Особенности дискурсивной репрезентации образов китайцев в пьесе «Зойкина квартира» М.А. Булгакова

Введение

М. А. Булгаков относится к писателям, ставшим очень известными еще при жизни. Его творчество, в котором талант сатирика сочетается с даром видеть духовную суть общественных явлений, − один из самых ярких символов ранней советской культуры. Художественный текст писателя отличается тем, что включает большое количество аллюзий, богат контекстом, несет в себе скрытые подтексты, обусловливающие неоднозначность интерпретаций. Двусмысленность текста была очевидна ещё для прижизненной советской критики, создаваемой деятелями таких объединений советской культуры, как РАПП, РЕФ, Пролеткульт и т. д. Писатель оказался в центре литературных поисков 1920-х гг. Разработанные им проблемы и использованные для их обрисовки и анализа художественные средства не только повлияли на организацию стиля произведений, но и определили развитие советского исторического и фантастического повествования на десятилетия вперед. В каждом произведении автор ставил конкретную проблему, локализуя ее с помощью историко-временных координат, реализуя философские или гротескные замыслы, что отразилось в его пьесе «Зойкина квартира». Пьеса была написана в 1925 г., а впервые опубликована в 1929 г. Она воплощает в себе несколько стилевых планов, что выражено в смешении сатирического, водевильного и комедийного.

Обзор литературы.

Пьеса «Зойкина квартира» анализируется филологами в различных аспектах. Е. А. Иваньшина обращает внимание на применение в ней автором мотива переходности и называет пьесу «пороговым текстом» ^{[1, с. 599]}. А. А. Киселёва рассматривает пьесу как трагический фарс, в котором «смешное, комедийное скрывает трагическое, является способом выживания для героев, вынужденных подчиняться обстоятельствам» ^{[2, с. 91]}. В. Лян анализирует в качестве способа организации пространства пьесы оппозицию «дом – мир» ^[3]. Е. В. Белогурова видит в пьесе комедийно-сатирическую версию «квартирного вопроса» ^[4]. С. В. Редькин отмечает метонимический характер организации сюжета и языкового пространства пьесы ^[5].

Образы людей иной культуры и китайцев, в частности, в творчестве М. А. Булгакова также привлекают внимание исследователей. О. А. Казьмина анализирует образы китайцев в произведениях «Китайская история» и «Зойкина квартира» и отмечает их связь с образом Ленина ^{[6, с. 122]}. Ч. Яо отмечает точность образа Китая и аутентичность образов китайцев в рассказе М. А. Булгакова «Китайская история» ^{[7, с. 179]}. Цао Сюэмэй трактует образы китайцев в творчестве М. А. Булгакова как элемент мифологизации и проявление своеобразного литературного мифа о Китае ^{[8, с. 122]}. И. С. Урюпин характеризует образы китайцев у автора как образы самозванцев, формирующие «национально-культурный архетип самозванца в творчестве М. А. Булгакова», а само самозванство – как «сюжетообразующий приём» ^{[9, с. 15]}.

Е. В. Гилева и П. В. Южаков говорят о реализации в пьесе «Зойкина квартира» «китайской» темы, являющейся интертекстуальной, «выходящей за пределы художественного мира пьесы и служащей в качестве своеобразной “точки входа” в пространство историософской мысли автора» ^{[10, с. 70]}. И. С. Урюпин, также анализируя «китайскую» тему в творчестве М. А. Булгакова, отмечает, что она является отражением инокультурной стихии в русской литературе 1920-х гг. ^{[11, с. 132]}.

По мнению Е.В. Белогуровой, в пьесе «Зойкина квартира» осуществляется попытка авторской интерпретации квартирного вопроса ^{[4, с. 165]}. Данная проблематика была характерна для русской литературы 1920-х гг., что связано с социальной перестройкой советского общества. Этот социально-исторический контекст приобретает у писателя сатирически-сниженный оттенок, позволяющий автору создавать новые литературные типажи и образы. Социальный мотив квартирного вопроса, который прослеживается и в других произведениях Булгакова («Собачье сердце», «Мастер и Маргарита»), связывается в пьесе «Зойкина квартира» с мотивом дискурсивной репрезентации инокультурной специфики, выраженной в образах китайцев. Этот вопрос является актуальным, но проблемным в аспекте исследования творчества М. А. Булгакова, о чем можно судить по немногочисленности научных работ соответствующей тематики. Поэтому следует отметить значимость рассмотрения произведения «Зойкина квартира» посредством анализа представленного в нём инокультурного дискурса.

Цель статьи – выявление особенностей образа китайцев в пьесе М. А. Булгакова «Зойкина квартира» с точки зрения дискурсивной репрезентации инокультурной специфики, выраженной данными образами.

Результаты исследования

Для русской культуры образ Китая представляет собой в целом трансляцию азиатского типа миропонимания. Китай в русском художественном тексте обычно выступает «символом экзотики, необычного, замысловатого, таинственного и потому манящего» ^{[12, с. 234]}. В центре сюжета пьесы «Зойкина квартира» находится изображение послереволюционной Москвы, еще не обустроенной и мятежной. Образы китайцев тоже имеют у М. А. Булгакова оттенок революционности. Писатель подчеркивает, что после событий 1917-го г. китайский народ уловил волну «бессознательного» революционного духа, связанного скорее со стихийностью, чем с обдуманностью, что парадоксально нашло отклик в китайском менталитете. В пьесе затрагивается судьба китайцев-авантюристов, которые были занесены в нэповскую Москву революционным вихрем. В «Зойкиной квартире» изображен бытовой конфликт двух китайцев, которые влюбились в русскую девушку Манюшку, горничную главной героини. Образы китайцев раскрываются здесь на примере двух персонажей – Херувима и Газолина, с помощью противостояния которых писателю удается раскрыть особенности менталитета и ценностных ориентиров китайцев.

Настоящее имя Херувима − Сен-Дзин-По. Это имя практически совпадает по фонематическому звучанию с именем героя другого булгаковского произведения «Китайская история», в котором персонажа зовут Сен-Зин-По. Созвучие имен героев не является случайным: с его помощью писателю удается подчеркнуть характерные черты в образах китайцев, а также то, что, по утвердившемуся стереотипу, русским человеком все представители азиатских народов воспринимаются практически одинаково, все «на одно лицо». Имя Газолина звучит по-китайски следующим образом: Ган-Дза-лину. Семантика имен китайцев не восходит к их настоящим именам в Китае. Можно предположить, что это пародийная интерпретация, которая используется писателем для создания в пьесе соответствующего колорита.

В образах китайцев можно выделить и библейские, и мифологические мотивы. С образом Херувима связывается представление о небесных ангелах, имя Газолина отсылает читателя к лексеме «газ». Важно, что раньше газ в форме бензина использовался для освещения темных улиц, тем самым символизируя свет. Очевидно, образы Херувима и Газолина воплощают собой возможный «свет» для жителей «Зойкиной квартиры». С их помощью М. А. Булгаков пытается вернуть жителей «дома свиданий» к свету, на уровне контекста вплетая библейскую цитату «Бог есть свет». По мнению известного китайского исследователя Ли Сын Ок, в пьесе «Зойкина квартира» М. А. Булгакова центральный образ «дома свиданий» выступает в качестве «антидома», неспособного взрастить настоящие человеческие ценности. Поэтому образы Херувима и Газолина выступают здесь на уровне мифологическо-библейского дискурса в качестве представителей «анти-Иерусалима» ^{[13, с. 215]}.

Противостояние этих героев дает возможность выделить в характере китайцев многочисленные особенности, которые отличают их от русских людей. Например, М. А. Булгаков вводит мотив «вызов-поединок», позволяющий показать читателю, что для китайцев принципиально важным является продемонстрировать свою силу и достичь реального результата. При этом китайцу в концепции пьесы «Зойкина квартира» важно не замарать свою честь: ему легче умереть, чем показать свою слабость. Это выражается с помощью образа Херувима, который произносит следующую фразу: «Я тебе на волотах повесусь!» ^{[14, с. 59]}. Приёмом иллюстрации акцента автор достигает того, что это высказывание может восприниматься читателем двояко, с совершенно разными значениями: «Я у тебя на воротах повешусь»; «Я тебя на воротах повешу». Оба варианта смысла демонстрируют, что Херувим готов на жертву с целью достижения своей цели и защиты собственной чести.

Херувим идет на любые авантюры для того, чтобы достичь расположения Манюшки. Герой обкрадывает хозяйку и навсегда покидает так называемую «Зойкину квартиру». Херувим забирает вместе с собой на Родину Манюшку, тем самым побеждая в мотиве «вызов-поединок» своего соперника Газолина: «Мы с тобой дело имеит Санхай. Опиум торговать будем. Весело. Ты будесь родить ребенки китайски мало-мало, много ребенки, сесть, восемь, десять» ^{[14, с. 56]}.

Интересным является то, что М. А. Булгаков использует для наименования китайца не его исходное азиатское имя, а прозвище Херувим, которое создает семантическое указание на ангельские черты внешности героя. Писатель употреблением прозвища данного прозвища подчеркивает двойственность натуры героя: его внешность действительно воплощает в себе ангельские черты, благодаря которым именно этому герою и отдает предпочтение Манюшка, но поведение персонажа не является примерным и ангельским.

В контексте пьесы «Зойкина квартира» образы китайцев имеют черты мошенников и авантюристов, которые готовы на все ради достижения своих целей и для собственного благополучия. Таким способом М. А. Булгаков играет с художественной антитезой, вводя в текст мотив кривого зеркала: так называемый Херувим представляет собой совершенную противоположность ангелу. Прием кривого зеркала проявляется и на уровне лексических средств, реализующих образ Херувима. В обращении к герою употребляется искаженное идиоматическое выражение «ну тебя к богу», которое используется в противовес привычному для русского человека высказыванию «ну тебя к черту» ^{[14, с. 79]}. Как видим, в образе Херувима осуществляется прием карнавального развенчивания ангельского подтекста персонажа: имя героя воспринимается гротескно и парадоксально на основании анализа читателем его поведения.

По нашему мнению, немаловажной чертой образа Херувима в пьесе «Зойкина квартира» является также то, что герою удается привести в движение всех окружающих, всех обитателей новой «советской квартиры». Херувим поставляет в квартиру Зои Пельц морфий, тем самым влияя не только на быт жителей квартиры, но и в целом на их жизнь. Например, Обольянинов и Аметистов проникаются к Херувиму уважением в силу того, что он дает им возможность достать морфий. Об отношении Обольянинова к китайцу можно судить по его репликам: «Обратите, Зоя, внимание, как он улыбается! Совершенный херувим! Талантливый китаец!..» ^{[14, с. 87]}. Так М. А. Булгаков подчеркивает, что в образе Херувима присутствует черта постоянного движения, способного привести в действие и окружающих. Естественно, авантюрист Херувим не является примером праведности действий, но при этом его положительным качеством стало то, что он находится в постоянном поиске и в процессе достижения собственных целей.

Примечательно, что вся жизнь в доме Зои Пельц выстраивается по специфическим законам бытия, которые неподвластны логическому объяснению обывателей. М. А. Булгакову удается создать своего рода мифологическое пространство, в котором переплетаются различные пласты бытия: в сюжете пьесы синтезируется представление о реальности посредством изображения ирреальных сущностей, лишенных морально-нравственных категорий.

Через это кривое зеркало ставится под сомнение и представление о реальности китайского происхождения Херувима и Газолина. Например, Херувим, который вооружается ножом с целью «резать» своего соперника, становится похожим скорее на типичного русского разбойника, чем на стереотипного китайца. Интересной деталью является также и то, что между собой оба китайца разговаривают на ломаном русском языке, что также ставит под сомнение происхождение героев.

В фантасмагорическом мире «антидома» все становится ирреальным, в том числе и жизнь китайцев, введенных в сюжет пьесы. Можно отметить, что на уровне семиотики образов Херувима и Газолина нельзя выработать единого ракурса понимания этих героев. Они, с одной стороны, воспринимаются как спасительные силы для каких-то действующих лиц пьесы, а с другой стороны, обладают чертами убийц и авантюристов. Происходит концептуальное слияние высокого и низкого, нравственного и противоправного.

Образы китайцев приобретают в произведении М. А. Булгакова не только оригинальную смысловую форму, но и функциональное своеобразие, выраженное в том, что персонажи Херувим и Газолин дополняют общую картину жизни в «Зойкиной квартире». Всех героев пьесы, в том числе и китайцев, можно охарактеризовать рядом концептуальных категорий, среди которых отмечаются следующие:

1. Иллюзорность внутреннего мира.

2. Пограничность действий и поведенческих мотивов.

3. Неустойчивость положений ^{[10, с. 71]}.

Для всех героев произведения в той или иной степени характерна калейдоскопичность, выраженная в том, что поведение персонажей не может зафиксироваться в каком-либо одном состоянии, перетекает из одного положения в последующее. «Китайская» тема воспринимается читателем как художественная случайность, стилистический элемент экзотики и культурной эклектики. Первоначальная концентрация внимания на второстепенном парадоксальном элементе обусловливает его вовлечение в смысловое пространство произведения в качестве центрального компонента и приводит к пониманию целостности художественного замысла М. А. Булгакова.

Заключение

Образы китайцев в дискурсивной репрезентации пьесы «Зойкина квартира» М. А. Булгакова воплощаются посредством целого спектра культурных и исторических мотивов. Для писателя изображаемые китайцы являются, прежде всего, людьми, которые по воле случая попали в революционную Россию, пытаются заработать на хлеб на советской земле, при этом не всегда придерживаясь исключительно честных способов. Херувим и Газолин мечтают вернуться на Родину, но выбирают неправильный путь для достижения этой цели. На наш взгляд, в пьесе отражается своеобразное эстетическое отношение автора к героям-китайцам. Для автора все китайцы, ставшие красноармейцами или играющие иные роли в революционной и послереволюционной России, воспринимаются как похожие и изображаются с большей долей сарказма и иронии. М. А. Булгаков пытается понять исходные мотивы тех иностранцев, которые оказались в революционной России: он не приписывает им праведности, наоборот, относится к их поступкам и к их жизни в России скептически. Цао Сюэмэй в современном исследовании, посвященном «китайским» мотивам в произведениях русской литературы 1920-х гг., высказывает мысль по поводу «восточных» корней революции ^{[8, с. 125]}. Согласно данной концепции, именно этим объясняется следствие революции – нашествие в Россию «варварских масс» искателей счастья из других стран, среди которых были и китайские «бессознательные революционеры», образы которых представлены и в творчестве М. А. Булгакова, в частности, в пьесе «Зойкина квартира».

Таким образом, дискурсивный контекст рассмотрения образов китайцев в пьесе М. А. Булгакова проявляется в смешении русско-китайского колорита, а также исторического и социального материала того времени, когда создавалось произведение писателя. При этом введение в сюжет пьесы образов китайцев является не случайным, а выражает связь культур, а также представление самого писателя об азиатском колорите на примере Китая. Образы китайцев позволяют автору изобразить в пьесе сложную связь трагического и комического. Рассматриваемые персонажи также играют важную сюжетообразующую роль, участвуя в создании единого хронотопа, целостно показывающего жизнь обитателей «Зойкиной квартиры».