Проблемно-ориентированная методология стратегического целеполагания как условие прогрессивного развития общества: социально-экономическое развитие (часть вторая)

Снижение темпов экономического роста к концу 2010-х гг. поставило перед государством задачу смены управленческой парадигмы экономической системы общества. Оперативное управление обществом, эффективно реализованное на практике в 2000-х гг., перестало давать результаты после приведения общественной системы в рабочее состояние вследствие ее деградации в 1990‑х гг. и определило необходимость поиска долгосрочных приоритетов и новых источников развития. Вместе с тем, усугубившись мировым экономическим кризисом 2008-2009 гг., проблема поиска источников экономического развития приобрела нетривиальный характер и потребовала для своего решения широкого методологического взгляда.

Следует указать, что на протяжении современного этапа истории российской государства предпринимались неоднократные попытки формулирования стратегии (концепции) социально-экономического развития. Необходимость данной стратегии для поступательного развития такой сложной системы как российское общество очевидна, однако результаты предпринятых попыток ее разработки – сомнительны.

Одним из первых документов стратегического целеполагания в сфере социально-экономического развития стала Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденная распоряжением Правительства Российской Федерации № 1662-р от 17 ноября 2008 г. ^[1] (далее – Концепция) Примечателен факт: несмотря на то, что федеральный закон Российской Федерации от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» ^[2] (далее – Закон о стратегическом планировании), не содержит такого документа стратегического целеполагания как концепция, однако фактически Концепция на ноябрь 2016 г. не утратила своей юридической силы. Вместе с тем, нахождение Концепции за рамками системы стратегического целеполагания, предусмотренной Законом о стратегическом планировании, делает ее простой декларацией, не предполагающей какого-либо механизма ее реализации. Также необходимо отметить, что методология стратегического целеполагания, использованная в Концепции, по мнению автора, являет собой пример конкретного формулирования стратегических установок и организации их взаимосвязи, поэтому данный подход должен быть учтен в стратегии социально-экономического развития.

Стратегическим целеполаганием социально-экономического развития следует считать указы Президента Российской Федерации В.В. Путина № 596-606 от 07 мая 2012 г. Содержание «майских указов» охватывает широкий круг вопросов социально-экономического развития: цели долгосрочной государственной экономической политики, мероприятия по реализации государственной социальной политики; меры совершенствования государственной политики в сфере здравоохранения, меры по реализации государственной политики в области образования и науки и др. вопросы социально-экономической сферы. В данных документах установлены конкретные цели развития страны на краткосрочный период (до 10 лет). Вместе с тем среднесрочная (10-20 лет) и долгосрочная (30-50 лет) перспектива должна определяться в рамках системы стратегического планирования, предполагающей самый широкий охват вопросов целеполагания.

Исходя из вышеизложенного приходится констатировать, что на конец 2016 года в Российской Федерации отсутствует формально-определенная долгосрочная стратегия социально-экономического развития, несмотря на то, что необходимость ее существования, предусмотрена Законом о стратегическом планировании еще в середине 2014 г. Кроме того, по сообщениям от официальных лиц Министерства экономического развития Российской Федерации принятие стратегии социально-экономического развития планируется не позднее декабря 2017 г. ^[3]

В настоящий момент промежуточным итогом предпринимаемых попыток формулирования стратегии социально-экономического развития является постановление Правительства от 08 августа 2015 № 823 «Об утверждении Правил разработки, корректировки, осуществления мониторинга и контроля реализации стратегии социально-экономического развития Российской Федерации» ^[4] общим объемом, при всей сложности вопроса – 4 машинописных листа.

Однако ранее государством, различными общественными группами как самостоятельно, так и под патронажем государства, предпринимались попытки предложить свое видение социально-экономического развития. Самой последней и наиболее «одиозной», по масштабам привлеченных специалистов и количеству предложений, ими сформулированных, следует признать «Стратегию-2020: новая модель роста – новая социальная политика» (далее – Стратегия-2020). Выбор логично падает именно на этот труд, даже несмотря на прошествие с момента его разработки нескольких лет, поскольку многие положения Стратегии-2020 получили внедрение в практику бюджетной и финансовой политики (см. напр. «бюджетное правило»), а также находят отражения в статье Д.А. Медведева, попытавшегося обрисовать контуры «новой» социально-экономической политики ^{[10, 11]}.

Однако, не углубляясь в анализ действенности и обоснованности предложений по социально-экономическому развитию страны, изложенных в Стратегии-2020, ограничимся анализом металогической корректности тех подходов, которые использовались при ее разработке. Такой подход позволяет с приложением минимального количества усилий установить адекватность положений Стратегии-2020, поскольку знание методологии дает возможность систематически проверять чужие выводы с точки зрения их метода и опираться на них, как на правильные в методологическом смысле ^{[5, с. 10]}. Кроме того, говорить о качестве полученных выводов, только основываясь на их содержании достаточно затруднительно, поскольку общество является системой, которая имеет множество стохастических (случайных) внешних и внутренних связей, определяющих бифуркационный характер его развития. В этой связи не всегда имеется возможность оценить перспективную эффективность тех или иных подходов, в отличие от их обоснованности и методологической адекватности, поэтому для оценки качества предложений, изложенных в Стратегии-2020, наиболее приемлемым способом будет являться именно методологический анализ ^{[6, с. 172]}.

Необходимо указать, что разработчики Стратегии-2020 ставили перед собой задачу разработать модель роста экономики страны, которая станет основой для новой социальной политики. Подход, при котором вопросы развития рассматриваются в неразрывном единстве экономической и социальной сферы следует признать прогрессивным, однако удалось ли этот подход воплотить в конкретные непротиворечивые и действенные меры, в некоторой степени, покажут результаты методологического анализа Стратегии-2020.

Основной целью разработки Стартегии-2020, как следует из анализа ее названия и содержания, является формирование новой модели экономического роста. В Стратегии-2020 выделяются шесть основных направлений, которые призваны сформировать «новую модель экономического роста» ^{[7, с. 136]}:

1) формирование условий для появления в экономике «„длинных“ денег» и доступного рыночного кредита;

2) поддержание долгосрочной макроэкономической стабильности, благоприятствующей развитию частного сектора (за счет стабилизации бюджетной нагрузки к ВВП и оптимизации налоговой системы в интересах экономического роста);

3) формирование условий для существенного роста деловой активности и роста уровня внутренней конкуренции (экономическая либерализация и ограничение ренто-ориентированных практик ведения бизнеса);

4) повышение эффективности использования трудовых ресурсов в условиях сокращения экономически активного населения, привлечение трудовых ресурсов и повышение внутренней мобильности населения;

5) использование конкурентных преимуществ в сфере человеческого капитала, недоиспользованных в прошлом периоде;

6) расширение емкости рынка и поиск новых ниш в мировом разделении труда за счет стимулирования несырьевого экспорта и международной кооперации российских фирм.

Указанные направления по формированию новой модели экономического роста в соответствии с замыслом руководителей авторского коллектива выступают ключевыми элементами социально-экономической политики. Они же, следует полагать, определяют структуру той модели экономического роста, которая описывается в рассматриваемом документе. Однако ни сами направления, ни образующие их цели политики социально-экономического развития, не представляют из себя какой-либо системы, а являются простым перечислением условий, при которых может быть обеспечен экономический рост (а может и не быть обеспечен). Иначе говоря, направления и цели, предложенные в Стратегии-2020, представляют собой замкнутый круг условий, примерно следующего содержания: экономический рост возможен при условии поддержания долгосрочной макроэкономической стабильности, которая обеспечивается с помощью нового механизма сдерживания роста расходов и использования рентных расходов, которыми являются – бюджетное правило и механизм использования резервных фондов ^{[7, с. 39,40]}.

Примечателен в этом случае тот факт, что авторы Стратегии-2020 призывают формировать механизм сдерживания роста расходов, однако сами полностью игнорируют то обстоятельство, что направления деятельности (в данном случае социально-экономической политики), в отличие от целей деятельности, могут не содержать исчерпывающего количества мер, гарантирующих результат и поэтому не позволяют оптимально расходовать средства, т.е. увеличивают издержки в процессе деятельности. Такими «казусами» наполнено все содержание Стратегии-2020, однако сам факт, что данные методологические «несуразности» встречаются уже на самом верху пирамиды стратегических установок, лишает необходимости анализа ее нижестоящих уровней.

Анализ формальной стороны процесса разработки Стратегии-2020, также свидетельствует о том, что изложенные стратегические установки нуждаются, как минимум, в конкретизации, что обусловлено следующими обстоятельствами.

Во-первых, к формулированию стратегии были привлечены представители экономической науки и видные деятели финансово-экономической сферы. Однако очевидно, что проблема развития страны носит междисциплинарный характер (кросс-научной) характер и требует такого же подхода в ее решении. Это обстоятельство не учтено при формировании состава авторских коллективов, основу которых составляют в подавляющем большинстве экономисты. Кроме того, решения формулируемые в рамках одной научной отрасли увеличивают вероятность появления в процессе целеполагания ошибок и заблуждений (см. ниже о принципе «невидимой руке рынка»).

Во-вторых, в разработке участвовали 21 рабочая группа, в общей сложности, включающая порядка 200 специалистов, каждая из которых разрабатывала свою предметно-определенную сферу социально-экономической жизни общества. Общий объем итогового доклада по результатам работы рабочих групп составил 838 страниц ^[7,8]. Возможно ли при таком подходе обеспечить целостность той модели социально-экономического развития, которая стала итогом работы многочисленных авторских коллективов? По всей вероятности – нет. Из этого вытекает, что Стратегия-2020 не содержит, собственно, модели социально-экономического развития, а является набором абстрактных экономических и социальных мер, не гарантирующих какого-либо результата. Проводя аналогию с методологией научных исследований, в которой некорректно сформулированные частно-научные задачи исследования можно представить как исследование ради исследования ^[9], так и в Стратегии-2020 ее положения являются реформированием ради реформирования.

Указанные обстоятельства свидетельствуют, что насущной проблемой стратегических установок является определение конкретных целей социально-экономического развития. Формулирование конкретной стратегической линии социально-экономического развития является важнейшим фактором социально-политической стабильности и привлечения инвестиций для развития экономическое сектора. Иными словами, осознание перспектив развития общества, выраженных в стратегических установках, доступных для понимания широкому кругу лиц, начиная от рядового гражданина и заканчивая крупным инвестором, является одним из ключевых стимулов для демографического роста и притока инвестиций. Вместе с тем не следует переоценивать роль частных инвестиций как фактора роста экономики, поскольку только государство обладает всей полнотой информационных возможностей по определению потребностей развития экономики в процессе мониторинга, анализа и оценки макро- и микро‑экономических показателей. Отказ от использования этих возможностей для определения целей социально-экономического развития сравнимо отказу землевладельца, имеющего сельскохозяйственную технику, от обработки земельного участка, в пользу более инициативного соседа возделывающего землю вручную. Иными словами: государство, обладающее всей полнотой информации о состоянии общественной системы, имеет исключительные возможности по благоприятствованию ее самоорганизации, кратно увеличивая эффективность хозяйствования по сравнению с бездеятельным принципом «невидимой руки рынка». Кроме того, действенность принципа «невидимой руки рынка», с учетом достижений синергетики и кибернетики, должна быть подвергнута сомнению, поскольку его действие на практике уменьшает разнообразие. Учитывая то обстоятельство, что с синергетической точки зрения снижение разнообразия ведет к упрощению организации и, как следствие, уменьшает количество возможных для использования источников развития, т.е. лишает самоорганизующуюся систему ее потенциала.

В целом методологический подход, используемый в Стратегии-2020 и многих других документах стратегического целеполагания, можно определить как сценарный подход. Его особенность заключается в том, что в процессе стратегического прогнозирования, являющегося основой для оценки эффективности тех или иных моделей развития, широко используется международная политическая и экономическая конъюнктура. Так, например в Стратегии-2020 рассматриваются два варианта сценариев: инерционный и альтернативный (ориентированный на внешние условия) для внутренней экономической политики и три сценария – для внешней экономической политики: инерционный, сбалансированный и радикальный ^{[8,с. 363,364]}. Разработка сценария развития обстановки есть ничто иное как стратегическое прогнозирование, которое является неотъемлемой частью стратегического планирования, поскольку позволяет определить вариативность развития обстановки, в которой будет происходить управленческий процесс, и поэтому его использования вполне обоснованно.

Таким образом, сценарный подход в стратегическом планировании являет собой металогическую установку, утверждающую приоритет внешних условий субъекта планирования над внутренними. В настоящий момент приходится констатировать доминирование сценарного подхода в социально-экономическом развитии страны. Этот вывод следует не только из анализа Стратегического прогноза Российской Федерации, но и на основании ознакомления с научными взглядами некоторых должностных лиц, ответственных за социально-экономического развитие страны. Так, косвенным признаком приоритетности методологии использования внешних источников развития является тот факт, что в своей своих статьях, посвященных социально-экономическому развитию ^[10,11] Д. А. Медведев использует оценки иностранных рейтингов, полемизирует с зарубежными исследователями и апеллирует к факторам внешнеполитической и внешнеэкономической конъюнктуры.

По мнению З. К. Бжезинского «… Америка стоит в центре взаимозависимой вселенной, такой, в которой власть осуществляется через постоянное маневрирование, диалог, диффузию и стремление к формальному консенсусу, хотя эта власть происходит в конце концов из единого источника, а именно: Вашингтон, округ Колумбия. … Возможно, наивысшим комплиментом, которым мир удостаивает центральное положение демократического процесса в американской глобальной гегемонии, является степень участия самих зарубежных стран во внутриамериканских политических сделках. … Большинство иностранных правительств нанимают американских лоббистов, чтобы продвинуть свои вопросы, особенно в конгрессе, в дополнение к приблизительно тысяче иностранных «групп интересов», зарегистрированных и действующих в американской столице» ^{[12, c. 41]}.

Из приведенной цитаты видно, что полагание внешних факторов за основу выработки стратегии развития общества влечет за собой признание ключевой роли противостоящих внешнеполитических сил, что на интеллектуальном уровне подвергает эрозии идею государственного суверенитета и способствует утверждению лидерства конкурирующего субъекта международной политики. Поэтому приоритет сценарного подхода над целевым в процессе стратегического планирования не обеспечивает самостоятельного последовательного развития, что в условиях применения противником стратегии «управляемого хаоса» полностью лишает отечественного субъекта стратегического планирования внешнеполитической инициативы. Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что использование сценарного подхода в стратегическом планировании означает, что приспособление к среде преобладает над потребностью в развитии. Справедливости ради следует указать, что с эволюционной точки зрения стратегия приспособления (адаптация) не является чем-то отрицательным, однако в контексте современного состояния российского общества это означает смирение с целенаправленным регрессом, которому общество подверглось в 90-х гг. XX столетия.

Представляется, что важнейшим условием, созданию которого должны способствовать стратегические целевые установки в сфере социально-экономического развития это обеспечение способности общественной системы к самоорганизации. По мнению Н. Н. Моисеева самоорганизация есть стремление системы к стабильности, которое возможно в силу ее внутренней организационной структуры, т.е. внутреннего источника развития. Поэтому при анализе стратегических установок социально-экономического развития логичным будет обратиться к целевому подходы, который является противоположностью сценарного подхода в стратегическом планировании. Его особенностью является более конкретная постановка цели, на достижение которой направлена соответствующая стратегия. Поэтому в противовес сценарному подходу целевой подход в качестве приоритета ставит реализацию поставленных целей над приспособлением к действительности. Иначе говоря, отличие сценарного подхода в планировании от целевого заключается в том, что при сценарном подходе источники развития находятся во вне (внешнеэкономическая и внешнеполитическая конъюнктура), а при целевом подходе мобилизуются внутренние резервы. В контексте управления общественными системам примером сценарного подхода является рыночная экономика, а целевого – плановая.

Необходимо отметить, что существование двух стратегий для систем любой природы, желающих расширить границы своего существования либо обеспечить свое стремление к гомеостазису отмечается многими учеными самых различных отраслей научного знания. Обобщенно данные стратегии выражаются как: 1) изменение собственных характеристик (применительно к стратегическому планированию – целевой подход); 2) изменение внешней среды, ее параметров (сценарный подход). Так, например, в этологии различаются две основные поведенческие стратегии: тип А или проактивная – стратегия борьбы и тип Б или реактивная– стратегия затаивания и приспособления^[14].

Представляется, что наиболее близкой к действительности является та модель развития, которая учитывает и целевой, и сценарный подходы. Их сочетание в стратегическом планировании может проявляться как посредством конвергенции двух подходов, так и посредством их цикличной последовательной сменой. Оба этих способа совмещения могут быть логически обоснованы.

Конвергенция целевого и сценарного подхода в стратегическом целеполагании является наиболее реалистичным способом их совмещения в современный условиях развития научной и общественной мысли. Его реализация предполагает установление системной связи между развитием и обеспечением безопасности. В практическом плане это означает, что приоритетом определяются внутренние источники развития, при этом неблагоприятные факторы внешней среды минимизируются за счет обеспечения безопасности. Иначе говоря, приоритетом являются цели социально-экономического развития, использующие внутренние резервы, и угрозы недостижения этих целей, воздействие которых уменьшается в процессе обеспечения безопасности. При таком подходе угрозы национальной безопасности формулируются в соответствии с целями развития, что снижает практическое противоречие сущностных категорий «развитие» и «стабильность». Представляется, что указанное обеспечивается в рамках единого процесса стратегического планирования, предполагающего конвергенцию целеполагания в сфере социально-экономического развития и обеспечения национальной безопасности.

Цикличная смена. Цикличная смена стратегий развития – перспектива общества будущего и может быть обеспечена в условиях ноосферы, когда человечество и природа подчиняются единым космическим законам жизнедеятельности. Осознание необходимости смены стратегий развития снижает вероятность катастрофического характера изменений и исключает противопоставления текущей стратегии предыдущей, поскольку рассматривает их в качестве последовательных этапов эволюционного процесса. Представляется, что именно через чередование накопления энергии (приспособления) и ее рассеивания (изменения среды) лежит путь к ноосфере, понимаемой как симбиоз человека и природы, обеспечивающий направляемое воздействие на социальную эволюцию.

Все вышеизложенное преимущественно посвящено критическому анализу методологии стратегического целеполагания, используемой как в конкретных документах стратегического планирования, так и в изъявленных для общественности замыслов на их разработку. Однако, приведенная в настоящей работе критика не имела бы конструктивный характер, если бы автором не были раскрыты некоторые методологические позиции, связанные с принципиальной возможностью формулирования позитивных целей общественного развития, исходя из современного состояния общественной и научной мысли.

Если взять за основу тезис о том, что ключевой проблемой развития является его целеполагание, то следует обратиться к тем отраслям науки, в которых целеполагание была объектом фундаментального исследования. Психология, пожалуй, является той отраслью знаний, в которой наиболее подробно исследована проблема целеполагания. Представляется, что именно попытки объяснения целеполагания, в первую очередь у самоактуализирующихся личностей (терминология А. Г. Маслоу), послужили причиной для создания психологической теории мотивации А.Г. Маслоу. Практическое значение сформулированных А. Г. Маслоу положений подчеркивается их широким применением в профессиональной психотерапевтической практике, в первую очередь в виде так называемой «инсайт»-психотерапии (insight – в пер. с англ. – озарение) ^{[13, с. 190-192]}. Суть применения этого метода заключается в том, что с помощью психоанализа пациента выявляются противоречия между его бытовым целеполаганием и реальными потребностями его личности. В результате психотерапевтического сеанса наступает «инсайт» относительно истинных целей личности пациента, которые до лечения были искажены или заретушированы иллюзиями и стереотипами повседневной жизни. Кстати, сам А. Г. Маслоу, в круг научных интересов которого входили проблемы построения синергетического общества, писал о необходимости внедрения в широких слоях общества «массовой психотерапии» (что, по-мнению автора настоящей статьи, было отчасти реализовано советской педагогикой). В современных условиях, когда технологии воздействия на общественное мнение способные исказить вектор общественного движения, доступны все более широкому кругу субъектов, эта идея имеет большие научные и практические перспективы.

Однако для формулирования стратегических целей общества одних достижений психологической науки явно недостаточно. Цель, мыслимая в социальном контексте, полагается не как автономная категория, но как результат уже имеющегося уровня развития общественной и научной мысли. Цель социального развития есть следствие ценностей, господствующих в обществе. Комбинация определенных ценностей в качестве эффекта эмерджентности (свойства системы не присущего отдельным ее элементам) порождает уникальную цель развития общества. Категория ценности на уровне общества, аналогична понятию «мотива», применяемого при характеристике поведения индивида. Взаимозависимость целей и ценностей является основанием для утверждения о существовании некоторой целе-ценностной системы, которая обуславливает направление общественно-исторического движения. Системность, порождаемая отношением между стратегическими целями и ключевыми ценностями, выражается в том, что цель, мыслимая как фактор изменчивости, во взаимодействии с ценностями, являющихся фактором стабильности (в биологических системах аналог наследственности), выступают частью процесса самоорганизации общества. Изменчивость, наследственность и отбор, по мнению Н. Н. Моисеева, являются основой любого механизма самоорганизации материи ^{[6, с. 43]}.

Обоснование целе-ценностной системы как разновидности механизма самоорганизации общества означает переосмысление государственного управления, исходящего не от идеологических и религиозных догматов, неизбежно несущих на себе бремя иллюзий и стереотипов, вследствие этого ведущих к войнам и революциям, а от естественных процессов общественного развития.

Конечно, цели развития возможно формулировать и не опираясь на существующую систему ценностей, что неоднократно происходило в российской истории. Однако у этого обстоятельства имеется множество негативных последствий, возникающих вследствие отсутствия системного представления об обществе. Во-первых, формулирование и достижение целей резко противоречащих господствующим ценностям, ведет к снижению устойчивости общественной системы, что, в свою очередь, может привести к нарушению ее целостности. Во-вторых, длительность эффекта достижения цели, логически не производной от системы ценностей, являющейся одним из уровней общественной системы, может быть уменьшена стремлением этой системы к гомеостазису (данное свойство присуще всем сложноорганизованным системам).

Рассматривая пространственно-временное движение общества как последовательную смену его состояний, то об эволюционном развитии можно говорить в том случае, когда формулируются и достигаются цели производные от системы ценностей. Достижение целей, не следующих из системы ценностей, в зависимости от масштаба изменений, следует расценивать как революцию либо как иллюзию развития (в тех случаях, когда стремление системы к гомеостазису нивелирует результаты достижений искусственных целей).

Апелляция к психологии, синергетике, культурологии, общей теории систем и методологии, предпринятая автором настоящей статьи для обоснования своих выводов может быть дополнена достижениями еще многих отраслей знаний, в которых, так или иначе, изучалась фундаментальная проблема целеполагания. Это обстоятельство еще раз подтверждает необходимость решения проблем развития и безопасности с помощью междисциплинарного подхода, исключающего отраслевую ограниченность и, тем самым, преодолевающего стереотипы и иллюзии, естественно присущие узкому взгляду. Поэтому постановка проблемы развития с точки зрения целеполагания ее решения должна иметь нетривиальных характер. В этой связи обеспечить развитие может только такая установка, которая исходила бы из существующих потребностей индивида, общества, государства, воплощённых в конкретной системе ценностей. Переживание и понимание ценности объекта является посылкой всякого исторического движения ^{[5, с. 130]}, которым, без сомнения, является и социально-экономическое развитие Российской Федерации. При таком подходе неизбежен вывод: для того чтобы решить проблему «Куда идти?», сначала надо определиться «Кто есть путник?». Таким образом, определение широкого круга исходных характеристик объекта развития – суть проблемно-ориентированного подхода в стратегическом целеполагании социально-экономического развития.