Комплексы семейной переписки фронтовиков Великой Отечественной войны в архивохранилищах Сибири: источниковедческая ценность, перспективы использования.

Савенко Елена Нальевна ORCID: 0000-0001-9352-8522 кандидат исторических наук ведущий научный сотрудник, Государственная публичная научно-техническая библиотека Сибирского отделения Российской академии наук 630102, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Восход, 15 Savenko Elena PhD in History Leading Researcher, State Public Scientific and Technical Library, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 630102, Russia, Novosibirsk region, Novosibirsk, Voskhod str., 15 helensav@ngs.ru

Введение

Фронтовые письма - уникальные информационные документы, отразившие события военных лет. Ценность эпистолярных свидетельств эпохи осознавалась уже в военный период. На проходившей в июне 1943 г. Всесоюзной конференции историков-архивистов писатель А. Н. Толстой говорил: «Нужно собирать письма, идущие с фронта, нужно собирать дневники, нужно собирать по возможности рассказы очевидцев, записывать, отдавать в архив» ^{[12, с. 87]}. В годы Великой Отечественной войны письма участников боевых действий активно печатались в центральной и местной прессе, издавались отдельными сборниками. В 1943 г., например, издательство «Тамбовская правда» выпустило в свет книгу «Письма с фронта». В 1944 г. сборники с аналогичным названием были изданы в Алма-Ате, Ленинграде, а в Москве были опубликованы «Письма патриотов». По идеологическим причинам в центре внимания были послания, обращенные к массовому адресату. Главным стержнем текстов были уверенность в победе, готовность к самопожертвованию, призыв к мобилизации всех сила во имя освобождения Родины, поэтому корреспонденция такого типа эффективно использовалась в пропагандистской деятельности. Тенденция рассматривать переписку военных лет преимущественно как источники изучения героизма советских воинов, единства фронта и тыла преобладала на протяжении многих лет.

Смена парадигмы общественного развития в 90-е гг. ХХ в. способствовала повышению интереса к «человеческому измерению» войны. Предметом обстоятельного рассмотрения историков стали антропологические ^{[15, 28]}, моральные ^{[9, 13, 18]}, психологические ^{[10, 17, 23, 24]} аспекты военного прошлого. Показательно, что в современной отечественной исторической науке наряду с устоявшими терминами стало активно использоваться понятие «эго-документ», акцентирующее внимание на присутствии в текстах личного Я ^{[8, с. 194-195; 29, с. 15]}. Новые подходы к осмыслению истории Великой Отечественной войны обусловили переоценку информационного потенциала фронтовых эпистолярий ^{[1, 18, 20]} и привлечение этой группы эго-документов к анализу как военной повседневности в целом ^{[2, 25, 31]}, так и отдельных ее аспектов: фронтового быта ^[4], семейных отношений ^{[3, 26]}.

За период Великой Отечественной войны с фронта и на фронт было отправлено более 6 миллиардов почтовых отправлений, большую часть которых составляли письма ^{[20, с. 230]}. Значительная часть корреспонденции военных лет утрачена, а сохранившиеся фронтовые эпистолярии рассеяны по многочисленным фондохранилищам и недостаточно изучены. Исследовательский проект «Эго-документы по истории Великой Отечественной войны и других военных конфликтов ХХ века из архивохранилищ востока России: проблемы выявления, атрибуции и публикации», реализуемый ГПНТБ СО РАН, призван внести вклад в раскрытие потенциала личных документов военных лет. В его задачи, в частности, входит поиск собраний семейной переписки, их анализ, научное описание, оценка информационного и общественного значения, и, в конечном счете – издание в виде отдельного сборника.

Семейная переписка военных лет в архивах и музеях Сибири.

Основные держатели фронтовых писем воинов-сибиряков – государственные архивы региона, в которых сформированы коллекции документов ветеранов Великой Отечественной войны и тружеников тыла. Массив эпистолярных документов в этих фондах представлен преимущественно одиночными письмами различных авторов. Однако встречаются и комплексы семейной переписки, являющиеся бесценными источниками исследования многообразных аспектов военной повседневности. Один из таких эпистолярных комплексов – переписка семьи Меркурьевых, хранящаяся в Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО) ^[5]. Хронология корреспонденции – 1941-1944 гг. В собрании представлено более 200 писем, которые старший лейтенант Федор Сергеевич Меркурьев адресовал матери и жене. Сообщения о себе офицер-сибиряк отправлял с завидной регулярностью. Благодаря этому можно проследить путь 49 сибирской кавалеристской дивизии с момента ее формирования в Омске в июле 1941 г. до окружения в ходе ожесточенных боев под Харьковом в мае 1942 г. Письма содержат обстоятельные описания жизни тылового сибирского города, в котором располагалось воинское формирование перед отправкой на фронт, дорожные впечатления о следовании дивизии на передовую, рассказы о фронтовых буднях на освобожденных территориях Донбасса в начале 1942 г. Фронтовые письма Ф. С. Меркурьева дают представление не только о малоизвестных событиях военного времени, но и о психологическом настрое фронтовика. Умудренный жизнью сорокалетний воин не питал иллюзий по скорому окончанию военных действий. «Страшно взглянуть в будущее – больно оно неприглядно» - писал он 27 июля 1941 г. ^{[5, д.24, л. 4]}. Работавший до войны деканом исторического факультета Новосибирского государственного педагогического института Ф. С. Меркурьев прекрасно осознавал тяжесть происходящих событий: «Война идет тяжелая, злодейская, отвратительная бойня» ^{[5, д. 24, л. 97]}. Вместе с тем строки из писем свидетельствуют, что даже в тяжелые моменты жизни вера в грядущую победу не покидала автора: «немцы будут обязательно разбиты» (7 декабря 1941), «немцы будут не только разбиты, а разгромлены» (5 января 1942) ^{[5, д. 24, л. 97 об; д. 25, л. 4.]}. О фронтовой жизни Ф. С. Меркурьев, служивший переводчиком в штабе 49 кавалерийской дивизии, пишет сдержанно. Но скупые строчки передают тяжесть военных будней: «Работаю я много. Иногда и это чаще всего и днем, и ночью, часто не раздеваясь и в шинели целыми неделями» ^{[5, д. 25, л. 38 об.]}. Тяготы военной жизни не сломили дух фронтовика. «Трудности переживем как ни будь ‒ лишь бы победить врагов» - пишет он в одном из писем ^{[5, д.25, л.75]}.

Интересны встречающиеся в письмах Ф. С. Меркурьева характеристики пленных немцев. Примечательно, что первоначально эти описания полны лишь отвращения и презрения. Позже, когда автор писем увидел последствия немецкой оккупации на Украине, к этим чувствам присоединилась ненависть к врагу: «желаю <…> полнейшего уничтожения зверей – немцев на нашей территории», «мы тут воочию увидели кто такие гитлеровцы ‒ это воры, убийцы, насильники» ^{[5, д. 25, л. 13, 27]},

Семейная переписка позволяет говорить об эволюции отношений к оставшимся в тылу близким. Фронтовик постоянно интересуется здоровьем родных, их бытовыми условиями. Чем дольше длится разлука, тем нежнее становятся тексты писем. «Сердце наполняется любовью, благодарностью к тебе за совместную жизнь. Мне кажется, что я тебя люблю больше, чем 20 лет тому назад, сознательнее» - пишет Ф. С. Меркурьев жене весной 1942 г. ^{[5, д. 25, л. 18]}. Примечательно, что многие фронтовые послания Ф. С. Меркурьева завершаются словами «Храни тебя все что только может», «Храни тебя природа» ^{[5, д. 24, л. 16, 91]}. Эти и некоторые другие строки позволяют сделать предположение о зарождении элементов религиозности в сознании офицера-коммуниста.

Весной 1942 г. переписка семьи Меркурьевых прервалась. Согласно документам Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) помощник начальника 1 отделения штаба 49 кавалерийской дивизии, старший лейтенант Ф. С. Меркурьев «22-27. 5-42 г. попал в окружение противника вместе с частью на Харьковском направлении, из окружения не выходил, часть расформирована, сведений на него никаких не поступало» ^{[30, л. 109]}. Продолжительное время Ф. С. Меркурьев числился пропавшим без вести и был исключен из списков Красной Армии.

В феврале 1943 г. в семью Меркурьевых вновь стали приходить весточки с фронта. Из них выяснилось, что во время одного из тяжелых боев неудачной наступательной операции весны 1942 г., называемой современными историками «Изюмско-Барвенковская мясорубка», офицер был контужен. Вместе с оставшимися в живых сослуживцами он пытался выйти из окружения, но попал в плен и некоторое время находился в лагере для военнопленных в Барвенково. Подробностями пребывания в лагере Ф. С. Меркурьев не делился, но, судя по строчкам «наши мало пишут о зверствах немцев в обращении с пленными», они были ужасны ^{[5, д. 26, л. 31 об.]}. Смириться с унизительным, бесправным положением сибиряк не мог. Во время этапирования военнопленных на железнодорожную станцию Лозовая для отправки в Германию ему и еще 3 бойцам удалось бежать. Отсидевшись некоторое время в лесопосадках, они разделились на две группы. Как следует из писем Ф. С. Меркурьева, он и один из политруков «три дня <…> ползли к деревне Веселая», где перед боями стояла дивизия ^{[5, д. 26, л. 31 об]}. Там им удалось переодеться в крестьянскую одежду и немного передохнуть. После этого начался долгий и тяжелый путь к своим. В общей сложности он занял почти полгода. Догоняя фронт, «напрягая силы, без документов, под страхом постоянно быть расстрелянным» «пришлось пройти 1000 км.» ^{[5, д. 26, л. 31 об]}. Продвигались медленно, «стараясь обходить немцев», останавливаясь в глухих деревнях, где вражеские солдаты и полицаи бывали редко. Перебраться через линию фронта и выйти в расположение Красной Армии удалось лишь в январе 1943 г. К этому времени офицер был очень изможден и сразу был сдан в полевой госпиталь. Весь 1943 г. сибиряк провел в лечебницах. «Больше лечусь, чем живу» - писал он одному из друзей ^{[5, д. 26, л.77]}.

Несмотря болезненное состояние и сложное положение автора, статус которого долгое время уточнялся, госпитальные письма Ф. С. Меркурьева полны оптимизма. Он не только описывал обстановку многочисленных лечебных заведений, но и рассказывал близким о городах, в которых они находятся: о Борисоглебске, Саратове, Пугачеве и др. Офицер внимательно следил за сводками с фронтов и делился в письмах своими впечатлениями о ходе военных операций. Немалую часть семейной переписки этого времени занимает обсуждение путей восстановления утраченных документов и воинского звания. В июле 1943 г. эта цель была достигнута: Ф. С. Меркурьев получил документы о воинском звании «старший лейтенант» и приказ выехать в Ковров в распоряжение кавалерийской части запасной стрелковой дивизии ^{[5, д.26, л.21]}. Но состояние здоровья не позволило ему приступить к службе. Вскоре после прибытия в часть он вновь оказался в госпитале. Опять потянулись госпитальные будни, переезды из одного города в другой: Ковров, Кисловодск, Краснодар. В декабре 1943 г. Ф. С. Меркурьев был признан негодным к службе, получил 2 группу инвалидности и вернулся в Новосибирск. Однако переписка на этом не закончилась. Большая часть тыловой жизни бывшего фронтовика проходила в больницах и санаториях, откуда он отправлял весточки семье. Письма этого времени наполнены надеждами на выздоровление, воссоединение с близкими и совместное празднование победы. Но до этого радостного дня Ф. С. Меркурьев не дожил: он умер 17 апреля 1945 г.

Комплекс эпистолярных эго-документов семьи Меркурьевых – уникальное архивное собрание, являющееся ценным источником по истории Великой Отечественной войны. Интересными коллекциями семейных эпистолярий военных лет обладают также музеи Сибири. Интегральный музей-квартира повседневности Академгородка г. Новосибирска владеет собранием фронтовых писем представителей двух поколений семьи Баламатовых ^[11]. Коллекция состоит из 200 писем, большая часть которых ‒ корреспонденция старшины Григория Максимовича Баламатова, адресованная жене и детям. Отец семейства не тревожил близких рассказами о тяготах фронтовой жизни. Его вести с передовой оптимистичны: «питания вполне достаточно» (5 октября 1942), «в баню хожу часто, одет тепло и питаюсь хорошо» (19 февраля 1944). Подобные строки иногда дополнялись описаниями рациона питания или красоты природы Карелии. Столь безмятежные картины не вполне корректно отражают реалии военных будней. Хотя положение на Карельском фронте, где воевал автор писем, в 1942-1944 гг. было относительно стабильно, обстановка там была весьма напряженной и нередко за удержание рубежа обороны шли упорные бои. В августе 1944 г. в одном из таких боев Г. М. Баламатов был ранен, отправлен в госпиталь, а затем демобилизован. Несколько идиллический характер писем обусловлен желанием отца семейства оградить своих близких от переживаний о нем. Бережное отношение к родным пронизывает всю его фронтовую корреспонденцию. Находясь вдали от дома в сложных условиях Г. М. Баламатов продолжал участвовать в жизни дорогих ему людей: беспокоился об их здоровье, давал бытовые советы. «Очень хорошо, Дусик, что вы накопали много картофеля, храните его хорошо» (27 октября 1941), «деньги не экономь, покупай, что можешь» (6 мая 1942) – писал он жене. Волновали фронтовика учеба детей, поведение сына – трудного подростка, Содержание писем свидетельствует, что тяготы войны не сломили дух главы семейства. Несмотря на оторванность от дома и фронтовые испытания, Г. М. Баламатов остался цельным, ответственным человеком, внимательным и любящим мужем и отцом.

Характер же младшего члена семьи, судя по корреспонденции, в военных условиях менялся. Переписка показывает, что оказавшийся на фронте Жорж Баламатов переосмыслил свою прежнюю жизнь. «Насчёт своих “похождений”, хочу сказать, что мне стыдно, что я нашёл себе таких “товарищей”, и вся моя жизнь пошла колесом. <…> И всё это лежит на мне тяжёлым грузом и мне придётся смыть этот позор кровью» ‒ писал молодой боец в декабре 1944 г. Более теплым стало отношение юноши к семье. К сожалению эти изменения остались зафиксированными только в письмах. 28 марта 1945 г. девятнадцатилетний красноармеец Ж. Г. Баламатов погиб смертью храбрых. Посмертно он был представлен к ордену Отечественной войны II степени.

В рамках одной статьи невозможно обстоятельно рассмотреть эпистолярные комплексы, имеющиеся в различных архивохранилищах Сибири. Количество таких коллекций велико. В Государственном архиве Томской области (ГАТО), например, хранятся собрания фронтовых писем гвардии старшего лейтенанта В. Л. Истомина, сержанта Д. П. Галенко, младших лейтенантов И. С. Петрова, К. М. Удалова и др. ^[6]. В Омском государственном историко-краеведческом музее имеется более 400 писем семьи Баландиных: переписка родителей с дочерью и сыном, находившимися на фронте ^{[7, с. 258]}. Эта уникальная коллекция, как отмечает старший научный сотрудник музея Л. Г. Ермолина, содержит обилие бытовых подробностей и личных переживаний. Однако содержание этого собрания до настоящего времени не раскрыто в полной мере.

В Новосибирском государственном краеведческом музее хранятся крупные собрания фронтовых писем гвардии подполковника С. А. Ильина и сержанта А. А. Медляка ^[22]. В музее Сибирского федерального университета содержатся коллекции эпистолярий заместителя начальника штаба артиллерийского соединения Западного фронта, кавалера ордена Красной Звезды И. А. Золотухина и красноармейца-пулеметчика В. Г. Спорта ^[27].

Сотрудники архивохранилищ активно используют корреспонденцию военных лет в просветительской работе: экспонируют на выставках, посвященных Великой Отечественной войне, создают виртуальные галереи фронтовых писем, цитируют отрывки отдельных посланий в научно-популярных работах. Однако, несмотря на ценную историческую информацию, многие комплексы семейной переписки до настоящего времени не введены в научный оборот.

Заключение

Эпистолярное наследие военных лет имеет огромную источниковедческую ценность. Письма с передовой дают представление о многообразии событий периода Великой Отечественной войны, способствуют всестороннему осмыслению морально-психологического состояния фронтового поколения. Анализ личной переписки воинов-сибиряков свидетельствует, что исследователи обоснованно признают эго-документы «формой исторической памяти» ^{[14, с. 9; 16]}. Учитывая, что непосредственных участников событий Великой Отечественной войны с каждым годом становится меньше, назрела острая необходимость активизации работы по выявлению, всестороннему анализу и публикации эпистолярных документов военного периода.