Формирование культуры философского мышления: идеи М.К.Мамардашвили в контексте современного философского праксиса

В современной культуре всё более распространяются такие формы практической философии как философия в бизнесе, философия для детей, философские консультации, семинары, философское кафе и ателье, предполагающие обращение, прежде всего, к аудитории непрофессионалов. Данное направление, с одной стороны, сближается с экзистенциальной терапией, уходящей к эллинистической «культуре себя», а, с другой, – является самостоятельным праксисом, адаптирующим для современности традицию понимания философии как мудрости и упражнения в ней с целью воспитания личности. Такое понимание философского праксиса в историко-философском контексте рассматривается в работах П. Адо, В. Йегера, З. Шатиришвили и др., а также актуализируется в публикациях, посвященных обоснованию психотерапии как гуманитарной технологии совершенствования себя. XXI век ставит философию в новые условия: продолжая выполнять воспитательную и мировоззренческую функции, она выступает основанием не-философских техник воздействия на сознание личности, а также разветвляется на академические и неакадемические формы, зачастую деформированные коммерциализацией. Целью статьи является выявление в современном философском праксисе наиболее эффективных концепций формирования культуры философского мышления, обращающихся к исконной природе философского знания, среди которых особое место занимают идеи М.К. Мамардашвили. Он повлиял на развитие отечественной психотерапии конца XX в. - начала XXI в., но его философствование не было построено на синтезе с психотерапией, а продолжило традицию понимания философии в качестве духовной практики и особого образа мыслей - мудрости. Для подтверждения значимости позиции М.К. Мамардашвили в отношении философии следует обратиться к анализу структуры современного философского праксиса.

Философский праксис XX-XXI вв. можно разделить на два направления: 1) практическая философия, акцентирующая внимание на психотерапевтическом потенциале философского знания; 2) философствование в собственном смысле слова, побуждающее к ведению правильного образа жизни только средствами самой философии.

К первому направлению относятся школы философского консультирования Герда Ахенбаха и Оскара Бренифье, направленного по аналогии с психотерапией на улучшение экзистенциальной составляющей человеческой личности. Как отмечает А. Власов, в этом смысле философская практика предполагает «проведение диалога между профессиональным философом и посетителем, который обращается к философу за поддержкой с целью совместного обсуждения различного рода проблем, начиная от онтических проблем самого посетителя и до онтологических проблем бытия» ^[1]. Тот же характер философского консультирования подчеркивает и основатель Парижского института практической философии О. Бренифье: «…философ занимает место духовного наставника,психологаили коучера. Но с одним теоретическим различием: «торговая марка» философии – работать с мышлением и существованием на основе рациональности, или логики, или других инструментов критической мысли. Философ исследует проблемы своих «клиентов», предлагая им для чтения и анализа автора, подходящего для «решения» именно его проблем» ^[2]. Метод практической философии, направленный на работу с экзистенциальными проблемами, предполагает развитие критического и логического мышления, что немаловажно в процессе формирования личностной идентичности. Однако критичность и логичность мышления не обязательно приведет именно к философскому осмыслению мира. Следует скорее говорить о повышении уровня культуры мышления в целом, а не о формировании устойчивого философского взгляда на мир.

В России практическая философия как подход к формированию философского мышления развивается на основе исследований Парижского института практической философии, а также отечественных авторских концепций. Л.Е. Балашов разработал концепцию софологии, иначе говоря – практической философии, определяемой им как «философия, имеющая целью воздействовать на людей силой мысли через посредство слова, убеждения — в процессе живого общения (консультации-беседы, собеседования, дискуссии, анализа конкретной ситуации)» ^{[3, с. 12]}. В коммуникативной связке практического философствования, как и у О. Бренифье, стоит профессиональный философ, консультант, влияющий на образ мыслей не-философа. Среди текстов, относящихся к практической философии, Л. Балашов называет те, которые содержат рекомендации и «философскую аргументацию, мысли о жизни, человеке, об отношении к миру, обращенные ко всем людям и побуждающие к действию или отвращающие от него» ^{[3, с. 9]}.

Таким образом, среди отличительных черт практической философии можно назвать следующее: 1) прикладные формы неформального характера (консультирование, кафе и т.п.); 2) целью является решение экзистенциальных проблем и духовно-интеллектуальное развитие личности, но не формирование философского типа личности (философа-профессионала, философа-мудреца); 3) возможность коммерциализации практического философствования. Данное направление философского праксиса может быть полезным для современного социума, нуждающегося в разрешении различных конфликтов и кризисных ситуаций, однако в этом случае философия функционирует в одном порядке с психотерапией и лишена самостоятельного значения.

Второе направление философского праксиса отличается самостоятельной ролью философии в жизни человека и общества. Оно отмечено применением традиционных академических форм философствования (лекции, интервью, доклады и выступления, научные публикации и т.д.). В этом случае степень задействованности философии в процессе формирования личности позволяет говорить о ее нацеленности на создание уровня философа-профессионала, реализации античного идеала мудреца. Коммерциализация же результатов такого типа философствования не наблюдается. Философ подает личный пример ведения надлежащего образа жизни и мыслей и не извлекает из этого выгоды, так как для него философия является духовной практикой. К этому направлению относится философствование российско-грузинского мыслителя М.К. Мамардашвили, идеи которого с одной стороны, возвращаются к идеалам античной увещательной традиции (протрептика и паринеза), а, с другой, – адаптируют философию, трактуемую как мудрость, к условиям современной для него культуры.

В курсе лекций «Введение в философию» М.К. Мамардашвили указал на существование философии одновременно в двух режимах – как системы знаний и как «реальной философии». Режим «реальной философии» и предполагает философское постижение мира на личном опыте. Интересно, что любой курс лекций по философии, читаемый М.К. Мамардашвили, содержит рекомендации и элементы научения, что и позволяет интерпретировать его философствование в качестве продолжения античной увещательной традиции.

Античная увещательная традиция предполагала, что философии нельзя обучить, возможно именно наставление к философии. Еще во II в. до н.э. – I в. н.э. возрастает интерес к философским увещаниям, когда «получают распространение разного рода «популярные жанры», направленные на воспитание не «профессионального» философа, а «среднего человека» ^{[4, с. 35]}. В силу обстоятельств Мамардашвили работал как раз со «средним человеком»:его курсы лекций читались в основном для студентов не философских специальностей, а его беседы и интервью по проблематике и стилю предназначались для широкой аудитории. Однако М.К. Мамардашвили ставил перед собой задачу достижения слушателем определенного состояния ума, который он назвал «философским «вывихом» ^{[5, с. 272]}. Упрощение философского языка подразумевает как достижение философом уровня слушателя, так и последующее восхождение с этого уровня к мудрости, к философскому мышлению о мире. Н. В. Мотрошилова называет стиль Мамардашвили «неупрощенным Философствованием» ^{[6, с. 10]}, подразумевая не столько то, что он на лекциях говорил о «сложных материях», сколько «взыскательность мысли» философа, требовавшей от слушателя не привычного ученического запоминания, а усилия собственной мысли, личного труда, особой работы сознания. Наставление к философии происходит при помощи мотивации слушателя, которого призывают вопрошать о бытии из собственного опыта. Речь Мамардашвили изобилует примерами из истории философии, литературы, живописи, мифологии, даже обыденной жизни, но это именно речь, построенная на философском языке, объясняющем тезисы с минимальным употреблением специальной философской терминологии. Такая речь направлена, во-первых, на создание условий понимания, а, во-вторых, на пробуждение в человеке собственного уникального живого мышления, на рождение личности через мысль. По мнению Мамардашвили, в процессе научения философии всегда присутствует задача разъяснения философского аппарата, а не просто его запоминания: необходимо «за парадом теоретических понятий, сцеплений внутренней логики самого теоретического языка восстановить жизненные импульсы, восстановить то, о чем говорилось в философии» ^{[7, с. 95]}. Философский язык понимается им как «грамотность рассуждения, у которой есть свои законы», то есть этот язык не сводится к системе категорий и терминов [там же, с. 118]. Мамардашвили и использует для наставления в философии такой язык, выступающий в качестве особой техники достижения «философского вывиха».

Законы философского языка, как бы он ни был упрощен в терминологическом плане, являются основой критицизма. Философский язык М.К. Мамардашвили полностью соответствует данному требованию: если термин в речи философа заменен метафорой, то Мамардашвили практически всегда тут же оговаривается, с какой целью введена эта метафора. Философ осознает метафизическую и этическую ответственность за произнесенное слово. Язык является важной частью самосозидания человека, поэтому он должен быть связан с жизнью сознания в каждый конкретный момент - необходимо избегать «двоемыслия», так как последнее «является признаком распада культуры, опустошения ее живого ядра» и невозможности кристаллизации духовных состояний личности ^{[8, с. 168]}. Язык должен соответствовать действительности, иначе говоря, необходимо следовать принципу тождества бытия и мышления. Слово – это Логос, порядок, бытие, в противоположность хаосу, то есть не-бытию. Данная идея, по мнению Мамардашвили, была центральной для античного философствования, а современная философия в некотором смысле должна продолжать следовать идеалам греческой культуры мышления, стоящей у истоков европейской традиции философствования.

Необходимо обратить внимание на то, что М.К. Мамардашвили отдавал предпочтение именно устной философской речи, в которой мыслительная работа совершается в момент настоящего, создавая тем самым пространство смысла. Он сам отмечал, что «психически не способен читать заранее написанный текст», «необходимо, чтобы работа производилась во время самой речи» ^{[9, с. 27]}. Эта установка на устное творчество полностью соответствует античной культуре мышления, видевшей в поступках настоящего момента спасение от дурной бесконечности, хаоса и бессмысленности. Ж.-П. Вернан в этой связи обращал внимание на то, что для греков буквы, в противовес произносимому слову, «не индивидуальны» и «безжизненны» ^{[10, с. 116]}, а значит, написанное слово не является в той мере бытием, как произнесенное.

М.К. Мамардашвили неоднократно подчеркивал, что к философии приобщаются, слушая философа, а не преподавателя философии. Философ – это тот, кто ведет философский образ жизни, или даже скрывает свою приверженность философии, чувствуя меру ответственности перед обществом: «… эмпирически, поверхностно жизнь может совпадать с тем, что является философией; лучше философствовать, не нося колпак философа в жизни, а нося просто шляпу или кепку. Такую же, какую носят другие. Колпак может быть весьма тяжелым одеянием» ^[11]. Это скорее «внутренняя» философия, практикуемая как духовное упражнение, прежде всего, самим мыслителем.

Обзор направлений современного философского праксиса позволяет отметить важность возвращения к изначальному пониманию сути философии, как воспитывающей и формирующей культуру личности. Фигура философа в обществе и культуре имеет весомое значение, являясь примером и ориентиром правильного образа жизни и мышления. Практикуя определенный образ мысли, философ воспитывает в другом культуру мышления, которая усваивается не столько извне, сколько из внутреннего личного усилия, о котором говорил М.К. Мамардашвили. Возможно, что подобная «внутренняя» практика будет эффективнее для формирования полноценной мыслящей личности в современном обществе, нежели прикладные формы философии, чаще всего имеющие коммерческий характер.