Полицейская защита деятельности почты железнодорожными жандармами в Российской империи

Колпаков Петр Александрович ORCID: 0000-0002-1600-9937 кандидат исторических наук старший преподаватель, кафедра истории России, Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Kolpakov Petr Aleksandrovich PhD in History Senior Lecturer, Department of Russian History, Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow, Miklukho-Maklaya str., 6 1kolpakov1@rambler.ru Другие публикации этого автора

Исторический контекст проблемы обеспечения безопасности почтовых транспортов

Значимость почтовой связи для развития общества и государства исторически определена, во-первых, важностью обмена информацией между людьми, разделенными значительными расстояниями, во-вторых, необходимостью перемещения денежных средств в целях разрешения разного рода вопросов экономического характера. На сегодняшний день почтовая связь продолжает выполнять роль одного из факторов, объединяющих в единое целое огромные территории России.

Самый древний почтовый двор Москвы находился в Кремле. «Почтамтов» было не один и даже не два, а несколько. Официально частные письма для пересылки по почте в XVI в. стали впервые приниматься в здании Посольского приказа ^{[1, с. 8]}.

С течением времени почта как комплекс средств, обеспечивавших прием, обработку, транспортировку и вручение почтовых отправлений усложнялась. Наряду с задачами достижения максимально быстрой перевозки почтового отправления, охвата максимально большого количества населенных пунктов доставкой российская почта сталкивалась с необходимостью разрешения вопроса обеспечения безопасности почтовых отправлений.

Денежные средства, перевозившиеся почтовыми служащими, являлись для злонамеренных «лихих» людей, стремившихся незаконно улучшить свое материальное благополучие, желанной целью. Известно, что наиболее резонансные ограбления почты в имперский период российской истории доводились до сведения самодержцев. Так, весной 1800 г. была ограблена костромская почта на колоссальную сумму 19 616 рублей. Большая часть похищенных денег была найдена сразу, но грабители успели израсходовать или потерять 1 400 рублей. Император Павел I в указе от 15 марта предписал взыскать утраченные деньги с костромского губернатора Кочеткова, «взяв до того в секвестр имение его» ^{[2, с. 88]}. Летом 1854 г. в Могилевской губернии произошло чрезвычайно дерзкое и кровавое ограбление почтового транспорта. На восьмой версте дороги от станции Годиловической до Меркуловичей были обнаружены тела убитого ямщика и почтальона. Содержимое денежной сумки и чемодана почтового фургона было похищено. Об ограблении был уведомлен император Николай I. По распоряжению шефа Корпуса жандармов графа Орлова для расследования на место преступления был направлен жандармский полковник Слезкин с целой командой помощников. После того, как к концу августа стало очевидно, что предпринятые жандармом меры к обнаружению преступников не принесли результата, дело было поручено специальному следователю – надворному советнику Вакселю. Истину удалось установить вследствие раскаяния и явки в киевскую полицию единственного участника преступления ^{[2, с. 87-101]}.

Возникновение проблемы охраны почтовых отправлений на железных дорогах

Первой железной дорогой в России, по которой перевозилась почтовая корреспонденция, была Царскосельская ^{[3, с. 53]}. Напомним, что проект этой дороги был первым, реализованным в Российской империи. Строительство дороги было завершено в 1837 г. ^{[4, с. 251–257]}. При постройке первой «чугунки» император Николай I повелел назначить особую плату обществу Царскосельской дороги за перевозку почты между Санкт-Петербургом Царским селом и Павловском ^{[3, с. 53]}.

Особые почтовые вагоны для перевозки корреспонденции в сопровождении чинов почтового ведомства были введены впервые на Николаевской железной дороге. Почтовые вагоны отправлялись с почтовыми и пассажирскими поездами ^{[3, с. 53]}.

Концентрация значительных материальных ресурсов при перемещении по «чугунке» делали ее привлекательным местом для незаконного «промысла лихих людей» – воровства, грабежа и разбоя. Денежные знаки и драгоценности в значительной степени становились более досягаемыми и уязвимыми для хищения, тайного или открытого, когда их извлекали из хранилищ и помещали в железнодорожные вагоны.

Острота проблемы распространения грабежа и разбоя в пределах железных дорог подтверждается, например, секретным циркулярным распоряжением штаба Отдельного корпуса жандармов от 4 сентября 1909 г., в котором начальникам жандармских полицейских управлений железных дорог указывалось на необходимость «...принять самые энергичные меры, усилить надзор со стороны подведомственных чинов за преступными элементами в целях предупреждения возможности злонамеренных выступлений и для успешного розыска и задержания виновных» в связи с ростом количества дерзких нападений на поезда, станционные кассы, кассиров и артельщиков ^{[5, л. 440]}.

Организация охраны почтовых отправлений жандармской железнодорожной полицией в начале XX в.

В 1907 г. Министерство финансов, испытывая затруднения в перевозке ценностей казны по железным дорогам, вошло с ходатайством в Военное министерство и МВД об оказании помощи. Министерство внутренних дел признало возможным назначать сопровождение при каждом эшелоне: по одному и на больших линиях – по два унтер-офицера. Чины жандармских полицейских управлений железных дорог оказывали содействие чинам почтового ведомства на станциях, где происходила погрузка и выгрузка почты, наблюдали за своевременной сдачей и обменом почты, следили за бдительностью почтальонов ^{[6, с. 43]}.

Организация полицейского сопровождения деятельности почты при следовании по железным дорогам была бы невозможна без своевременного информирования почтамтами начальников жандармских железнодорожных управлений.

В качестве примера такого уведомления о необходимости направления жандармского наряда приведем отношение помощника почт-директора Московского почтамта: «МВД. Московский почтамт. Января 3 дня 1909 г. № 304. Срочно. Секретно. Начальнику жандармского полицейского отделения на Николаевском вокзале в Москве. Завтра, 4 января, на Николаевском вокзале будут доставлены вместе с общею почтой, по отходу почтового поезда (4 час 30 мин дня) большие ценности, требующие охраны. Сообщая о сем, Почтамт просит Ваше Высокоблагородие делать распоряжение о принятии мер охраны при получении этих ценностей на Николаевском вокзале, выгрузке из почтового вагона конной дороги и погрузке в вагон почтового поезда. Помощник Почт-Директора» ^{[5, л. 3]}.

Отношения о поступлении ценных почтовых грузов на вокзалы передавались жандармским руководителям в целях предупреждения возможного совершения противоправных действий. Иногда секретно сообщались номера ожидавшихся особо ценных почтовых отправлений ^{[7, л. 207]}. Примечательна регулярность таких отношений: только за период с 5 по 12 января 1909 г. начальник жандармского полицейского отделения на Николаевском вокзале получил их, как минимум, пять ^{[5, л. 5, 6, 9, 10, 13]}.

Начальниками отделений жандармских полицейских управлений железных дорог составлялись специальные списки откомандированных за пределы постоянных служебных районов нижних чинов, осуществлявших сопровождение ценностей почтового ведомства с указанием имен и фамилий унтер-офицеров, номеров поездов, оснований для командирования (например, «по телеграммам начальников почтово-телеграфных контор») и общего числа жандармов ^{[8, л. 84]}. Следовавшим в поездном конвое полагались выплаты суточных денег [см., например, 9, л. 31].

Вместе с этим несоответствующим истине было бы представление о том, что каждый почтовый транспорт брался под охрану. Всю колоссальную массу грузов, перемещавшихся по железным дорогам в начале XX века в Российской империи, полиции охранять было не по силам. Кроме того, почтамты не имели возможности передавать сведения в жандармерию о каждом транспорте. Так, в феврале 1912 г. помощник почт-директора Московского почтамта сообщал начальнику Бирюлевского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог на Павелецком вокзале Москвы о том, что отбывающие ежедневно из Москвы по Рязано-Уральской железной дороге почтовые вагоны охраняются чинами ведомства, однако указанному жандармскому офицеру об отправлениях не телеграфируется. Среди причин этого помощник почт-директора указывает, во-первых, ответственность местного жандармского руководства в отношении оценки, какие грузы должна сопровождать транспортная полиция, во-вторых, передачу в почтовые вагоны сумок с ценностями в пути следования, из-за чего определить степень важности состава в полной мере не представлялось возможным. Вместе с этим, почтовый чин заверил жандарма, что при получении сведений о следовании в Москву значительных почтовых ценностей или прохождении их через город по железной дороге, последний будет уведомляться в обязательном порядке – «беззамедлительно на зависящее распоряжение» ^{[10, л. 14–14 об.]}.

Вопросы тактики отражения жандармами нападений на поезда, осуществлявшие перевозку почты

Опыт сопровождения почтовых составов позволял железнодорожной жандармерии аккумулировать и обобщать сведения о поведении грабителей, покушавшихся на транспорты.

В 1910 г. в Отдельном корпусе жандармов разрабатывался проект инструкции жандарму, направлявшемуся сопровождать почтовый поезд.

С учетом высокого риска выполнявшейся задачи жандарму следовало выполнять ряд мер предосторожности, чтобы, во-первых, иметь возможность превентивно раскрыть преступный замысел при его наличии, а, во-вторых, если этого не удастся, занимать в момент нападения как можно более выгодную позицию.

Находясь в поезде, к которому прицеплялись почтовые вагоны (кроме того, почта могла перевозиться в специально предусмотренных конструкцией пассажирских вагонов отсеках) жандарм должен был находиться среди публики, прислушиваться к разговорам, приглядываться к пассажирам. Отдыху необходимо было уделять время только днем, сохраняя силы к наступлению ночи и, в особенности, к рассвету, когда уязвимость состава повышалась вследствие снижения общей бдительности пассажиров и транспортных служащих. В пути надлежало менять место размещения, чтобы, даже будучи замеченным злоумышленниками, которые могли следовать в поезде, не давать им преимущества в отношении понимания нахождения полицейского чина в момент, когда они решат приступить к исполнению преступного замысла ^{[11, л. 36 об.]}.

При остановке поезда жандарм должен был покидать вагон, при этом задерживаясь в тамбуре, и, имея винтовку и револьвер готовыми к применению ^{[11, л. 36 об.]}. Таким образом, он оберегал себя от возможности стать целью неожиданной атаки разбойников, а при их попытке быстро после остановки поезда проникнуть в вагон, встречал преступников во всеоружии.

Интересным с точки зрения осмысления служебного опыта железнодорожной полиции являлось положение проекта инструкции, согласно которому, в случае, если жандарм слышал звук бомбового взрыва, ему надлежало покинуть вагон, отбежать от поезда приблизительно на сто шагов и, выбрав удобную позицию, пользуясь складкой местности или какой-либо искусственной преградой, вести ружейный огонь, поражая преступников ^{[11, л. 36 об.–37]}. Наставление, на первый взгляд, не является очевидным решением задачи охранения ценного груза. Следуя ему, жандарм отдалялся от оберегаемого транспорта. Однако такое действие повышало его шансы на выживание в случае, если бомбисты забрасывали вагон несколькими снарядами. Разорвав дистанцию, жандарм получал значительное преимущество, будучи способным поражать противников ружейным огнем, при этом находясь вне досягаемости броска бомбы.

В случае, если грабителям все же удавалось завладеть паровозом или при измене паровозной прислуги, конвою, сопровождавшему поезд, надлежало открыть по нему учащенный огонь, чтобы паровоз не увел почтовый вагон.

Если нападение удавалось отразить, то убегавших надлежало «преследовать пулею»; если последние перемещались на повозках, то необходимо было целиться по лошадям. К сдававшимся жандарм должен был приближаться «с опаскою и не иначе, как, заставивши поднять руки вверх и самому иметь винтовку или револьвер наготове» ^{[11, л. 38–38 об.]}.

Полезным для железнодорожного жандарма было знание оружия, обычно использовавшегося бандитами при нападениях на почтовые поезда.

Часто спутником разбойников в их «лихих делах» был пистолет системы «Браунинг». В проект инструкции отмечались его достоинства и недостатки: «...действует на расстоянии не далее 50 шагов, очень метко бьет на расстоянии до 5 шагов и совсем слабо – 30-50 шагов. На расстоянии 5 шагов пистолет уподобляется пулемету, так как действует самозаряжанием, на дистанции же от 30 до 50 шагов вследствие малой начальной скорости и заряда надежность оружия слабая и поражения очень редко смертельны». «Браунинг» медленно и достаточно неудобно заряжался, вкладывание обоймы требовало спокойного состояния. Очевидно, что вызванный волнением от переживаемой обстановки ограбления тремор не упрощал процесс обращения с этим пистолетом, и матерые преступники, желая избежать долгих манипуляций с ним, предпочитали иметь при себе два «Браунинга» ^{[11, л. 37]}. С учетом этого жандарму надлежало помнить о том, что расстрелявший обойму бандит продолжает представлять опасность и может иметь возможность поражать на расстоянии.

Сложным для бандитов было обращение с револьвером системы «Маузер». Револьвер этот был громоздким и заметным при переноске. Прикрепление к нему ложи (приклада) было делом длительным и хлопотным ^{[11, л. 37 об.]}.

Для удобного скрытого ношения под верхней одеждой бомбы изготавливались в плоском корпусе с «ушками». Как правило, оболочка была тонкой и сделана из жести, что позволяло увеличить разрывной заряд. Такая бомба не давала осколков, «разрушала предметы и разила силою газов». Бросающий бомбу должен был находиться от цели на дистанции не ближе 20 шагов, иначе сам мог пострадать. Обороняющим почтовый груз невозможно было предугадать, на каком расстоянии бомбы, находившиеся при «лихих людях», могли принести смерть. Эффект зависел от массы заряда и его состава. Однако на расстоянии более 50 шагов бомбист представлял значительно меньшую опасность – взрыв мог оглушить жандармов и стражников, но не причинить физических увечий ^{[11, л. 37–37 об.]}.

Винтовка являлась основой вооружения жандарма, охранявшего почту в пути следования по железной дороге. Она была незаменима на «на просторе и издали», давала преимущество при ведении боя против бомбистов и вооруженных пистолетами бандитов. Применять винтовку было неудобно в тесноте и на близком расстоянии, потому оснащение жандарма дополнялось револьвером ^{[11, л. 38–38 об.]}

Для завладения почтовыми ценностями грабители останавливали поезд, для чего они имели сообщников на паровозе или бросали бомбы в его колеса для того, чтобы повредить механизм движения. После остановки они стремились как можно быстрее лишить конвой способности сопротивляться, забрасывая вагоны бомбами и расстреливая выбегавших из дверей и прыгавших в окна. Также бомбовыми взрывами разбивались почтовые и багажные вагоны. В то время как часть преступников занималась извлечением ценностей, другая – наблюдала за пассажирами, нередко не гнушаясь их ограблением, у других вагонов. Преступления такого рода совершались, как правило, стремительно и ограничивались 20–30 минутами ^{[11, л. 37 об. – 38.]}.

Опасность ограбления почтовых транспортов вынуждала жандармское железнодорожное начальство направлять подведомственных чинов охранять их и за пределами железных дорог. Очевидно, что такое использование железнодорожной полиции не соответствовало самой логике ее специального назначения. Не могли такие решение приносить удовлетворения и самим жандармским офицерам: нести полицейскую службу в пределах «чугунки» было чрезвычайно сложно, выполнение здесь задач и общей и «высшей» полиции требовало значительного напряжения сил. Однако ценные грузы должны были доходить до своих адресатов, и жандармские наряды направлялись для сопровождения почтовых повозок, следовавших к железнодорожным станциям. Так, например, 16 февраля 1912 г. начальник Саратовского отделения Тамбово-Уральского жандармского полицейского управления железных дорог срочным донесением уведомлял начальника управления о сделанном распоряжении относительно ежедневного назначения двух унтер-офицеров для сопровождения почты от станции Саратов-пассажирская до станции Покровская слобода при перевозке на лошадях через Волгу ^{[8, л. 22]}. В зимнее время почта, сопровождавшаяся жандармами, перемещалась по указанному маршруту на ледоколе ^{[8, л. 23]}.

О проблеме выявления осведомителей бандитских групп среди чинов почтового ведомства

При описании тактики преступников, осуществлявших разбойные нападения на почтовые транспорты, следовавшие железной дорогой, в рамках данной статьи в качестве возможного обстоятельства такого события упоминалась измена паровозной прислуги. Не менее опасным являлось возникновение сообщников бандитских групп среди представителей почтового ведомства. Они могли передавать сведения о степени ценности почты, времени следования, численности конвоя и его уязвимостях.

Государство стремилось предупредить проникновение таких осведомителей в почтовое ведомство. Личности кандидатов на поступление на службу в почтовое ведомство проходили проверку в отношении наличия на них компрометирующих сведений. Потенциальные разъездные почтальоны направлялись к начальникам отделений жандармских полицейских управлений железных дорог для разрешения вопроса об отсутствии препятствий к их назначению ^{[10, л. 23]}. Перед направлением на сопровождение особо ценных грузов осуществлялась проверка и уже находившихся на службе чинов почтового ведомства. Например, 21 февраля 1912 г. начальник Бирюлевского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог сообщал начальнику Каширской почтово-телеграфной конторы о необходимости сообщения ему «...звания и отчества почтальонов Петра Стрельцова и Александра Кузьмина» ^{[10, л. 15]}. Жандармское начальство стремилось к тому, чтобы подчиненные не ограничивались в отношении почтальонов исключительно проверочными мероприятиями. В совершенно секретном донесении начальника Курского отделения Московского жандармского управления железных дорог от 17 марта 1909 г. содержится мнение о целесообразности попыток вербовки агентов среди чинов почтового ведомства или негласного содействия назначению уже имеющихся агентов на почтовые должности ^{[12, л. 10]}.

Ведение жандармами агентурной работы в целях раскрытия преступных намерений бандитских групп

Необходимо было не только предупредить внедрение сообщников «лихих людей» в почтовое ведомство и ведомство путей сообщения. Предотвращение нападений на почтовые транспорты требовало от жандармерии принятия мер для извлечения информации о преступных намерениях из сложившейся вокруг железных дорог социальной среды. Слушать беседы пассажиров, сразу отсекая праздные разговоры, присутствовать на платформах, в буфетах, среди железнодорожных рабочих и служащих – такие задачи ставились перед агентами, целью которых был сбор информации о бандитских намерениях. Правления частных железных дорог были в высшей мере заинтересованы в благополучии своей «чугунки» и нередко изыскивали денежные средства на учреждение и содержание железнодорожными жандармами специальной агентуры для борьбы с бандитизмом. Такие агенты снабжались безыменными билетами, позволявшими им постоянно передвигаться в пределах порученного участка. Жандармская железнодорожная полиция была достаточно ощутимо ограничена в ресурсах, как в людских, так и в финансовых. И если железная дорога не выделяла ассигнований на специальных агентов, необходимых для добывания сведений о разбойных намерениях, то такая обязанность вменялась осведомителям, работавшим по линии выявления очагов распространения политической крамолы. Конечно, новые функции в таких случаях приобретали, как правило, характер побочных, выполнявшихся не в должной мере эффективно ^{[12, л. 9-10]}.

Меры пресечения использования почтовой связи в интересах противоправительственной пропаганды и криминала в начале XX в.

Охранение почтовых транспортов являлось одним из «краеугольных камней» в деле полицейского сопровождения деятельности почты железнодорожными жандармами в Российской империи, но не единственным. Необходимо было не только обеспечить безопасность перевозок, но и предупредить распространение посредством железных дорог отправлений, способных навредить государству и населению.

Требующим отдельного исследования направлением деятельности железнодорожных жандармов в указанном выше отношении является противодействие распространению изданий, подрывавших политическую стабильность в Российской империи. Так, например, 10 мая 1914 г. Департамент полиции МВД распространил секретный циркуляр среди начальников губернских жандармских, жандармских полицейских управлений железных дорог и отделений по охранению общественной безопасности и порядка с указанием изымать на почтах экземпляры ряда изданий: «Жизнь фармацевта», «Путь правды», «Стойкая Мысль», «Северная Рабочая Газета», «Текстильный Рабочий», «Работница» и др. ^{[13, л. 3]}.

Контролируемость содержания почтовых отправлений заставляла иностранных шпионов, бандитов и революционеров искать альтернативные почтовой связи способы быстрой передачи информации. Одним из таких способов была казавшаяся уже вытесненной прогрессом на обочину истории связи передача сообщений при помощи голубей. Факты перехвата птиц, использовавшихся злоумышленниками, сообщались чинам жандармского корпуса: «Начальник Варшавского жандармского округа. Отделение II. 20 июня 1890 г. № 4822. Варшава. Секретно. Циркулярно. Начальникам: губернских и уездных жандармских управлений, Варшавского жандармского полицейского управления железных дорог, Отделений оного и их Помощникам и Начальникам Крепостных жандармских команд. 15 сего Июня унтер-офицером 5 эскадрона 14 Драгунского Литовского полка Серпинским был пойман в городе Влоцлавске почтовый голубь, на обоих крыльях которого обозначено № 32, печать M.B.S и клейма «Thorn. Konsi. Fortifikation.». ^{[14, л. 30]}.

Пресекалась работа такой «альтернативной почты», в том числе и железнодорожными жандармами, получившими указание негласно наблюдать, не провозят ли пассажиры тайно голубей ^{[14, л. 29]}.

Выводы

Полицейское сопровождение деятельности почты являлось одним из важных элементов службы железнодорожных жандармов в Российской империи. Нападения на почтовые поезда и вагоны, хотя и имели характер чрезвычайных событий, но не являлись единичными случаями. Сведения о таких прецедентах аккумулировались, что позволило обобщить тактику совершения ограблений, в общем виде сводившуюся к последовательности: остановить паровоз – ликвидировать или обезвредить конвой – захватить ценности и быстро скрыться. Одним из важных выводов в части охранения поездов стало использование преимущества, которое давала дальность ружейного огня в бою против вооруженных пистолетами и бомбами преступниками.

Полицейское обеспечение не сводилось исключительно к сопровождению жандармами ценных почтовых отправлений. Для выявления потенциальных сообщников «лихих людей» среди почтальонов осуществлялась проверка их личности по полицейским учетам для определения факторов неблагонадежности. Жандармами признавалась необходимость ведения агентурной работы среди почтальонов.

В целом агентурная работа на железных дорогах принималась жандармским начальством как инструмент, который способен предотвратить разбойные нападения на почтовые отправления, следовавшие железными дорогами. Однако созданию специальной развитой агентурной сети, способной выявлять преступные планы «лихих людей» на стадии замысла препятствовала ограниченность финансовых ресурсов, которыми обладали жандармские полицейские управления железных дорог, а нередко и неспособность жандармских чинов приобретать эффективную агентуру.