Информационные технологии и трансформация системы обеспечения безопасности.

Яшина Алина Валерьвна кандидат политических наук младший научный сотрудник, СПбГУ, факультет свободных науки и искусств 197341, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Коломяжский Пр., 26 Yashina Alina Valerievna PhD in Politics junior research assistant, Saint-Petersburg State University, Faculty of Liberal Arts and Sciences 197341, Russia, Saint-Petersburg, ul. Kolomyazhsky Pr., 26 alinav.yashina@gmail.com Другие публикации этого автора

Возрастающее влияние информационных и телекоммуникационных технологий (далее ИКТ), а также расширение социальных сетей порождает новую реальность для человека, общества, государства. Согласно определению Г. Дависа и М. Олсона (1985), ИКТ – это «совокупность технических ресурсов, применяемых для обработки, хранения и передачи данных, а также необходимых для этого способов и методов» ^[3]. Однако на сегодняшний день «современные информационные и коммуникационные технологии создали «глобальную деревню», в которой люди могут общаться через континенты и по всему миру, как будто они открыли дверь. Поэтому ИКТ сейчас воспринимаются и изучаются сквозь призму своего влияния на мир и общество» ^[19]. Очевидно, что роль глобальных информационных сетей, аккумулирующих и предоставляющих различные знания для жителей планеты, за последнее десятилетие возросла.

По данным исследования компании Cisco к 2015 году количество сетевых устройств может быть более 15 млрд., то есть вдвое превысит население планеты, а объем информационного обмена через Internet удваивается каждые 100 дней ^[1]. Такая ситуация несет в себе серьезные риски для безопасности как обычных граждан, так и целых государств, но в то же время и предлагает широкий спектр возможностей для их предотвращения.

Если еще несколько лет назад можно было говорить о влиянии ИКТ на безопасность исключительно через призму технических вопросов (безопасности сетей и т.п.), что было актуально в основном для государств, то сегодня эту проблему необходимо рассматривать в комплексе через триаду категорий: «безопасность - технологии – человек». Это связано с новым пониманием Web 3.0. ^[38], согласно которому человек и сообщества становятся активными созидателями новой виртуальной реальности и его активными участниками (в том числе в обеспечении безопасности), а «профессиональное обращение с информацией, по мнению К. Хейя, - в перспективе будет играть всё более важную роль» ^[8], что и определяет актуальность данного исследования по выявление новых подходов в обеспечении безопасности человека.

ИКТ сегодня, решая, прежде всего, вопросы обеспечения безопасности, применяются во всех сферах: от экономики и политики до ядерной энергетики, военных и космических технологий. Эти обстоятельства вынуждают государства трансформировать традиционную систему обеспечения национальной безопасности. А. С. Сапожникова, исследуя взаимодействие государства и общества в политике информационного обеспечения РФ подчеркивает, что «внедрение современных информационных технологий во все сферы общественной жизни существенно повысило зависимость общества, каждого конкретного индивида от надежности функционирования информационной инфраструктуры, достоверности используемой информации, ее защищенности от несанкционированной модификации, а также противоправного доступа к ней» ^[48].

В докладе ИНСОР указывается, что «информационная среда становится одним из тех ключевых раздражителей, которые постоянно держат государственные структуры в состоянии напряженности, ожидания неприятностей и внешних сюрпризов» ^[25]. Поэтому государства, сталкиваясь с тем, что информационная среда нестабильна и доступна для внедрения любых акторов, активно разрабатывают новые подходы в сфере обеспечения информационной безопасности. Использование информационных инструментов, оперативное и полное владение информацией позволяет государствам и другим субъектам обеспечения безопасности планировать свои действия, отслеживать результативность проводимых мероприятий, предотвращать риски, а также результативно выстраивать отношения с противниками, партнёрами, обществом, выбирая соответствующие средства.

М. Якушев, эксперт в сфере информационной безопасности, считает, что «в последнее время наблюдается расхождение подходов государств в таком важном аспекте управления интернетом, как безопасность его использования» ^[57]. Так, Соединенные Штаты и другие западноевропейские государства предпочитают использовать понятие «кибербезопасность», в то время как, например, Россия придерживается термина «информационная безопасность», включающего более широкий спектр вопросов. Разница подходов заключается в том, что в первом случае акцент делается на технологическую составляющую, киберсети и поведение в них пользователей, а во втором на более широкое понимание информации и ее защиты.

Представитель США в Центре киберобороны НАТО К. Гирз отмечает, что термин «кибер» используется применительно к компьютерам, информационным сетям и цифровой информации ^[6]. В данном случае используется технологический подход, в рамках которого приоритетом является проблема защиты информации в компьютерных системах, безопасность информационных и телекоммуникационных сетей и т.п. Как отмечают С. Хилдрез ^[9] и К. Вильсон ^[22], государства должны быть ориентированы, прежде всего, на поиск путей защиты от хакерских атак как государств противников, так и террористических организаций.

Основной упор в своей деятельности по обеспечению национальной безопасности США отводят регламентации функционирования компьютерных и иных информационных систем. Обеспечение кибербезопасности в США строится на мощной технологической базе, что позволяет им играть ключевую роль в управлении интернетом. Благодаря этому США имеют возможность влияния и отслеживания информационных потоков других государств и множества пользователей.

Анализируя роль информационного оружия в военно-политической стратегии США Г. Б. Корсаков подчеркивает, что «поддержание лидерства США в области развития информационных и телекоммуникационных технологий рассматривается американским военно-политическим руководством в качестве важнейшего компонента глобального информационного превосходства, которое, в свою очередь, составляет критически важный элемент политики обеспечения национальной безопасности» ^[39].

И действительно, по данным сайта РСМД, органами власти США в 2012 году было затрачено 1,44 миллиарда долларов на обеспечение кибербезопасности, а по сравнению с 2007 годом расходы на борьбу с киберпреступностью выросли на 73% ^[47]. В 2014 году США планируют израсходовать на кибербезопасность 4,7 миллиарда долларов ^[51], что на 800 миллионов больше, чем в 2013 году ^[14]. По мнению Б. Обамы, «кибер-шпионаж и преступления в информационно-коммуникационных сетях стали нарастающей тенденцией. Поэтому кибербезопасность - высший приоритет национальной безопасности страны в XXI веке» ^[12], в связи с чем Президент США дал распоряжение о разработке стратегии борьбы в информационном пространстве. При этом наиболее важное место в этой работе отводится военному компоненту, что подтверждается возложением полномочий по обеспечению информационной безопасности всей национальной инфраструктуры на Министерство обороны.

Скандалы по делу Сноудена и еще ранее по делу Викиликс демонстрируют один из аспектов политики США в сфере информационной безопасности. Еще в 2007 - 2008 годах Конгрессом США были утверждены несколько законодательных актов ^{[5; 13; 17]}, которые фактически легитимировали несанкционированное вмешательство государства в частную жизнь граждан ради обеспечения безопасности. Данные законы вызвали ряд судебных разбирательств, что, однако, в целом не повлияло на позицию властей, так как действие закона 2008 года было продлено до 2017 года. На основе указанных нормативных актов спецслужбы США использовали «полулегальную», по данным СМИ, программу PRISM ^[18], разработанную еще при Дж. Буше младшем, направленную, прежде всего, на слежение за иностранными гражданами (в том числе и за представителями дипломатических ведомств других государств).

В то же время, несмотря на то, что США в соответствии с принятыми законами имеют возможность внедряться в частное пространство граждан, они в отличии, например от России, не могут впрямую регулировать цифровой контент, Это связано с тем, что «первая поправка Конституции США запрещает принимать законы, ограничивающие свободу слова, следовательно, многие методы регулирования Интернета американским законодателям недоступны» ^[37].

Как отмечается в докладе Фонда развития гражданского общества, общественностью предпринимались попытки блокировать доступ к различным преступным сайтам, например с детской порнографией, однако они не были успешными. Так, «в 2004 году штат Пенсильвания принял закон, предписывающий интернет-провайдерам фильтровать сайты с детской порнографией. Механизм блокирования не был хорошо отработан, и в результате помимо нелегального контента недоступными оказались более миллиона других сайтов. Вскоре федеральный судья вынес решение о несоответствии данного закона первой поправке» ^[35].

Поэтому в целом, интернет-пространство в США остается свободным от цензуры со стороны государства, а контроль и фильтрацию контента на добровольной основе и при поддержке государственного сектора осуществляют различные общественные организации. Общественность выступает таким же ответственным игроком на информационном поле, как и государство, выполняя при этом функции «ревизора», а не только производителя той или иной информации. Поэтому особый интерес представляет документ ^[11], посвященный идентификации в киберпространстве, разработанный администрацией Президента США с привлечением гражданского общества.

В частности в «Стратегии идентификации в киберпространстве» указывается, что киберпространство нуждается в такой же системе безопасности, как и любая существенная, жизненно важная государственная инфраструктура. Основная идея заключается в том, чтобы позволить субъектам киберпространства обмениваться информацией с возможностью надежной идентификации пользователя. Стратегия идентификации предусматривает, что надежность системы идентификации пользователя в киберпространстве обеспечивается с применением средств, идентифицирующих личность, таких как чипы безопасности, встроенные в компьютеры, мобильные телефоны; программное обеспечение; сертификаты; USB-устройства и так далее. Реализацией этой Стратегии с 2014 года занимается частная компания Identity Ecosystem Steering Group Industry Association Inc. Ее авторы считают, что такая система облегчит бизнес-процессы в онлайн-среде и позволит повысить уровень доверия и безопасности. С другой стороны, в этой ситуации каждый человек становится все более уязвимым и контролируемым не только государством, но и крупными коммерческими структурами.

В ФРГ также создана Стратегия кибербезопасности ^[2], основными целями которой являются: защита важнейших информационных структур, безопасность IT-систем Германии, обеспечение безопасности данных государственных структур, создание национального центра киберзащиты, борьба с киберпреступностью, использование надежных технологий, образование персонала в сфере кибербезопасности.

Германия активно использует различные информационные инструменты и ресурсы для борьбы с терроризмом и экстремизмом. Например, осуществляется сбор и хранение электронных данных граждан для отслеживания общения потенциальных террористов в интернете. Правительство ФРГ считает, что для обеспечения кибербезопасности «необходимо выделять средства и стимулировать развитие государственного сертифицирования в сфере безопасности, например, с помощью введения электронного документа, удостоверяющего личность, при создании почты и т.п. для большинства граждан». До марта 2010 года немецкие телекоммуникационные компании были обязаны в течение полугода сохранять информацию о телефонных переговорах граждан, их электронной переписке и адресах, посещенных в интернете. Однако затем Конституционный суд запретил эту практику, расценив ее как недопустимое вмешательство в личную жизнь граждан.

Необходимо подчеркнуть, что одной из ключевых проблем в сфере обеспечения безопасности и противодействия терроризму является соблюдение баланса между свободой, правами человека и защитными мерами по обеспечению национальной безопасности. Это особенно актуально для Германии, где «любые, даже незначительные изменения, направленные на ужесточение антитеррористических мер, наталкиваются в обществе на серьезное сопротивление, вызываемое обеспокоенностью по поводу возможного ущемления гражданских прав» ^[2]. Как говорится в одном из выступлений представителя правящей коалиции Ф. Хана, «баланс между свободой и безопасностью должен быть обязательно сохранен» ^[7].

Таким образом, ФРГ разрабатывает целый комплекс мер по обеспечению информационной безопасности и активно задействует в своей работе новые IT-технологии, прибегает к использованию государственного контроля над информационным пространством, в это же время граждане чутко реагируют на любые серьезные вмешательства и противоборствуют этому.

Российская Федерация в обеспечении информационной безопасности использует подход, основанный на широкой трактовке международной информационной безопасности (МИБ), включающей все аспекты взаимодействия государств в информационном пространстве. Не так давно принятый документ, «Основы государственной политике в сфере международной информационной безопасности до 2020 года», определяет МИБ как «состояние глобального информационного пространства, при котором исключены возможности нарушения прав личности, общества и прав государства в информационной сфере, а также деструктивного и противоправного воздействия на элементы национальной критической информационной инфраструктуры» ^[44].

В соответствии с документом, РФ делает ставку на вариант межгосударственного сотрудничества в сфере обеспечения информационной безопасности, а также активизации деятельности МИД в информационном пространстве, т.е. применяет «мягкую силу». Эксперты «ПИР-Центра» такой характер российской стратегии объясняют тем, что «несмотря на активную работу по созданию собственного киберкомандования, РФ в военно-технологическом плане отстает от США, которые соответствующую структуру создали еще в 2009 году, а также тем, что руководство РФ исходит из принципиально иной постановки вопроса: не отвечать силой на киберсилу, а достигать широких международных договоренностей, позволяющих ограничивать использование ИКТ во вред гражданам и государствам» ^[55].

Очень важной для обеспечения информационной безопасности РФ является Государственная программа «Информационное общество (2011-2020 годы)» ^[34], которая предусматривает получение «гражданами и организациями преимуществ от применения информационных технологий за счет обеспечения равного доступа к информационным ресурсам, развития цифрового контента, применения инновационных технологий и радикального повышения эффективности государственного управления при обеспечении безопасности в информационном обществе» ^[34]. Таким образом, очерчена задача создания нового информационного общества через внедрение и распространение ИКТ. Вместе с тем, данная программа не предполагает формирование у граждан культуры использования ИКТ, которая опосредованно влияет на обеспечение безопасности самих граждан, общества и государства.

Последние несколько лет в России особое внимание уделяется вопросам регулирования Интернет-пространства и предотвращения кибер-атак. В январе 2013 года был подписан Указ Президента РФ № 31«О создании государственной системы обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак на информационные ресурсы Российской Федерации», в соответствии с которым на Федеральную службу безопасности РФ возлагаются полномочия по созданию государственной системы обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак на информационные ресурсы Российской Федерации ^[52]. В июле 2014 года вышло Постановление Правительства РФ, связанное с вопросами упорядочения обмена информацией с использованием информационно-телекоммуникационных сетей ^[46]. Его суть заключается в том, что в пунктах коллективного доступа Wi-Fi операторам связи необходимо проводить идентификацию пользователей с указанием фамилии, имени и отчества, а также данными документов, удостоверяющих личность. Кроме этого за последние несколько лет были приняты ряд законов ^[53], регулирующих цифровой контент. Таким образом, государство стремится сохранить монополию в информационном пространстве и очертить законодательно доступную для обычных пользователей информацию и закрытую, находящуюся под строгим контролем допуска к ней. Это подтверждает инициатива МВД РФ о проведении мониторинга возможности получения технической информации о пользователях анонимной сети TOR ^[20], которую многие россияне стали использовать как альтернативу традиционному Internet после принятия регулирующих законов.

США, ФРГ и Россия активно используют информационные технологии для обеспечения национальной безопасности, вторгаясь в частное пространство граждан, тем самым в рамках действующего законодательства нарушая их права. А это значит, что личная безопасность человека находится под угрозой, что недопустимо, так как безопасность человека «является стержнем любой действенной системы безопасности, в основу которой положены демократические идеалы. Соблюдение и защита основных свобод личности - это ядро, производными от которого являются все остальные формы безопасности», - подчеркивает Р. Коэн ^[40].

Возникает новый вариант противостояния государства и человека. Чем больше одни «пользователи» (и частные, и государственные) внедряются в информационное пространство, тем больше они хотят контролировать друг друга и пространство в целом. И это касается всех государств, которые вступили на путь информационного развития. Происходит усложнение миропорядка, расширяется список политических акторов, потенциально готовых не только создавать угрозы с использованием ИКТ, но и активно участвовать в обеспечении безопасности с их помощью. Данный список достаточно широк: государства, граждане, различные НКО и НПО, бизнес-структуры, крупные корпорации. В то же время государство, как основная политическая единица, стремится максимально завладеть информационными ресурсами и технологиями, чтобы поставить под контроль виртуальную реальность и оставаться сувереном в обеспечении безопасности.

По мнению Т. А. Алексеевой, человечество снова попадает в классический замкнутый круг, когда «государство, защищая интересы частных индивидов, как бы легитимно отвоевывает плацдарм свободы у человека» ^[24]. Дилемма между свободой и безопасностью в таких случаях очень наглядно демонстрируется в сфере работы органов безопасности, которые вторгаются в частную сферу жизни граждан. В этом контексте показательно замечание С. Шпиро, который считает, что «деятельность силовых структур имманентно противоречит самой сути демократии. Окутывающий работу спецслужб покров секретности создает опасность того, что они будут действовать незаконными методами, ущемляя свободу граждан. В свою очередь, в основе демократии лежат открытость и ответственность перед электоратом» ^[15]. Вместе с тем, силовые структуры важная составляющая государства, в том числе и демократического, поэтому их деятельность может основываться на различных сценариях.

Как отмечает Р. Лукам ^[10], демократия и безопасность взаимодействуют в рамках двух концептуальных направлений - вынужденного союза и гармоничного сотрудничества. А противоречия между безопасностью и демократическими ценностями в идеальных условиях должны решаться за счет саморегулирующихся демократических механизмов, с помощью институтов гражданского общества, гражданского контроля. Следовательно, в демократических государствах силовые органы должны находиться под чутким демократическим общественным контролем, чтобы не допустить превышения их полномочий и обеспечить права граждан.

Однако, как показывают исследования киберпространства, «гражданские свободы будут ограничиваться государством в результате появления технологических инноваций» ^[16]. Обратная реакция со стороны граждан на такое вмешательство выражается в их стремлении к надзору над государственными органами власти.

На сегодняшний день в России наблюдается с одной стороны принятие различных программ и стратегий, ориентированных на развитие информационной и компьютерной грамотности населения, повышения уровня патриотизма и социальной активности, а с другой стороны, как замечают исследователи, «высшие исполнительные органы государственной власти субъектов РФ не размещают в установленные сроки актуальные сведения о доходах чиновников; размещают сведения не о всех должностных лицах; размещают сведения в форматах, препятствующих восприятию и обработке информации; удаляют сведения о доходах за предыдущие отчетные периоды, в то время как удаление с официальных сайтов государственных органов сведений за предыдущие отчетные периоды не предусмотрено нормами действующего законодательства» ^[43].

Это, безусловно, вызывает протесты со стороны граждан и провоцирует их на самоорганизацию гражданского контроля, что подтверждается, по мнению В. В. Огневой и Т. С. Болховитиной, «требованиями представителей общественности о повышении информационной открытости органов государственной власти и управления», а также о «расширении сферы общественного контроля над деятельностью органов государственной и муниципальной власти, развитии институтов непосредственной демократии» ^[43].

Данное обстоятельство обусловлено также и тем, что современное государство, вне зависимости от политического режима, не в силах, по ряду причин, решить простые проблемы на местном уровне или в узко ориентированных социальных, экономических, экологических и т.п. сферах. И эту функцию вынуждены брать на себя социально ответственные граждане. С. В. Бараблина и Л. Л. Мехришвили рассматривают социальную ответственность как «механизм формирования индивидуальной и социальной субъектности ее субъектов, которая инструментально влияет на решение самых сложных социальных вопросов, касающихся как развития общества в целом, так и взаимоотношений между государством (в лице его социальных институтов) и индивидом» ^[26].

«Обратное действие» и самоорганизация граждан не ограничиваются исключительно протестом и отстаиванием своих прав, но и выражаются, как показывают исследования Х. Ксью и Т. Динев ^[23], в повышении уровня самообразования в сфере информационных технологий. Исследование авторов примечательно тем, что они отбирали категории граждан, рассматривая в комплексе их личностные характеристики, знания ИКТ и ценностные ориентиры. Таким образом, выделено три типа:

- граждане, имеющие высокий уровень знаний в области информационных технологий и возможности настроить свои браузеры или интернет-приложения с целью обеспечения неприкосновенности частной жизни, а также отрицающие необходимость вмешательства и контроля государства за их деятельностью;

- граждане, не имеющие знаний об информационных технологиях, как правило, склонные поддерживать государство в его стремлении контролировать информационное пространство ради обеспечения безопасности;

- граждане, которые с одной стороны обладают знаниями об информационных технологиях, а с другой стороны - социальной ответственностью, склонные к компромиссу и поиску баланса между свободой и безопасностью, ориентированные на возможность ограничения собственной свободы ради безопасности, но под строгим гражданским контролем и соблюдением всех прав ^[23].

Граждан третьего типа (в формулировке С. Г. Еремеева и И. В. Радикова) можно назвать «личностями безопасного типа», т.е. сознательными личностями, живущими в гармонии с собой и окружающим миром, способными к «продуктивной деятельности по сохранению своего духовного и физического здоровья, защите окружающих людей и природы» ^[36].

Активно-деятельное участие граждан, государственных органов и общественных организаций в системе обеспечения национальной безопасности, по мнению А. В. Возженникова, будет способствовать более эффективному обеспечению безопасности на всех уровнях ^[30]. Поэтому важную роль в формировании системы обеспечения национальной безопасности играет политическая и стратегическая культура общества, а также его система ценностей, выполняющая функцию ориентиров в предметной и социально-культурной деятельности человека. Из этого следует вывод, что государства и общества, заинтересованные в соблюдении баланса между свободой и безопасностью и руководствующиеся демократическими идеалами, в наибольшей степени заинтересованы как в повышении уровня знаний граждан в сфере ИКТ, так и в развитии в обществе социальной ответственности, как инструмента обеспечения национальной безопасности.

Анализ опыта развитых обществ показывает, что количество гражданских инициатив, ориентированных на контроль государственных органов власти через интернет и на прозрачность работы органов власти в сфере коммуникации, постоянно увеличивается. Как правило эти инициативы исходят от людей, которые не только имеют высокий уровень информационного образования, но и желание сделать мир вокруг себя лучше и безопаснее. Как отмечает в своей работе Ю. Хабермас, современное развитое гражданское общество – это «сетевое гражданское общество», которое характеризуется открытостью, установлением широких, многомерных связей коммуникации, спонтанностью, свободным формированием, текучестью ^[54].

Таким образом, возрастающее влияние киберпространства, ИКТ и социальных сетей на повседневную жизнь порождает новую реальность для организаций, граждан и государств. З. Бауман определил действительность, в которой существует сегодня человечество как «текучая современность», характеризующаяся тесной взаимосвязью реальности и виртуальности, которая приписывает нашей современности такие свойства, как разнородность, сложность, пластичность, неоднозначность, быстрота, неопределенность ^[27]. И то, что происходит в одной реальности, непременно транслируется, иногда с искажениями, в другую. Под влиянием информационных технологий трансформируется и в целом вся социальная структура современного общества. Виртуальная реальность пронизывает все сферы современного человеческого бытия, определяет новые правила игры как внутри, так и на внешнеполитическом поле, постоянно изменяя требования к технологиям обеспечения безопасности.

Сегодня, как утверждает американский философ М. Маклюэн, - «происходит переход от социальной общности, которая детерминируется в терминах соседства и территориальной сплоченности, к сетевым сообществам, для которых фактор географического пространства и границ практически сведен к нулю» ^[41]. Это накладывает определенные отпечатки на систему обеспечения безопасности, так как по замечанию Е. Бердника «меняется сложная иерархия групповых отношений, а, следовательно, и соотношение коллективного и индивидуального» ^[28], на первый план выходит сетевое понимание взаимодействия.

Специфика сетевого подхода к политике безопасности заключается в переходе «от иерархических структур управления и организации к органическим и адаптивным, которые строятся на принципах коалиции» ^[42]. Л. В. Сморгунов, исследуя сетевой подход к политике и управлению, отмечает, что именно такой путь с использованием формальных и неформальных норм способствует достижению согласия между всеми заинтересованными сторонами в решении политических вопросов ^[49].

Ежеминутно создаются новые сайты и платформы, в том числе появляются новые инструменты для обеспечения безопасности и сохранения баланса между безопасностью и свободой, получившие возможность развиваться благодаря технологиям, основанным на сетецентричности. Социально ответственные граждане стремятся занять позицию не в качестве объекта политической жизни, а стать ее активным субъектом, который не только влияет на принятие решений, но и контролирует их, тем самым обеспечивая свою личную безопасность. Таким образом, формирование некого единого сетевого информационного и социокультурного поля позволит с наименьшими затратами и наибольшими результатами решать проблемы, связанные с безопасностью человека и общества, так как в этом поле они будут не только артикулированы, но в нем будет запущен и процесс принятия решений.

Одним из популярных инструментов гражданского контроля являются социальные сети и другие формы интернет-коммуникации. Уже сегодня они формируют новую культуру публичности, которая в перспективе станет доминировать в политическом пространстве и будет определять повестку дня социальной и политической активности. В этом смысле социальные сети, безусловно, трансформируют традиционные представления об обеспечении безопасности и вносят свой вклад в развитие институтов гражданского общества, способствуют формированию гражданской культуры участия. При этом стоит отметить, что профессиональные социальные сети могут быть эффективны не только для объединения людей при решении различных проблем бытового характера на уровне местного самоуправления, но и «использоваться для осуществления экстренной связи с посольством государства за рубежом», «в случае возникновения чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий» ^[45] и так далее.

Современные социальные сети, не только facebook, vk, twitter, но и профессиональные сообщества типа linkedIn, academia.edu, сообщества врачей, учителей, политологов, сообщества молодежи и так далее, формируют вокруг себя определенную культурную среду и социальное пространство. Как отмечает А. И. Быстрова, культурное пространство - это «пространство осуществления социальных программ, целей и интересов, распространения идей и взглядов, языка и традиций, верований и норм» ^[29]. Очевидно, что социальные сети выступают генератором определённых взглядов, норм, морали, ценностных ориентаций. Однако какими характеристиками они будут обладать - экстремистскими, несущими угрозы и вызовы или же гуманистическими, направленными на обеспечение развития и процветание общества, во многом зависит и от массовой доли присутствия в интернете тех, кто транслирует их.

Появление социальных сетей и различных платформ онлайн-общения, повлияли на распространение идей и практик краудсорсинга - метода «получения необходимых услуг, идей или информации посредством обращения к большому числу различных групп людей, чаще всего осуществляемого посредством сети Интернет» ^[4]. Краудсорсинг в США и Европе уже занял прочные позиции в качестве базовых инструментов деятельности гражданского общества и бизнеса, он все чаще используется и для обеспечения разного рода безопасности: дорожной, техногенной, экологической и так далее.

Так, например, новое приложение, разработанное компанией Vizsafe, Inc. из Миддлтауна (США), позволяет полиции и общественности совместно работать над материалами с места преступления. Это не сложнее, чем сделать пост в Facebook или Twitter. Бесплатное приложение VizSAFE ^[21], доступное пользователям устройств на базе iOs и Android, позволяет мгновенно передавать фото, видео и другую информацию в полицию, причем, безопасно, конфиденциально и с указанием GPS-координат. Полиция Ньюпорта призывает всех жителей загрузить это приложение и опробовать его в действии.

В российском секторе краудсорсинга, как и в зарубежном, можно условно выделить три направления:

- проекты, инициированные коммерческими организациями для решения каких-либо бизнес-задач (наиболее яркий отечественный пример – Сбербанк);

- проекты, созданные общественностью;

- проекты, запущенные государством.

В России, краудсорсинговые платформы в качестве инструмента обеспечения безопасности впервые были использованы летом 2010 года во время засухи, лесо-торфяных пожаров, затем во время наводнения 2012 года в Крымске. Они показали пример самоорганизации гражданского общества, его оперативности, расширения его онлайн- и оффлайн-сетей, а в ряде случаев – к замещению государственных структур. Были созданы общероссийские краудсорсинговые проекты «Карта пожаров» и «Карта помощи». То есть особенно эффективными и востребованными на сегодняшний день оказываются проекты, которые объединяют людей для решения проблем, связанных с чрезвычайными ситуациями, катастрофами и т.п.

Достаточно активно работает информационная система «Демократор». Она ориентирована на защиту прав человека, содействует развитию демократии и позволяет готовить и передавать публичные обращения граждан в государственные органы власти. Изучая краудсорсинг, как новую технологию диалога власти и населения, Е. Г. Горшкова Е.Г. отмечает его эффективность, так как «всего за время существования ресурса (с 2013 года) граждане отправили почти шесть тысяч жалоб. Свыше сотни были удовлетворены - от требования переименовать одну из питерских улиц до повышения оплаты труда гражданским служащим, в том числе работникам Минобороны» ^[33]. Г. А. Асмолов на встрече Президента РФ с представителями интернет-сообщества, сказал: «...мы видим всё больше и больше примеров, когда сетевое общество может быть равноценным партнёром государства в решении тех или иных социальных проблем» ^[32].

Следующим, набирающим обороты, инструментом безопасности являются открытые образовательные платформы или Massive Open Online Courses (массовые открытые онлайн курсы) ^[56]. Так называемые MOOC-платформы обладают огромным потенциалом для повышения уровня эволюционного развития общества, формирования «личности безопасного типа» и социальной ответственности как инструмента безопасности. Образование является ключом к социально-экономическому развитию государства и к его безопасности. Это один из важных инструментов обеспечения безопасности, вызывающий устойчивые позитивные изменения как внутри государства, так и за его пределами. Создание качественных русскоязычных онлайн-курсов, доступных как для российских, так и зарубежных граждан, особенно для тех, кто не может себе позволить, по разным причинам, учиться оффлайн в российских ВУЗах, способствует созданию общего гуманитарного пространства, социальной общности, формированию нового поколения граждан.

Целесообразность сотрудничества государства с интернет-сообществами и подобными им ресурсами интернет-краудсорсинга на онлайн-платформах несомненна, так как они могут быть организованы с ориентацией, как на российскую, так и на глобальную аудиторию. Являясь «мягкой силой», они позволяют решать актуальные и наиболее острые общественные государственные и мировые проблемы, развивать и повышать эффективность взаимодействия власти и государства по обеспечению безопасности.

Анализ углубленных интервью с лидерами неправительственных организаций и гражданских объединений в 6 (шести) крупных российских городах, проведенных Левада-Центром, позволяет сделать вывод о том, что будущее гражданского общества России зависит от взаимодействия его институтов с населением и государством ^[31]. Л. В. Сморгунов, рассматривая проблему сетевого подхода к политике и управлению, говорит о том, что сегодня трансформируется «ракурс рассмотрения государства как агента политики: государство и его институты признаются важными, но отнюдь не единственными субъектами, участвующими в процессе принятия решений; в противовес идее независимости государства в политике утверждается непосредственная связь государственных структур с другими политическими акторами и необходимость обмена ресурсами между ними» ^[50].

Таким образом, актуальными в современном мире являются не только вопросы, связанные с государственной и международной безопасностью: кибервойнами, уязвимостью информационной национальной инфраструктуры, кибертерроризмом. Достаточно остро стоит проблема безопасности человека и общества в связи с такими угрозами, как неоправданное наблюдение за гражданами, незаконный сбор и хранение личных данных. Государство стремится ужесточить информационную политику, выстроить технологическую защиту, контролировать контент. В тоже время вопросы национальной безопасности возможно решать, используя современные ИКТ, работающие, прежде всего, в социокультурном поле.

Исследование современных информационных инструментов показало, что в современном мире они рассеяны между множеством разнообразных акторов, их координация не является результатом «централизованного руководства», а возникает в процессе сетевого взаимодействия отдельных элементов (людей, групп, государств и т.д.). Поэтому важнейшим краеугольным элементом при этом должна быть сетецентричность, которая становится откликом общества на вызовы информационной эпохи. Данный подход в условиях сетевого информационного общества является наиболее результативным инструментом формирования личности нового типа, которая осознанно и ответственно вовлечена в решение проблем безопасности в условиях совместной работы с государственными структурами без давления и создания препятствий с их стороны.