Образ «новой женщины» в романе И. С. Тургенева «Новь» и в рассказе Лу Синя «Скорбь по ушедшей»

У Сяотин аспирант, кафедра русской и зарубежной литературы, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Wu Xiaoting Postgraduate student, Department of Russian and Foreign Literature, Peoples' Friendship University of Russia (RUDN University) 117198, Russia, Moscow, Miklukho-Maklaya str., 6 1042208147@pfur.ru

Введение

«…Китай в начале XX в. и Россия во второй половине XIX в. находились в сходном социальном контексте» ^{[1, c. 10]}. По мере развития общества двух стран и распространением идей освобождения в них многие женщины того времени, особенно из интеллектуальной среды, приняли решение освободиться от влияния институтов семьи и брака, чтобы реализовать свои собственные цели и амбиции. Эти процессы, имевшие место как в истории Китая, так и России, дали импульс эмансипации женщин. Так, женский вопрос стал важной темой в русской литературе XIX в. и в китайской литературе 1920-х гг. ^{[2, c. 10; 3, c. 240]}. И. С. Тургенев (1818-1883) и Лу Синь (1881-1936), несмотря на то, что жили в разные века и в разных странах, оба были озабочены положением женщин своего времени и переживали за их судьбу. В единственном рассказе Лу Синя о любви «Скорбь по ушедшей» (1925) и в последнем романе Тургенева «Новь» (1877) показаны образы такой «новой женщины». Героини обоих произведений — образованные женщины, вдохновленные идеями свободы личности, которые восстали против устоявшихся запретов и ограничений и осмелились на серьезный шаг, сбежав из семьи со своими возлюбленными. Однако любовь обеих героинь имела трагический конец. И хотя их судьбы в высшей степени похожи, итоги их путей различны: Цзыцзюнь умерла, а Марианна начала новую жизнь. В данной статье будут проанализированы как образы главных героинь, так и намерения писателей относительно развития их персонажей, что необходимо для определения причин, обусловивших разные финалы произведений.

Основная часть

Образ двух героинь может быть проанализирован в двух аспектах: их отношение к личной судьбе и понимание любви.

История рассказа «Скорбь по ушедшей» разворачивается на фоне движения «Четвертое мая». Цзюаньшэн, возлюбленный Цзыцзюнь, был одним из тех молодых людей, которые «прошли крещение» новым мышлением этого периода. В убогой комнатушке землячества Цзюаньшэн с энтузиазмом рассказывает Цзыцзюнь про «…деспотизм семьи, необходимость уничтожения старых обычаев…», «…о равноправии женщин, об Ибсене, Тагоре, Шелли...», а Цзыцзюнь в ответ «…улыбается и кивает головой…А в глазах у нее светится чисто детское любопытство» ^{[4, c. 253]}. Через полгода после их знакомства Цзыцзюнь наконец выкрикнула такое же громкое самостоятельное заявление: «Я принадлежу самой себе, и никто не праве вмешиваться в мою жизнь…» ^{[4, c. 253]}. Подобный лозунг, знаменующий личное пробуждение, был высказан еще Норой в пьесе «Кукольный дом» (1879) Генрика Ибсена: «Я разумный человек, как и ты — поэтому я должна быть независимой и самостоятельной, несмотря ни на что» ^{[5, c. 101-102]}. Вопрос о влиянии Норы на развитие женских персонажей в китайской литературе заслуживает отдельного внимания, о чем будет сказано ниже.

Очевидно, что мышление и взгляды Цзюаньшэна сыграли важную роль в просветлении разума Цзыцзюнь. Определив свой путь свободной личности, Цзыцзюнь разорвала отношения с семьей, приверженцами старых феодальных порядков, и, невзирая на взгляды окружающих, переехала к Цзюаньшэну. После своего переезда Цзыцзюнь и в новых условиях заняла традиционную женскую нишу некой «хранительницы очага», фактически домохозяйки. Спустя всего лишь три недели Цзюаньшэн начал тосковать по ее былому бесстрашию, свободе в выражении своих мыслей, подмечая, что «…в последнее время она стала боязливой» ^{[4, c. 258]}. Постепенно Цзюаньшэн даже стал охладевать к Цзыцзюнь, тайно желая, чтобы она ушла от него и начала жить самостоятельно. Цзыцзюнь, почувствовав это, молча приняла «уговоры» Цзюаньшэна и в итоге умерла после их расставания.

Все указывает на то, что с самого начала любовных отношений и до их разрыва, Цзюаньшэн всегда занимал в них лидирующую позицию, а Цзыцзюнь играла роль последователя Цзюаньшэна, роль ученика своего просвещенного учителя, постепенно теряя «право на высказывание», что также отображается формой повествования рассказа — записки Цзюаньшэна. Кроме того, заявление Цзыцзюнь, символизирующее ее личное пробуждение, по сути, «…является сменой установки личности с "я принадлежу своему отцу" на "я принадлежу Цзюаньшэну"…» ^{[6, c. 90]}.

В отличие от Цзыцзюнь, Марианна, выросшая не в своей родной семье, не позволяет традиционным семейным устоям подавлять ее индивидуальность и сосредоточивается на собственном развитии: занимается естественными науками, интересуется женским вопросом. Описание внешности Марианны в романе также хорошо дополняет и передает образ революционно настроенной женщины. Во времена господства в России женского образа традиционного типа важную роль играла привлекательная внешность, своеобразный «…ресурс, капитал девушки, женщины, укрепляющий ее положение на "рынке невест" и эквивалентный социальным достижениям мужчины» ^{[7, с. 75]}, а Марианна, например, «…стригла свои русые густые волосы…» ^{[8, с.165]}, которые нравились ее поклоннику Калломейцеву. Эта деталь указывает ее равнодушие к одобрению со стороны мужского пола. В вопросах замужества для Марианны первостепенной остается самодостаточность ее жизни: она не поддалась желанию тети Сипягиной засватать ее за помещика Калломейцева, отказалась от предложения брата тети Маркелова и решительно выбрала в спутники революционера Нежданова. Сбежав из семьи, Марианна не ограничивает себя рамками семьи, как это сделала Цзыцзюнь, а активно участвует в подготовительной революционной работе, готова на жертвы во имя общего дела: «…мыла чумичкой горшки, и кур щипала, и даже расчесала какому-то мальчику его вихрястую голову» ^{[8, с.322]}. Можем отметить, что Марианна не только идеологически свободна от оков традиции — ее действия также показывают, что она независимая и самостоятельная женщина, судьба которой находится в ее собственных руках.

Для раскрытия образа главной героини важную роль также играет тема любви. Различное представление двух героинь о ней является важным фактором, определившим итоги их путей. Чтобы лучше понять психологию Цзыцзюнь, необходимо обрисовать культурный фон, так или иначе определивший ее характер. Конфуцианство, существующее в Китае уже более двух тысяч лет, занимает важное место в китайской культуре. Норма женского поведения в конфуцианстве определяется формулой «троякая покорность и четыре достоинства». Это значит, что женщина должна «…быть добродетельной, скромной в речах, женственной, трудолюбивой и послушной» ^{[9, с. 208]}. Существуя как принцип конфуцианских традиций в феодальном обществе, регулируя женщин с точки зрения морали и ожидаемого поведения, это утверждение оказало сильное влияние на женское мышление в Китае. Очевидно, что Цзыцзюнь еще не совсем освободилась от оков традиционной культуры. После бегства из своей патриархальной семьи Цзыцзюнь полностью погрузилась в любовное чувство, она отодвинула на задний план собственное развитие: «…ежедневные заботы о пропитании, которым Цзыцзюнь всецело себя посвятила. <…> А еще приходилось кормить собаку и цыплят. Цзыцзюнь, казалось, забыла обо всем, чем интересовалась раньше», и «к книгам она давно уже не притрагивалась» ^{[4, c. 259, 262]}. Под влиянием старых ценностей любовь к Цзюаньшэну стала краеугольным камнем новой жизни Цзыцзюнь. В своем чувстве она дошла до одержимости, проявляющейся в том, что любовь — самое важное в жизни. В том случае, если любовь по какой-то причине будет потеряна, мотивация к жизни и ее ориентация в ней также будут потеряны.

В свою очередь «…Марианна стремится реализовать себя сразу в двух сферах — любви и практической деятельности» ^{[10, c. 47]}. Для «новой женщины» жизненные амбиции в любом случае занимают доминирующее место, любовь же в таком случае — только часть жизни, а не ее смысл. В любовной линии «Нови» это можно проследить через следующие особенности отношений Марианны и Нежданова. Во-первых, в зарождении их взаимного чувства немаловажную роль сыграла увлеченность идеями революции, что не раз подтверждается в романе. Показательны следующие цитаты: «…они оба, эта угрюмая девушка и он, — одних убеждений и одного пошиба»; «…снова убедился, что будет с ней как товарищ…»; «в нашем сближении личное чувство играло роль… второстепенную — а соединились мы безвозвратно. Во имя дела? Да, во имя дела» ^{[8, c. 174, 176, 222]}. Во-вторых, хотя на первый взгляд, бегство Марианны и Нежданова — жест протеста против традиционных патриархальных ценностей, но, по сути, оно было осуществлено для того, чтобы иметь возможность проявить себя на революционном поле в полной мере. В-третьих, сбежав из дома дяди Сипягина, Марианна не полагается всецело на Нежданова, но поддерживает его как товарищ, а также сама принимает активное участие в подготовке революции, реализовывая тем самым собственные цели.

«Мир произведения — это художественно освоенная и преображенная реальность» ^{[11, с. 195]}. Это утверждение приложимо к рассматриваемым произведениям. Художественные миры «Скорби по ушедшей» и «Нови» наглядно изображают дух революционного движения того времени и настроения, царившие в обществе: в «Скорби по ушедшей» зафиксирован переломный культурно-исторический для Китая момент, движение «Четвертое мая» (начало XX в.), а в «Нови» — народническое движение 1870-х гг. в России. Стоит добавить к этому и то, что «…по сути, литература — это экстернализация внутреннего мира поэтов и писателей, результат эмоционального излияния, продукт субъективных чувств и переживаний» ^{[12, с. 25]}.

В начале XX в., с распространением в Китае идеи освобождения личности в рамках движения «Четвертое мая», появление в Китае пьесы Генрика Ибсена «Кукольный дом» вызвало волну «лихорадки Норы», что не только привлекло внимание общества к темам женской эмансипации и свободы брака, но и привело к тому, что Нора, героиня пьесы, сбежавшая из семьи, стала образцом женской эмансипации, которому подражали одна за другой китайские женщины. А бегство Цзыцзюнь в рассказе «Скорбь по ушедшей» — это отражение Лу Синем этих реальных фактов. При этом Лу Синь излагает и свои размышления по поводу этого явления. Еще в конце 1923 г. в своем выступлении с речью на тему «Что случится с Норой после ее бегства» Лу Синь отмечал, что предстоит Норе только два пути: либо опуститься в проституцию, либо вернуться к семье ^{[13, с. 166]}, тем самым раскрывая дилемму, с которой сталкивается эмансипация женской индивидуальности в социально-исторической обстановке Китая того времени. Последующая публикация рассказа «Скорбь по ушедшей» является лучшей интерпретацией этой точки зрения Лу Синя.

Финал героини «Нови» также подспудно содержит размышление писателя о судьбе народнического движения. С одной стороны, Тургенев высоко оценивает самоотверженность народников и выражает им сочувствие, с другой, по словам идеолога народничества П. Л. Лаврова, Тургенев не одобрял их попыток пробудить народ к восстанию против правительства путем сближения с народом и не возлагал на них надежд ^{[8, с. 485]}. И по мнению Тургенева, Соломин «…ближе и понятнее мне, ближе к моим понятиям и представлениям…» ^{[14, с. 419]}. То есть «с Соломиным — человеком дела, наделенным знанием и волей, Тургенев явно связывает какие-то надежды, свое видение пореформенной России…» ^{[15, с. 78]}. Поэтому «окончательный выбор Марианы в пользу Соломина был, по Тургеневу, исторической необходимостью» ^{[16, с. 90]}.

Заключение

В результате проделанной работы можно сделать следующие выводы.

Если говорить о Цзыцзюнь, то в ее времена свобода в проявлении любви сама по себе была революцией, поэтому она была прогрессивной женщиной в этом смысле. Однако ее представление о любви, основанное на том, что все стремления личности концентрируются на объекте чувства к другому, можно назвать нездоровым. Кроме того, Цзыцзюнь, хоть и освободилась от патриархальной власти, но вслед за этим моментально погрузилась в трясину власти супружеской. Не до конца осознавая, что женщина — независимая личность, Цзыцзюнь определяет себя в качестве некого приложения к мужскому началу. Это и послужило неизбежными факторами ее трагедии. В отличие от Цзыцзюнь, Марианна — настоящая эмансипированная женщина и хозяйка своей судьбы. Ни от кого не завися, она нацелена на самосовершенствование и активное участие в общественной жизни. И поэтому, несмотря на трагическую развязку отношений с Неждановым, вызванную его самоубийством, Марианна смогла вернуться к жизни благодаря вере революцию и продолжить «общее дело» уже вместе с Соломиным. Подводя итог, можно сделать вывод, что любовь не может послужить окончательным выходом личности из «старого мира»; самообразование в широком смысле — необходимое условие для пробуждения женского сознания; только таким образом женщины могут освободиться от оков традиционных патриархальных ценностей, отказаться от гнета семьи и общества, и избежать ту трагическую судьбу, примером которой может служить история Цзыцзюнь.

Говоря об авторских интенциях, очевидно, Лу Синь использует трагедию Цзыцзюнь как возможность проиллюстрировать, что «освобождение индивидуальности» и «свобода брака», проповедуемые движением «Четвертое мая», обречены остаться пустыми лозунгами без раскрепощения сознания всех слоев населения. А разрыв любви Марианны с народником Неждановым и обращение Марианны к Соломину, выступавшему за постепенные перемены «снизу вверх», по сути, являются мнением и смелым предсказанием Тургенева о будущем ходе реформы России.

Перспективы дальнейшего исследования видятся в более детальном и целостном рассмотрении образа «новой женщины» в русской и китайской литературе, что связано с историческим процессом женской эмансипации в России и в Китае соответственно.