Армянская община Русского Туркестана и развитие промыслов в Закаспийской области (последняя треть XIX – начало ХХ в.)

Галстян Марине Суреновна аспирант, Нижневартовский государственный университет 628602, Россия, Хмао-Югра область, г. Нижневартовск, ул. Ленина, 56 Galstyan Marine PhD Candidate, Department of Documentation and General History, Nizhnevartovskiy State University Lenina ulitsa 56, Nizhnevartovsk, Khmao-Yugra oblast' 628602 Russia gasak-mara@mail.ru

Гайсина Лилия Разимовна специалист, учебно-методический отдел, Нижневартовский государственный университет 628602, Россия, Хмао-Югра автономный округ, г. Нижневартовск, ул. Ленина, 56 Gaisina Liliya Specialist, Educational-Methodological Department, Nizhnevartovskiy State University Lenina ulitsa 56, Nizhnevartovsk, Khmao-Yugra oblast' 628602 Russia flower-lr@mail.ru

Завоевание Средней Азии привело к зарождению промышленности в этом регионе и бурному росту разнообразных промыслов. В организации промыслов на ином, товарном уровне, важную роль сыграли армянские промысловики и торговцы.  

Выходцы из Армении стали первыми переселенцами среди кавказских народов в Средней Азии. Это были, главным образом, мужчины, принимавшие участие в завоевании края. Они переселялись как из российского Закавказья, так и из Османской империи. Наибольший приток армян наблюдался в связи со строительством железной дороги Красноводск-Самарканд и во время Первой мировой войны.

По данным первой Всероссийской переписи населения в четырех областях Туркестанского края численность армянского населения к 1897 г. составила 4862 человека. Большая часть из них, 89 % (4317 человек), находились в городах; 11 % (546 человек) – в сельской местности ^{[1, с. 116]}. Основная часть армян – 4206 человек – была сосредоточена в Закаспийской области. В основном, они проживали в Ашхабаде, Мерве, Красноводске, Узун-Аде ^[2]. К 1909 г. армянское население Закаспийской области увеличилось до 11007 человек ^{[3, c. 30]}.

Русские власти довольно благожелательно относились к армянским переселенцам. Не последнюю роль играл тот факт, что армяне были христианами, и российская администрация вполне обоснованно видела в них своих союзников в этом мусульманском регионе, присоединенном в результате военных действий.  

На новом месте жительства армяне активно включились в хозяйственную жизнь Средней Азии. В городах Туркестанского края появились доходные дома и рестораны, магазины, бани, ремесленные мастерские и фабрики, винодельни, бани, гостиницы, доходные дома, открытые армянами. Генерал-майор Борис Литвинов вспоминал: «Пришли русские войска, за ними потянулись армяне ... открылись лавчонки; прибыли еще войска ... выросли транспортные конторы, заводы, церковь, школа и ... армяне, армяне и армяне. Армяне торговцы вытеснили торговцев татар, армяне портные выгнали портных евреев, армяне – скупщики, перекупщики, содержатели пивных, словом, образовался особый армянский квартал» ^{[4, с. 40]}. В Закаспийской области к 1891 г. армянские торговцы составили 32,2%; из 1514 торговых заведений в этой области 35,1% принадлежали армянам ^{[5, с. 55]}.

Довольно важное значение армянские предприниматели имели в зарождавшейся нефтедобывающей, обрабатывающей (хлопкоочистительной) и пищевой (мукомольной, маслодельной, винодельной) промышленности Туркестана. Немало армян находилось на государственной и военной службе ^{[6, с. 35]}.

В Закаспийской области, наименее развитой в экономическом отношении, армяне стали организаторами рыбного и соляного промыслов.

Добычей рыбы местное население занималось и до прихода русских в этот край. Однако это занятие было уделом наиболее обездоленных, утративших возможность заниматься кочеванием семей, которые, лишившись основного средства производства – скота, ловили рыбу для собственного потребления.

После включения в состав Российской империи Средней Азии рыболовство стало одним из главных занятий местного и пришлого населения Мангышлака и Красноводского залива. Отныне только незначительная часть добытой рыбы шла на собственное потребление, а основной улов поступал на продажу.

Однако местным рыбакам было не под силу организовать поставки рыбы и рыбопродуктов к потребителям в центральной России или в бурно растущие города Русского Туркестана. Основную роль в организации промысла и перевозке рыбы стали играть армянские торговцы.

 Первые сведения о закупках армянскими перекупщиками рыбы у туркмен и казахов относятся к началу 40-х гг. XIX в., когда были построены первые русские укрепления на восточном побережье Каспия. После создания русской морской станции на острове Ашур-Ада в 1842 г. и Ново-Петровской крепости на Мангышлаке в 1846 г. астраханские купцы-рыбопромышленники из армян и русских основывают здесь временные торговые фактории, скупая у местного населения продукты рыбного промысла ^{[7, с. 66]}.

В Мангышлакском уезде рыбный промысел остался индивидуальным делом отдельных семей, которые имели собственные лодки, снасти и другие орудия лова, самостоятельно добывали рыбу и сдавали ее перекупщикам в определенных местах – Бекдаше, Суе и Киндерлинском заливе. Следует отметить, что с постепенным утверждением российской власти на Мангышлаке, рыбным промыслом, наряду с местным населением, стали заниматься и переселенцы – русские и армяне, и они поставляли рыбу армянским купцам на равных условиях с казахами и туркменами. Таким образом, армяне не только являлись скупщиками, но и сами участвовали в добыче рыбы. К 1890 г. в Мангышлакском уезде насчитывалось 514 рыболовецких лодок, из них 32 принадлежали армянским рыбакам ^{[8, с. 135]}.

В Красноводском уезде сложилась иная организация рыбного промысла, главную роль в котором стали играть ватаги – рыболовецкие артели.

Появившиеся вслед за русскими войсками после занятия края в 1874 г. армянские торговцы встретили самое примитивное рыболовство. Туркмены не имели дальноходных лодок и вели добычу рыбы только вблизи побережья, пользовались грубыми наживными снастями с самодельными крючками, которые рвали и рыбу, и сети. Не зная способов посола рыбы и сохранения рыбопродуктов, они не могли заготавливать их впрок и поставлять на рынок.

Армянские торговцы здесь фактически с нуля организовали товарное рыболовство, поставляя местному населению дальноходные лодки и снасти, организуя заготовки рыбы и рыбопродуктов. Поскольку у местного населения не было и не могло быть средств для приобретения современных на тот период лодок и орудий лова (напомним, что рыбной ловлей здесь занимались самые бедные, разоренные семьи), армянские торговцы поставляли их под залог будущих уловов.

Впрочем, и впоследствии, когда промысел уже был налажен, армянские торговцы продолжали широко использовать практику выдачи денежных задатков. Средний размер таких задатков вначале был от 100 руб. на лодку, но к концу XIX в. увеличился до 400-500 руб. Русские власти с тревогой отмечали, что туркмены «большею частью наивно и расточительно распоряжаются этими деньгами, вследствие чего, в результате ежегодных расчетов, по окончании лова, хозяева лодок, получившие задатки, остаются большею частью в долгу у ватажников, так как редкому ловцу удается наловить и доставить на ватагу рыбы, на сумму полученного задатка, при тех возможно пониженных деньгах, по которым делаются расчеты» ^{[8, с. 131]}. Цена за рыбу колебалась в пределах от 1 руб. 30 коп. до 1 руб. 70 коп. за пуд, причем в стоимость рыбы включались вязига и клей, которые сбывались затем по ценам, значительно превышающим стоимость рыбы.

Тем не менее, задатки, которые фактически являлись кредитованием, позволяли поддерживать лодки в рабочем состоянии и оснащать их необходимым инструментом. Поэтому в том же отчете отмечалось, что «несмотря на очевидность такой эксплуатации, туркмены держатся за рыбный промысел» ^{[8, с. 132]}. С должников, не способных расплатиться за полученные суммы, перекупщики взимали новые расписки; в суд, как правило, они обращались крайне редко, да и такие дела заканчивались «новым согласием должников на уплату долга рыбой будущего улова» ^{[8, с. 132]}.

В последнее десятилетие XIX в. в Красноводском уезде добычей рыбы, наряду с местным населением, стали активно заниматься и переселенцы. В отличие от мангышлакских рыбаков, красноводские промысловики объединялись в рыболовецкие артели. В 1904 г.  насчитывалось 15 ватаг: 9 русских и 5 армянских. У них было больше возможностей использовать новейшие снасти и лодки, в том числе, и грузовые ^{[9, с. 43]}.

Казахи и туркмены по-прежнему вели промысел с лодок, которые различались по размерам и строению. Наиболее распространенными были кустовые лодки (самые большие, грузоподъемностью от 120 до 1800 пудов), подчалки (от 80 до 150 пудов), бударки, рассчитанные на 15-20 пудов и небольшие плоскодонные лодки куласы. Для ловли крупной рыбы использовались лодки, имеющие трюмы; мелкую частиковую рыбу ловили с лодок без трюмов. Нужно отметить, что большая часть этих лодок производилась сначала в Астрахани; однако со временем туркмены в Красноводском заливе стали строить лодки самостоятельно, заказывая у перекупщиков только лес.

Все снасти, от крючков, веревок, канатов до балберов и английских наживных снастей привозились по-прежнему из Астрахани.

Важно отметить, что между туркменскими, русскими и армянскими рыбаками не возникало конфликтов по поводу распределения рыбных угодий. Российская администрация отмечала, что спорных дел «о метах лова в море и о порядке выставки снастей до настоящего времени [т. е. до 1911 г. – Л. Г., М. Г.] не было, несмотря на отсутствие определённых правил для производства рыбного лова в водах Каспийского моря, входящих в пределы Закаспийской области» ^{[10, с. 205]}.

Вступление в силу в 1903 г. довольно жестких правил «О Каспийско-Волжских рыбных и тюленьих промыслах» негативно сказалось на рыбном промысле Туркестанского края ^[11]. Российские власти, последовательно проводившие курс на избегание действий, способных вызвать недовольство «туземного» населения Средней Азии, отложили введение ряда предусмотренных этими правилами ограничений сначала на год, потом на три года, а затем – на неопределенное время, до принятия отдельного нормативного акта для Закаспийской области. Для прикаспийских рыбаков Туркестана не действовали ограничения на использование некоторых орудий лова – английской наживной снасти, этлыка и улты; на 15 дней увеличивался разрешенный период забоя тюленей; в Кендерлинском заливе разрешалось добывать красную рыбу сандовьем (острогой) в течение запретного для ловли этой рыбы времени (с 1 июня по 1 августа) ^{[12, с. 128]}.

Для сохранения рыбы и рыбопродуктов, кроме соления, стали использоваться садки и ледники. Первый промышленный ледник для замораживания рыбы в Закаспийской области был построен армянским купцом М. И. Аваковым в 1897 г. в Красноводске ^{[13, с. 41]}.

С рыболовецким промыслом было тесно связано и развитие чрезвычайно прибыльного соляного промысла. Вываренную соль получали из озер и солончаков Мангышлака, каменную добывали в урочище Кох-Пуляр. Соль шла не только на засолку рыбы и другого местного потребления, но и вывозилась в Персию и Закавказье. Так, на соляных промыслах одного из крупных армянских промышленников Николая Тер-Аванесова добывалось не менее 225 тыс. пудов. В среднем, пуд соли реализовывался по 8-9 коп. Для повышения качества соли была построена паровая соляная мельница ^{[13, с. 41-42]}.

 Таким образом, несмотря на малочисленность, армянская община прикаспийских областей Русского Туркестана имела важное значение в хозяйственной жизни этого региона. Обладая знаниями и опытом в организации торговли и имея свободные денежные средства, армянские купцы и промышленники стали организаторами товарного рыболовства и солевого промысла и вплоть до революции играли в них ключевую роль.