова и Робигина в качестве делегатов от Вятского губисполкома ^{[27, с. 712]}. Можно предположить, что руководство СНК дало добро большевистской фракции ГИК на избрание двоих большевистских делегатов на этот съезд.

В Могилевском губисполкоме большевики и левые эсеры имели практически равное представительство, поэтому члены фракции ЛСР выступили с инициативой отправить на съезд Советов по одному представителю от каждой фракции ^{[29, с. 454]}. Большевики им возразили и потребовали избрания делегатом только одного представителя РКП(б), ссылаясь на то, что левые эсеры являются «явными противниками советской власти» ^{[29, с. 454]}. Тем не менее губисполком встал на сторону левых эсеров, и на съезд было отправлено два делегата от обеих фракций ^{[30, л. 51]}. Впоследствии большевики получили из Москвы телеграмму с просьбой прислать на съезд дополнительных членов РКП(б) ^{[30, л. 55]}. Для обсуждения этого поступка большевиков 2 июля 1918 г. было собрано специальное заседание Могилевского губисполкома. В ходе заседания левые эсеры, которых не поставили в известность об отправке дополнительных делегатов, пытались протестовать против действий большевиков, несмотря на все попытки фракции РКП(б) признать заседание губисполкома лишь частным совещанием ^{[30, л. 55]}. Представитель левоэсеровской фракции Левшунов возмутился поступком большевистской фракции, попросил разобраться, кем была направлена телеграмма из Москвы, и получил поддержку собравшихся делегатов. В итоге большинство членов губисполкома пришли к выводу, что телеграмма, пришедшая из Москвы, была направлена от имени большевика Вайнштейна, избранного делегатом на V Всероссийский съезд Советов, а не от имени ВЦИК. Было принято решение апеллировать во ВЦИК о признании недействительными мандатов пятерых дополнительных делегатов от Могилевского губисполкома ^{[30, л. 56]}.

Подобный случай был далеко не единственным фактом нарушения большевиками процедуры выборов. Так, в мандатную комиссию V Всероссийского съезда Советов было направлено заявление Козельского уездного комитета ПЛСР(и) Калужской губернии о нарушениях, допущенных при выборах делегатов от уезда. Левые эсеры протестовали против избрания делегатами на съезд двоих представителей от фракции большевиков, так как в Козельском уездном совете они составляли вторую по величине фракцию в 17 человек после большевиков, которых было 23 ^{[27, с. 140]}. Местные левые эсеры требовали предоставить члену их фракции место на съезде Советов с правом решающего голоса ^{[27, с. 141]}. В данном случае большевики пошли на уступку левыми эсерам и, рассмотрев их заявление, наделили левоэсеровского представителя от Козельского уездного совета решающим голосом ^{[27, с. 141]}.

Кузнецкий уездный исполком Саратовской губернии проигнорировал интересы левых эсеров при избрании делегатов на Всероссийский съезд Советов. 25 июня 1918 г. уездный комитет ПЛСР(и) информировал свой ЦК о неправильно проведенных выборах делегатов. Левые эсеры указали на отсутствие представительства на заседании уездного исполкома, где выбирали делегатов на съезд в Москву. По их данным, из всего состава исполнительного комитета (20 человек) на этом заседании присутствовало только девять ^{[27, с. 241]}. Отвергнув предложение ПЛСР(и) о созыве уездного съезда советов, члены исполкома выбрали делегатами двоих большевиков ^{[27, с. 241]}. Кузнецкая партийная ячейка левых эсеров назвала подобные выборы «недопустимыми» и попросила ЦК партии левых эсеров содействовать предоставлению своему делегату от Кузнецкого уездного совета права решающего голоса на предстоявшем съезде Советов ^{[27, с. 242]}.

Согласно исследованию Я. В. Леонтьева, основанному на анализе документов ГА РФ, сведения о количестве делегатов Всероссийского съезда Советов от партий большевиков и левых эсеров, представленные большевиком В. Н. Максимовским от имени мандатной комиссии, не в полной мере отражали реальное влияние двух партий, поскольку левые эсеры недосчитались множества делегатских мандатов. Так, избранный делегатом с правом решающего голоса от Можайского уездного совета левый эсер П. И. Дубов получил только совещательный голос. То же самое произошло с левыми эсерами Ефремовым (от Клинского уездного совета), И. Жеребцовым (от Кронштадского совета), эсером-максималистом В. А. Илгуновым, представлявшим исполком города Орша, а также еще с целым рядом левых эсеров ^{[12, с. 55]}.

5 июля 1918 г. вопрос о проведении выборов делегатов стал главной темой споров на заседании мандатной комиссии V Всероссийского съезда Советов, где левые эсеры попытались опротестовать нормы представительства делегатов на съезд. Камнем преткновения между большевиками и левыми эсерами в вопросе об избрании делегатов стал принцип отправки дополнительных (кооптированных) делегатов от РКП(б) местными советами, что и обеспечило большевикам значительное преобладание над левыми эсерами. Левые эсеры выступили против участия в съезде делегатов от уездных и областных исполкомов для тех губерний, которые были не представлены на съезде. Они высказались за наделение решающим голосом делегатов от волостных советов в случаях, когда эти делегаты не участвуют в выборах уездных советов. Однако все их предложения были отклонены большевиками ^{[31, л. 6-7]}. Несмотря на тот факт, что левые эсеры оспаривали множество делегатских мандатов большевиков, никакой проверки проведения выборов не состоялось. По подсчетам Я. В. Леонтьева, в случае аннулирования спорных мандатов большевистских делегатов левые эсеры получили бы большинство на съезде Советов в 46,2%, тогда как большевистская фракция составила бы только 43,6% ^{[12, с. 62]}.

Выборы на V Всероссийский съезд советов показали наличие глубинных противоречий между большевиками и левыми эсерами и оказали значительное влияние на крушение двухпартийности. Лидеры РКП(б), пытаясь любой ценой заполучить подавляющее большинство на съезде, толкали левых эсеров к новой конфронтации, что приводило к нарушению стабильности двухпартийной системы. В конечном счете, проведение выборов стало одним из поводов левоэсеровского восстания 6 июля 1918 г., поскольку руководители ПЛСР(и) осознали невозможность изменить политику правительства легальным путем.

Столкновения между большевиками и левыми эсерами в рамках системы двухпартийности, имевшие политические причины, были распространенным явлением. Конфликты такого рода стали возникать еще весной 1918 г. Впервые сильные противоречия двух партий проявились в Калужской губернии. В начале апреля 1918 г. местные активисты РКП(б) в Калуге выступили за проведение повальных арестов «контрреволюционеров» из числа меньшевиков, в том числе в ночное время, что вызвало недовольство со стороны левоэсеровской фракции. Кроме того, председатель Калужского губисполкома П. Я. Витолин обвинил левых эсеров в поддержке забастовки железнодорожных служащих и сочувствии противникам большевиков. По его словам, левые эсеры стали распространять в своих газетах «заведомо ложные слухи об обысках», несмотря на то, что сами в них участвовали ^{[13, л. 35]}. Лидеры калужской ячейки ПЛСР(и) Е. Пятницкий и Н. Пароль действительно приняли участие в забастовке железнодорожных рабочих совместно с меньшевиками, что еще более ухудшило отношение к ним со стороны большевиков ^{[32, с. 794]}.

Большевистские делегаты на заседании губисполкома раскритиковали поведение левых эсеров за то, что Пятницкий, выступая на митинге железнодорожников, «произносил речи, призывающие к борьбе против Совета, требовал включения в список пункта о немедленном созыве съезда, призывал к борьбе с большевиками» ^{[13, л. 36]}. Некоторые большевистские делегаты даже потребовали арестовать Пятницкого и Пароля ^{[11, с. 250]}. Фракция РКП(б) осудила роль, которую играли в забастовке «отдельные члены» партии левых эсеров, находя ее двойственной и «идущей против советской власти» ^{[13, л. 39]}. Отдельные члены РКП(б) в Калужском губисполкоме даже отмечали, что после этого события работа их с левыми эсерами «не представляется возможной» ^{[13, л. 39]}. Члены партии левых эсеров отвергли все обвинения и заявили, что на основании действий Пятницкого нельзя обвинять всю левоэсеровскую фракцию ^{[13, л. 37]}. Таким образом, двухпартийность в Калужской губернии пережила кризис, который привел к усилению конфронтации между представителями двух советских партий.

Политические конфликты между большевиками и левыми эсерами послужили причиной обострения взаимоотношений двух партий в Петергофском уезде Петроградской губернии. Так, на уездном съезде советов 11–13 мая 1918 г. была принята левоэсеровская резолюция с критикой создания постоянных вооруженных сил ^{[33, с 122]}. А в июне 1918 г., когда большевикам на уездном съезде советов удалось провести предложение о поддержке внутренней политики правительства, во время дебатов между партиями произошла перепалка, в ходе которой большевик Ф. М. Рядок «гневно осудил раскольническую политику эсеров» ^{[33, с 122]}. Левоэсеровская фракция потребовала удаления его со съезда и, когда ее требование не было выполнено, покинула зал заседаний. Съезд избрал исполком из представителей РКП(б) ^{[33, с 122]}. Таким образом, в Петергофском уезде местные представители РКП(б) своими действиями спровоцировали левых эсеров на выход из исполкома и тем самым фактически ликвидировали двухпартийный союз.

Принятие декрета от 11 июня 1918 г. о создании комитетов бедноты в деревне встретило серьезную оппозицию со стороны левых эсеров. Местные левоэсеровские активисты, получив распоряжение ЦК ПЛСР(и) о противодействии декрету, стали проводить в ряде губерний политику, направленную на критику издания этого декрета. Наиболее значительными конфликты между большевиками и левыми эсерами по данному вопросу были в Центральном промышленном и Центрально-черноземном регионах России. В ряде случаев противоречия между большевиками и левыми эсерами по вопросу о введении комбедов в деревне приводили к серьезным кризисам двухпартийности в регионах. Так, в Воронежской губернии местные левые эсеры, возглавлявшие продовольственный комиссариат, выступили против жестких мер по изъятию зерна у крестьянства, что привело к недовольству со стороны большевиков. 15 июня 1918 г. губернский комитет РКП(б), рассматривая на своем заседании вопрос о «саботажнической деятельности» левых эсеров, постановил удалить всех представителей этой партии из продовольственного комиссариата ^{[34, с. 183]}. Левые эсеры отказались выполнить требования большевиков, которые предлагали фракции ЛСР земельный, юридический и некоторые другие отделы губисполкома взамен продовольственного ^{[26, л. 2-3]}. 17 июня представители ПЛСР(и) в полном составе покинули заседание ГИК в знак протеста против действий большевиков и постановили отозвать своих представителей из всех отделов губисполкома ^{[26, л. 2-3]}. Покидая заседание губисполкома, левые эсеры заявили фракции РКП(б), что они «пойдут в низы» и там «будут бороться с большевиками» ^{[6, c. 69]}.

Большевики подвергли фракцию левых эсеров жесткой критике. Лидер местной партийной организации РКП(б) И. Я. Врачёв сообщал в Президиум ВЦИК, что «партия безответственных и бесхарактерных левых эсеров снимает с себя всякую ответственность за работу Воронежской губернии и подобно центру дезертирует со своих постов» и требовал от всех местных коммунистических организаций и фракций осудить «этот позорный и безумный шаг левых эсеров» ^{[35, с. 300]}. Двухпартийность в Воронежской губернии оказалась в состоянии кризиса ввиду разногласий между большевиками и левыми эсерами, которые стали рассматривать друг друга в качестве противников.

Политические столкновения между большевиками и левыми эсерами после принятия декрета о комбедах продолжились в Калужской губернии. 22 июня 1918 г. на заседании Жиздринского уездного исполкома левые эсеры заявили, что создание комбедов «на руку только деревенским бездельникам», и их фракция отказалась от голосования по данному вопросу ^{[8, с. 168]}. В Жиздринском уисполкоме едва не возник вооруженный конфликт. В ходе бурных дебатов на одном из заседаний председатель уездного исполкома левый эсер Балакин, возражая против создания комбедов, выхватил револьвер и стал угрожать им большевикам ^{[26, л. 1]}. Представитель фракции большевиков Лучкин потребовал от ЦК РКП(б) и Совнаркома принять меры против левых эсеров и предоставить большевиками необходимые полномочия ^{[26, л. 1]}.

В ряде губерний усилия левых эсеров по противодействию продовольственной политике СНК увенчались успехом. Так, в некоторых уездах Тверской губернии точка зрения ПЛСР(и) о невозможности создания комбедов возобладала, и уездные исполкомы приняли решение их не создавать. В июне 1918 г. декрет о комбедах был опубликован всего в четырех уездах губернии, так как в остальных левые эсеры сильно сопротивлялись его проведению в жизнь ^{[10, с. 141]}. Подобные резолюции были приняты на уездных съездах советов в Тульской губернии. 15 июня 1918 г. на съезде советов Богородицкого уезда этой губернии большинство делегатов постановило, что комбеды «вносят раскол в ряды крестьянства» ^{[36, с. 127]}. Резолюция против комбедов также была принята на съезде советов Белевского уезда в начале июля 1918 г. ^{[37, л. 13]}.

В Орловской губернии левые эсеры имели сильные позиции в советах и часто возглавляли земельные и продовольственные отделы. Вследствие противоречий между двумя партиями в губисполкоме происходили постоянные конфликты, что делало его неработоспособным ^{[10, с. 135]}. Острые разногласия между большевиками и левыми эсерами в губернии приводили к расшатыванию их политического союза. Так, 27 июня 1918 г. уездный исполком Карачевского совета, в котором у руководства находились левые эсеры, отклонил решение о создании комбедов. Большинство делегатов отказались от этой идеи и постановили, что продовольственный кризис может смягчить только установление твердых цен на предметы первой необходимости, а не продовольственная диктатура, «от которой, в первую очередь, страдает трудовое крестьянство и рабочий класс» ^{[38, л. 16]}. 3 июля на заседании уездного исполкома большевики Новиков и Капралов попытались опротестовать принятие данного постановления, однако успеха не имели. Левоэсеровское большинство уисполкома отвергло предложение большевиков о включении в повестку дня вопроса о пересмотре постановления ^{[38, л. 17]}. Большевистская фракция в полном составе покинула зал заседаний, применив такую же тактику, какую использовали левые эсеры в Воронежском губисполкоме ^{[38, л. 17]}.

Местные левые эсеры оказали противодействие продовольственной политике большевиков в Тамбовской губернии. Так, на одном из заседаний ГИК местный левый эсер Булановский отмечал, что «продовольственная диктатура не вполне рациональна» и высказывался за установление твердых цен на продукты потребления ^{[27, с. 223]}. Острый конфликт по вопросу о создании комбедов между большевиками и левыми эсерами возник на съезде советов Тамбовского уезда, который отрылся 26 июня 1918 г. Председателем съезда был избран левый эсер В. Чернов, который выдвинул резолюцию фракции ЛСР, принятую большинством голосов. Съезд потребовал проводить реквизицию хлеба под руководством местных советов и назвал создание комитетов бедноты «первым ударом по советам крестьянских депутатов» ^[39]. Несмотря на достигнутый на съезде успех, левые эсеры решили смягчить противостояние между двумя партиями, так как председатель съезда Чернов после провала большевистской резолюции заявил, что вопрос этот не может считаться решенным и будет предоставлен на разрешение центральной власти ^{[40, л. 100]}. Таким образом, в Тамбовской губернии местные левые эсеры согласились пойти на компромисс с большевиками ради сохранения двухпартийности.

На северо-западе и севере Европейской России двухпартийный союз большевиков и левых эсеров также пережил кризис. В Псковской губернии левые эсеры активно боролись с созданием комитетов бедноты на уровне уездов и волостей. Делегаты Новоржевского уездного съезда советов под влиянием левых эсеров выступили против политики правительства ^{[27, с. 270]}. Большевики отказались признать решения этого съезда и обвинили левых эсеров в том, что на съезде за резолюции, внесенные фракцией ЛСР, «голосовали совершенно неправильно» ^{[41, л. 33]}. Против комбедов выступили крестьяне в Опочецком уезде. 24 июня 1918 г. жители Воронецкой волости данного уезда под влиянием левых эсеров на валовом сходе постановили, что создание комбедов «внесет развал и разруху» в деревню. Кроме того, крестьянский сход выразил недовольство продовольственной диктатурой, потребовав установить твердые цены на продукты массового потребления ^{[42, л. 30]}.

В Петроградской губернии против принятия декрета о комбедах активно выступали левые эсеры в Лужском и Новоладожском уездных советах. В Лужском уезде члены этой партии разъезжали по деревням и призывали к протесту против создания комитетов бедноты ^{[10, с. 143]}. В итоге местный исполком, несмотря на тот факт, что в мае 1918 г. его делегаты выступили за продовольственную диктатуру, в июне отверг резолюцию об организации комбедов ^{[43, с. 185]}. 19 июня уездный исполком Новоладожского совета Петроградской губернии, состоявший из левых эсеров, принял резолюцию против комбедов и поручил делегатам V Всероссийского съезда Советов требовать отмены декрета, так как он «разжигает войну между крестьянством» ^{[44, с. 244]}.

В Олонецкой губернии левые эсеры и вовсе получили большинство в губисполкоме и провели решение об отмене правительственных декретов о продовольственной диктатуре и создании комбедов ^{[45, с. 262]}. Находившиеся под руководством левых эсеров уездные исполкомы в этой губернии не признавали продовольственную политику Совнаркома. Так, в конце июня 1918 г. на съезде советов Каргопольского уезда, где левые эсеры оказались в большинстве, были приняты резолюции, в которых содержались призывы: «Да здравствует власть Советов крестьянских депутатов!» и «Долой комитеты бедноты!» ^{[44, с. 244]}.

Таким образом, на уровне уездов многих губерний левые эсеры фактически отменили проведение продовольственной политики СНК. Данное явление не могло не сказаться на существовании двухпартийности, которая перешла в кризисное состояние. Непримиримые позиции большевиков и левых эсеров по вопросу о создании комбедов способствовали крушению их политического альянса.

Взаимодействие большевиков и левых эсеров в местных советах в конце 1917 г.–середине 1918 г. действительно оказало значительное влияние на развитие государственно-политической системы Советской России. Конфликты представителей двух партий в советах являлись главной чертой сложившейся в данный период системы двухпартийности. Причины столкновений в рамках двухпартийной системы на региональном уровне заключались в стремлении обеих партий добиться преобладания в исполкомах местных советов и в их идеологических разногласиях. При возникновении конфликтов как большевики, так и левые эсеры применяли тактику ухода с заседаний исполкомов советов, отказывались входить в их состав или заявляли официальные протесты по поводу поведения своих политических оппонентов. Столкновения по вопросам представительства партий в советах чаще всего заканчивались заключением компромиссов. Достижение консенсуса местными большевистскими и левоэсеровскими лидерами происходило путем увеличения представительства той или иной партии в исполкомах региональных советов или же передачи в руки своих оппонентов некоторых важных постов. Однако конфликты приводили и к усилению конфронтации между партиями. В особенности напряженность между партиями проявлялась в ходе конфликтов по вопросу о проведении продовольственной политики правительства. Данные столкновения большевиков и левых эсеров проявились в местных советах в июне‑июле 1918 г. В большинстве случаев подобные конфликты не заканчивались компромиссами и приводили к обострению политической ситуации в губерниях Центральной России. Нарастание непреодолимых противоречий между партиями явилось одной из причин левоэсеровского восстания 6 июля 1918 г. Его подавление запустило процесс исключения левых эсеров из советских органов власти, что впоследствии привело к исчезновению политической конкуренции и установлению диктатуры РКП(б). Период двухпартийности стал важным этапом в формировании ранней советской политической системы, поскольку левые эсеры представляли собой реальную силу, способную влиять на политику местных советов. По заключению А. Рабиновича, рассуждавшего о судьбе партии левых эсеров, «последняя реальная надежда избежать консолидации сверхавторитарной однопартийной советской системы трагически погибла вместе с ними» ^{[46, с. 200]}.