Явное и тайное в архитектурной символике Москвы

Чернявская Елена Николаевна кандидат архитектуры доцент кафедры Ландшафтной архитектуры ФГБОУ ВПО РГАУ-МСХА им. К.А. Тимирязева 127550, Россия, г. Москва, ул. Тимирязевская, 56, корпус 17, оф. 502 Chernyavskaya Elena Nikolaevna PhD in Architecture Associate Professor of Landscape Architecture Department at Russian Timiryazev State Agrarian University 127550, Russia, g. Moscow, ul. Timiryazevskaya, 56, korpus 17, of. 502 enisch@yandex.ru Другие публикации этого автора

1 2 3

4 5 6 7

8 9 10

Наше общество озабочено поисками общего пути, национальной идеи, которая могла бы объединить вокруг себя разрозненное ныне сообщество индивидов, потерявших цель, национальной идеи, к которой надо стремиться, ради которой имеет смысл трудиться, а для некоторых даже жить. Цель в виде государственной идеологии теперь отсутствует, что закреплено в 13 главе действующей Конституции. Однако за многие столетия народ привык к наличию государственной идеи, которая формулировалась словами и отражалась в самых разных сферах жизни общества, становясь коллективным бессознательным.

Зримым материальным воплощением государственных идей всегда была архитектура, отражающая в своих формах государственные приоритеты в разных сферах общественной и частной жизни. Особенно ярко государственные идеи выражаются в специальных сооружениях, которые создаются, чтобы исполнять роль государственных символов. Такого рода архитектурные сооружения отражают ключевые государственные идеи, касающиеся предназначения государства, его роли и места в мире. Они являются значимыми художественными произведениями, а также организуют и подчиняют большие пространства и постоянно воздействуют на психику смотрящих. Символы объединяют причастных к ним людей. Предполагается особое социальное поведение по отношению к символам: их особо чтут причастные, уничтожают враги, оскверняют борцы (кощунники). То есть они – объекты особой значимости.

Современная философия считает, что символ это наиболее емкая и концентрированная форма выражения культурных ценностей и смыслов. В силу заключённого в нем наглядного образа символ используется для выражения самого значительного и отвлечённого содержания. Структура символа многослойна. «Символ нельзя разъяснить, сведя к однозначной формулировке, поэтому его истолкование лишено формальной четкости точных наук. Суть символа будет утрачена, если закрыть его бесконечную смысловую перспективу тем или иным окончательным истолкованием» ^[1].

Москва, как столица государства, регулярно создавала на своей территории государственные символические меты, концентрированно выражающие самые важные государственные идеи. Проследив за архитектурными символами Москвы прошлого, можно яснее увидеть картину настоящего, оценить символическое значение создаваемых в наше время архитектурно-градостроительных комплексов и, более того, уточнить по ним государственную идею – воплощенную в камне идею государства о самом себе.

Посмотрим, какие же архитектурные сооружения можно считать символами государственности в Москве.

Незыблемым символом государственности в Москве ныне и в прежние времена является Кремль – историко-культурное ядро столицы – сложное соединение образов власти, политики, экономики, религии, истории и культуры. Он строился как оплот и символ государства, претендующего на лидерство. При строительстве Кремля воплощалась мощная государственная идея Ивана Ш – «Москва – третий Рим», использовались символические знаки Рима и Константинополя. К центру третьего Рима сходились все главные дороги государства, ведущие от центров вновь присоединенных княжеств. (Рис.1) Кремль должен был стать лицом государства, стал им и является до сих пор. Его облик символизирует государство на мировой арене. Само словосочетание «Московский Кремль» ныне является вербальным символом Российской государственной власти. Идея государственности лежит на всем Кремле – на стенах, башнях, соборах, жилых и правительственных зданиях (не даром есть много желающих использовать его легко узнаваемые всеми части в качестве товарного знака, и патентное ведомство должно испрашивать разрешение в Кремле, перед тем как этот знак зарегистрировать), но при строительстве Кремля был выбран специальный объект, назначенный быть концентрированным символом государственной власти. Это известный столп Иван Великий, колокольня Соборной площади. Столпы стояли и в двух первых «Римах», символизируя центр государства и власть столицы над окраинами.

Иван Великий был поставлен в центре Кремля в начале XVI в., стал его вертикальной доминантой, собравшей вокруг себя новый архитектурно-градостроительный ансамбль. (Рис. 2) Этот символ в соответствии с требованием времени утверждал могущество «великого русского Ивана» не только на земле, но и на небесах, так как в первом ярусе колокольни разместился храм святого Иоанна Лествичника – небесного покровителя князей–Иванов. Впервые храм «под колоколы» с таким посвящением был выстроен здесь Иваном Калитой, и воспроизведен Иваном Ш при строительстве существующей колокольни. Выше ивановского столпа не разрешалось строить во всем государстве, это рассматривалось как узурпация власти, на него как на центр и вертикальную доминанту ориентировались все подъезжающие к Москве. До сих пор он виден со многих улиц, идущих к Кремлю (Якиманка, Пречистенка, Воздвиженка, Никитская, Лубянка Ильинка, Варварка и др.).

Когда столица переехала в Петербург, архитектурные символы, соответствующие новым государственным и стилистическим идеям, стали создавать там. Но роль средневекового Кремля как символа государственности продолжала поддерживаться процедурами коронаций. Государственная же значимость Ивана Великого во второй половине XVIII в. нашла новый способ подкрепления – на него стали ориентировать свои пригородные усадьбы дворяне, которые постепенно возвращались в Москву и обустраивали подмосковные усадьбы в соответствии с новой модой. Среди обязательных художественных приемов в организации усадеб было осевое построение, обязательное для организации ансамблей и отдельных сооружений. Именно усадебную ось использовали дворяне для символической связи с Иваном Великим. Мною выявлено четыре усадьбы знатнейших дворянских родов, которые связали себя таким образом со столпом государственности. Это Петровское-Разумовское, Покровское-Стрешнево, Останкино и Фили-Покровское.

В усадьбе Петровское-Разумовскоеось на Ивана Великого была создана в 1760-е гг.А. К. Разумовским. Она начиналась от храма Петра и Павла (снесен в 1930-е гг.). Вдоль этой оси-дороги (ныне Тимирязевская улица) располагались главные постройки усадьбы. В усадьбе Покровское-Стрешнево к настоящему времени ось фиксируется только в самом доме, но на планах ХIX в. она видна и в парке и за его пределами в виде аллеи, направленной на Ивана Великого.В Останкине Н. П. Шереметева ориентированная на Ивана Великого ось создана в 1790-е гг. Проходя через главный дом и парк, она продолжалась дорогой через Марьину рощу (ныне Шереметевская ул.). Усадьба Фили Нарышкиных ориентирована на Ивана Великого мощной парковой дорогой, которая соединяла мызу Нарышкиных (стояла на высоком берегу Москвы-реки) с храмом Покрова и за ним визуально устремлялась к государственному столпу ^[2].

Направив планировочные оси усадеб, подчеркнутые аллеями или просеками, на Ивана Великого их владельцы, очевидно, подчеркивали преданность власти, свою причастность к государственной деятельности, продолжение государственного служения в частной жизни. Интересно, что при рассмотрении планировочных осей всех четырех усадеб на плане Москвы (Рис 3), отчетливо виден прямой угол между осями крайних усадеб (Останкино и Фили). Маловероятно, что это может быть чистой случайностью, скорее за этим стоит попытка вовлечения государственного символа в идеологическую программу вольных каменщиков, что ни в коей мере не противоречит предыдущей государственнической программе.

Помимо основного символа государственности, каким являлся Иван Великий, рядом с Кремлем находятся символы важнейших военных побед государства. В середине XVI в. появился храм Покрова на рву (Василия Блаженного), через триста лет – храм Христа Спасителя. По высоте каждый из них превысил главный столп государства. Оба утверждали победу над иноверцами, первый – над мусульманами, второй – над католиками. Однако символическая значимость каждого выходила за обозначенные рамки военно-религиозного мемориала.

Собор Покрова (Рис. 4) претендовал на уподобление небесному Иерусалиму, на воплощение небесного престола в пространстве Красной площади и, шире, в пространстве священного града Москвы ^[3]. Являясь символом победы над мусульманами, он воплощал и имперскую идею мирного общежития с ними. Это подчеркивалось объединением в его облике христианских и мусульманских форм, а также местом постановки – у главной переправы кочевников через Москву реку. Симптоматично, что на противоположном берегу расселили татар. С другой, северной стороны храма парадный характер приобрела Красная площадь. Исследователи отмечают, что именно этот храм стал физическим центром магического круга, охватившего Москву в конце XVI столетия в виде Скородома (позже Земляного вала).

Храм Христа Спасителя (Рис 5) создавался как символ благодарности Богу за спасение Отечества в войне 1812 г. Самыйвысокий в государстве храм (высота 100 м) должен был стать главным храмом православного мира. В нем воплотилась идея мессианского предназначения России – спасительницы от супостатов всех времен и историческое предназначение Москвы как столицы христианского мира ^[4]. Эта идея наглядно выражена в художественном убранстве, посвященном разным победам над неверными, и в мемориальной экспозиции, связанной с войной 1812 г. Кроме того, в архитектурных формах храма впервые воплотилась государственная доктрина «православие, самодержавие, народность», которая прозвучала из уст графа Сергея Уварова в 1833 г. Согласно этой теории, народность понималась, как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние. И архитектор храма Христа обратился к истокам православной архитектуры, к образам того времени, когда русский народ был един – не раскололся от западных влияний. В результате был создан новый русско-византийский стиль, соответствовавший политике Николая I.

Поскольку Дворец Советов так и не был построен, а на его месте создали плоский бассейн, Ивану Великому на недолгие 50 лет вновь удалось сыграть роль центра притяжения важнейшей планировочной оси столицы. Говорить об этом было не принято, и не мог Иван Великий быть символом советской государственности. Забегая вперед, отметим, что переворот 1991 г. коснулся и символов. О возвращении политической значимости Ивана Великого свидетельствует тот факт, что он был выбран революционно настроенным Сергеем Удальцовым, как место противоправной акции – разбрасывания с него листовок в юбилей президента ^[6].

Сталинское время в архитектуре было временем ансамблей крупного масштаба. Одним из них должен был стать ансамбль высотных зданий с так и не осуществленным монументом – дворца Советов в центре. Осуществленную часть ансамбля из семи высоток можно отнести к символам государственности второго порядка. (Рис. 7) Эта система была призвана отразить силу и могущество победившего в войне государства, и имела мемориальную нагрузку, связанную с празднованием 800-летия Москвы. Она обеспечила пространство города вертикальными доминантами, высота которых (от 150 до 250 м) отразила стремление «догнать и перегнать США». В декоративном отношении они соответствовали требованию к архитектуре быть «национальной по форме и социалистической по содержанию». Помимо обозначенных ставших традиционными смыслов этих высоток, ныне выдвигается еще один, который можно принять как вполне правдоподобную версию. Суть его состоит в том, что Сталин, озабоченный своей «жизнью после смерти», создавал энергетические центры (подобия пирамид фараонов с антеннами) и желал быть погребен на пересечении их энергетических потоков – во Дворце Советов ^[7].

На этапе упрощенного функционализма, наступившего после сталинского времени, не претендовали на создание выдающихся сооружений-символов. Строительная практика 1960-х–1980-х гг., значительно беднее, чем на волне постреволюционного функционализма. Символы государственности значительно менее выразительны, так как менее интересна архитектура этого времени. Н. С. Хрущёв с главным архитектором Москвы М. В. Посохиным оставили на лице Москвы символы, соответствующие государственной деятельности в период относительной демократизации под руководством КПСС. К ним относится Кремлёвский дворец съездов КПСС (1961 г.) – знак власти правящей партии, знак обновления языка архитектуры (отход от сталинских излишеств), но также и знак пренебрежительного отношения к архитектурным памятникам Кремля. Символом экономического единства государств социалистического лагеря стало зданиеСовета экономической взаимопомощи (экономической организации социалистических государств, существовавшей с 1949 по 1991 г.). Символом новой политики в области жилищного строительства можно считать девятый квартал Новых Черемушек. Он некрасив, мало кто может его показать, но образ создался и разлетелся по всей стране, покрывшейся пятиэтажками. Для исполнительной государственной власти в 1980 г. был специально создан «Белый дом». Его заурядное архитектурное лицо вполне соответствует функциональной задаче – рутинного советского администрирования. В начале 1990-х гг. его образ получил негативный отпечаток – места расправы государства с мирными жителями. В результате этот символ государственного управления пришлось поместить за высокую ограду, что входит в забавное противоречие с названием площади, носящей имя Свободной России.

В постсоветское время Москва, как важнейший субъект федерации, взяла на себя ответственность за символическое воплощение новой государственной идеологии путем создания нового городского центра. Московский международный деловой центр (Москва-Сити) (Рис. 8) был призван отразить переход государства к новой экономической политике, встроенность его в существующие мировые финансовые процессы и потоки. Сити, как и исторический центр, расположился на берегу реки Москвы – главной ландшафтной оси города. Здесь начали строить самые высокие высотки Москвы, воспроизводя наработанные мировым сообществом архитектурные образцы (спроектированная Норманом Фостером башня Россия должна была иметь высоту 600 м.). Символ власти денег в лужковской Москве строится уже 18 лет и частично функционирует, его недостроенные башни зрительно нависают над Кремлем при взгляде с востока. Офисно-торговая суть центра и стоящих за ним государственных идей свидетельствует о подсобной роли, которую отвела себе наша столица в мире. Быстрому завершению строительства центра помешал финансовый кризис (результат несовершенства мировой экономической системы) и смена мэра. Новым мэром этот недостроенный символ, призванный привести в Москву международные финансовые потоки, и таким образом обогатить столицу, объявлен градостроительной ошибкой. Ошибочность отмечалась, прежде всего, с точки зрения организации транспортного обслуживания.

После отставки Ю. Лужкова попыток создания новых государственных символов с помощью архитектуры не предпринималось. Однако в 2011 г. появилось неординарное радикальное государственное решение по изменению плана Москвы – к привычному для москвичей овалу МКАД предложено прирастить обширную «юбку» с юго-запада. (Рис. 9) Решение было презентировано президентом Д.А. Медведевым в июле 2011 г. и официально принято в июле 2012 г. Такого рода амбициозная градостроительная акция, уводящая город от центричности, предпринята в Москве за все время ее существования впервые и она, безусловно, является важнейшей государственной акцией.

Представляется, само собой разумеющимся, что подобные решения должны быть убедительно обоснованы. И прежде существовали предложения по изменению традиционного равномерного развития Москвы на основании радиально-кольцевой системы. Предлагая направление развития по одной или нескольким осям (конкурсные проекты нач. 1930-х и кон. 1980-х гг.), их авторы обосновывали свое решение новой транспортной структурой агломерации, преобладанием урбанизированных территорий и другими градостроительными реалиями. Например, хорошо известно предложение Н. Ладовского 1930-х, где Москва должна была, развиваясь вдоль Тверской, «идти на смычку» с Ленинградом. В данном же случае в качестве обоснования был выдвинут перевод в «юбку», на Калужское шоссе, чиновников федерального уровня для снятия транспортной напряженности в центре города. Это обоснование быстро разбилось о решительный отпор чиновников. В результате транспортная ситуация в центре из-за появления юбки не изменится (может ухудшиться), но транспортный коллапс в юго-западном направлении гарантируется.

Таким образом, получившая силу закона идея, не получила внятного обоснования. Это заставляет задуматься о каких-то подсознательных или невысказанных вслух импульсах ее авторов. Некоторый ответ на вопрос о невидимых причинах такого решения дает выбранное направление развития Москвы. Ориентация композиции, как говорилось выше, играет в градостроительной деятельности значительную символическую роль. Новая «юбка» имеет четкую ось, которая начинается от центра Москвы и идет на юго-запад по Старокалужскому шоссе до Калуги, за ней на оси находится Козельск с Оптиной пустынью. После этого ось продолжается по бездорожью, минует крупные населенные пункты и государственные границы и устремляется в приморский город Одессу, за которым тонет в водах Черного моря. (Рис. 10)

Трактовать направление оси развития Москвы на Одессу можно по-разному. Предоставляя каждому выдвинуть свою версию направления этой оси, со своей стороны предлагаю вариант, в котором за этим стоит подсознательное стремление власти к восстановлению исторической справедливости – возвращению крупнейшего российского города, созданного Екатериной II и считавшегося в конце XIX в. третьей столицей империи. Как сказал поэт, «отсюда много ближе до Лондона и Парижа». Впрочем, возможно, здесь обнаруживается популярный ныне симулякр (отсутствие связи обозначающего с обозначаемым) и направление развития Москвы выбрано случайно, без какой-либо глобальной государственной идеи, основываясь лишь на удобстве «распилов», «откатов» и других подобных реалиях современной государственной жизни.