Правовой эксперимент отечественного законодателя в регламентации ответственности за проведение треш-стримов

Креховец Александра Викторовна кандидат юридических наук доцент; кафедра уголовного и уголовно-исполнительного права; Нижегородская академия МВД России 603950, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3 Krehovets Aleksandra Viktorovna Doctor of Architecture Associate Professor; Department of Criminal and Penal Enforcement Law; Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia 603950, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ankudinovskoe highway, 3 alexa-xa500@mail.ru

Никифорова Алена Анатольевна кандидат юридических наук заместитель начальника кафедры; кафедра уголовного и уголовно-исполнительного права; Нижегородская академия МВД РФ 603950, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3 Nikiforova Alena Anatol'evna Doctor of Architecture Deputy Head of the Department; Department of Criminal and Penal Enforcement Law; Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 603950, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ankudinovskoe highway, 3 luckyalenka@rambler.ru

Актуальность исследования и степень разработанности научной проблемы. В настоящее время вопрос регламентации ответственности за проведение треш-стримов является достаточно актуальным для всех стран мира, в т.ч. и для Российской Федерации. Треш-стримы, как относительно новое явление для российской правовой действительности, достаточно быстро стали объектом внимания органов государственной власти ввиду потенциальной и реальной общественной опасности, которую они в себе несут. Предметом исследования выступают треш-стримы как негативное явление, ответственность за проведение которых регламентирована Уголовным кодексом Российской Федерации (далее- УК РФ). Целью исследования является оценка проведенного отечественным законодателем правового эксперимента в части, касающейся регламентации ответственности за публичную демонстрацию совершаемых преступных действий с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, в частности, с использованием социальных сетей, различных цифровых платформ и др. Методами, использованными при проведении исследования, выступили общие (диалектический метод, системный и комплексный подходы) и специальные (формально-юридический, сравнительно-правовой и др.).

Проведение прямых эфиров предоставляет уникальные коммуникационные возможности, и именно поэтому различные аспекты этого явления в последнее время вызывают особый интерес в научной сфере. Изучением вопросов, связанных с проведением прямых эфиров в различных областях - социальной сфере, образовании, бизнес-среде и др., - занимались как отечественные ученые, такие, к примеру, как Г.Г. Зайцева, Т.Ю. Антропова, А.В. Потеева, Ч. Чэнь и др. ^{[1, с.56-66; 2, с.59-70; 3, с.6-11; 4, с.420-428]}, так и зарубежные специалисты, в частности, Н. Эдж, М. Фуллер, К. Канг, М. Гилберт и др. ^{[5, рр.10-17; 6, рр. 1273–1280; 7, р. 1-16; 8, рр. 357-365]}.

Введение. Стремительное развитие информационно-телекоммуникационных технологий коснулось всех сфер общественной жизни, и особую популярность в последние несколько лет получили прямые видеотрансляции. По этому поводу справедливым и точным представляется высказывание Майкла Х. Голдхабера, специалиста из Калифорнии, который отметил, что «в эпоху информационной перегрузки, вызванной интерактивными медиа, одним из краеугольных камней медиаэкономики стало именно внимание, а не информация» ^{[9, р.12]}.

Вместе с тем, к сожалению, не всегда, результат использования прямых трансляций имеет положительный характер. В частности, современные интернет-технологии сделали доступными для ознакомления широкими массами примеры негативного поведения, и особую озабоченность государства получили прямые трансляции совершения преступлений. Так, к примеру, белорусский блогер несколько раз ударил девушку лицом о стол во время прямой трансляции из башни «Москва-Сити». В результате он сломал ей челюсть и повредил брекеты. Виновный был привлечен к уголовной ответственности по ст. 116 УК РФ и ему было назначено наказание в виде исправительных работ сроком на шесть месяцев и удержанию 10% от заработной платы. [Стример Mellstroy разбил девушке челюсть об стол в прямом эфир. URL: https://www.gazeta.ru/culture/2020/10/19/a_13323853.shtml?ysclid=m3sjb4ll6h264541610&updated (дата обращения: 25.11.2024)] ^[21].

Не менее резонансным следует признать деяние, совершенное в Брянской области в 2022 году. Судом был вынесен обвинительный приговор по п.п. «а, г» ч.2 ст.117 УК РФ «Истязание» в отношении мужчины, который десять дней силой удерживал в частном доме женщину, а издевательства над ней транслировал в прямом эфире в Интернете. В марте 2022 года виновный пригласил к себе девушку, силой забрал у нее паспорт и мобильный телефон. На протяжении десяти дней мужчина унижал, избивал потерпевшую ногами и кулаками по лицу и телу, обливал зеленкой, распылял в лицо перцовым баллончиком, склеивал волосы суперклеем, обмазывал лицо гуталином и унижал словесно. Все свои издевательства осужденный снимал на видео и выкладывал на своем канале в прямом эфире. [Суд в Брянской области отправил в колонию организатора трэш-стрима. URL: https://wcons.net/novosti/sud-v-brjanskoj-oblasti-otpravil-v-koloniju-organizatora-trjesh-strima/?ysclid=m3sifxv84z904609597 (дата обращения: 25.11.2024)]. ^[22].

Трансформации, происходящие в обществе, обязывают законодателя обеспечивать модернизацию законодательства. Учитывая тот факт, что для эффективного противодействия преступным посягательствам, в первую очередь, необходимо наличие грамотно сконструированного уголовного законодательства, представляется, что правовой эксперимент в этом вопросе можно определить в качестве одного из инструментов, способствующих его совершенствованию, с учетом быстро сменяющихся социальных процессов. В этой связи, полагаем, верным признать утверждение Р. А. Сафарова о том, что «сам правовой эксперимент становится основой для формирования и выражения общественного мнения по тому или иному вопросу, так как положительные результаты проводимого эксперимента сами по себе могут убедить граждан в необходимости изменения законодательства по предлагаемой законодателем модели» ^{[10, с.14]}.

Основная часть. В настоящее время предпосылками для использования такого инструмента как правовой эксперимент в уголовном праве все больше выступают уголовно-наказуемые деяния с их публичным представлением общественности.

Процесс демонстрации совершаемого преступления с использованием интернет-технологий получил наименование «треш-стрима» (от англ. «trash» – мусор, «stream» –трансляция).

Само понятие «треш-стримы» в правовой доктрине определяется по-разному. Так, к примеру, по мнению Е.А. Афанасенко и А.А. Волковой, они представляют собой «особый вид онлайн-трансляций, в которых стример целенаправленно производит контент с низким качеством, используя грубые шутки, нецензурную лексику и провоцирующее поведение» ^{[11, с.188]}.

Ряд авторов более узко определяют содержание рассматриваемого понятия. К примеру, И.Е. Внукова определяет «треш-стримы» как «жанр трансляций, в которых участники выполняют определенные действия, как правило, за денежное вознаграждение от аудитории» ^{[12, с.305]}. Вместе с тем, следует отметить, что проведение «треш-стримов» не должно ограничиваться лишь фактами склонения потенциальных жертв к выполнению тех или иных действий, поскольку общественная опасность рассматриваемого деяния существенно шире: публичная демонстрация лицом процесса осуществляемой им преступной деятельности без факта вовлечения иных участников в данный процесс также является «треш-стримом».

Долгое время вопрос уголовно-правовой оценки «треш-стримов» вызывал оживленные дискуссии в российских научных кругах. Анализ специальной литературы позволил выделить несколько подходов, доминирующих в уголовно-правовой доктрине, относительно вопроса регламентации уголовной ответственности за совершение «треш-стримов».

В соответствии с первой точкой зрения, проведение «треш-стримов» подлежит криминализации в качестве отдельного состава преступления, поскольку данное деяние обладает статусом самостоятельного преступления.

Согласно данной позиции, треш-стримы представляют собой самостоятельное общественно опасное деяние, и ответственность за их совершение должна быть предусмотрена в отдельной статье. К примеру, К.А. Жаров полагает целесообразным норму об ответственности за рассматриваемое деяние отнести к преступлениям против здоровья населения и общественной нравственности и определить ее содержание как «организацию в информационно-телекоммуникационной сети трансляции, деятельность которой сопряжена с нарушением права свободного передвижения, оскорблением, унижением человека и/или насилием вне зависимости от наличия и тяжести причиненного вреда здоровью» ^{[13, с.298]}.

Также поддерживает представленную точку зрения и Е.А. Капитонова. По мнению автора, «привлечение к ответственности за преступление против жизни и здоровья не учитывает факт выкладки отснятых материалов в Интернет, что явно заслуживает отдельной квалификации, поскольку чаще всего выставляет жертву в неприглядном свете (часто без ее согласия) и в определенном смысле затрагивает ее честь и достоинство» ^{[14, с.24]}.

Разделяют идею криминализации «треш-стримов» и Ю.В. Грачева и С.В. Маликов. По утверждению авторов, норма об ответственности за рассматриваемое деяние должна располагаться также в главе 25 УК РФ со следующим содержанием: «организация, проведение или участие в прямом эфире, в котором участники выполняют задания зрителей или иных лиц, соединенные с насилием, унижением человеческого достоинства или оскорблением, вызывающие чувства отвращения и противоречащие общественной нравственности» ^{[15, с.202]}.

Е.Н. Полунина и А.В. Антонова, в свою очередь, предлагают относить проведение треш-стримов к преступлениям против государственной власти. По мнению авторов, норму об ответственности за данное деяние следует предусмотреть в ч.3 ст. 282 УК РФ в следующем виде: «унижение достоинства человека с применением насилия или угрозой его применения, совершенное публично с использованием сети Интернет из хулиганских побуждений» ^{[16, с.90]}.

Еще одной позицией по вопросу регламентации ответственности за проведение «треш-стримов» является необходимость включения данного признака в качестве квалифицирующего в ряд составов преступлений, а также включение проведения «треш-стримов» в качестве нового отягчающего обстоятельства в ст.63 УК РФ ^{[17, с.90-100; 18, с.96-101; 19, с.36-40]}.

Важно отметить, что именно такой вариант был принят российским законодателем. Федеральным законом от 08.08.2024 № 218-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» проведение «треш-стримов» было признано отягчающим обстоятельством («совершение умышленного преступления с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть «Интернет»), а также данное обстоятельство было включено в ряд составов преступлений в качестве отягчающего признака [Федеральный закон от 08.08.2024 № 218-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // «Собрание законодательства РФ», 12.08.2024, № 33 (Часть I), ст. 4914]. По мнению авторов законопроекта, использование «треш-стримов» для совершения преступления создает условия для того, чтобы демонстрируемый контент стал доступным для неограниченного числа лиц, что, безусловно, повышает степень общественной опасности совершаемого деяния в целом [Пояснительная записка к Законопроекту №506240-8 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации (в части усиления ответственности за совершение преступлений с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть «Интернет»))». URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/506240-8 (дата обращения: 25.11.2024)]

Интересно отметить, что в официальном отзыве Верховного Суда РФ на проект рассматриваемого Федерального закона было высказано замечание технико-юридического характера, в соответствии с которым при обозначении обсуждаемого отягчающего обстоятельства целесообразно использовать более точную формулировку – «совершение преступления, сопряженного с публичной демонстрацией процесса его осуществления с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть «Интернет») [Официальный отзыв Верховного Суда РФ на проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/506240-8 (дата обращения: 25.11.2024)]. Вместе с тем, данное замечание не было воспринято авторами законопроекта, и к концу его обсуждения была сохранена изначальная формулировка обсуждаемого признака.

Замечание Верховного Суда РФ по данному поводу следует признать справедливым, поскольку при закреплении рассматриваемого признака именно таким образом – «совершение умышленного преступления с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях» - фактически отсутствует указание на то, что именно демонстрируется публично. То есть в результате буквального толкования правпоприменитель может прийти к выводу, что процесс совершения умышленного преступления и публичная демонстрация – это два действия, не связанные друг с другом. Неоднозначность в толковании, как следствие, может привести к сложностям в установлении анализируемого признака.

Наконец, существует ряд авторов, полагающих, что оснований для регламентации ответственности за совершение «треш-стримов» в действующем российском уголовном законодательстве нет.

Данную точку зрения поддерживают, к примеру, Е.Н. Рахманова, А.Н. Берестовой, П.В. Цветков. По мнению авторов, действия «треш-стримеров» следует оценивать по соответствующим статьям УК РФ (причинение вреда здоровью, убийство и др.) в зависимости от выполняемой ими роли (организаторы, пособники и др.) ^{[20, С.137]}. В этом случае, на наш взгляд, следует привести контраргументы, поскольку в процессе уголовно-правовой оценки «треш-стримов» важно то, что данное явление представляет собой определенный способ совершения преступления и именно его использование придает повышенную общественную опасность тому или иному преступному деянию.

В этой связи интересным представляется анализ правовой регламентации ответственности за проведение «треш-стримов» в зарубежных странах.

Наиболее распространенным вариантом противодействия таким действиям за рубежом является привлечение к ответственности лиц, являющихся ответственными за деятельность социальных сетей, платформ и др. Так, к примеру, в Австралии в 2019 году были приняты поправки к действующему уголовному законодательству, в соответствии с которыми в случае размещения в социальных сетях «отвратительных материалов с насилием», под которыми понимаются видео, демонстрирующие теракты, убийства, изнасилования или похищения, компании, не удалившие оперативно такой контент, могут быть привлечены к уголовной ответственности в виде штрафа на сумму до 10% от их годовой прибыли, а их сотрудники могут быть приговорены к тюремному заключению на срок до трёх лет [Criminal Code Amendment (Sharing of Abhorrent Violent Material) Bill 2019 No.2019. URL: https://parlinfo.aph.gov.au/parlInfo/download/legislation/bills/s1201_first-senate/toc_pdf/1908121.pdf;fileType=application%2Fpdf (дата обращения: 25.11.2024)].

В 2023 году в Великобритании также был принят закон, возложивший ответственность за распространение вредоносного контента, разжигающего ненависть, на платформах и в социальных сетях, на руководителей компаний, осуществляющих такую деятельность [Online Safety Act 2023. URL: https://www.legislation.gov.uk/ukpga/2023/50/enacted (дата обращения: 25.11.2014)].

Заключение. Таким образом, проведенный анализ рассмотренных позиций по вопросу регламентации ответственности за проведение «треш-стримов» в действующем российском уголовном законодательстве позволяет сделать вывод о том, что правовой эксперимент отечественного законодателя в данной области, выразившийся в том, что проведение «треш-стримов» было признано отягчающим обстоятельством («совершение умышленного преступления с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть «Интернет»), а также включено в ряд составов преступлений в качестве отягчающего признака, имеет аргументированную технико-юридическую основу. Зарубежный опыт уголовно-правового противодействия публичным демонстрациям преступных действий показывает потребность всего общества, не только российского, в правовом регулировании прямых эфиров, трансляций и т.д. Признание данного факта, в свою очередь, позволяет выразить уверенность в высоком потенциале введенных в УК РФ норм с точки зрения их эффективности в вопросе противодействия рассмотренным противоправным деяниям.

Вместе с тем, в целях совершенствования действующего российского уголовного закона следует изменить формулировку такого отягчающего признака, а равно обстоятельства, отягчающего наказание, как проведение «треш-стримов», следующим образом: «совершение умышленного преступления публично, с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет»». Такое технико-юридическое решение, на наш взгляд, следует признать экспериментальным и свидетельствующим о концептуальной научной новизне проведенного исследования, потому как ранее подобный опыт на законодательном уровне не встречался, а возникающая в этой связи правоприменительная практика позволит оценить необходимость подобных трансформаций уголовного закона и обеспечить своевременное реагирование государства на возникающие криминальные угрозы.