К вопросу о лингвистических аспектах межкультурной коммуникации

Волкова Екатерина Георгиевна кандидат философских наук доцент, кафедра философии, Московский педагогический государственный университет 119571, Россия, г. Москва, ул. Проспект Вернадского, 88, оф. 812 Volkova Ekaterina Georgievna PhD in Philosophy PhD in Philosophy, Associate Professor of the Subdepartment of Philosophy at Moscow State Pedagogical University 119571, Russia, Moscow, str. Prospekt Vernadskogo, 88, of. 812 veg.a@yandex.ru Другие публикации этого автора

Особенности развития как человечества в целом, так и российского общества на рубеже XX-XXI вв. выводят на «авансцену» истории такое важное не только культурное, но и социальное, политическое и даже экономическое явление, как межкультурная коммуникация. Последнее может быть рассмотрено как с философской, психологической, социокультурной, информационной, методологической, так и, что особенно важно, – лингвистической – точек зрения. Значимость языкового аспекта межкультурной коммуникации во многом обусловлена тем фактором, что сегодня в первую очередь велика необходимость именно в вербальном её обеспечении в различных ситуациях социального взаимодействия (установление контактов, ведение переговоров, проведение презентаций, совещаний, собраний и т.д.) ^[1]

Распространение английского и других международных языков в наше время, а также увеличение межкультурных и межъязыковых контактов вызывает всё большую потребность в специалистах, владеющих ими для решения коммуникативных задач. Причём речь в данном случае идёт не столько о профессиональных лингвистах, сколько о представителях различных международных профессий, обладающих высоким уровнем иноязычной подготовки для участия в межкультурной коммуникации без помощи переводчика, то есть фактически без вмешательства третьего лица. Наша страна в этом смысле не является исключением. В период глобализации у нас, как и во всём мире, происходит переосмысление и модернизация обучения иностранному языку. Причём это происходит на всех уровнях системы образования. Увеличение международных контактов России вызывает потребность в специалистах разного профиля, хорошо владеющих иностранными языками, но тем не менее их подготовка зачастую чересчур теоретизирована и не всегда дает желаемые результаты ^[2].

Молодые специалисты имеют в целом неплохие знания школьной грамматики и определённый словарный запас, а также умения и навыки в области письменного перевода, но испытывают существенные трудности в общении с иностранцами в ходе профессиональной деятельности. На вопрос в анкете об уровне владения иностранным языком в наши дни специалисты всё чаще отвечают «читаю и перевожу со словарём», причём зачастую это очень сильно преувеличивается. По сути это означает невладение и неспособность осуществлять практическую коммуникацию на иностранном языке. Сегодня этот вопрос стоит весьма остро, поскольку без практического владения иностранным языка эффективно осуществлять межкультурную коммуникацию невозможно.

При этом язык не просто посредник в коммуникационном процессе, его основной инструмент, но и выразитель самобытности культуры. Таким образом, не достаточно просто владеть иностранным языком, то есть лишь знать и понимать все необходимые по ситуации слова и уметь правильно строить предложения. Необходимо также уметь правильно интерпретировать поведение представителя другого социума, а также быть готовым воспринимать другую форму коммуникативного поведения, которое существенно варьируется в зависимости от культуры данного социума ^{[3, 4]}.

Очевидно, что стратегия сближения должна быть направлена на устранение не только смысловых, но и культурных сбоев в процессе социального взаимодействия. При этом, несмотря на то, что, как уже было отмечено, язык представляет культуру, являясь в определённом смысле её выразителем, культурный аспект может быть и не связан с языковым.

Это будет происходить в том случае, если оба участника коммуникации говорят на неродном для себя языке (сейчас это, как правило, английский), вообще не зная родных языков друг друга. Практика показывает, что в такой коммуникации есть определённые преимущества.

1) Участники меньше чувствуют языковой барьер, поскольку подсознательно понимают, что находятся «на равных», даже если уровень владения языком у них различный. Практика показывает, что больше всего языковой барьер участники коммуникации испытывают при общении с носителями языка, причём причины здесь больше психологического, а не лингвистического характера.

2) У участников нет боязни быть понятыми превратно, если будет упущена какая-нибудь грамматическая, лексическая или фонетическая языковая тонкость. В этом случае собеседнику она тоже может быть неизвестна, либо не произведёт никакого эмоционального эффекта, поскольку он понимает, что это «трудное место» в языке. Весьма вероятен вариант, что он просто не обратит на неё внимания, поскольку его мысли концентрируются в первую очередь на том, как лучше выразить на иностранном языке свои мысли ^[5].

Таких тонкостей огромное количество в любом языке, безусловно, все их запомнить невозможно. Например, в английском грамматически правильный вопрос, начинающийся со слова must (должен), обозначает нежелание говорящего что-либо делать. «Must I help you?» означает скорее не скорее «Должен ли я вам помочь», а «Ну что, мне всё-таки вам помочь?». Вопрос, заданный с грамматическим отрицанием «Не знаете ли сколько времени?» по-русски звучит вежливо, а по-английски «Don’t you know the time» – с оттенком иронии. Прощание «до свидания» (goodbye) произносится по-английски с восходящей интонацией. Если произнести это слово с падающей интонацией, как в русском, то это прозвучит грубо, угрожающе.

Безусловно, в процессе межкультурной коммуникации носитель языка не будет каждый раз поправлять человека, говорящего на неродном для себя языке, поэтому следует «вооружаться» подобными знаниями заранее. В виду этого акцент обучения иностранным языкам должен быть существенно пересмотрен и ориентирован не просто на разговорный язык, о котором в наши дни так много говорится, а именно на анализ различных смыслов разговорных фраз в тех или иных коммуникативных ситуациях ^[6].

Язык на котором говорят систематически говорят люди, вступающие в межкультурную коммуникацию, особенно если он является отличным от их родных языков, называется лингва франка.

Основной характеристикой лингва франка является то, что этот язык выходит за географические границы сообщества, где он появился, и используется как второй другими группами. Международные искусственные вспомогательные языки, такие как, например, эсперанто, о котором речь пойдёт ниже, не имеют настолько широкого признания, как национальные языки, выполняющие функцию лингва франка, хотя они также могут периодически играть эту роль в определённых ситуациях межкультурной и межъязыковой коммуникации ^[7].

Изначально словом «лингва франка» назывался один из таких языков, а именно средиземноморский. Однако затем этот термин стал обозначать любой язык, выполняющий подобные функции. По-итальянски «лингва франка» означает «франкский язык». Средиземноморский лингва франка, называемый также иногда сабиром (от испанского «saber» знать) изначально состоял из северноитальянской и окситано-романской лексики. Затем к ней добавились испанские и португальские слова, особенно на территории современного Магриба. Кроме того в этот язык попали турецкие, греческие, французские, берберские и арабские заимствования. Иными словами он стал состоять из лексики национальных языков, на которых говорили жители территорий, омываемых Средиземным морем, с одиннадцатого по девятнадцатый века.

Средиземноморский лингва франка использовался как язык дипломатии и торговли во время, а также до и после Ренессанса. В те века носители итальянского играли главенствующую роль в морской торговле в портовых городах Османской Империи. Язык стал называться франкским в перероде с итальянское, потому что в Средние века по-арабски и по-гречески все западноевропейцы назывались франками.

Е.К. Бондаренко в своей статье говорит о том, хотя средиземноморский лингва франка дал имя целой функциональной разновидности языков, он не является ни первым из известных подобных, ни получившим наибольшее распространение языком межэтнического общения ^[8]. Шумерский, аккадский, арамейский, древнегреческое койне, санскрит, латынь, арабский, французский, а также многие другие языки в разные эпохи играли роль посредника в межэтнических контактах в разных уголках нашей планеты. Самые первые лингва франка (шумерский и аккадский языки) возникли в долинах рек Тигра и Евфрата. Территория, на которой распространился шумерский язык простиралась от Персидского залива на юге до современного Багдада на севере. Археологи предполагают, что он изучался далеко за пределами Шумера, а именно в Северной Месопотамии, Малой Азии, Северной Сирии. Это те регионы, где шумерская клинопись (древнейшая система письменности, появившаяся в третьем тысячелетии до нашей эры) была языком деловых документов ^[9].

В настоящее время на нашей планете существует множество лингва франка. Они стали существовать ещё с античных времён. Латинский и греческий выполняли эту функцию в Римской империи, аккадский, а затем амхарский оставались лингва франка на большой части западной Азии в эпохи разных империй. Сегодня лингва франка существуют на всех континентах, где проживают люди. В нашем веке это в первую очередь английский язык, но есть и другие лингва франка, к ним относятся, например, арабский, китайский и русский. В некоторых странах лингва франка также используется как национальный язык, например, урду в Пакистане.

Отличия родного языка от иностранного это не только больший словарный запас, произношение без акцента и безошибочное употребление грамматических структур. Теоретически всего этого можно добиться и на неродном для себя языке. Представление о том, что родной язык есть нечто большее, чем сумма понятных человеку лексических и грамматических значений, нашло отражение в афоризме Нельсона Манделы, который сказал, что говорить с человеком на понятном ему языке означает говорить с его головой, а говорить на родном ему языке – говорить с его сердцем.

Родной язык – тот, на котором у человека протекают психические процессы, в том числе познавательные. Здесь в первую очередь следует говорить о восприятии. Именно родной язык обусловливает то, как мы воспринимаем мир. У каждого народа существует своя уникальная языковая картина мира ^{[10, 11]}. Языковой картиной мира принято называть исторически сложившуюся в обыденном сознании конкретного языкового коллектива и отражённую в его языке совокупность представлений о мире, а также определённый способ его восприятия, устройства и концептуализации действительности.

Имея много общих ценностей, отдельные народы не похожи друг на друга подобно тому, как не похожи друг на друга отдельные люди. С одной стороны в языке как в явлении в целом отражается общее представление всех говорящих на нём людей об устройстве мира. Язык является как бы зеркалом, стоящим между человеком и миром ^[12].

В современном языкознание принято считать, что каждый язык отражает свою особенную картину мира. Поэтому в лингвистике мы говорится о языковой картине мира. В словах языка каждого отдельного народа отражено, как был увиден и понят мир. Это отражается, например, в лексике. Для носителей эскимосских языков снег является одним из базовых понятий мира. Потому в их языках присутствуют отдельные слова, служащие названиями для падающего снега, снега из которого можно строить жилище, для мокрого снега. Для других народов настолько детальные обозначения снега не нужны. В некоторых языках коренных африканских племён своего слова «снег» нет вообще.

Действительность прежде всего проецируется в семантику естественного языка, следовательно языковая картина мира имеет отличия от мира действительности. Это можно объяснить следующими способами. В первую очередь тем, что человеческий организм имеет свои специфические особенности восприятия. Например, человек видит цвет и свет, и они присутствуют в языковой картине мира, но не может видеть рентгеновские лучи, и они, следовательно, в ней не отражены. Кроме того, языковая картина мира отличается от мира действительности благодаря специфике конкретных культур, которые стоят за каждым языком. Русское слово «берег» обозначает и берег реки, и берег моря, и озера, а английское «bank» – только берег реки, в то время как берег моря или большого озера обозначается словом «shore». В английском большой палец руки обозначается словом «thumb», а пальцы ног – «toe». Фактически в каждом конкретном языке существует негласное коллективное соглашение говорящих на нём людей выражать свои мысли определенным образом, из-за этого картинами мира разных народов могут по-разному категоризироваться одни и те же предметные ситуации ^[13].

Языковая картина мира – понятие, связанное с языком, но не ограниченное им. Ж.Б. Есмурзаева отмечает, что иногда различия между разными картинами мира внутри одного языка (групповыми, возрастными, индивидуальными) оказываются более существенными, чем межъязыковые различия ^[14].

Впервые идею о том, что язык и видение мира человеком неразрывно связаны выдвинул прусский филолог Вильгельм фон Гумбольдт. Он полагал, что культура и язык развивались одновременно и не могли делать этого друг без друга. Cогласно Гумбольдту, изучение языка не заключает в себе определённой конечной цели, а вместе с прочими гуманитарными дисциплинами служит для познания человеком самого себя. Рита Мэй Браун назвал язык дорожной картиной культуры, могущую поведать, откуда пришли люди и куда они идут. Возвращаясь к Гумбольдту, следует сказать, что отличие от сторонников языкового детерминизма, которые полагают, что язык является определённой рамкой, в которую загнано мышление, а следовательно, и речь человека, он считал, что речь – изначально творческий процесс.

Сторонники языкового детерминизма, напротив, считают, что поскольку мышление происходит на языке, именно язык определяет его. Причём спорным является вопрос, одинаково ли это происходит у людей разных национальностей. Идеи о том, что разные языки в виду своей разной структуры диктуют разные способы мышления и освоения действительности нашли отражение в принципе лингвистической относительности ^{[15, 16]}.

Принцип лингвистической или языковой относительности был разработан в первой половине прошлого столетия. В российской литературе его принято чаще называть гипотеза Сепира-Уорфа, хотя в англоязычных источниках такое название встречается реже. Иногда это учение также называют уорфизмом. Термин «гипотеза Сепира-Уорфа» считается скорее популярным нежели научным по причине того, что Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф никогда не выступали соавторами и никогда не излагали свои идеи в виде гипотезы.

Основным постулатом этой концепции является то, что структура языка влияет на концептуализацию мира его носителями, иными словами на их языковую картину мира, а также на мыслительные процессы говорящих на нём людей. Предтечей этой теории можно считать идеи В. фон Гумбольдта, который видел в языке выражение духа нации, хотя сам Гумбольдт был ярым противником идеи лингвистического детерминизма в целом и, следовательно, релятивизма, как одной из его форм. Эти идеи были подхвачены американскими антропологами начала XX века во главе с Францом Боасом и Эдвардом Сепиром, хотя сам Сепир высказывал как аргументы за, так и против лингвистического детерминизма. Именно Бенджамин Уорф, его студент, стал первым, кто изложил эти идеи в своих публикациях. Термин же «гипотеза Сепира-Уорфа» предложил другой студент Сепира Харри Хойер, хотя, как мы видим, это название весьма условно.

Так или иначе, эта теория вызвала интерес и дала пищу для размышлений и повод для аргументов в психолингвистике XX века. Идеи Уорфа экспериментально проверялись Роджером Брауном и Эриком Леннебергом применительно к восприятию цвета людьми, говорящими на разных языках. В шестидесятые годы эти представления утратили популярность, когда Брентом Берлином и Полом Кеем были показаны общие семантические рамки в обозначающей цвета лексике. В конце столетия представители новой школы лингвистической относительности изучали влияние различной лингвистической категоризации на познавательные процессы. Некоторые эффекты лингвистической относительности были показаны в нескольких семантических полях, однако, они весьма незначительны. Сегодня превалируют взгляды о том, что язык определённым образом влияет на мыслительные процессы, однако более эффективно они могут быть изучены с позиций коннекционизма, то есть моделирования ментальных и поведенческих процессов ^[17-19].

Итак мы видим, что язык неразрывно связан с мышлением, хотя степень и механизмы его влияния абсолютно точно не определены. Язык так же служит уникальным «зеркалом» окружающей его носителей действительности и «хранилищем» социокультурного опыта нации. В этой связи особенно актуален вопрос исчезновения языков. Действительно, если язык умирает, то теряется не просто один из многочисленных инструментов передачи мыслей, но и сам особый образ мысли, социокультурный опыт, иными словами – уникальная картина мира.

Поскольку в языке отражены в вербальной форме знания об окружающем мире, накопленные нацией за всю историю её существования, он – носитель самобытности культуры и особого мировоззрения принадлежащих к этой культуре людей. В этом смысле каждый национальный язык уникален и представляет особую культурно-историческую ценность ^{[20, 21]} .

Язык принято считать мёртвым, когда умирает последний его носитель, однако эта точка зрения не представляется однозначной. Дело в том, что основная функция языка – коммуникативная. Если в мире остаётся всего один владеющий языком человек, ему не с кем вступать в коммуникацию, фактически язык уже можно считать мёртвым.

Однако подобно тому, как некоторые общества являются более политически, экономически и технически развитыми, чем другие, так и языки находятся на разной ступени развития ^[22]. Степень развития языка определяется следующими факторами: 1) территория распространения, 2) число носителей, 3) богатство литературной традиции, 4) богатство словарного запаса, 5) развитие грамматической системы, 6) массовость обучения языку, 7) наличие письменности.

Именно бесписьменные языки наиболее подвержены исчезновению. К исчезающим относятся те языки, которыми еще пользуются, но которые могут исчезнуть в самое ближайшее время.

Существует весьма чёткая классификация исчезающих и уже вымерших языков. Ею малоиспользуемые языки разделяются на следующие категории.

1) К вымершим языкам относятся языки, у которых не осталось ни одного живого носителя.

2) К языкам, находящимся на грани исчезновения, относятся те, у которых еще есть носители, но пожилые и их мало, как правило несколько десятков.

3) К исчезающим языкам относят языки, у которых. носителей достаточно много (от нескольких сотен до десятков тысяч) но все эти носители взрослого и пожилого возраста, а детей языку почти не обучают.

4) К неблагополучным языкам относят те, на которых говорит от тысячи человек. Детей языку еще учат, но все меньше.

5) К нестабильным языкам причисляются те, которые в любой момент могут перейти в другую группу (обычно в сторону исчезновения языка). Такие языки используются людьми всех статусов и возрастов, но у них самих по себе нет официального статуса, либо на них говорят в нескольких поселениях.

Как правило, для определения, к какой группе относится язык, важно не то, сколько людей на нём говорят, а как данный язык передаётся следующим поколениям, учат ли ему детей, ведь именно от этого зависит будущее языка. В России с каждой переписью сокращается на несколько десятков количество малых национальностей, к которым относят себя россияне. В основном языки исчезают, потому что люди перестают ими пользоваться и обучать им детей, отдавая предпочтение более распространенным и «престижным» языкам.

Но главная опасность даже не в этом, а в языковом неравенстве. Одни языки оказываются важнее других, престижнее, могут влиять на положение человека в обществе. Естественно, люди будут выбирать для себя и своих детей тот язык, который даст им социальные преимущества. Обычно это «большой» язык, на котором преподают в школах и вузах, знание которого необходимо для успешной карьеры.

Когда языку перестают учить детей, он оказывается в опасности. А если при этом младшим носителям языка 60 лет и больше, то у языка шансов практически нет, переход на язык соседнего этноса можно считать завершенным.

В Европе сейчас в очень тяжелом положении находятся кельтские языки, когда-то бывшие одними из самых распространенных. В первом веке до нашей эры они были распространены на большой части Европы (сейчас это часть современной Франции, Германии, а также территория Великобритании Ирландии, Северной Италии и Испании), доходя на востоке до Карпатских гор и через Балканский полуостров до Малой Азии. Позднее зона их распространения сильно сократилась: до отдельных регионов Соединённого королевства, Ирландии и северной части Франции.

Ирландия на сегодняшний день остаётся единственной страной, где язык, относящийся к этой группе (ирландский) имеет статус государственного. Однако, хотя номинальное число его носителей составляет около двух миллионов и этот язык преподаётся в качестве обязательного в школах, в быту им пользуются только несколько десятков тысяч человек. В основном это люди, проживающие в удалённой сельской местности. В остальных кельтоязычных регионах ситуация примерно такая же. Причины сложного положения этих языков такие же, как и у других неблагополучных. К ним можно отнести и неизбежное в современных реалиях двуязычие, и давление более распространённых и высокостатусных языков межнационального общения с живой литературной традицей, а также длительную депопуляцию сельских территорий и глобализационные процессы. Например, в самой Ирландии больше людей, в быту пользующихся иностранными языками, чем ирландским.

В современном английском языке, который развивался на той территории, откуда англосаксы в своё время вытеснили кельтов, практически не осталось общеупотребительных слов кельтского происхождения. Почти все кельтские слова, употребляющиеся в английском, обозначают реалии кельтской культуры. Причём их условно можно разделить на хорошо известные как на территории всего Соединённого королевства, так и за его пределами и на неизвестные за пределами кельтских поселений Великобритании ^[23].

Таким образом, исчезновение языков – проблема не только лингвистическая, но и культурно-историческая, а также политическая. Их потеря ведёт к уменьшению культурного многообразия и наследия нашей планеты. Совершенно очевидно, что современных реалиях необходимо поддерживать малые языки в первую очередь усилиями государства. В противном случае глобализационные процессы, всё сильнее набирающие ход, приведут к окончательной «победе» наиболее распространённых языков мира.

Самые распространённые языки мира называются международными. В обиходе принято называть международным английский язык, хотя такая формулировка не совсем корректна. Международных языков несколько. Ими называются такие языки, которые служат общением не одной или двух, а достаточно большого числа наций. Кроме того большое количество людей владеет такими языками как иностранными, они преподаются на всех уровнях образования и активно используются в разных сферах деятельности. Помимо всего прочего такие языки являются официальными для различных международных организаций.

В настоящее время международными языками принято считать (в порядке убывания носителей) китайский, английский, испанский, арабский, русский, французский, португальский и немецкий языки. Несмотря на то, что самое большое число носителей у китайского языка, если считать количество людей, которое владеет языком как вторым, то на первом месте будет английский. Таким образом, можно сказать, что при наличии нескольких международных языков, английский является ведущим средством межкультурной и межъязыковой коммуникации.

Многообразие языков, на которых говорят люди на нашей планете, с одной стороны является отражением огромного культурно-исторического богатства Земли, а с другой представляет существенную практическую трудность. Проблемы межкультурной коммуникации возникли в глубокой древности, как только начали контактировать друг с другом разные народы. Несмотря на важность вопросов социально-культурных различий, проблема непонимания чужого языка всегда стояла наиболее остро ^{[24, 25]}.

С древнейших времён люди изучали иностранные языки для возможности межкультурной коммуникации и идея о том, чтобы все люди мира говорили на одном языке, всегда казалось утопической. Однако в лингвистике существует теория, что на заре человечества так и было, но восстановить общий праязык не представляется возможным в виду полного отсутствия его письменных памятников.

Искусственные языки по своей сути представляют собой попытку человека создать новый единый язык. Наиболее удачной из этих попыток является эсперанто.

Эсперанто является самым распространенным искусственным языком, созданным варшавским офтальмологом Лазарем Заменгофом в 1887 году после десятка лет работы. Слово «эсперанто» на самом этом языке означает «надеющийся». Изначально оно было псевдонимом Заменгофа, однако, очень скоро стало названием самого языка. Книга была издана на русском, потом вышли издания на польском, немецком и французском языках.

Через короткое время была создана академия этого языка. Её целью стало поддержание единства языка, утверждение новых слов, а также решение спорных вопросов, а в 1905 году прошёл первый всемирный конгресс эсперанто. О.В. Буркина отмечает, что с увеличением времени существования эсперанто расширяется и его традиция. Это приводит к тому, что помимо самого Заменгофа начинают цениться и другие авторы. Причём на современном этапе, для которого характерно всё большее влияние устной речи, отмечается тенденция перехода к более спонтанному стилю ^[26].

Главной отличительной чертой этого искусственного средства коммуникации, как и многих других плановых языков, является лёгкость его изучения. Грамматика его регулярна и проста, поэтому легко поддаётся изучению. Её можно изложить в виде шестнадцати правил, в которых отсутствуют исключения. Для письма используется фонематический алфавит на основе латинского. Главной особенностью словообразования является обилие аффиксов, то есть суффиксов и приставок. Они могут присоединяться к словам и давать другое значение («arbo» – «дерево» –arbaro, «лес» nova «новый» – malnova «старый»). Развитое и регулярное словообразование сильно уменьшает количество корней, которые нужно запоминать, и, соответственно, существенно упрощает изучение лексики. Помимо этого аффиксальные морфемы могут сами быть корнями с соответствующим значением, но уже не обобщённым, а конкретным: «aro» – «совокупность», «mala» – «противоположный», Однако даже при очень мощной и развитой системе словообразования почти всю лексику придётся учить так же упорно, как и в других языках. Если человек владеет несколькими европейскими языками, то изучить эсперанто у него получится без проблем, в противном случае придётся месяцами наращивать свой словарный запас. Львиная доля словаря состоит из романских и германских корней, а также из интернационализмов латинского и греческого происхождения. Есть небольшое количество основ, заимствованных из славянских польского и русского языков. Быстрее всех эсперанто освоил выдающийся лингвист И.А. Бодуэн де Куртенэ, на это ему потребовалось около двадцати часов.

Ю.А. Клименко отмечает педагогическую ценность эсперанто, говоря в своей статье о том, что изучение эсперанто помогает освоению других иностранных языков. Данная идея оригинальна, но на практике в качестве языка, который формировал бы общелингвистическую культуру, чаще преподаётся латинский, в том числе и студентам профиля «Теория и методика преподавания иностранных языков и культур».

Также в пользу данного искусственного языка говорит его нейтральность, т.е., он не связан с какой-либо нацией или государством. Разговаривая на нём, люди не чувствуют давление иностранного языка. Таким образом появляется ощущение равноправия при общении с представителями других стран, что в свою очередь приводит к повышению чувства человеческого и национального достоинства ^[27].

Благодаря этим факторам в сообществе этого языка весьма популярной является идея о его введении в качестве вспомогательного языка в Европейском союзе. Сторонники такого решения считают, что это может сделать межкультурную и межъязыковую коммуникацию в Европе более равноправной и эффективной. Помимо этого это могло бы решить проблему европейской идентификации, которая весьма остро стоит в условиях глобализации. С предложениями более серьёзно рассмотреть эсперанто на европейском уровне выступают некоторые как отдельные европейские политики, так и целые партии. Он поддерживается влиятельными международными организациями, в том числе ЮНЕСКО.

По состоянию на 2014 год раздел Википедии на искусственном языке эсперанто содержал больше статей чем, например, разделы на таких известных языках, как хинди и иврит. С каждым годом издаётся огромное количество новых переведённых и оригинальных книг на это языке. Помимо этого на нём выходят газеты и журналы, вещает интернет-телевидение радиостанции, а его потенциал используется в международном бизнесе.

Тем не менее, несмотря на свою распространённость и развитость, на сегодняшний день он остаётся языком энтузиастов. Его распространению в мире в качестве универсального средства коммуникации препятствуют следующие соображения.

1) Возможно в качестве такого средства выбрать один из национальных языков (на данный момент это английский). Это обеспечивает с самого начала большое количество «готовых» носителей, которые могут принести большую пользу в распространении языка, в том числе в качестве преподавателей.

2) Для распространения искусственного языка на уровне всеобщего средства коммуникации даже хотя бы в Европе недостаточно усилий одних учёных-лингвистов. Этот процесс может происходить только при участии государств. Причём интерес и готовность должны проявлять все страны. Это

невозможно как с политической точки зрения, так и с экономической. Совершенно очевидно, что цель не оправдывает средства, поэтому на данный момент идея внедрения единого языка является чисто теоретической, а в качестве основного средства межкультурной коммуникации выступает более сложный английский язык ^{[28, 29]}.

Языки отличаются друг от друга не только особенностями фонетического и грамматического строя, словарным составом, степенью распространённости и числом носителей, но и характером и интенсивностью взаимодействия друг с другом. Язык – живое явление, он живёт вместе с его носителями и вступает в контакт с другими языками как только люди, говорящие на них вступают в межкультурную коммуникацию. Подобно тому, как люди, их культуры оказывают взаимодействие друг на друга, точно так же воздействуют друг на друга их языки.

Совершенно очевидно, что чем больше у сообщества, говорящего на языке социальных, торговых, деловых и профессиональных контактов с представителями других культур, тем больше влияния испытывает или оказывает их язык в зависимости от своего статуса. Наоборот, обособленные сообщества сохраняют свой язык неизменным на протяжении многих веков. Например, исландский является одним из наименее изменившихся европейских языков с древних времён в виду географической удалённости людей говорящих на нём от континентальной Европы. Современный исландец может с лёгкостью понимать древнеисландские тексты, в то время, как, например, для англичанина тексты на древнеанглийском мало понятны.

Одним из естественных процессов, происходящих вследствие межкультурной коммуникации, является заимствование языками слов других языков. На сегодняшний день английский, являющийся одним из самых распространенных языков на Земле и носящий статус международного, является самым изучаемым иностранным языком в мире. Следовательно, в той или иной мере им владеют и пользуются наибольшее количество людей. Это даёт возможность назвать английский ведущим языком межнационального общения, в том числе в таких областях, как бизнес и технологии ^{[30, 31]}.

Именно поэтому с появлением каких-либо новых и реалий, английское их название становится известным всему миру. Новое слово очень быстро попадает в другие языки и в большинстве случаев быстро закрепляется в них. Такие слова становятся международными и звучат примерно одинаково во всех принявших их языках. Русский в данном случае не является исключением.

Вопрос об употреблении и злоупотреблении заимствованных слов в русской речи волнует многих исследователей русского языка. На данный момент нет единого мнения о целесообразности обильного употребления англицизмов в русской речи. Это вопрос является также актуальным с сугубо бытовой точки зрения, так как каждый из нас ежедневно сталкивается подобными словами, которые порой могут поставить в тупик не владеющего в совершенстве английским человека. Некоторые люди считают это упадком культуры русского языка и полным отсутствием уважения к его уникальности. Другие же не находят в заимствованиях ничего плохого, ведь в современных условиях глобализации и развития информационных технологий неизбежен подобный приток новых терминов, образующих своеобразный жаргон. Этот процесс в современных условиях характерен не только для русского, но и для многих других языков ^{[32, 33]}.

Чаще всего слова заимствуются языком, если в нём нет слова, обозначающего данное понятие. Однако иногда заимствование происходит и при наличии такого слова. При этом заимствованное слово звучит более престижно. Такие случаи особенно характерны для русского языка (контора – офис, совещание – брифинг, устройство – гаджет, уважение – респект, консультация – консалтинг, управляющий – менеджер, приемная – ресепшен, распространитель – дистрибьютор и т.п.)

Существует и психологический аспект заимствований. Среди носителей русского языка популярно представление о том, что иностранные технологии являются более прогрессивными по сравнению с российскими, например, иностранные банки более надежны, иностранные товары – более высокого качества. Этот стереотип широко применяется в рекламе, где заимствования встречаются часто. Более высокий статус английских слов в русском языке по сравнению с родными привел к переименованию названия многих рабочих должностей и сфер деятельности ^[34]. Английское слово придаёт им некий псевдостатус (экспедитор вместо водитель, мерчандайзер вместо торговец, промоутер вместо рекламщик, клининг вместо уборка).

Следует заметить, что в конце девяностых годов чрезмерное употребление англицизмов в рекламе и в средствах массовой информации вызывало сильно негативную реакцию у значительной части русскоговорящих людей. Но на данный момент, в большинстве случаев, англицизмы настолько глубоко вошли в нашу речь, что не каждый человек может различить где «родные» слова, а где заимствованные. Действительно, если заимствование долго употребляется в языке, оно ассимилируется и перестает восприниматься носителем как неродное слово. Таких заимствований в русском тоже очень много (компьютер, бампер, шорты, свитер, футбол, хоккей, джинсы, чипсы).

С.Г. Апетян отмечает, что в текстах средств массовой информации не только отражается речевая практика многих социальных групп говорящего на определённом языке коллектива, но и отчасти формируется состав активного словаря социума, тиражируются новые английские заимствования. Всё это способствует их адаптации в русском языке. Относительно высокая проникаемость англицизмов различной тематической направленности, наблюдаются в первую очередь в экономическом, политическом а также спортивном дискурсах. Такое явление обусловливается широким распространением в средствах массовой информации новостей перечисленной направленности ^[35].

В последнее время говорится о необходимости запретить английские заимствование законодательно, если есть их русский эквивалент, однако, практически сделать это крайне тяжело, поскольку многие подобные слова воспринимаются уже как русские и не «режут слух», а сами их эквиваленты уже скорее кажутся устаревшими (компьютер – ЭВМ, офис – контора).

Б.Ю Ушаков выделяет следующие причины употребления англицизмов в русскоязычных средствах массовой информации.

1) Англицизм одним словом обозначает явление, которое по-русски можно передать только через описание.

2) Англицизм является выразителем негативного отношения автора к рассматриваемому субъекту или явлению. В этом случае в печатных средствах массовой информации такое слово зачастую берётся в кавычках.

3) Употребляя англицизм, автор желает показать, что он знает соответствующее английское слово ^[36].

В целом русский язык богат на заимствования. Его история – отражение богатейшей истории нашей страны. В наш язык потоками приходили чужие слова и до этого, прочно закрепляясь в нем. Это происходило при наших контактах с другими нациями (слова из тюркских языков, из голландского и немецкого, из французского). Многие слова пришли в наш язык через искусство, науку, богослужение (итальянские, латинские и греческие заимствования). Однако никогда еще этот процесс не проходил на фоне господства компьютерных и телекоммуникационных технологий, когда английский – не просто иностранный язык, но и универсальное средство коммуникации с их использованием ^[37-39].

Проблематика лингвистических аспектов межкультурной коммуникации является комплексной и многоаспектной, она находится на интересном междисциплинарном социально-гуманитарном стыке, имеет как теоретико-методологическую значимость, так и разнообразные возможности практического применения и еще ждет своих будущих исследователей.