Политика и взгляды П. Ф. Унтербергера в отношении корейских мигрантов на Дальнем Востоке Российской империи

Бурдин Евгений Сергеевич аспирант, кафедра социально-гуманитарных наук, Дальневосточный институт управления – филиал РАНХиГС 680000, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровский, ул. Муравьева-Амурского, 33 Burdin Evgenii Sergeevich Far-East Institute of Management, Branch of RANEPA 680000, Russia, Khabarovsk Krai, Khabarovsk, Muravyov-Amursky str., 33 burdin-1955@mail.ru

Введение

П. Ф. Унтербергер, занимавший посты военного губернатора Приморской области (1888–1897 гг.) и генерал-губернатора Приамурского края (1905–1910 гг.), сыграл важную роль в развитии дальневосточной окраины Российской империи и по праву имеет звания почётного гражданина городов Хабаровска и Владивостока. Являясь убежденным последователем идей Н. Н. Муравьева-Амурского, он, как военный инженер, внёс крупный вклад в сооружение оборонительных укреплений г. Владивостока и строительство дорог. П. Ф. Унтербергер выступал в поддержку создания Китайско-Восточной железной дороги и стоял у истоков начала строительства Амурской железнодорожной магистрали. Во время проведения аграрной реформы П. А. Столыпина он приложил большие усилия к обустройству в крае новосёлов из центральных губерний. Под фокусом его внимания постоянно находились проблемы в сферах образования и здравоохранения.

В период руководства Приамурским генерал-губернаторством на долю П. Ф. Унтербергера выпало время крупных социально-политических потрясений в стране, которыми были Русско-японская война 1904–1905 гг. и Первая русская революция 1905–1907 гг. Выступая проводником интересов самодержавия, П. Ф. Унтербергер на данном историческом отрезке зарекомендовал себя как непримиримый борец с антиправительственными проявлениями.

Однако для исследователей истории формирования корейской диаспоры на Дальнем Востоке России П. Ф. Унтербергер интересен прежде всего как региональный администратор, проводивший политику ограничения переселения из Кореи, а также усиления контроля за осевшим на Дальнем Востоке корейским населением.

Труды П. Ф. Унтербергера

Прежде всего, ценными источниками сведений о взглядах и подходе П. Ф. Унтербергера к урегулированию корейского вопроса являются написанные им очерки «Приморская область 1856–1898 гг.» ^[1] и «Приамурский край 1906–1910 гг.» ^[2].

В первой книге генерал-губернатор сделал вывод о непригодности корейцев, как колонизационного элемента, для освоения районов Приморской области. По его мнению, государственные интересы требовали закрепления там коренного русского населения, которое смогло бы противодействовать мирному нашествию «жёлтой расы» и обеспечить стратегические интересы России на тихоокеанском побережье.

Чиновник указал на чуждость для русского населения уклада жизни, привычек, менталитета и способов ведения хозяйства, присущих корейскому населению. Низкую степень ассимиляции корейцев и сохранение ими национальных традиций П. Ф. Унтербергер объяснил их постоянной связью с соотечественниками, регулярно приходящими на заработки в Россию из Кореи. В этой связи он поставил под сомнение успехи миссионерской деятельности в корейской среде, отметив, что большинство корейцев не знало русского языка и только немногие миссионеры владели корейским. В очерке отмечено низкое количество браков между русскими и корейцами, что объяснялось различиями в быту, кухне и способах обработки земли. Основанные в корейских поселениях русские школы, по мнению чиновника, существовали «для вида», тогда как большинство мальчиков, в действительности, обучалось корейской грамоте ^{[1, с. 114–115]}.

Характеризуя повсеместную практику сдачи русским населением земельных наделов в аренду корейцам, генерал-губернатор указал, что она привела к утрате привычки к сельскохозяйственному труду, развитию лени и пьянства в среде дальневосточного крестьянства. В контексте земельного вопроса им также отмечены случаи самовольного захвата корейцами участков земли в отдалённых районах, где отсутствовал административный надзор.

В очерке П. Ф. Унтербергер выступил против принятия корейцев в российское подданство. С точки зрения чиновника, данный акт уравнивал инородцев в правах с остальным русским населением и обеспечивал им покровительство российских властей со всеми сопутствующими материальными благами. Однако сами корейцы в его представлении воспринимали присягу на верность России только как формальность. С учётом этого, он ожидал, что при возникновении осложнений с другими государствами, корейское население будет руководствоваться соображениями собственной выгоды и поддержит более сильную сторону. Таким образом, приведение к присяге приносило бы одностороннюю выгоду корейцам и не способствовало реализации российских интересов. ^{[1, с. 116]}. В свете перечисленных обстоятельств П. Ф. Унтербергер считал, что в отношении корейских жителей следует проводить курс, ориентированный только на государственные интересы. Эту позицию он объяснял тем, что корейцы являются самовольно перешедшим в Россию «пришлым народом», перед которым правительство не имеет никаких нравственных обязательств.

Более детально свои взгляды на корейскую проблему П. Ф. Унтербергер осветил в очерке «Приамурский край 1906–1910 гг.» ^[2]. В нём он выступил с более жёстких позиций, отметив, что русская колонизация Приамурского края будет идти низкими темпами до тех пор, пока там не будет ограничен «труд жёлтых» ^{[2, с. 82]}. С точки зрения чиновника, на Дальнем Востоке следовало создать «крепкий, однородный, и дружный славянский оплот», способный выстоять против «выступлений жёлтой расы» ^{[2, с. 83]}. Автор выразил уверенность в необходимости государственных мер поддержки русских колонистов и предостерёг правительство от пассивного ожидания того, что «жёлтый рабочий» будет вытеснен русским ^{[2, с. 82]}. Более того, генерал-губернатор подчеркнул, что на случай военных действий России выгоднее иметь на Дальнем Востоке неосвоенные пустующие земли, чем территории, занятые «жёлтым элементом» ^{[2, с. 86]}.

П. Ф. Унтербергер обратил внимание на факт нахождения в Приамурском крае большого количества корейцев – иностранных подданных, численность которых он оценил в 30 тыс. человек. Как и в предыдущем очерке он вновь отметил имеющийся в крае негативный опыт корейской аренды земли (развитие пьянства и тунеядства в среде русского населения) ^{[2, с. 72]}, а также многочисленные случаи захвата инородцами пустопорожних казённых участков. В данном контексте он подчеркнул, что не только крестьяне-землепашцы, но даже корейские рабочие при первой же возможности также старались «сесть на землю» ^{[2, с. 83]}.

Ввиду того, что корейцы «тысячелетия» жили обособленной жизнью у себя на родине, генерал-губернатор в своей книге скептически оценил возможность их обрусения в ближайшем будущем. Корейские культура и менталитет в его понимании настолько отличались от славянской, что надеяться на скорое смешение корейского и русского населения было бессмысленно. В подтверждение автор вновь указал на единичные случаи браков между русскими и корейцами, низкий процент корейских мужчин, знающих русский язык, а также практически полное отсутствие говорящих по-русски кореянок ^{[2, с. 83]}. Кроме того, генерал-губернатор выразил сомнения в том, что прохождение корейской молодёжью военной службы сможет ощутимо содействовать ассимиляции. Свою позицию он обосновал тем, что после трёх лет службы молодые корейцы возвращались в свои поселения, где вновь попадали в «чисто корейскую обстановку» ^{[2, с. 84]}.

В очерке о Приамурском крае П. Ф. Унтербергер выступил категорически против инициативы принятия в российское подданство всех корейских переселенцев, незаконно осевших в России после аннексии Кореи Японией. От корейцев, которые в его понимании мало противились порабощению их отечества, не следовало ожидать самопожертвования в интересах России. В этом смысле чиновник повторил тезис о том, что основная цель инородцев при получении российского подданства состоит в улучшении своего материального благосостояния ^{[2, с. 84]}.

Касаясь темы развития антияпонского движения в Корее П. Ф. Унтербергер заметил, что параллельно с ним в стране зародилось и течение в поддержку Японии. На фоне этого он предположил, что при проведении японским правительством мудрой колониальной политики, следующие поколения корейцев могут смириться с фактом аннексии их государства и занять более лояльную позицию по отношению к захватчикам. К тому же Япония, по мнению чиновника, «по своим расовым особенностям» имела больше шансов слиться с Кореей и вызвать симпатии у её населения. Учитывая тесные контакты проживающих в России корейцев с их родственниками на исторической родине, чиновник не исключил, что с течением времени прояпонские взгляды могут распространиться и в среде корейского населения Приамурского края. В случае развития такой тенденции, российское правительство при конфликте с Японией рисковало не встретить «самоотверженного патриотизма» в среде русско-подданных корейцев ^{[2, с. 85]}.

П. Ф. Унтербергер также подверг критике мнение о необходимости приведения к присяге корейцев-иностранных подданных с целью исключить риски вмешательства Японии, которая после аннексии Кореи может заявить о своей юрисдикции над проживающими в России корейскими жителями. По этому поводу генерал-губернатор заметил, что для корейцев, не имеющих русского подданства, Петербург может определять такие условия проживания, которые соответствуют российским интересам в крае и не противоречат торговым и политическим договорам с Японией. Приняв же корейцев в подданство, дальневосточная администрация будет вынуждена наделить их землёй «дабы не создавать бездомного пролетариата». При этом, если на первоначальном этапе корейское население согласится даже на отдалённые и малопригодные для русского сельского хозяйства наделы, лишь бы получить подданство, то впоследствии будет обязательно ходатайствовать об улучшении своих земельных условий. Это неизбежно приведёт к сокращению земельного фонда для русских колонистов ^{[2, с. 86]}.

В развитие темы П. Ф. Унтербергер также отверг предложение о приведении к присяге только ныне живущих в России корейцев с дальнейшим закрытием границы для всех вновь прибывающих. Неэффективность подобной меры он объяснил, во-первых, невозможностью остановить потоки миграции из Кореи из-за слабого контроля за общей границей, во-вторых – отсутствием у российской администрации возможности точно установить личность и время перехода в Россию каждого конкретного корейского переселенца. Привлечение же к решению этой задачи переводчиков из корейской среды он признал нежелательным из-за рисков возникновения злоупотреблений ^{[2, с. 86]}.

Наряду с этим П. Ф. Унтербергер посчитал нецелесообразным реализовывать инициативу о создании корейских обществ, призванных повысить сплоченность корейских жителей и укрепить «патриотические связи» между корейцами и русскими. По замыслу авторов идеи, указанным обществам следовало предоставить право на создание школ с преподаванием на корейском языке, а также проведение церковных служб на корейском языке. Предполагалось, что их функционирование позволит противодействовать негативному влиянию на корейское население представителями других стран. Однако с точки зрения генерал-губернатора, появление подобных объединений привело бы к противоположному эффекту, а именно – развитию в среде корейцев национального сепаратизма. Ввиду отсутствия среди российских чиновников лиц, знающий корейских язык, административный контроль за обществами был бы ослаблен. Как результат, основной целью объединений в перспективе могло стать продвижение экономических интересов корейцев в крае в т. ч. путём возбуждения различных ходатайств перед дальневосточной администрацией. При отклонении указанных коллективных обращений в обществах могли развернуть агитацию враждебные России элементы ^{[2, с. 89]}.

И, наконец, П. Ф. Унтербергер вновь усомнился в эффективности работы миссионеров Русской православной церкви в корейской среде. Как отметил чиновник, из-за языкового и культурного барьеров миссионерам при изложении основ православия не удавалось существенно повлиять на духовную жизнь корейцев. Те же в большинстве своём воспринимали акт крещения как «наружный обряд» и легко теряли связь с христианством на фоне слабого пасторского надзора и постоянных контактов с корейцами, исповедующими другие религии. Случаи же массового перехода корейцев в православие генерал-губернатор объяснил их стремлением ускорить указанным образом приведение к русской присяге ^{[2, с. 89]}.

Обзор иных источников и литературы

Ввиду большого вклада П. Ф. Унтербергера в формирование курса дальневосточной администрации в отношении миграции из Кореи, политика и личные взгляды чиновника на корейский вопрос затрагиваются в большинстве работ по истории переселения корейцев в царскую Россию.

Среди дореволюционных работ повышенный интерес исследователей вызывают сведения о позиции П. Ф. Унтербергера, содержащиеся в отчёте члена Амурской экспедиции В. В. Граве ^[3].

В отчёте В. В. Граве содержится весьма характерная для П. Ф. Унтербергера прагматичная оценка причин промедления дальневосточной администрации относительно приведения к присяге корейцев, осевших в России до 1884 г. По его мнению, власти сознательно медлили с этим вопросом, поскольку неопределённый правовой статус инородцев давал возможность высылать неблагонадежных лиц за границу, а также эффективно влиять на ситуацию в корейских поселениях (создание русских школ, распространение русского языка). К тому же корейцы без подданства могли привлекаться к уплате налогов наравне с другими иностранцами ^{[3, с. 132]}.

С назначением П. Ф. Унтербергера генерал-губернатором Приамурского края В. В. Граве связывает завершение периода благосклонного подхода властей к корейскому населению. Под его руководством дальневосточная администрация предприняла ряд ограничительных мер в отношении осевших в регионе инородцев. Так, была осуществлена проверка прав корейцев 1-й категории (осевших до 1884 г.) на получение подданства, остановлена выдача разрешений на найм корейцев на работы на приисках и рыбном промысле, а также запрещена сдача казенных земель в аренду русско-подданным корейцам. Кроме того, была предпринята серия мелких ограничительных мер в отношении корейских школ, объединений и каботажа, тогда как для проживающих в России китайцев по аналогичным вопросам принимались положительные решения.

Для иллюстрации взглядов П. Ф. Унтербергера В. В. Граве приводит тезисы его докладной записки министру внутренних дел от 8 марта 1908 г. (РГИА ДВ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 37. Л. 2–3). В ней чиновник отметил склонность корейцев при первой возможности прочно оседать на земле. По мере «переполнения» своих наделов они расселялись по краю и, арендуя земли, создавали новые «очаги» для переселения корейцев-иностранных подданных. В записке подчеркивается, что властям чрезвычайно трудно было бороться с этой тенденцией. Причина в том, что русское население, видя в корейцах дешёвую рабочую силу и «выгодных арендаторов», весьма охотно «принимало» их на свои земли. Однако в условиях, когда задачей государственной важности являлось заселение края русским населением, захват корейцами обширных территорий был тождественен ослаблению позиций России на тихоокеанском побережье ^{[3, с. 34]}.

В записке министру внутренних дел генерал-губернатор также отметил низкую степень ассимиляции корейцев с русским населением и выразил сомнения в их преданности в случае столкновения с Японией или Китаем. По оценке чиновника, в условиях военных действий противник мог широко развернуть в корейской среде шпионскую деятельность.

После краткого изложения отдельных тезисов из очерка «Приморская область 1856–1898 гг.» В. В. Граве приводит содержание своей личной беседы с П. Ф. Унтербергером, состоявшейся 18 октября 1910 г. Генерал-губернатор тогда отметил, что «жёлтая опасность сильно грозит Приамурью, поэтому необходимо принимать против неё радикальные меры, стараясь всеми силами бороться с представителями жёлтой расы… Но нельзя принимать против них резких мер, а надо постепенно вытеснять их из края». Чиновник сообщил, что по его указанию уже введён запрет на осуществление казённых работ иностранными рабочими. Следующими необходимыми шагами он наметил «правильную организацию» перевозки на Дальний Восток русских рабочих и, наконец, введение запрета на найм предпринимателями азиатских подданных ^{[3, с. 136]}.

На взгляд П. Ф. Унтербергера, после введения ограничений на работу иностранцев на частных предприятиях край с лёгкостью освободился бы от присутствия китайцев. Их чиновник охарактеризовал как «бродячий элемент», который уйдёт при отсутствии в нём надобности. Однако ситуация с корейцами в документе описана иначе. С точки зрения П. Ф. Унтербергера, корейцы во отличие от китайцев стремились закрепиться и не ограничивались только работой по найму. Они строили жилые дома, обустраивали огороды и пашни. Поэтому после введения запрета на использование их труда следовало ожидать, что они останутся в Приамурье ^{[3, с. 136]}.

Таким образом, В. В. Граве пришёл к заключению о том, что именно из-за стремления выходцев из Кореи прочно обосноваться в России генерал-губернатор придерживался жёсткой позиции в отношении корейцев и был более лоялен к находящимся в крае китайцам. В то же время член Амурской экспедиции в своей книге заметил, что П. Ф. Унтербергер признавал за корейскими жителями их способность вести земледелие на таких участках, разработка которых русскому крестьянину была не под силу. Но в этом же обстоятельстве он видел и опасность, т. к., осваивая неудобные участки, корейцы впоследствии захватывали и соседние хорошие районы. Как следствие, к ним подселялись их родственники и знакомые, в результате чего в крае образовывалось новое корейское поселение. Учитывая это, генерал-губернатор считал ошибочными планы переселенческого Управления, намеревавшегося передать корейцам земли, не пригодные для русской колонизации. Реализация этой меры, по мнению чиновника, через 10 лет могла привести Россию «к новой Цусиме». ^{[3, с. 136–137]}.

В завершение рассмотрения взглядов П. Ф. Унтербергера исследователь процитировал его слова: «Я не враг корейцев… но не могу согласиться с мнением моих предшественников, считавшим что пустынный Край нужно впереди всего заселить, хотя бы и корейцами. Я предпочитаю пустыню, но русскую, чем Край возделанный, но корейский. Придёт время Край заполнится русскими, запасы земли будут возделаны, но уже ими, а не корейцами. Правда, это произойдёт может и через 100 лет, но по крайней мере у меня не будет на душе, что я дал расхитить русскую землю каким-то желтолицым» ^{[3, с. 137]}.

Один из первых советских исследователей корейского вопроса в России С. Д. Аносов ^[4] относит П. Ф. Унтербергера к противникам заселения Дальнего Востока корейцами и использования их труда в крае. Обобщая сведения, содержащиеся в очерках самого генерал-губернатора и трудах В. В. Граве, С. Д. Аносов делает вывод о том, что, признавая пользу корейцев на первых этапах освоения края, чиновник видел основную угрозу российским интересам в стремлении корейцев прочно осесть на землю, а также их низкой способности к ассимиляции с русским населением. Перечисленные обстоятельства способствовали образованию в крае этнического анклава, наличие которого затрудняло русскую колонизацию из-за сокращения земельных фондов ^{[4, с. 11]}.

С. Д. Аносов называет П. Ф. Унтербергера решительным противником принятия корейцев в русское подданство, считавшим, что такой шаг потребует их дальнейшего наделения землёй и приведёт к упрочнению их положения в крае. Как отмечает исследователь, генерал-губернатор считал стремление корейцев перейти в русское подданство «чисто внешним» и даже приведённых к присяге инородцев рассматривал как более близких к Японии, чем к России. В этой связи чиновник считал более целесообразным оставлять дальневосточные земли пустующими, чем заселять их неблагонадёжным элементом ^{[4, с. 11]}.

По мнению С. Д. Аносова, в царской России существовали две основные точки зрения на переселение из Кореи. П. Ф. Унтербергер, выступавший против использования корейского труда при колонизации Дальнего Востока, был ярким представителем одной из них. Сторонниками противоположного подхода автор считает членов Амурской экспедиции, чьи выводы легли в основу лояльной политики к корейцам, которую проводил генерал-губернатор Н. Л. Гондатти ^{[4, с. 10, 15]}.

Похожие идеи высказывает современный казахстанский исследователь Г. Н. Ким ^[5]. При классификации дореволюционных источников историографии переселения корейцев на российский Дальний Восток он относит П. Ф. Унтербергера к монархическому направлению. По мнению исследователя, авторов этой группы объединяет исключительно утилитарный подход к корейскому вопросу, а также желание видеть русскую колонизацию дальневосточной окраины страны.

Взгляды П. Ф. Унтербергера в контексте выводов Амурской экспедиции также рассматриваются в статье Е. Л. Ли ^[6]. Автор характеризует позицию членов экспедиции как более взвешенную и считает, что её труды позволили в некоторой степени нивелировать укоренившееся представление о нависшей над краем «жёлтой опасности», которое сформировалось под влиянием П. Ф. Унтербергера.

Свое мнение Е. Л. Ли аргументирует заключениями членов экспедиции, в частности, С. П. Шликевича ^[7]. Он полагал, что в то время, как русская колонизация шла по направлению от центра к окраине, следовало допустить корейскую колонизацию в обратном направлении, т. е. от самых отдалённых дальневосточных рубежей к центру. В результате русские переселенцы приходили бы не в пустыню, а в обжитые районы, где имелись запасы продовольствия и скота ^{[7, с. 129–130]}.

Наряду с этим Е. Л. Ли отмечает, что до Амурской экспедиции преобладали взгляды о невозможности ассимиляции корейцев с русскими, о чём в своих очерках рассуждал П. Ф. Унтербергер. Однако анализ С. П. Шликевича показал существование не культурной, но хозяйственной ассимиляции двух народов. Это нашло выражение в быстром внедрении в корейское сельскохозяйственное производство культур, ранее не возделывавшихся ими. При этом имело место и обратное движение, когда русские крестьяне использовали нетипичные для них методики земледелия и выращивали новые культуры (соя, рис) ^{[6, с. 37]}.

К тому же Е. Л. Ли указывает на разработку членом экспедиции В. Д. Песоцким ^[8] комплекса рекомендаций, которые были призваны задействовать потенциал корейского населения в российских интересах, минимизировав риски, выделенные в т.ч. П. Ф. Унтербергером.

В классической работе Б. Д. Пака ^[9] курсу генерал-губернатора посвящён отдельный параграф под названием «Унтербергер и его антикорейская политика». Автор характеризует П. Ф. Унтербергера как сторонника заселения Приамурья русским населением и отмечает, что со времени его назначения генерал-губернатором Приамурского края стало особенно заметно негативное отношение дальневосточной администрации к наплыву корейского населения в край после Русско-японской войны 1904–1905 гг. В подтверждение этого им приводятся выдержки из трудов С. Д. Аносова, В. В. Граве, а также рабочая переписка и распоряжения П. Ф. Унтербергера.

Для иллюстрации взглядов чиновника Б. Д. Пак изложил содержание Всеподданнейшего отчёта генерал-губернатора Унтербергера за 1906–1907 гг. (АВПРИ. Ф. «Тихоокеанский стол, 1896–1908». Д. 1089. Л. 39.). Данный документ во многом повторил тезисы докладной записки министру внутренних дел от 8 марта 1908 г. Однако новым моментом стал тезис о том, что в результате сдачи земель в аренду корейцам царское правительство в случае войны рискует столкнуться в регионе с малодушным и расслабленным русским населением, которое не окажет поддержки войскам, а будет скорее обузой.

Среди конкретных ограничительных мер П. Ф. Унтербергера в отношении корейцев автор выделяет установление запретов на сдачу иностранцам казённых земель для поселения, найм иностранных рабочих на казённые работы. В данном контексте также отмечены его требования к руководству Приморской области заменить труд корейцев на казённых предприятиях, концессиях и «арендах казённых земель», прекратить предоставление льгот «жёлтым» и предпринять решительные меры к прекращению наплыва корейцев. Для реализации указанных мероприятий генерал-губернатор распорядился за счёт сборов с китайцев и иностранных корейцев учредить в Приморской и Амурской областях дополнительные должности 19 полицейских чиновников, 8 толмачей и 101 сотрудника конной полиции ^{[9, с. 99]}. Кроме того, при П. Ф. Унтербергере военный губернатор Приморской области и чиновники различного уровня получили право применять аресты и взыскание штрафов в отношении корейцев – иностранных подданных, совершивших незначительные проступки ^{[9, с. 99]}.

Наряду с этим Б. Д. Пак называет П. Ф. Унтербергера инициатором созыва в г. Хабаровске в 1908 г. совещания губернаторов и представителей торгово-промышленных и земледельческих кругов Приамурского края. Рассмотрев «жёлтый» и корейский вопросы, участники мероприятия признали нежелательной корейскую аренду земли, получившую сильное распространение на Дальнем Востоке страны. Причинами такого решения были названы несоответствие этого явления интересам укрепления хозяйственности и трудолюбия в среде крестьянства, а также использование арендаторами хищнических приёмов обработки земли ^{[9, с. 99]}.

Участники мероприятия выступили за скорейшую разработку правил, ограничивающих аренду земли подданными Китая и Кореи, сокращение азиатской рабочей силы на частных и казённых предприятиях, а также переселение вглубь края русско-подданных корейцев, проживающих в приграничных районах ^{[9, с. 100]}. По мнению Т. Н. Сорокиной, правила преследовали две цели – создать препятствия к дальнейшему наплыву населения из соседних азиатских стран и усилить контроль приамурской администрации над находящимися в крае иностранными подданными ^{[10, с. 69]}.

Предложения участников совещания, созванного с подачи П. Ф. Унтербергера, встретили поддержку правительства. В результате, 21 июня 1910 г. был утверждён «Закон об установлении в пределах Приамурского генерал-губернаторства и Забайкальской области Иркутского генерал-губернаторства некоторых ограничений для лиц, состоящих в иностранном подданстве». Данный акт запретил передачу иностранным подданным казённых подрядов и поставок, ограничил их найм на казённые работы, а также сдачу им в аренду казённых и оборочных земель. Подробные сведения о роли П. Ф. Унтербергера в принятии закона от 1 июня 1910 г. содержатся в статье М. Б. Аверина ^[1]. Таким образом, Б. Д. Пак делает вывод о том, что политика П. Ф. Унтербергера по урегулированию корейского вопроса строилась на откровенно великодержавных и расистских взглядах, которые пользовались поддержкой у шовинистически настроенной части русской буржуазии.

Вместе с тем весьма интересным является упоминание исследователем о роли П. Ф. Унтербергера на прошедшем в 1886 г. в г. Хабаровске 2-м съезде губернаторов и других представителей местных властей Приамурского края. Ссылаясь на работу И. Надарова ^[12], Б. Д. Пак отмечает, что работавшая в рамках съезда комиссия нашла пребывание корейцев в крае бесполезным и даже вредным вследствие истощения ими земель. При этом съезд проигнорировала реплику «полковника Унтербергера», поинтересовавшегося, какими данными оперировала комиссия при рассмотрении вопроса о вреде корейцев и насколько сильный они наносят ущерб почве по сравнению с русскими и китайцами. В этом смысле П. Ф. Унтербергер также спросил, не будет ли преждевременным выселение корейцев с их текущих мест проживания ^{[9, с. 59–60; 12 с. 22]}.

На наш взгляд, изложенные материалы дают основания предполагать, что в период 2-го съезда П. Ф. Унтербергер, ещё не бывший тогда даже военным губернатором Приморской области, предложил более детально изучить аспекты хозяйственной деятельности корейцев в крае с целью избежать принятия необдуманных мер в их отношении. Если следовать выводам Б. Д. Пака, то П. Ф. Унтербергер фактически был одним из немногих участников мероприятия, косвенно выступивших в защиту интересов корейского населения. Данный малоизвестный факт идёт вразрез с преобладающей в большинстве работ точкой зрения о ярых антикорейских взглядах чиновника.

О ключевой роли П. Ф. Унтербергера в выработке подхода дальневосточной администрации к проживающим в Приамурском крае корейцам свидетельствует монография А. И. Петрова ^[13]. Наряду с трудами Б. Д. Пака данное исследование по праву считается ещё одной классической работой по истории корейцев в Российской империи. Для понимания вклада П. Ф. Унтербергера большую ценность имеют представленные в книге материалы о процессе разработки Приамурским генерал-губернаторством мероприятий в рамках реализации устной (джентельменской) договорённости, достигнутой представителями России и Кореи в ходе переговоров о подписании русско-корейского договора о приграничных сношениях 1888 г. Благодаря этой договорённости, корейское правительство де-факто признавало в качестве полноправных российских подданных тех корейцев, что осели в нашей стране до 1884 г. и были приведены к русской присяге. В рамках указанной договорённости приамурский генерал-губернатор А. Н. Корф в 1891 г. направил в адрес военных губернаторов Приморской и Амурской областей циркуляр № 2977 от 21 июня, который предписывал разделить всех проживающих в крае инородцев на 3 категории. Корейцы 1-й категории подлежали принятию в российское подданство. Представители 2-й группы в течение двух лет были обязаны ликвидировать свои хозяйства, освободить занятые казённые земли и выселиться. Корейцы же 3-й категории признавались временно находящимися в России с целью заработка. Именно на основе этого циркуляра в последующие годы определялся правовой статус корейских жителей в Приамурье.

При изучении большинства работ по истории переселения корейцев в дореволюционную Россию может сложиться впечатление, что основным разработчиком указанной классификации был приамурский генерал-губернатор А. Н. Корф ^{[9, 5]}. В ряде исследований её первоначальный автор вообще не указывается ^{[4, 14]}. Однако в монографии А. И. Петрова упоминается представление № 2277, которое П. Ф. Унтербергер, занимавший тогда пост военного губернатора Приморской области, 23 февраля 1891 г. направил А. Н. Корфу. В данном документе он предложил разделить корейских жителей на три категории и представил на рассмотрение порядок действий властей по отношению к каждой из них. Исследователь указывает, что предложения П. Ф. Унтербергера были незначительно доработаны в канцелярии Приамурского генерал-губернатора, после чего были разосланы на места в виде упомянутого выше циркуляра № 2977 ^{[13, с. 106]}.

Таким образом, представленные А. И. Петровым сведения дают основания утверждать, что именно П. Ф. Унтербергеру с высокой степенью вероятности принадлежит первоначальная идея о категоризации проживающих в крае корейцев и именно им разработаны правила, впоследствии введённые в отношении представителей каждой категории.

Доктор исторических наук Н. И. Дубинина ^[15] в своём документально-историческом повествовании освещает взгляды П. Ф. Унтербергера на корейский вопрос в период его генерал-губернаторства. Согласно заключению автора, чиновник в целом уделял повышенное внимание проблеме наплыва азиатских подданных в Приамурский край, но наибольшую озабоченность испытывал именно в связи с массовым притоком корейцев. В книге коротко освещены выделенные генерал-губернатором негативные моменты пребывания корейского населения на Дальнем Востоке страны: низкая степень ассимиляции с русскими даже после перехода в российское подданство и принятия православия, негативное влияние корейской аренды земель на трудовые способности и моральный облик русского сельского населения.

Представляется, что отдельно следует рассмотреть оценки взглядов П. Ф. Унтербергера на корейский вопрос, содержащиеся в статье Ж. Г. Сон ^[16]. По мнению автора, за время руководства Приморской областью и до назначения приамурским генерал-губернатором произошла трансформация подхода чиновника к переселению из Кореи. В течение 10 лет на посту приморского губернатора П. Ф. Унтербергер был вполне лоялен к корейцам и, как считает исследователь, даже защищал их от выселения из Посьетского участка вглубь области. Данный тезис подтверждает отношение военного губернатора Приморской области П. Ф. Унтербергера по вопросу о переселении корейцев в Приамурское генерал-губернаторство от 18 марта 1889 г. (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 94. Л. 19 – 20об.). В этом документе чиновник высказал мнение о нецелесообразности выселения корейцев из приграничных районов до момента, пока не будут исследованы их предполагаемые новые места проживания по р. Амуру и притокам р. Уссури, а также выделены средства из казны под нужды переселения. Более того, в письме губернатор выразил обеспокоенность, что в результате выселения инородцев в Посьетском участке может не остаться жителей, способных отбывать земские натуральные повинности, которые в то время успешно исполняли местные корейцы. В заключение чиновник также прямо отметил пользу, приносимую корейским населением для экономики Южно-Уссурийского округа. В частности, указал на выращивание корейцами ярицы, пшеницы и овса, что избавляло местные власти от необходимости выписки этой продукции из-за границы и Одессы.

Однако, с точки зрения Ж. Г. Сон, после Русско-японской войны позиция П. Ф. Унтербергера изменилась. Причиной этого стало широкое уклонение корейских крестьян от исполнения подводной повинности в период военных действий. О данной проблеме чиновник упоминает в письме председателю Совета министров П. А. Столыпину по корейскому вопросу (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 676. Л. 1 – 4об.). Принимая во внимание позицию П. Ф. Унтербергера на 2-м съезде губернаторов и других представителей местных властей Приамурского края (1886 г.), а также его письмо от 18 марта 1889 г., мнение Ж. Г. Сон о трансформации взглядов чиновника на корейскую проблему в сторону постепенного ухудшения представляется вполне убедительной. Однако представление военного губернатора П. Ф. Унтербергера по вопросу о принятии корейцев в русское подданство от 6 ноября 1890 г. (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 94. Л. 36 – 38.) наглядно доказывает, что уже на посту руководителя Приморской области чиновник не испытывал каких-либо симпатий к выходцам из Кореи.

Так, П. Ф. Унтербергер в представлении рекомендовал отложить приведение к присяге корейцев, осевших в России до 1884 г., мотивируя это тем, что им недостаточно глубоко на практике изучены бытовые условия их жизни. Данный акт он предложил отложить до момента, пока российские власти не будут полностью уверены в полной солидарности интересов корейцев с российскими устремлениями в крае. Такую необходимость он объяснил тем, что большая часть корейского населения проживает на границе с «государством, с которым у него несравненно более общего, как в верованиях, так и в бытовых условиях, чем с нами» ^{[17, с. 75]}. В письме он выразил сомнения в лояльности корейцев России и выразил уверенность, что у них отсутствует понимание «святости присяги». В контексте этого он предположил, что в случае недовольства русско-подданных корейцев каким-либо решением российских властей, они выселятся за границу.

На наш взгляд, наибольшую значимость для понимания взглядов П. Ф. Унтербергер представляет ещё один аргумент против приведения корейцев к русской присяге, приведённый им в представлении от 6 ноября 1890 г. «Если бы тогда, при столкновении с Китаем, неприятель вырезал бы ту или другую корейскую деревню, жители которой пользовались лишь правом жить на русской земле, но не правом быть русскими подданными, то это не могло бы лечь на нас таким гнетом, как в том случае, если бы это совершилось в одной из коренных русских деревень» ^{[17, с. 75]}. Исходя из этого чиновник предлагал взять за правило, не принимать корейцев в русское подданство, а лишь дозволять им жить в России на «известных правах», за которые они должны выполнять «известные обязательства». Представляется, что содержание письма от 6 ноября 1890 г., а также использованные в нём формулировки являются убедительным доказательством отсутствия у П. Ф. Унтербергера какого-либо благосклонного отношения к корейцам в его бытность военным губернатором Приморской области.

Заключение

Анализ научных работ, архивных материалов и очерков самого П. Ф. Унтербергера позволяет с уверенностью назвать его убеждённым противником переселения корейцев в Россию и использования корейского труда при освоении богатств дальневосточного края. Вклад чиновника в разработку мероприятий по упорядочению правового статуса корейских жителей, а также предпринятые им шаги на посту приамурского генерал-губернатора дают веские основания считать его главным инициатором политики ограничения наплыва переселенцев из Кореи и ужесточения административного контроля над корейскими жителями края.

Обобщая вышеизложенные материалы, можно выделить следующие основные причины негативного отношения чиновника к переселенцам из Кореи:

1. Склонность корейских переселенцев быстро оседать в русских пределах, в т. ч. посредством самовольного захвата пустующих казённых земель. Данное обстоятельство создавало предпосылки к переселению новых партий мигрантов, стихийному образованию новых корейских моноэтнических поселений и сокращению земельных фондов для русских колонистов.

2. Негативное влияние корейской аренды земли на моральный облик и способность русское крестьянства к ведению сельского хозяйства.

3. Неспособность российских рабочих конкурировать с корейцами, готовыми выполнять работы на более худших условиях.

4. Низкая степень ассимиляция корейцев, что находило отражение в плохом знании русского языка, малом количестве смешанных браков. Причину этого чиновник видел в длительном периоде изоляции корейского государства, особенностях культуры и менталитета, а также постоянных контактах с соотечественниками из-за рубежа.

5. Формальное отношение корейского населения к принятию российского подданства и православия. Чиновник был убеждён, что при приведении к присяге корейцы руководствовались не политическими взглядами, а материальными соображениями. Принятие же православия рассматривалось ими как способ ускорить получение подданства России.

Исходя из этого П. Ф. Унтербергер декларировал необходимость проведения политики в отношении корейцев на основе следующих принципов:

1. Отказ от принятия корейцев в подданство. По мнению чиновника, приведение инородцев к присяге не приносило пользы российскому государству, но требовало от властей обеспечить корейцев землёй и давало им возможность коллективно отстаивать свои экономические интересы.

2. Отстранение корейцев от работы на казённых и частных предприятиях с целью поддержки положения русских рабочих.

3. Усиление административного контроля над обосновавшимися в России корейцами.

4. Отказ от создания на территории Российской империи корейских общественных объединений с целью не допустить возникновения и развития в корейской среде сепаратистских настроений и враждебной агитации.

В современном понимании взгляды, изложенные П. Ф. Унтербергером в своих работах, противоречат основным принципам национальной политики РФ. Отдельные формулировки чиновника по современным меркам являются неполиткорректными и не могут использоваться ни в официальных документах, ни в научных или публицистических материалах.

Однако следует учитывать, что чиновник написал свои труды в социально-политических условиях Российской империи второй половины XIX – начала XX. В то время подобные взгляды на национальный вопрос были распространены и не воспринимались как проявление экстремизма и ксенофобии.

Несмотря на критику П. Ф. Унтербергера, следует, тем не менее, отметить его основополагающий вклад в формирование политики властей по урегулированию корейского вопроса. Предложенный им подход к распределению корейцев по категориям активно применялся в том числе и в периоды благосклонного отношения дальневосточной администрации к корейцам, которыми обычно называют времена генерал-губернаторства С. М. Духовского, Н. И. Гродекова и Н. Л. Гондатти.