Интуиция следователя: условия формирования и возможность воплощения в искусственном интеллекте

Цветкова Анна Денисовна ORCID: 0000-0002-1631-9265 Студент, Институт юстиции, ФГБОУ ВО "Уральский государственный юридический университет имени В. Ф. Яковлева" 620034, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Колмогорова, 54 Tsvetkova Anna Denisovna Student of the Institute of Justice, Ural State Law University named after V. F. Yakovlev 620034, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Kolmogorova, 54 at@crimlib.info Другие публикации этого автора

Тема интуиции следователя и её роли в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений уже достаточно широко изучена. При этом содержательный разговор по данному вопросу возможен, только если мы отвлечёмся от обыденного представления об интуиции как о таинственной способности^{[1, с. 120]}, каком-то «внутреннем голосе», неизвестно откуда появившемся без предпосылок к тому, и, наравне со всеми, кто исследовал данный вопрос, будем говорить про интуицию в её научном понимании, когда она выражается как прямое знание, полученное на основе обработки ранее накопленного опыта, минуя сложные стадии процесса принятия рационального решения ^{[2, с. 82]}. Ярким примером данного явления служит озарение, снизошедшее на Менделеева, который сначала очень долго работал над систематизацией химических элементов, в результате чего ему, согласно легенде, приснилась всем известная таблица.

В следственной деятельности именно такая интуиция имеет место, и роль её велика. Она позволяет принимать решение в ситуациях недостаточного или, напротив, очень большого объёма доступной информации. Для разрешения вставшей перед следователем задачи бессознательно подключаются ранее полученные знания (в процессе обучения, работы), жизненный опыт, опыт коллег, возможно даже сведения, почерпнутые из художественных произведений (фильмы, книги) ^{[2, с. 82, 83]}; накладываясь на фактическую базу версии они позволяют преодолеть неопределённость, нехватку или переизбыток информации, настроив версионный процесс.

При этом, А. Р. Ратинов, одним из первых затронувший проблему следственной интуиции, определял её как способность решения следственных задач лишь при ограниченности имеющейся информации ^{[3, с. 239]}. Однако дальнейшие разработки данной темы позволили установить и немалую роль рассматриваемой категории при переизбытке вводных данных, когда следователь попадает в ситуацию «комбинаторного взрыва», и его когнитивных способностей не хватает, чтобы структурировать, упорядочить весь тот массив сведений, которым он располагает. В этом случае интуиция, находящаяся более глубоко и не затрачивающая ресурсы для последовательного объяснения выводов, выдаёт сигнал ^{[4, с. 196]}, указывающий на правильную альтернативу при множественном выборе или приоритетное направление дальнейшего расследования.

Хотелось бы привести ещё один пример, подтверждающий значимость интуиции, на этот раз из области криминалистики: на заре науки, когда техника и тактика только начинали оформляться в самостоятельную отрасль знаний, а методика и вовсе не существовала, Ганса Гросса пригласили на место смерти пожилого болезного человека – он покончил жизнь самоубийством. Отец криминалистики, придя в квартиру висельника, зарисовал обстановку, пока полиция и медики ничего не поменяли. Вернувшись к себе, Г. Гросс стал изучать рисунок, и в этот момент его осенило – под трупом не было табурета, без которого умерший никак не смог бы забраться в петлю. Логических размышлений перед выводом не было, у учёного сработал механизм интуиции, указав на негативное обстоятельство. Из этого примера также видны типичные признаки интуитивного решения, выделенные Г. А. Зориным ^{[5, с. 194–195]}: неожиданность, внутренняя уверенность у субъекта, его принявшего, изящество и гармоничность, регрессивная рационализация.

Однако неправильным будет абсолютизировать значение следственной интуиции – отнюдь не всегда необходимо обращаться к данному механизму: для решения типичных следственных ситуаций вполне подходят алгоритмизированные логические методики расследования ^{[6, с. 31–32],[7, 34]}, проблемные – преодолимы эвристическими (версионными) механизмами ^{[6, с. 34],[2, с. 50]}, потребность же в интуиции возникает в случае тупиковых следственных ситуаций, когда предшествующие мыслительные инструменты не привели к результату ^{[2, с. 86–87]}.

Следует отметить, что появление интуиции наиболее вероятно у следователя со средним уровнем профессиональных знаний, умений и навыков: совсем молодому и неопытному неоткуда черпать фоновые знания, многовариантные модели возможной действительности ещё не накоплены ^{[8, с. 8–9]}; в то время как у сверхопытного следователя быстро и верно осуществляются все необходимые сознательные операции. Природа интуиции же такова, что она порождает новую догадку или сеет зерно сомнения в правильности восприятия окружающих событий за счёт фоновой работы нашего мозга, происходящей так быстро, что человек не в состоянии отследить момент зарождения и ход мысли, а может воспринять только результат. Мы считаем, что такой средний уровень – оптимален, потому что при переобучении «замыливается глаз», следователь становится неспособен смотреть широко, его самоуверенность в собственных силах несёт не меньший риск ошибки, нежели боязливость и нерешительность совсем молодого специалиста.

Помимо этого, в большей мере интуиция проявляется у следователей, которые характеризуются высоким уровнем рефлексии ^{[9, с. 109]}, крепкой системой принципов, развитыми правосознанием и чувством справедливости ^{[10, с. 109]}. Представляется, это связано с тем, что такие люди более чувствительны, лучше ощущают других, склонны доверять своим эмоциям и в большей степени нацелены на достижение истины, а не простое закрытие дела.

С психологической точки зрения следует отметить, что не каждый человек способен уловить сигналы интуиции и прислушаться к ним ^{[8, с. 12]}. В современную эпоху, когда достижения научно-технического прогресса невероятно высоки, люди как никогда прежде стремятся всё рационализировать, подвергнуть логическому и точному обоснованию, поэтому, даже несмотря на то, что развитие научной мысли на современном этапе доказало существование огромного пласта механизмов мозговой активности человека, берущих своё начало в областях, выходящих за рамки сознания, и недоступных пока для понимания человеком, люди боятся и не доверяют тому, что не могут объяснить – проявляется ксенофобия по отношению к интуиции. Это чревато негативными последствиями, поскольку последняя – вполне признанный в среде научного сообщества компонент успешного разрешения дела и важный на практике элемент ведения следствия.

Рассмотрим в качестве примера, подтверждающего указанный тезис, следующую ситуацию. 22 февраля 2015 в Нижнем Тагиле при тушении пожара в жилом доме были обнаружены трупы трёх мужчин: смерть двух из них наступила в результате множественных ударов тупым предметом, а смерть третьего – от отравления угарным газом Расследование зашло в тупик, однако спустя 9 дней в полицию обратился несовершеннолетний К., который заявил, что это он убил двоих мужчин и поджёг дом, подтвердив информированность в ходе проверки показаний нам месте. Однако интуиция следователя подала сигнал, что что-то здесь не так, и К. был направлен на психолого-физиологическое исследование, в результате которого удалось установить факт самооговора К ^{[11, с. 162–163]}. Таким образом следственная интуиция позволила установить истину по делу и избежать наказания невиновного.

При этом из вышеприведённого примера видно ещё одно важное свойство следственной интуиции – она не может ложиться в основу доказательственной базы как самостоятельный её компонент ^{[4, с. 195],[2, с. 83]}. Это вполне обоснованно, поскольку интуитивное знание само по себе не доступно для проверки другим человеком, оно представляет собой внутреннее, индивидуальное восприятие ситуации, а оценку доказательств с точки зрения их достоверности, относимости, допустимости и достаточности осуществляет суд – внешний субъект. Поэтому самое большое на что способна интуиция следователя – подсказать ему направление дальнейшего поиска с тем, чтобы подтвердить интуитивное знание: в описанном выше примере с этой целью было проведено психофизиологическое исследование подозреваемого с применением полиграфа.

Развивая тему свойств следственной интуиции, необходимо указать, что она представляет собой сугубо индивидуальное знание, даже если опирается на опыт коллег, родственников, героев художественных произведений – ведь только сам следователь в конкретной ситуации в силу имеющихся у него теоретических и фактических знаний, когнитивных способностей, профессионального чутья и т. п. оценивает проблемную следственную ситуацию ^{[4, с. 196]}. Результат такой оценки зависит, во-первых, от всех перечисленных выше особенностей, а во-вторых, от степени развития способности следователя прислушиваться к своей интуиции и верно трактовать её сигналы. В итоге, один человек может обратить внимание на отдельные факты и интерпретировать их как нечто, вызывающее сомнение, а другой – не сделает этого в той же ситуации, из-за чего каждый придёт к собственному разрешению конкретной задачи (представляется, что первый – к более верному, так как рассмотрит большее число версий, повысив качество и достоверность подтверждённой).

В связи с этим, важным становится вопрос о методиках тренировки интуиции. По соответствующему вопросу в Интернете находится не мало онлайн-тренажёров и платных авторских курсов, однако научность большинства из них вызывает серьёзные сомнения. На наш взгляд, самым важным «упражнением» является многостороннее изучение мира – для эффективной работы интуиции, как уже не раз указывалось в работе, необходима широкая эрудиция, ложащаяся в основу субъективного опыта. Будущие и действующие следователи должны всем интересоваться, много читать, причём не только уголовные дела и узкопрофильную юридическую литературу.

Далее, так как интуиция наилучшем образом проявляется при совместной работе обоих полушарий, их необходимо развивать – выполнять привычные действия не рабочей рукой, решать нестандартные задачи (например, по математике, физике), заниматься не связанным с профессией хобби (например, рисованием или резкой по дереву). Ценным оказывается выполнение нестандартных заданий, участие в олимпиадах ^{[12, с. 274]}. Это позволит улучшить когнитивные способности и повысить восприимчивость нейронов.

Теперь рассмотрим, что может научить слышать интуицию. Во-первых, это игры – компьютерные и (или) настольные, – в которых необходимо быстро принимать решение, предсказывать возможные действия противника. Так, игрок, стремясь к повышению собственной результативности, будет ускорять темп принятия решений, для чего этот процесс придётся перевести в сжатую, интуитивную форму. В итоге человек сможет на безопасном игровом пространстве натренировать свои чутьё и внимание к интуитивным сигналам.

Во-вторых, полезной оказывается методика «прислушаться к себе», когда человек анализирует своё состояние и реагирует на внутренний зуд, покалывания в кончиках пальцев и т. п. – у всех это ощущение особенное. Точная природа его происхождения пока не изучена, однако на практике интуитивные сигналы в виде соматических ощущений получили подтверждение, поэтому полностью игнорировать их, в том числе в научном исследовании, нельзя. Следователь, должен определить, каким образом интуиция «общается» именно с ним, и каждый раз прислушиваться к соответствующему ощущению, или сразу принимая в подобных случаях подсказки внутреннего чутья, или повышая собственную осторожность и внимательность, усиливая сознательный контроль и анализ происходящего, а также перепроверяя факты, на которые среагировала интуиция. Представляется, что вышеперечисленное – необходимый минимум для овладения собственной интуицией.

Наконец, укажем, что на современном этапе вместо интуиции следователю может помочь искусственный интеллект, который, оперируя большим объёмом данных, успешно преодолевает ситуации «комбинаторного взрыва» ^{[13, с. 111]}, замечая детали, которые человеческий мозг уловить и обработать не способен даже подчас при хорошо развитой интуиции. Такое значение искусственных нейронных сетей позволяет некоторым величайшим учёным (Л. Я. Драпкин ^{[2, с. 83]}, М. Г. Дрорер ^{[14, с. 69]} и др.) говорить об интуитивном характере их функционирования. И действительно, параллели обнаруживаются: как человек с неуловимой для собственного сознания скоростью пробегает по имеющимся у него объёму знаний и накопленному опыту при активизации интуиции, так и искусственный интеллект быстро перебирает всю информацию, хранящуюся в базе перед выдачей результата.

Однако последний пока не способен перекрыть все ситуации, где необходимо задействовать интуицию. Так, чтобы принимать решение в условиях минимального объёма информации, следователь обращается к имеющемуся у него и отсутствующему у систем искусственного интеллекта стороннему опыту. Можно было бы предположить, что данная проблема преодолима – просто на этапе обучения искусственной нейронной сети в неё требуется загрузить материалы всех уголовных дел, заслуживающих внимание художественных детективов, а также базовые представления о мире (знания физики, математики, лингвистики и т. д.). Однако это представляется чем-то фантастическим, потому что а) данную базу должен будет собирать человек (группа учёных), который в силу естественных ограничений не сможет отыскать и загрузить всё; б) это приведёт к переобучению системы искусственного интеллекта, из-за чего он будет ошибаться ^{[15, с. 75]}; в) таким спектром знаний может обладать только сильный искусственный интеллект, который программно и конструктивно отличается от существующего сейчас слабого – специализирующегося в одном направлении ^{[15, с. 69]} – и не может быть создан при использовании современных технологий (их уровень развития пока недостаточен).

Несмотря на то, что человек часто не понимает, как искусственная нейронная сеть генерирует результат ^{[16, с. 97]}, считаем, что называть её деятельность интуитивной необоснованно – не всё, что скрыто от человеческого разума интуиция, наличие таких чёрных пятен указывает лишь на недостаточность наших собственных знаний – как волшебством кажется маленькому ребёнку решение его старшим братом тригонометрических уравнений. Интуиция представляет собой результат выхода за границы алгоритмического познания ^{[17, с. 37]}, неуловимое восприятие и учёт сторонних фактов, не вписывающихся в стандартную картину: так, Г. Гросс обратил внимание на отсутствие табурета под висельником, а следователь, расследовавший смерть трёх мужчин, заподозрил, что подросток обманывает, признавая свою вину в убийстве. В свою очередь, системы искусственного интеллекта на настоящем этапе их развития всё же не способны выйти за рамки той области, в которой обучаются и тренируются ^{[18, с. 32–33]}, что исключает возможность учёта широкого спектра разнообразных фактов. Поэтому можно заключить, что сегодня именно интуиция выступает одним из тех факторов, которые делают невозможной перспективу замены следователя искусственным интеллектом. При этом представляется, что наилучших результатов в расследовании и раскрытии преступлений можно достичь, если объединить усилия человека, который сам того не сознавая может замечать неуловимые обстоятельства, порождающие интуицию, и машину, которая пусть и узко, но зато очень глубоко, детально оперирует в областях, недоступных для человеческого разума.

Резюмируя, укажем, что следственная интуиция – важный инструмент, который должен задействоваться при расследовании уголовных дел. Следователю необходимо тренировать свою интуицию посредством развития всесторонней эрудиции. Однако не менее важно формировать умение слышать подсказки интуиции, не игнорировать их, ведь от этого может зависеть жизнь других людей, как было показано на примерах.