Стратегия Китая в начале XXI века: выход на глобальный уровень

Будучи одним из наиболее динамично развивающихся государств планеты, Китай являет собой пример успешной реализации концепции «мирного подъема» ^[1]. Вместе с тем, значительный рост его совокупной национальной мощи приводит к необходимости пересмотра внешнеполитических стратегий многими странами, в том числе, и Россией, с целью выстраивания более равноправных и взаимовыгодных отношений с ним.

Китай становится одним из лидеров развивающегося мира, который постепенно смещает акценты в своей внешнеполитической стратегии, все в большей мере опираясь на детерминанты глобального уровня при неизменно важной роли детерминант государственного и внутригосударственного уровней. Это не означает, что сила Китая ослабевает, и он передает ее часть надгосударственным органам, а свидетельствует скорее о том, что дальнейшее наращивание его совокупной национальной мощи возможно только по пути увеличения своего присутствия на глобальном уровне принятия решений, на котором ему придется еще более тесно взаимодействовать с другими великими державами, определяющими современную архитектуру международных отношений.

Глобальный уровень формирования внешнеполитической стратегии КНР является для реализации его национальных интересов источником объективных угроз и возможностей.

Чем большим совокупным национальным ресурсом обладает Китай, чем сильнее он трансформирует однополярное влияние США, тем активнее должна быть его внешнеполитическая стратегия.

На сегодняшнем этапе развития КНР его властями осуществляется официальная политика «мирного развития», в целях которого выстраивается мирное международное окружение и контролируется внутренний порядок. Важным аспектом политики увеличения совокупной национальной мощи Китая выступает борьба против международной изоляции мирными средствами, включением соседних стран в совместные экономические проекты, экономическим противодействием международным союзам, имеющим антикитайскую направленность.

Свое выражение цели увеличения экономического потенциала страны находят в понятии «совокупной национальной мощи» (понятие разработали ближайшие советники по стратегическим вопросам Дэн Сяо Пина в 70-80-х гг. XX века), понимаемой как создание четырех составляющих силы государства элементов - материального (военно-экономический потенциал), морального (социокультурный потенциал), организационно-управленческого и экологического.

Развитие вооруженных сил, одного из базовых институтов государства, основы для балансирования против любого потенциального противника, рассматривается руководством КНР как одно из важнейших условий реализации национальной стратегии развития. Ее целью является достижение Китаем к середине XXI в. статуса великой державы, занимающей доминирующее положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе и равной по своему политическому влиянию, экономической и военной мощи любой другой державе.

Мягкое балансирование доминированию США в Азии со стороны Китая является частью внешней политики Китая ^[2] и одной из составляющих совокупной национальной мощи. Но мягкое балансирование также осуществляется во внутренней политике через развитие экономики, вызывающее меньшие опасения со стороны других государств, чем военное строительство. Так, экономическое развитие (внутреннее балансирование) выступает главным приоритетом во внутренней политике. Главный идеолог теории «мирного подъема» Женг Биджиан отмечает, что любая заминка в экономическом или социальном развитии может вызвать недовольство огромного населения Китая, остановить которое может быть не под силу КПК ^[3].

Создание благоприятного международного баланса сил для Китая, особенно в Юго-Восточной Азии, и многополярности в целом является условием дальнейшего увеличение силы Китая.

После распада СССР КНР начал осуществлять политику, которая в максимальной степени пыталась не попасть под удар антикоммунистической международной стратегии США. Принципы «поиск выгод при избежании вреда» и избежание вреда – главная цель» определяли поведение КНР до середины 90-х гг. ^[4]. Китай строит свою большую стратегию на основе балансирования США: как внутреннего (усиление относительной силы Китая через экономическое развитие и военную модернизацию с учетом ассиметричных возможностей), так и внешнего «мягкого» балансирования (ограничение или сдерживание давления со стороны США и других сильных игроков через дипломатические усилия в международных институтах и двусторонних отношениях).

Балансирование США в военной сфере наиболее остро проявляется в проблеме сепаратизма Тайваня, где жесткое балансирование применяется наравне с мягким. Как пишет Томас Кристенсен, целью военного развития Китая в ближайшие годы является не желание стать наравне с США в военной сфере, а достичь возможности в локальном конфликте «наказать» США, если те будут нарушать жизненноважные интересы Китая^[5].

Пытаясь не допустить прямого столкновения с США, Китай начал выстраивать пояс ближайших государств, функцией которых должно было стать дальнейшее укрепление связей с мировым сообществом, а не создание буферной зоны, которая бы отгораживала Китай от остального мира. За 1989-1992 гг. (со времени событий на площади Тяньаньмэнь) КНР нормализовала отношения со всеми государствами АТР и Западной Азии, начала вести стратегический диалог с Россией.

Начинается период внешней политики КНР, в котором главное место отводится идее построения многополярного мира. Во-первых, многополярность помогала преодолеть достаточно изолированную внешнеполитическую позицию КНР со времен 1949 года, во-вторых, она позволяла ставить долгосрочные цели, связанные с перестройкой международной системы, в рамках которой отмечались признаки появления многополярности.

В целях усиления своих позиций перед международным окружением через создание региональных союзов Китай был вынужден реанимировать политику, диктующуюся правилами игры в «большом треугольнике» Вашингтон-Пекин-Москва. Логика «треугольных отношений» подразумевает, что две более слабые и/или более пассивные стороны объединяются для «обороны» против более сильной и/или агрессивной стороны. Если в 70-х годах в качестве «наступающей» стороны выступала Москва, то с начала 80-х годов – и особенно с конца прошлого десятилетия – эта роль все больше переходила к США. Укрепление сотрудничества с Москвой могло способствовать усилению международных позиций Пекина, а также росту экономического и военного потенциалов КНР. Таким образом, вновь образовалась геополитическая основа для сближения двух сторон, на этот раз на базе неантагонистического противостояния доминированию США.

Взаимодействуя с мировым сообществом, Китай исходит из того, что принцип невмешательства во внутренние дела государства и национальный суверенитет являются наивысшей ценностью.

Так, политика «одного Китая», хотя и с двумя политическими системами, является доминантой внешнеполитической стратегии КНР. Но как государству, пытающемуся добиться более влиятельной и решающей роли на глобальном уровне принятия решений, Китай прагматично использует возможности международных институтов, выступающие каналами доступа к мировой экономической системе, мировым информационным ресурсам.

Подход Китая к международным институтам, которые, по его мнению, будучи созданными США и их союзниками, отражают интересы Запада, в 90-е гг. XX века состоял в акцентировании внимания на двусторонних связях, в которых Китай мог в большей степени демонстрировать свой военно-политический вес. Хотя издержки от принятия на себя коллективной воли международных организаций, в которые входил КНР, рассматривались как меньшие по сравнению с издержками международной изоляции.

В 1991 — 1996 гг. Китай вступил в АТЭС, АСЕАН, подписал ряд международных соглашений по контролю над вооружениями. Начиная с середины 90-х годов получила поддержку Пекина идея многополярности (создание ШОС как продолжение политики создания региональных прокитайских институтов, участие в переговорах по ядерной проблеме Корейского полуострова, взаимодействие с АСЕАН).

В 90-е гг. внешнеэкономический курс Китая дополняется политикой «выхода за пределы», означающей, что политика и дипломатия «ответа на вызовы» не соответствуют современному этапу и требуют перестройки, поскольку Китай теперь должен более активно участвовать в решении глобальных и региональных проблем через участие в международных организациях и институтах, и ему нужна «дипломатия активного действия» ^[6].

В 2001 году при активном участии Китая создается Шанхайская организация сотрудничества, которая фактически обозначила изменение в пользу Китая баланса сил в Центральной Азии. Но данная организация стала во многом политический клубом, в котором двустороннее сотрудничество важнее решения общерегиональных проблем терроризма, сепаратизма и борьбы с наркоторговлей ^[7].

Чем более интегрирован в них Китай, тем большее взаимное влияние они друг надруга оказывают: с ростом финансовых возможностей Китая по предоставлению финансовой помощи странам третьего мира на двусторонней основе (программа помощи Африке), растет критика западных международных институтов (Мировой Банк, МВФ), чьи программы развития выглядят на практике менее убедительными; КНР удалось пролоббировать создание Форума Китайско-Африканского Сотрудничества; регулярно проводятся переговоры по линии Китайско-арабского форума сотрудничества; на латиноамериканском направлении активно продвигаются интересы Китая через Восточно-азиатский-латиноамериканский форум ^[8].

В зависимости от того, как будет восприниматься рост Китая, как будет складываться международный баланс сил, зависит его будущее.

Китай, выстраивая политику противодействия доминированию США, опирается во внутренней политике на традиционные представления о Китае как о срединной цивилизации. Бурный экономический рост, усиление международных позиций сопровождались внутренними противоречиями в самовосприятии китайцев, сдерживающих внешнеполитическое поведение КНР: «стремление представить себя великой державой и реалии бедной страны «третьего мира»; «политика открытости» и принцип «абсолютного суверенитета»; «идеологическая чистота» и политический прагматизм; поведение в рамках двусторонних отношений и деятельность в многосторонних международных структурах» ^[9].

Восприятие своего международного окружения современным Китаем находит свое выражение в поддержке тех или иных внешнеполитических концепций. В частности, концепции «обширной периферии» или «более обширной периферии» отражают неравномерность международной структуры, состоящей из трех географических уровней: 1) регионы, примыкающие к Китаю; 2) АТР; 3) евразийский континент и прибрежные зоны Тихого и Индийского океанов. Наличие периферии вокруг великих держав способствует экономическому развитию данных регионов, смягчает политические разногласия между великими державами. Китай должен создавать свою зону периферии в АТР, но не империалистическими, а мирными методами, делая акцент на взаимную пользу и выгоду.

С концепцией «обширной периферии» связана концепция глобального управления или глобального соуправления, означающую, что переход от прежней международной политики к глобальной политике требует создания новой глобальной теории соуправления, учитывающей такие факторы, как тенденцию к многополюсности и действия в новых условиях на мировой арене государств и международных организаций.

Изменение в самовосприятии Китая нашло свое отражение в переходе от «дипломатии для государства» «к дипломатии для народа». Эта концепция дает импульс китайской дипломатии и позволяет более полно учитывать интересы китайской нации, усиливая чувство собственного достоинства у китайцев, живущих за рубежом, поддерживать развитие высокотехнологичных отраслей китайской экономики и способствовать решению спорных проблем с другими странами.

В области продвижения китайской «мягкой силы», утверждения китайского лидерства в АТР существует концепция «истернизации», говорящая о том, что в XXI веке будут доминировать «восточные знания». В противовес «вестернизации» в прошлом для XXI века предлагается «истернизация» как процесс трансформации всех аспектов жизни человечества и прогнозируется, что этот век станет веком восточной культуры, которая значительно потеснит западную.

На государственном уровне детерминант внешнеполитической стратегии Китая, где происходит аккумулирование всех международных импульсов, действуют государственные «барьеры» и оформляеся внешнеполитическая стратегия. Для Китая, который постепенно наращивает свою вовлеченность в мировую политику, продолжение дальнейшего роста совокупной национальной мощи является важнейшим приоритетом, для достижения которого необходимо улучшить или поддерживать такие внутригосударственные «механизмы» как мобилизационная способность и социальная сплоченность.

Институт государства в Китае играет роль главного ретранслятора внешних импульсов на общество, используя для этого различные подходы, опирающиеся на растущую экономическую мощь.

Оценка национальной мощи, не утрачивая свою центральную роль в обеспечении надежного ресурсного тыла внешнеполитической стратегии, начинает в 2000-е гг. уступать в своей приоритетности мобилизационной способности и социальной сплоченности, что связано как со стабильным ростом совокупной национальной мощи Китая, стабильного функционирования политической системы, так и с проблемами дальнейшей общественной поддержки государственных инициатив и социального мира.

Укрепление института государства как на международной, так и на внутренней арене рассматривается одной из главных задач Китая. В нее входят урегулирование территориальных споров по всему периметру границ в пользу Китая и борьба с внутренними угрозами – сепаратизмом, экстремизмом и социальной напряженностью.

Борьба с политическим сепаратизмом является одним из важнейших государственных приоритетов. Особую озабоченность Пекина вызывает активизация и расширение масштабов деятельности на территории Китая и за его пределами сепаратистской террористической организации «Восточный Туркестан», целью которой является создание на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, а также прилегающих к нему районов Казахстана и Киргизии, независимого исламского государства. Законом КНР «О государственной обороне» от 1997 г. прямо предусмотрена возможность использовать для выполнения задач внутри страны не только полицейские формирования, но армию и народное ополчение. Помимо этого, важная роль отводится процессу борьбы с антисистемной оппозиции в Тибете, проводится политика дальнейшей всесторонней интеграции Тайваня в рамках концепции «одного Китая».

Для КНР важна не сколько связь жесткой и умной силы, но и продолжение внутренней политики во внешней, которая подчиняется стратегии увеличения совокупной национальной мощи. Сдвиг в 1990-е гг. влиятельности детерминант в сторону внутренней политики по отношению ко внешней объясняется инерционностью политики КНР, которая с 1978 года заявила о приоритете задач экономического возрождения, приоритетности внутреннего развития.

После неудач США в фиксировании однополярного мира Китай в лице крупного партийного функционера Чжэн Бицзяна в 2003 году провозгласил «концепцию мирного подъема». Стратегия КНР теперь состоит в обеспечении условий для мирного возвышения страны посредством самостоятельного следования по пути социализма с китайской спецификой при участии в экономической глобализации, а не в самоотстранении от нее. Данная стратегия подразумевает активное участие в существующей системе международных отношений, а не подстраивание под нее.

Степень автономии института государства от общества является одной из детерминант государственного уровня внешнеполитической стратегии КНР.

Это обусловлено тем, что данная детерминанта традиционно является постоянной, так как политической системе и политической культуре Китая не свойственно активное вовлечение институтов гражданского общества в формирование среды принятия внешнеполитических решений.

Еще в рамках имперского Китая централизованная бюрократия распространяла свое влияние от центра до локальных общин, в дела которой она, однако, почти не вмешивалась. Этим ограничивалось влияние империи на свои составляющие — провинции (влияние на общество) ^[10]. В середине 50-х гг. XX в. можно говорить о специфическом способе организации власти — появлении партии-государства, которое значительно глубже, чем империя, смогла проникнуть в общественные дела ^[11] и впервые поставила индивида в качестве объекта и одновременно участника политического процесса.

На современном этапе внутренние акторы обладают некоторой степенью отстраненности от принятия государственных внешнеполитических решений. Тем не менее, в Китае действует множество неправительственных организаций. Следует отличать те неправительственные организации, которые созданы при участии китайского правительства (в меньшей степени автономны от государства, хотя контроль со стороны партийных органов — это источник финансовой поддержки) и те, что созданы за пределами Китая при помощи Запада (автономны от китайского государства).

Все больше негосударственных организаций, особенно тех, что объединили представителей интеллигенции, стремятся оказывать влияние на стратегический курс партии и правительства, внешнеполитическую стратегию по трем направлениям: 1) неправительственные организации, созданные в Китае, наращивают организационный фундамент, институциональную базу социального самоуправления. Примером могут служить такие негосударственные организации как институт экономики Тяньцзэ, общество «Друзья природы» и др. ^[12] 2) рост их влияния способствует переходу к новой конфигурации власти — переходу от унитарного к более плюралистической модели управления, 3) культивируются концептуальные основы гражданского сознания ^[13].

Мобилизационная способность и степень социальной сплоченности является наиболее влиятельной из детерминант государственного уровня внешнеполитической стратегии Китая. Она, согласно представителям неоклассического реализма Дж. Талиаферро ^[14], Р. Швеллеру ^[15], Т. Кристенсен ^[16] и Ф. Закарии ^[17], основывается на двух основаниях:

1) легитимность политической системы в глазах населения,

2) степень социальной и государственной сплоченности.

1. Проблема представительства негосударственных акторов в парламенте затрагивает такой важный компонент как легитимность режима. Она нашла свое выражение в концепции «трех представительств». Цзян Цзэминь заявил, выступая с докладом на открытии 16-го съезда КПК, что «идеи «тройного представительства» являются теми руководящими идеями, которых КПК обязана придерживаться длительное время ^[18]: КПК должна постоянно представлять требования развития передовых производительных сил Китая, прогрессивное направление передовой китайской культуры и коренные интересы широких слоев китайского общества.

Возможность в рамках данной концепции для частных предпринимателей занимать руководящие должности в КПК несет в себе больше скрытых рисков и угроз, чем может способствовать налаживанию диалога между властью и независимым от нее бизнесом. Представители капитала в случае реализации данной концепции на практике в КПК долгое время будут находиться в представительских государственных органах в меньшинстве и, следовательно, не смогут реализовывать свои интересы через механизмы партийной демократии, а скорее через коррупционное лоббирование своих интересов через КПК.

2. Эффективной альтернативой излишней концентрации власти у коммунистической партии может быть создание новых институтов и механизмов, обеспечивающих диалог КПК с новыми социально-политическими группами, образующимися в ходе экономической реформы по мере усложнения социальной структуры китайского общества. В этом случае у Китая появится возможность постепенно перейти от «авторитарной» модели власти к электоральной демократии и избежать скрытого риска возникновения модели «коррумпированной демократии», обслуживающей интересы крупного капитала. Но тогда Китай рискует утратить существующую степень социальной сплоченности и как следствие мобилизационную способность.

Важным фактором, объединяющим китайское общество, является политика в отношении многочисленной зарубежной китайской диаспоры ^[19]. Чем лучше будет выстроен механизм обратной связи с мигрантами, тем более сплоченным будет само китайское общество, тем большей будет мобилизационная способность. Примером использования мобилизационной способности по отношению к китайской диаспоре может выступать организация массовых протестных акций в 2008 году в Италии и Испании, направленных против стремления правительств данных стран признать независимость Тайваня ^[20].

Разработка большой стратегии в Китае служит для теоретического обеспечения внешнеполитического курса государства.

Регулярные съезды КПК утверждают общий вектор большой стратегии, в дальнейшем ее рассматривают Всекитайское собрание народных представителей в тесном контакте с Народным политическим консультативным советом Китая.

В условиях значительной встроенности Китая в американоцентричную международную систему детерминанта большой стратегии Китая носит не всегда самостоятельный, но и реактивный характер. Так, с 1996 года китайские аналитики отмечают изменение в американской большой стратегии — переход от «баланса интересов» к «балансу устрашения» по отношению к Китаю, который потенциально будет способен разрушить американоцентричный международный порядок.

В противовес этому Китай стремится выступать против создания системы устрашения и активизировать свою систему контрустрашения. Только так можно помешать США нанести ущерб интересам Китая и создать основу для китайско-американского стратегического взаимодействия. Например, Китай планирует пересмотреть стратегию по отношению к Тайваню. Меры устрашения должны сочетаться с мощным давлением на власти острова с тем, чтобы ими был принят принцип «единого Китая».

В среднесрочной и долгосрочной перспективе усиление противостояния в китайско-американских отношениях неизбежно ^[21]. США в XXI веке станут самым крупным стратегическим соперником Китая, хотя одновременно останутся самым большим его экспортным рынком.

Согласно официальному документу китайского правительства по вопросам безопасности China's Defense White Paper ^[22] интересы Китая по вопросам его безопасности включают защиту от внешних угроз, борьбу с сепаратизмом и поддержание внутреннего порядка и социальной стабильности. Построение многополярного мира трактуется с позиции субъекта мировой экономики и мировой политики, но никак не объекта. Пекин пытается заполнить вакуум силы в Юго-Восточной Азии там, где пока не было достаточного влияния США и других стран.

Стратегия «профилактики внешних угроз» на современном этапе направлена на предупреждение вызовов национальным интересам КНР посредством углубления сотрудничества с государствами, потенциально способными представлять угрозу. Особенно это касается ближайших соседей, которые на протяжении последних 20 лет стали своеобразными буферными зонами открытости Китая внешнему миру. Но не менее важно предотвращение самопроизвольных конфликтов, подразумевающее создание более управляемой международной среды, переход от двусторонних к многосторонним формам сотрудничества с международными институтами. Все это позволяет китайскому руководству называть большую стратегию Китая «расчетливой», то есть включающей деидеологизацию в экономике, прагматизм во внешней политике по отношению к сильным державам и международным наднациональным организациям, воздержание от применения силы в сочетании с усилиями по модернизации вооруженных сил.

Внутригосударственный уровень внешнеполитической стратегии отвечает за создание благоприятной среды, в которой будет с наибольшей эффективностью наращиваться государственная мощь Китая и формироваться его внешнеполитический ответ.

Главным источником инноваций в китайском обществе служит государство.

Данное положение подтвердил XVIII Съезд КПК ^[23], говоря о центральном звене политической системы Китая - правящей Коммунистической партии Китая. В документах XVIII Съезда демонстрируется, что в деле совершенствования и демократизации политических институтов государства Китай намерен исходить из собственных реалий и своих представлений о сроках и темпах этого процесса, а не из навязываемых извне рекомендаций.

С одной стороны, государство в лице коммунистической партии поддерживает неплюралистический характер политических отношений в самом Китае, с другой стороны, оно выступает за проведение реформ, развитие рыночной экономики и достижение многополярности.

Центральная роль государства обеспечивает подчиненность текущих экономических целей важнейшим политическим задачам нации. Так, начиная с первой половины 80-х годов, деятельность Пекина практически направлена на воссоединение страны в рамках идеи «одно государство - две системы» ^[24]. К достижениям в этом направлении следует отнести интеграцию Гонконга и Макао, а к пока недостижимым целям относится воссоединение с Тайванем. Причем средством достижения этих целей служила и служит экономика.

Наличие только одного центра принятия решений порождает экономические проблемы, заключающиеся в том, что сложнейшие социально-экономические проблемы и противоречия сегодняшнего Китая созданы действиями КПК и государства. Концентрация огромных финансовых и материальных средств на ограниченной территории неизбежно означала ограничение развития остальных регионов страны. В результате сложилась их глубокая социально-экономическая дифференциация, исправить которую пока лишь только планируется.

В 2000-х гг. институциональная детерминанта становится более влиятельной, чем детерминанта идеологии, так как усиливается приоритетность реинтеграции бывших китайских территорий в процессе усиления Китая, а роль идеологии в процессах экономической интеграции и глобализации уменьшается во внешнеполитической стратегии.

В Китае мобилизация населения происходит либо под патронажем доминирующей на политической арене КПК, либо со стороны неправительственных организаций, действующих преимущественно из-за рубежа.

Основным препятствием для увеличения мобилизации и политического участия китайского населения в политической жизни страны является недостаточная межпартийная конкуренция, недостаточно развитая политическая культура, сосредоточение на экономических целях в ущерб политическим. Преимуществом данной модели является возможность активной мобилизации населения для отстаивания государственных целей.

История мобилизации общественной поддержки в Китае имеет большую историю: начиная с борьбы против западной колонизации до мобилизации на выборы во Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая после образования независимого Китая в 1949 году. В 1950-е - 1960-е гг. правительство активно выдвигало лозунги социальной справедливости, так как без массовой поддержки деревни партия не могла рассчитывать на успех.

Традиция сохранения тесных связей с народом, с его историческими и цивилизационными корнями продолжала оставаться важной частью политической культуры Китая. Конечно, и в ней происходили существенные изменения, связанные с расширением рыночных отношений, усилением индивидуализма. Большинство видных политических деятелей Китая смогли идентифицировать себя через массовое сознание, используя эти ценности.

Эволюция политической системы в Китае направлена на развитие многопартийности с центральной ролью КПК ^[25]. Поэтому современной Коммунистической партии Китая необходимо решать двуединую задачу: поддерживать высокий уровень политической мобилизации, не допуская кризисов в управлении общественными процессами.

Детерминанта политико-психологических характеристик политических лидеров не имеет определяющей роли в современном Китае.

Сильные лидеры в централизованном государстве в условиях эволюции к большей открытости и соревновательности пока не играют ведущую роль, выступая политическими агентами властной элиты.

В условиях доминирования КПК на политическом ландшафте Китая индивидуально-психологические особенности политических лидеров играют незначительную роль в официальной политической жизни. Но, тем не менее, можно отследить если не сами индивидуально-психологические особенности политических лидеров Китая, то те условия, в которых происходило их становление.

Так, Дэн Сяопин, получив образование во Франции и СССР, имея большой опыт общественной работы, занимал ряд важнейших постов в правительстве Мао Цзедуна и осуществил целый комплекс экономических реформ, способствующих встраиванию Китая в мировую экономику и радикальному улучшению качества жизни, признававший усиление многополярности и дипломатии важнейшими целями развития современных международных отношений.

Цзян Цзэминь, пройдя обучение в Шанхайском университете и занимая ключевые посты в Коммунистической партии Китая, в своей политике продолжил реформы, начатые еще Дэн Сяопином. Несмотря на серьезное сопротивление консерваторов в КПК, Цзян Цзэминь сумел внедрить в партийную программу свою концепцию «трех представительств», уравнивавшую интеллигенцию в политических правах с рабочими и крестьянами и открывшую больший доступ в партию частным предпринимателям.

Ху Цзиньтао, являясь выходцем из бедной деревенской семьи, окончив политехнический институт Цинхуа в Пекине, где изучал русскую культуру и занимался научно-исследовательской работой, сделал успешную политическую карьеру в КПК. Ху Цзиньтао считают реформатором, как и его предшественника. Он выступал за сдерживание инвестиций в слишком бурно развивающиеся отрасли из опасений «перегрева» отдельных секторов экономики. Ху Цзиньтао создал себе имидж «народного руководителя». В 2003 году он провозгласил принцип «используй власть ради народа, проявляй заботу о народе и добивайся пользы для народа» ^[26]. Китай под его руководством был более склонен применить военную силу к Тайваню в случае объявления им независимости, но в большей степени предпочитал выстраивать отношения с ним на базе взаимовыгодного экономического сотрудничества.

Детерминанта идеологии играет принципиальную роль в выработке внешнеполитической стратегии Китая.

Если раньше это была господствующая коммунистическая идеология, то теперь ей на смену пришел национализм и азиатская идентичность, в политической культуре распространено представление о срединной империи. Хотя институциональная детерминанта по сравнению с 90-ми гг. становится все же более влиятельной, чем детерминанта идеологии, тогда как логика реинтеграции территорий Китая во внешнеполитической стратегии важнее логики национализма.

Присущие как государственной элите, так и обществу национализм, государствоцентричная коммунистическая идеология и мировоззрение (эволюционирующие в сторону неомарксистских положений о неравномерной мир-экономике, где развитые государства специализируются на высокотехнологичных производствах ^[27]), задают рамки и определяют «ошибки» восприятия международных импульсов. Например, восприятие международного баланса сил как тяготеющего к окружению Китая и попытках его сдерживания со стороны западных стран. Целью же Китая на данном этапе развития в международных отношениях является не глобальное доминирование или лидерство, а создание китаецентричного порядка в Азии, основанного на балансировании с другими центрами силы ^[28]. Китай также может держаться вне альянсов, заставляя великие державы конкурировать за свою лояльность ^[29].

Идеология становится одной из сфер китайско-американского соперничества ^[30], так как Китай начинает проявлять себя в отношениях с США на международной арене как «крупнейший идеологический соперник, который к тому же вызывает опасения в связи с быстрым ростом его экономики» ^[31]. Превращаясь в глобальную державу, КНР собирается соответствующим образом строить и свою идеологическую политику. Китай намеревается распространять свои идеологические представления, обосновывать роль сильного государства прежде всего в регионе «стратегического партнерства» - АТР.